"Граница родила казачество, а казачество создало Россию"
Л. Н. Толстой.
Русско-афганская граница 188...год
Выслушав посыльного, командир первой сотни Кавказского казачьего полка Иван Кобцев,длинным ножом вскрыл пакет, подрезав сургуч с личной печатью командира третьей сотни.
Он прочитал письмо и поднял глаза на вестового:
- У вас на заставе все в порядке?
- Не могу знать, просили передать пакет.
- Хорошо казак,-Кобцев усмехаясь поднялся из-за стола,- правду не скажешь,
брехать мундир не позволяет. Передай командиру к вечеру буду...
Сотник подтолкнув посыльного рукой, вышел вместе с ним на крыльцо. Солнце разогнав туман в распадке, начинало припекать. Земля после вчерашнего дождя
подернулась жесткой коркой, по ней побежали трещины, разбивая землю на неправильные квадраты. Расстегнув черкеску Иван присел на деревянную скамью, сбитую из досок...
- Слюсаренко,- он махнул рукой вахмистру, увлеченно руководящему дюжиной
казаков на постройке барака. Тот отряхнул пыль, забившуюся в складки шаровар,
подбежал, слегка прихрамывая на левую ногу...
- Скажи Степан, у тебя брат в какой сотне служит?
- В третьей, у Фильчикова .
- Ну так возьми еще пару казаков и после обеда будьте готовы. В гости поедем к Дормидонту Ивановичу, в Аймак-Джара.
- Двоих маловато, надо бы человек пять. Сарыки по ночам постреливают.
- Не бузи, Степан...нам ехать от силы верст пятнадцать...До ночи успеем!
- Все равно опасно... На неделе под Сара-Язы на наш разъезд афганцы днем напали, так это в пяти верстах от Аймака...Вот крест святой!
- Не клянись казак понапрасну, не клянись,- сотник откинувшись спиной на теплую стенку хаты, вынул пенковую трубку отделанную в серебро,- ...Ступай,- Кобцев вынул кисет и кивнул головой,- будь по твоему...
В два часа пополудни пять казаков навернув на кулак повод, ждали сотника у ворот заставы... Кони щипали пырей, сверкая вымытыми боками на ярком солнце...
В полусотне шагов Кобцев верхом на караковом жеребце выслушивал доклад первого урядника. Командирский конь застоявшийся в стойле, фыркал и мотал большой головой с рыжими пятнами под глазами...От нетерпения он перебирал ногами, оставляя следы подков на мягком суглинке...
- Завтра к вечеру, крайний срок послезавтра, ждите меня назад,- Кобцев отпустил поводья и жеребец с места перешел на крупную рысь. Забирая левее к распахнутым воротам он перешел в галоп, и за ним вытянувшись ниткой, понеслась поднимая пыль пятерка всадников...
Они летели, давая коням выплеснуть в широком поле задор и не растраченную силу. Так летит стрела выпущенная сильной рукой из гибкого лука. Никто не догонит в степи, несущихся без устали казацких коней, но и они утомились от безудержной скачки и перешли на медленную рысь...
Поравнявшись с командиром, вахмистр показал рукой вперед, туда, где дорога
поворачивала и уходила вниз, огибая большой, треснутый наискосок камень...
- Иван Иванович, считайте добрались... До заставы, от камня версты четыре.
Но сотник не услышал его слов. Он напряженно к чему-то прислушивался,
поворачивая голову в разные стороны и вдруг с тревогой посмотрел на Слюсаренко:
- Степан! Ты слышишь?
Разрывая тишину предвечерней степи из-за каменистого холма неслась,
подминая под себя звуки вечерней степи, жуткая дробь лошадиных копыт...
Подняв коня на дыбы сотник хлестнул его нагайкой и поскакал вниз к заставе, уводя за собой отряд...
Они успели спустится вниз с косогора и вырваться на прямую, как захлопали выстрелы, засвистели пули... Рассыпавшись по полю с гиканьем и криками за ними мчались конники.
Их было не менее тридцати сабель, заходящее солнце светило им в спины, увеличивая всадников в размерах, убирало цветные краски оставляя лишь черную мглу, несущуюся по степи...
По волчьи окружая полумесяцем, ашваки брали в клещи казаков... Справа из клубов пыли, поднимаемой до небес вырвался десяток всадников и устремился наперерез...
Не жалея коней, клочья пены уже висели на мордах лошадей, всадники стремительно стали сближаться с отрядом...Свист и улюлюканье смешалось с топотом и грязью, летевшей из-под копыт. Казалось еще мгновенье и всё, поток темной массы настигнет казаков, разорвет и поглотит, растворяя в себе...
Скромно треснул первый выстрел, не услышанный в громе безумной погони...
Мохнатая круглая папаха, свалилась с головы всадника и пропала под копытами, пуля ударила в висок и наездник взмахнув руками, упал навзничь...Прыгнул перепуганный конь и помчался по буграм и рвам, унося бездыханное тело. И тут же второй, третий...выстрелы сыпались один за другим, выбивая бреши в рядах нападавших...
Совсем забыв в пылу атаки про заставу, ашваки приблизились к ней на смертельно опасное расстояние...
Третья сотня, поднятая по тревоге есаулом Фильчиковым, залегла на валу.
Они дождались...
