Дважды рожденный

Виктория Колобова
Глава 1

Николай Федорович и Саша удивленно смотрели на возмущенную Леночку, которая взволнованно говорила:
— Она одета так, словно собралась на бал, а у самой огромный синяк под глазом.
— Она пьяна? — спросил Трубников.
— Нет, но какая-то заторможенная. На вид ей лет двадцать. Она была бы весьма привлекательной, если бы не синяк. Красивое голубое платье, золотые сережки, на пальце дорогое кольцо, но прическа «Я у мамы вместо швабры». А волосы красивые, темно-каштановые, короткая стрижка.
— Как ее зовут?
— Быстрова Надежда Петровна. Зашла в приемную и сразу рвется к вам.
— Плачет?
— Нет. У нее в руках ничего нет. Нет даже сумочки или кошелька.
— Приехала на машине?
— Нет, я не заметила машину.
— Ну ладно, — сказал Трубников, — приведи ее, по крайней мере, выслушаем.
Лена вышла из кабинета и сразу вернулась с девушкой, которая прикрывала рукой синяк под глазом. Саша с любопытством отметил, что такой синяк может поставить только очень сильный мужчина. Она присела на краешек кресла и сразу начала говорить.
— Я пришла к вам, потому что вы частный детектив. Я всю ночь провела на пороге областной библиотеки. Это самая кошмарная ночь в моей жизни. Я намерена защищать себя! Я не хочу, чтобы все это, — она осторожно притронулась к синяку, — ему просто так сошло.
— Это сделал ваш муж?
— Ничего подобного. Я давно разведена, живу самостоятельно, работаю, то есть уже не работаю с сегодняшнего дня.
— Почему же вы провели ночь на пороге библиотеки? — спросил Трубников.
— Потому что там я нашла защиту от ветра и дождя. Ночью моросил дождь. А на автобусной остановке сидеть я побоялась.
— Давайте начнем с самого начала. Кто вы? Где и кем работаете, живете в Ростове?
— Полтора месяца назад я жила в Ростове, снимала квартиру на двоих с подругой Аней. Последние полтора месяца жила в доме у своего работодателя Андрея Ивановича Зорина в Аксае. Он сам предложил мне работать и жить в его доме. У него большой двухэтажный дом. Там же живут его жена Вера Ильинична и ее сын Артур. У меня там была своя комната, которая запиралась на ключ. Я занималась делопроизводством. Андрей Иванович начинает работать в семь часов. Я должна быть в это время в офисе. Потом он уезжает на ферму или в Ростов. Вечером я снова работаю с ним часа два или больше в офисе. Только, пожалуйста, не подумайте ничего плохого о нем. Я отношусь к нему с уважением, хотя и не всегда понимаю его. Он очень добр ко мне. Работой я не загружена, платит хорошо, а за что все это? Совершенно не понимаю.
Раньше я работала в библиотеке, потом перешла на ферму к Зорину.
— Кто такой Зорин?
— Зорин Андрей Иванович возглавляет свою ферму. У него десять гектаров пашни и еще много земли. Выращивает пшеницу и люцерну. Есть цех по производству комбикормов, есть свинокомплекс. У него крупное хозяйство и немало работников. Сам он уже в преклонных летах. В работе ему помогает Антон Викторович Тараев.
— Подождите, я так и не понял, как вы из библиотеки перешли на ферму? Где она находится?
— В Сальском районе, а Зорин живет в Аксае, там же его офис. Я работала в офисе. Но как я там оказалась, я и сама до сих пор не поняла. Андрей Иванович лично пригласил меня, хотя до этого я не была с ним знакома. Он несколько раз приезжал в библиотеку и уговаривал меня. Соблазнил большой зарплатой. И за прошлый месяц действительно заплатил.
— А за этот?
— Сейчас только середина мая.
— Вы больше не хотите работать там?
— Ни за что! Он же избил меня! Нет, не Андрей Иванович, а его пасынок Артур. Ему 26 лет. Он нигде не работает и не учится.
— Он служил в армии?
