Первая часть Русской кругосветки здесь - http://www.proza.ru/2013/10/08/1239
Он уже целых семнадцать километров крутил педали на пониженной передаче, поднимаясь всё выше и выше на очередной перевал. Казалось, что эта проклятая гора не кончится никогда. С надеждой глядя вверх, созерцал он снизу очередную гигантскую «ступень» и наивно полагал что, доехав до неё, он увидит, наконец, долгожданную вершину подъёма. Но, когда его железный конь достигал верха ступени, далее навязчиво вырисовывалась следующая, а за ней - ещё, и ещё одна... «Дорога в небо» продолжалась и продолжалась, а он, едва совладая с учащающимся дыханием, словно протестуя, прерывистым баритоном напевал какую-то весёлую песню.
Когда последняя ступенька горной лестницы обозначилась долгожданной вершиной перевала, он остановился, чувствуя себя посудомоечной губкой, из которой беспощадная рука гор жёстко выжала всю влагу до последней капли. Его кожа размокла так, что, наверное, её можно теперь без труда отрывать кусками от тела. Зайдя в перелесок, велосипедист лёг на траву. Через несколько минут он открыл глаза и увидел, что по небу быстрыми абстрактными тёмными фигурами плывут низкие облака. Казалось, их можно схватить руками, не вставая с земли. Никогда ещё прежде не приходилось видеть такое разнообразие небесных форм. "Они точно живые" - удивлённо подумал он...
- Нет, они и впрямь живые! - вслух сказал путешественник и протянул руку к небу.
Его рука, дрогнув, понеслась к земле, быстрым мангустом привычно нырнула в кармашек велосипедной сумки и цепко впилась в алюминиевое тело фотоаппарата.
Навязчивый вопрос – «откуда» вплетался в его нечёткие мыслеформы. Откуда здесь облака?! Ведь несколько минут назад здесь была ужасающая жара, а небо, будто промытое стекло выпуклой хрустальной сферы, было так чисто; и прозрачно. Вскоре он понял, что ему совершенно плевать на этот прискорбный для него факт, и он, забросив фотоаппарат, снова устало закрыл глаза. Организм, в предчувствии лёгкой мороси, провалился в быстрое и тяжёлое небытие. И действительно, вскоре пошёл мелкий дождь, а путешественник, «спрятанный» под дождевиком-целлофаном, сидел на педали своего железного коня и спал.
Постепенно сон превратился в воспоминание, почти в точности воспроизводящее события недавнего времени. Мелькающие обрывки событий, плавно перетекали в диалоги, споры и конфликты с единственным по-настоящему, искренне любящим тебя существом.
- Мам, ты не лезь в мои дела, и не смей портить мне это!! – грозно вопило лежащее на диване мускулистое туловище, багровея широким скифкими скулами в свете мелькающих картинок в мониторе компьютера.
- Ну, ты сынок сам большой, сам решай, что для тебя нужнее. Дом, жизнь или опасная дорога, ведущая неизвестно куда...
- Опять ты из-под-тишка подкалываешь! Всё равно поеду, я так решил! Я целый год готовился!
Нервно ведя этот спор, Алексей понимал, что её уже нет, смутно представляя себе телефонный звонок от родственников, принесший чёрную весть в дороге, когда он, миновав московское княжество, уже подъезжал к северной столице. Но всё он всё равно продолжал и продолжал говорить с матерью, не в состоянии с собой ничего поделать, словно его мозг раскололся надвое и каждая из двух половинок живёт своим временем, при этом парадоксально сообщаясь между собой единой ментальной силой. Вот он тяжело, лицом вниз падает в рыданиях на пыльную обочину. Слёзы брызжут из покрасневших глаз, размазывая по лицу серую грязь… Визг тормозов чёрной иномарки, силуэт квадратного субъекта с мешковатым животом грузно вываливающегося из корпуса немецкого тех чуда наружу, в нашу, дорожную действительность...
- Брата-ан, ты в порядке... рядке... дке...
Кивнув, он роняет пятно вымазанного лица вниз, к земле, продолжая вылавливать из воздуха повторяющиеся, отколовшиеся от общего контекста телефонного диалога куски хриплых звуков, бесконечно копируемые жестоким эхом.
"Братан, тан-тан. В порядке, дкедке-дке..."
"Лёха, ха-ха-ха, - издевалось эхо, - Мамка то... умерла, ла-ла-ла! - спокойно напевало оно голосом проклятой старшей племянницы, беспощадно и навсегда разрывая его жизнь на «до» и «после». Так плохо не было ещё никогда.
Возвращался с похорон с тяжёлым сердцем, точно на то же самое место, где его накрыла чёрная весть своим жгучим покрывалом. Решение продолжить путь, несмотря на свалившееся на голову горе, пришло как-то само собой. А что ещё оставалось делать? Сидеть и ждать, когда чёрные мысли и депресняк дожгут до основания? Сдал квартиру в аренду Таджикам, и под молчаливое осуждение родни сел на поезд снова вместе с великом и, катясь под стук колёс и любопытные расспросы попутчиков, одолевал бесконечные просторы России. Матери... Её, матери... Мысленно винил в произошедшем всех кого только можно и себя в том числе, продолжая мучить своё сознание параноидальными идеями.
- Ох, сынок, ты знаешь, как я беспокоюсь за тебя, когда ты едешь неизвестно где! Я еду вместе с тобой в мыслях... шлях-шлях... Продолжали долбить в темя остатки отзвуков сна, хотя глаза у пробудившегося были уже открыты... Снова в голове сиреневой кашей месились нагромождения слов, фраз родного языка, перемешанных с Белорусскими. Шлях, гм, странно, как это символично. Какое мерзкое слово – «сим-во-лич-но». Лично-лично. Сим-во-лич-но, что у меня в голове мелькнуло это слово, отколовшееся от материнской фразы. Ведь шлях - по Белорусски означает дорога. «Столбовая дорога». Лениво пытаясь провести психоанализ, он решил, что белорусские слова стали появляться в связи с недавней спортивной прогулкой по братской Белоруссии.