Конная лава хрипя и сметая все на своем пути мчалась прямо на раскрытые ворота... Первый залп ударил свинцовым дождем и одинокие кони поскакали по степи...Опомнившись,всадники развернули строй и бросилась назад, уходя от смертельного огня и тут грянула картечь...
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Соскочив с взмыленного коня и бросив поводья подбежавшему казаку, Кобцев с черным от пыли лицом раскрыв объятия, шел навстречу есаулу:
- Что же ты командир так гостей встречаешь?
- Извини Иван! Не доглядел,- Фильчиков обнял и расцеловал друга,- пошли в хату. Уже вечерять пора...
Ужин затянулся...
Давно погасла вечерняя заря. Казаки из дозора, помыв коней загоняли их в конюшню и было слышно, как разгоряченные животные долго не могут успокоиться...Вскоре и трубач протрубил отбой...
- Хорошо ты гутаришь командир, да только боль свою так и не рассказал,- Кобцев поднявшись, раскрыл дверь и стал смотреть на тонкий молодой месяц в ночном
небе,- зачем ты меня вызвал?
Фильчиков зажег лампу, подвесил её к потолку на железный крюк и в комнате сразу стало уютней:
- Беда со мной, Иван, приключилась. Ты может слышал? С месяц назад я выехал с двумя взводами проверить Меручак, это наш пост на глубоком арыке. И вот до сих пор я так и не знаю, то ли это засада была, или мы случайно на них наткнулись, но сшибка у нас произошла с ашваками...Было их сабель двадцать, побили мы почти всех...На этом все бы и закончилось, но среди них было два английский офицера.
Думал я думал, а потом приказал отпороть их нагайками, что бы неповадно другим было и отправил восвояси...
Раскуривая трубку, Кобцев подавился дымом, закашлялся, выступили слезы... Он
махнул рукой и уже не сдерживаясь, расхохотался:
- Это ты лихо придумал!
Фильчиков грустно вздохнул:
- Ты не поверишь, но дело дошло до королевы... Она написала нашему
Александру протест, что никому не позволено пороть плетьми английских офицеров,
да еще в присутствии рядовых. Настаивает на наказании виновных, а еще и извинений перед британской короной...
Есаул опять вздохнул и надолго замолчал:
- Завтра прибывает командующий со свитой... Мне передали, не тешить себя надеждой а готовиться к суду...Разжалуют к чертям собачьим в рядовые. Как думаешь?
Иван заходил кругами, цепляя табуретки:
- Командующий тебя в обиду не даст. Комаров своих не бросает, это я точно знаю...За бой под Кушкой, он лично на каждого из нас, писал представление. А ведь не генеральское это дело...
Сотник сделав еще пару кругов, уселся на табурет:
- Если у тебя, до суда дело дойдет, я тоже напишу прошение об отставке... Даже рука не дрогнет...
Фильчиков улыбнулся одними губами, глаза оставались грустными:
- Не для этого, я тебя позвал...Хотел попрощаться по людски, если и вправду
засудят...
Они проговорили до утра. Так и не прикорнув , пошли проводить строевой смотр...Сто тридцать пять казаков, как один выстроились в шеренгу сверкая начищенной формой...
Есаул обнял каждого и отступил назад:
- Слушай мою команду,- звонкий голос командира зазвенел над строем, но не
успела еще сотня вытянуться по стойке "смирно", как с вышки, перегнувшись через
перила, закричал часовой:
- Приближается группа всадников и конный экипаж!
- Ну вот и всё!- мелькнуло в голове есаула.
- Открыть ворота,- Фильчиков оглянулся на казаков,- ра.а.вняйсь!
Запряженный парой рысаков экипаж, а за ним и верховые въехали в ворота...
- Сми. и.рно! - есаул печатая шаг, шел вбивая каблуки в землю.
Генерал-лейтенант Комаров окруженный штабными офицерами, выслушав доклад,
с усмешкой взглянул на Фильчикова:
- Ну полно, полно!- командующий приобнял есаула,- рад тебя видеть Дормидонт
Иванович в полном здравии...Я смотрю на заставе у тебя порядок,- Комаров уже шел
вдоль строя,- казаки вышколенные, хоть завтра в столицу на парад.Одного не пойму? Почему ты,-в голосе генерала громыхнул рокот надвигающейся бури,- заставляешь меня,старого генерала бросить все дела и мчаться к тебе на заставу?
Есаул помрачнел лицом и опустил голову:
- Виноват...
- Если виноват ответишь, а пока становись в строй!
Фильчиков отдал честь, развернулся и стал в стой. Белый как полотно, он стоял не шелохнувшись.
Тем временем командующий подал знак рукой и ему принесли бумажный пакет.
Приоткрыв его, он взглянул вовнутрь и удостоверившись, что все на месте, кивнул
головой.
Стоявший рядом офицер раскрыл папку и звонкий голос взлетел над заставой:
- Слушай Императорскую телеграмму!
" Господин есаул! Поздравляю Вас полковником! Если бы повесили, были бы
генералом!
Никаких извинений английскому престолу не приносить!
Телеграмму сию опубликовать во всех российских газетах.
Александр."
И всё! Строй вздрогнул, качнулся и казаки подхватив своего командира с
криками "Ура!" стали его качать. В руках генерала золотом горели погоны и
Фильчиков взлетая к небесах придерживал шашку повторяя раз за разом:
- Братцы, что вы делаете? Братцы...