— Нет, не знаю, почему. Он часто приглашал меня пойти с ним в кино, на концерт. Я все время отказывалась. Но прошло полтора месяца. Я жила в их доме, кушала вместе с ними. Успела привыкнуть к этой семье. Собственно говоря, Артур вел себя прилично. Каждый раз искренне огорчался отказом. Я подумала, что нет ничего плохого в том, чтобы сходить с ним в кино. Вчера я согласилась. Мы сели в его машину и поехали. Это было в шестом часу вечера. Его мать знала, что мы поехали в кино, ничего не предвещало плохого конца. Дома он всегда был вежливым, воспитанным, но как только мы отъехали от дома, он начал приставать ко мне. И поехал вовсе не в кино, а в какую-то рощу. Было еще светло, но там не было людей. Я высказала ему все, что я о нем думаю, вынула ключи зажигания и забросила их подальше. Он кинулся за ними. Я выбежала на трассу и начала ловить попутную машину, чтобы вернуться домой. Моя сумочка осталась в машине, я забыла ее. Мне попался добрый водитель, довез меня до Аксая бесплатно. А уже до дома я долго шла пешком. Вернулась, когда уже начало смеркаться. Возле калитки стояла незнакомая женщина. Вернее, дама. Она звонила в калитку, когда я подошла. Калитку открыл Тараев Антон Викторович и впустил нас. Антон Викторович часто подолгу работает в офисе вместе с Юрием Ивановичем, иногда один. Он первый помощник и друг Зорина.
Он впустил нас, удивился, что я вернулась одна, но ничего не сказал. А на даму посмотрел так, словно был знаком с ней. Повел ее в офис. В моей сумочке остались не только деньги, но и ключ от комнаты. В доме есть приходящая прислуга — Мария Ивановна. Она всегда убирает по утрам во всех комнатах, у нее есть дубликаты всех ключей. Я пошла в кухню, надеясь найти ее там, но ее не было. Поднялась на второй этаж и с удивлением обнаружила, что в моей комнате горит свет. Толкнула дверь, она открылась. В комнате на стуле сидел Артур и грязно улыбался. Я сказала, чтобы он вышел. Точнее, не сказала, а закричала. Я была возмущена тем, что он находится в моей комнате. Он только грязно засмеялся в ответ. Я была в состоянии аффекта. Подошла к нему, схватила его за ворот рубашки на спине и хотела вытолкнуть из комнаты. Он поднялся и посмотрел на меня, как удав на кролика. Мне стало страшно, я даже отступила на шаг. Артур процедил сквозь зубы: «Не хочешь по-хорошему?» И ударил меня в живот. Я подняла руку, чтобы защититься, он ударил снова теперь уже по лицу, я упала, он ушел. У меня даже закружилась голова от этих ударов. Какое-то время я сидела на полу. Потом пошла в ванную комнату, умылась, намочила полотенце и приложила его к глазу. Мне стало легче. Причесалась и пошла к матери Артура. Она вместе с Артуром сидела в гостиной. Когда я зашла туда, то поняла, что Артур с ней уже поговорил. Она смотрела на меня с открытой враждебностью, с презрением. Но я все же сказала, что ее сын посмел только что без спроса зайти в мою комнату, он ударил меня, когда я потребовала, чтобы он вышел. Сказала, что ее Артур мерзкий и грязный недочеловек. Пригласил в кино, завез в рощу, начал приставать.
— Что же она ответила вам?
— Спокойным ледяным тоном она заявила, что я ее обманываю, потому что только что ее Артур поймал меня на воровстве. У нее в руках была моя сумочка, из которой Артур якобы только что вынул ее золотое кольцо.
— Что вы сказали в ответ на это?
— Я была ошеломлена. Меня словно снова ударили. Я растерялась. Сейчас-то я думаю, что Артур еще днем взял кольцо у матери, то есть украл. Подготовил запасной вариант, если у него со мной ничего не получится. Он стоял рядом с матерью и смотрел на меня, как на кучу мусора. Он обратился к матери и сказал, что надо бы обыскать мою комнату. Они пошли в мою комнату. Мою сумочку Вера Ильинична держала в руках и не собиралась мне отдавать. Я пошла следом. Они зашли в мою комнату и захлопнули передо мной дверь. Они закрыли ее на ключ изнутри! Я побежала в офис, чтобы поговорить с Андреем Ивановичем. Офис в этом же доме, но вход с улицы. Есть еще один вход, им очень редко пользуются. Однако я воспользовалась им, так быстрее. Зашла очень тихо. Услышала разговор. Антон Викторович беседовал с незнакомой женщиной, которую впустил вместе со мной. Я постояла минуту или две, не зная, что делать дальше. Дело в том, что на ферме есть домик, иногда Зорин живет там по нескольку дней. Наверное, он вчера вечером был там. В офисе его не было, дома тоже. Я не хотела оставаться под одной крышей с Артуром и его мамашей. Мне очень хотелось забрать вещи и покинуть их дом навсегда. Но они заперлись в моей комнате. Я вспомнила, что, к счастью, у меня есть подруга Аня в Ростове, но как туда доехать? Деньги остались в сумочке. Я решила, что главное — добраться. А там уже Аня выручит. В замешательстве я вышла во двор и увидела Марию Ивановну, которая шла к калитке. Ее рабочий день закончился, она шла к себе домой. Я попросила у нее денег, но у нее при себе было мало денег. Она дала их мне. Этого хватило, чтобы доехать до Ростова. Увы, Ани почему-то не оказалось дома. Она в последнее время часто подрабатывала – мыла полы по ночам в разных гипермаркетах. Я пошла к библиотеке и всю ночь провела под дверью библиотеки. В сумочке остался и мой телефон, а то бы позвонила Ане. Вчера к библиотеке я шла по Кировскому. Увидела ваш офис. Всю ночь собиралась с духом, чтобы утром пойти к вам. Конечно, я неправильно поступила, что сбежала из дома Зорина после того, как меня обвинили в краже, но … Просто нервы не выдержали.
