Драгоценный, любимый, кудрявый красавец мой, отец. Юра ЛысОв. Петрович мой. Сегодня два года, как ушёл. Тяжело уходил, страшно. Не бывает страшней. Господь помог мне это вынести: взял - и первокурснице-дочке в первую же ее сессию руками преподавателей поставил в зачётке все зачеты и экзамены автоматом, благодаря чему она смогла поехать со мной дохаживать нашего деда. Папка вообще всю жизнь часто был причиной моих слёз. Но и смеялись много, он был большой шутник, если все хорошо шло. Любила его страшно, до умопомрачения. Часто даже кажется, что специально родилась, чтобы его любить, беречь и довести до мудрой старости. Он был такой скромняга. Казалось, ничего ему кроме простой похлёбки не надо было. Мускулистый, ладный, крепкий, жилистый. Голос суровый, взгляд мягкий. Всегда с книжкой. С папиросой. Никогда с бутылкой в доме, но часто подшофе. Я была его союзницей во всем. Прикрывала его грехи, кидалась перед мамой на защиту. Он готов был жизнь за нас отдать.
Родители часто расставались. И он уходил к своей матери. А с получки приходил, кидал зарплату с порога, оставляя себе копейки и уходил жить свою горькую жизнь дальше. А я его всегда возвращала, детскими своими силенками соединяя не раз и не два и не три несоединимую семью. Всю жизнь кормил птиц и уличных собак и кошек, никогда не забывал. А еще у него дворняжка была в молодости. И точно такая же у них история приключилась, как в "Белом Биме...". Он был безотказный. Всем помогал. На похороны люди с завода пришли, столько слов мне хороших о нем сказали. У него было много талантов, хороший музыкальный слух, он мне песенки на пианино подбирал легко, когда я не могла. Он был очень немногословный. Очень честный. Прямой. С характером. У него были огромные по-мужски красивые руки. В детстве я подолгу у его рук просиживала, трогая их, тыкая пальчиком по венам, изучая. Занимался боксом. Мечтал служить в мореходке. И много чего мечтал. Но рывка не хватило по разным причинам. В молодости у него была любовь Неля Вишневская. Врач. Она не вышла за него замуж, потому что ей нужен был статусный мужчина. И она умерла от рака молодой... Он много ходил пешком. И меня приучил. Быстро ходил. И я быстро хожу.
Вечерами, когда смотрели кино, мы ели ржаной хлеб с солью, прихлебывая водой. Ни с кем так вкусно больше в жизни не было вот это самое главное - "хлеб-соль да святая водичка", как говорила бабушка. Еще он не любил одеколоны. Но терпел, когда я, набрызгавшись духами, лезла к нему спрашивать хорошо ли пахнет. Когда я была маленькой, да и уже не очень маленькой, он звал меня разными ласковыми именами. Одно из них было Луна.
- Луна, ты меня любишь?
- Люблю!
- Как?
Я чмокала воздух, и мы оба смеялись. И так каждый день и по нескольку раз в день и всю жизнь - всем горестям назло спасительная любовь. Опора.
Он лучше всех на свете заваривал чай. И красиво чистил картошку. Не видела в жизни, чтоб еще кто-то так красиво чистил.
Он не мягкий был. Твёрдый. Но слабый. Последнего я не замечала, просто он так сам про себя говорил. Однажды, пару раз. Вообще откровенничал только когда был выпимши. А по-другому - слова не вытянешь. Землю любил. Умел на ней работать. Вообще работать любил. Всю жизнь на одном заводе протрудился. Большой спец в метрологии. Когда вышел на пенсию, за ним потом лет 10 еще домой прибегали звать на подмогу коллеги, если справиться не могли. Мамочка моя была для него идеал. Ни одна женщина этот идеал не могла перепрыгнуть, поэтому он был нам верный, как пёс. Сам так говорил. Однажды сказал. Он сердце моё.