Посетив Питер и Выборг, он возвращался замысловатыми зигзагами - через Смоленск, Минск, Брест, Брянск, Воронеж... Правда, зигзаги выходили какие-то гигантские, можно сказать, тысячекилометровые. Целый месяц он гнал по полторы сотни в день, пытаясь с помощью страшной усталости и трудной дороги, хотя бы на время забыть образ матери, забыть о горе, чтобы окончательно не сойти с ума. И вот, наконец, перед взглядом открылась панорама Пензенской области с её бесконечными огромными подъёмами. Сегодня он, наконец, твёрдо решил доехать до Чёрного моря. Но перед этим совсем нечаянно исколесил всю Россию.
- Затем, по плану через Кавказ я доеду до моря, и там, у края бесконечной глади солёной лазурной пустыни закончу своё странное путешествие, - говорил велосипедист, позируя перед компактной включённой видеокамерой.
Лесная просёлочная дорога, по-собачьи хитро повиляв человеку коричнево-зелёным хвостом, вновь быстро нырнула вниз. С такого крутого спуска ему съезжать ещё не приходилось! Велосипед тяжёлым обломком скалы полетел в коричневую пропасть, ускоряясь быстрее любой Шумахерской "Формулы". Он слишком поздно нажал на тормоза. Колёса встали колом и универсальное механическое средство передвижения, вихляя и юля, разбрасывая по сторонам куски сухой грязи, немного замедлившись, продолжило нестись вниз. Сейчас всё решали только секунды.
- Эх, если бы я мог отодвинуться назад, за сиденье, тогда можно было бы спускаться хоть по вертикальной стене"! Таков один из главных законов Даунхилла... – спустя полчаса будет рассуждать он в присутствии единственного немого свидетеля – всё той же случайно выжившей видеокамеры, – Но при попытке осуществить сие действие, моя пятая точка жёстко упёрлась в верхнюю часть сумки-штанов и я на долю секунды растерялся. Таким макаром, мой велосипед, моё бренное тело, сумки и прочие аксессуары различных размеров и назначений разлетелись по разным сторонам. Спросите, а при чём же здесь Макар, ведь моё имя звучит диаметрально противоположно... Нет, нет, не так, звучит совсем по-иному. Отвечу честно, я и сам не знаю, при чём здесь какой-то... Макар! - Бубнил он, пытаясь вывести себя из шока.
...Опя-а-ать!! Только и успел подумать он, стукаясь всеми частями тела о коренья и стирая одежду и кожу о траву и почву.
- ...Вот что значит усталость, – тяжело бормотал он, всё ещё не веря, в то, что живой. Он устало присел на торчащие из земли корни деревьев. Мелко трясущаяся рука слабо сжимала почему-то не пострадавшее шестимегапиксельное всевидящее око.
Его спасло дерево. Катясь вниз, он смог использовать его, как буфер для торможения, чем значительно замедлил скорость своего падения. Велосипед с порванными сумками лежал на боку, на несколько метров ниже окровавленного хозяина, ожидая любого дуновения ветерка, чтобы продолжить свой быстрый спуск вниз без седока. К счастью, погода была безветренной, хоть по небу и продолжали блуждать свинцовые странники различных причудливых конфигураций.
Первый осмотр и подсчёт кровоподтёков и царапин, дал ошеломляющие результаты: их невозможно было сосчитать! Убедившись, что все кости целы, он с трудом завершил спуск к подножию горы и принялся мазать раны зелёнкой и зашивать велосумку. Апогеем незапланированного «перекура» явился плотный ремонт пострадавшего двухколёсного друга, после чего путешественник, по привычке заглядывая в волшебную коробочку навигатора, медленно поскользил по пропоптанной тропинке.
После падения навигатор приказал долго жить всем тем, кто имел не осторожность остаться на этом свете...
– Не везёт же мне с этими продвинутыми аксессуарами. Впервые за весь путь решился-таки приобрести в Воронеже это чудо компьютерной навигации и вот, надо же, недолго пришлось жить по правилам современного путешественника! - подрагивающим голосом говорил он на ходу, продолжая съёмки своего фильма.
Через полчаса пути наугад, на одном из деревьев он увидел табличку со странной надписью: "Пещера ......." Не долго мучаясь выбором развилки, велотурист направил переднее колесо своего транспорта в направлении указующей стрелки.
- Пора мне снова немного разнообразить свою путе-деятельность. Все на освоение спелеологических пространств нашей Родины! - призывно кричал он в око включённой видео камеры, бодря себя импровизированной риторикой, - Начнёмте же гонять подземных бесов за сходную цену, господа!
Жирные стрелки, синими лукавыми змеями ползущие по кронам беспечных деревьев, привели путника к очередной стене почти вертикального подъёма. Упираясь ноющими от боли ногами в торчащие из земли корни деревьев, он пыхтел и карабкался вверх. Подъём мог быть отнюдь не прост даже для человека, идущего налегке, а что уж говорить о том, кто сейчас тащит своего коня верного, багровея потным лицом, зажмурив глаза, чтобы они не вылезли из орбит, падает и поднимается, упрямо ползёт только вверх... Лишь давняя мечта и желание хоть раз в жизни вкусить прелести спелеологического экстрима, заставляли его преодолевать нечеловеческое напряжение для преодоления крутизны лесного холма.