Она замолчала. В кабинете наступила тишина. Был слышен шум машин за окном. Трубников, откинувшись на спинку кресла, задумчиво смотрел на нее. Он спросил у нее адрес Зорина. Оставил ее в офисе с Сашей. Поехал в Аксай.
Дом Зорина выглядел весьма респектабельно, ухоженный и красивый. Во дворе от калитки к дому виноград, сплетающийся сверху. Клумбы с цветами. Все здесь дышало достатком и благополучием. Его встретил Антон Викторович Тараев. Он удивился, потому что все посетители обычно назначали встречи заранее, и все это шло через него. Трубников дал ему визитку, объяснил, что он представляет интересы Надежды Петровны Быстровой. Тараев усмехнулся:
— Жена Зорина собирается подавать на нее в суд.
— Я не сужусь с женщинами. Мне надо поговорить с Андреем Ивановичем. Полагаю, что судебный процесс с Быстровой, возбужденный мной, а не его супругой, в его интересы не входит.
Тараев снова усмехнулся, внимательно посмотрел на носки своих начищенных ботинок, потом резко поднял голову и перевел взгляд на Трубникова.
— Проходите, — он провел его в приемную офиса. — Посидите здесь, я доложу о вас.
У окна стоял небольшой стол с компьютером, наверное, рабочий стол Нади Быстровой. В другом углу стоял другой стол. Из кабинета вышел Тараев, пригласил его войти. Трубников зашел в кабинет, который больше напоминал жилую комнату, чем кабинет. У стены стоял кожаный диван, рядом торшер и журнальный столик. Телевизор смотрел со стены на хозяина, сидящего в большом уютном кресле за столом, заваленном бумагами и книгами. Рядом книжные полки. Напротив стола кресло и несколько стульев. Зорин встал и подал руку для приветствия.
— А Надюша оказалась смышленой! К самому лучшему специалисту обратилась. Я читал о вас в газетах, рад познакомиться. Что же случилось с Надюшей? Она хорошо работает и я совсем не собирался расставаться с ней. Вера и Артур объяснили мне ситуацию, но я готов выслушать и вас.
— Надежда неосмотрительно приняла приглашение вашего пасынка съездить в кино. В результате она оказалась вечером на безлюдной трассе. Смогла добраться до Аксая на попутной машине, до дома долго шла пешком. Когда пришла, то увидела в своей комнате вашего пасынка, попросила его выйти. Он дважды ударил ее, обвинив в краже, которую она не совершала. Она покинула дом, не имея при себе ни денег, ни телефона. Вынуждена была провести ночь на улице…
— Помилуйте! Ее никто не выгонял!
— Ваша жена и пасынок закрылись к ее комнате, чтобы сделать обыск. Они не отдали ей даже сумочку! Она боялась физической расправы, Артур дважды ударил ее!
— Хм, ну ладно. Все это еще предстоит проверить, но что вы хотите от меня?
— Я хочу забрать вещи Надежды Быстровой, ее заработную плату. А главное — рекомендательное письмо, подписанное вами, как гарантию того, что она не будет опорочена ни вами, ни вашей женой, ни пасынком. И, конечно, компенсацию за физический и моральный ущерб.
Зорин обратился к Тараеву, стоящему у двери:
— Пригласи Веру и Артура.
Тараев вышел и вскоре вернулся с женщиной лет тридцати и молодым мужчиной. Тараев остался в кабинете и сохранял торжественное выражение лица, но в глазах поблескивали лукавые огоньки. Было видно, что он наслаждается сценой. Вера сразу важно опустилась в кресло, Артур стоял рядом. Зорин хотел заговорить, но Трубников опередил его: «Извините, но единственное, чего я сейчас хочу — забрать вещи Надежды Быстровой. Для решения финансовых вопросов приеду позже, когда вы обратитесь к своему адвокату».
— Вот мой адвокат, — Зорин кивнул в сторону Тараева и обратился к жене и пасынку, представил им Трубникова. Потом спросил у жены: «Что случилось вчера с Надей? Почему она ушла?»
Вера с брезгливостью передернула плечами и посмотрела на сына.
— Артур, расскажи еще раз.
— Я не хочу порочить женщину даже такую как она.
— Расскажи, папа просит.
— Расскажи сама, папа обратился к тебе.
— Ну что ж, эта девушка не подходит нам, — сказала Вера с достоинством и строго посмотрела на мужа. — Артур пригласил ее в кино, они сели в машину вчера вечером и поехали. Но по дороге она передумала и попросила поехать в кафе возле рощи. В кафе она встретила других молодых людей, с которыми ушла в рощу. Артур вернулся домой один. Выходя из машины, он заметил, что она забыла свою сумочку. Захотел отнести ее в комнату Нади. Открыл сумочку, чтобы найти ключ от комнаты, увидел там мое кольцо. Ваша любимица Надюша — дешевая девка и к тому же воровка. Теперь я понимаю, куда исчезали серебряные ложки из столовой! Сбежала на ночь глядя, потому что на воре шапка горит. Наверное, провела ночь в той же роще с друзьями, у нее их много. Мне надо было еще вчера вызвать полицию, когда Артур принес мне ее сумочку, кольцо было там.
—Вы удовлетворены? — строго спросил у Трубникова Зорин.
— Надя вся в синяках, синяк под глазом. Как вы это можете объяснить? — спросил он у Веры.
— Господи! Ну, о чем вы спрашиваете? — возмутилась она, — разве еще не поняли о ком идет речь? Девица легкого поведения, провела ночь в роще с друзьями, там и получила синяки. Она их вполне заслужила.
— Значит, она вернулась домой в синяках?
— Ну конечно! Для нее это уже привычно. Жаль, что мы этого сразу не распознали. Жила здесь, ела с нами!
— Вам и этого мало? — с неприязнью посмотрел на детектива Зорин, — Вера, Артур, спасибо, можете идти.
Они направились к двери с чувством оскорбленного достоинства.
— Вы позволите мне задать вопрос вашему юристу? — спросил Трубников.
—Пожалуйста!
— Антон Викторович, вчера с деловым визитом к вам вечером приезжала некая дама. Когда она стояла у калитки и звонила, к калитке подошла Надя. Вы открыли калитку и впустили обеих женщин. У Нади был синяк под глазом?
Наступила тишина. Вера и Артур остановились в дверях. Зорин удивленно смотрел на Тараева. Тот был в явном замешательстве.
— У нее был синяк под глазом, когда она вернулась?
— Нет, — ответил Тараев.
— Хватит! — поднялся из-за стола Зорин. — Антон, скажи Маше, чтобы собрала ее вещи. Подготовь рекомендательное письмо. И что это за посетительница? Ты мне о ней ничего не говорил. Ладно, сейчас не до этого, потом объяснишь.
— Зачем же потом? — ответил Тараев, — я вам не говорил, потому что считал, нет смысла сообщать об этой сумасшедшей дамочке. Она озабочена сохранением своих долларов и не знает, во что их вложить, чтобы они приросли больше, чем на депозите. Хотела проинвестировать в ферму, но требовала гарантии двадцатипроцентного ежегодного дохода. Я ей такой гарантии не дал, она уехала обиженная и оскорбленная.
— Что-то слишком много обиженных и оскорбленных, — сказал Зорин и подошел к сейфу. Достал, пересчитал деньги.
— Вы говорили о компенсации, сколько?
— Мне трудно определиться, надо бы позвонить Наде. Я ведь пришел, только за вещами и письмом, остальное в другой раз с вашим адвокатом.
— Мой адвокат Антон сейчас здесь. И он совершенно ни при чем, это только я решаю. За апрель я выплатил ей зарплату. В мае прошло две недели. Ну ладно, вот 15 тысяч рублей зарплата за май и столько же компенсация. Вам пять тысяч, это ваш гонорар. Достаточно?
— Спасибо, но от гонорара я отказываюсь в пользу Нади, я всего лишь сделал ей одолжение. Сейчас я позвоню ей.
Трубников набрал номер телефона Саши и спросил, где Надя?
— Рядом со мной.
— Дай ей телефон.
В телефоне раздался голос Нади Быстровой.
— Вам выплачивают компенсацию двадцать тысяч рублей и зарплату за май — пятнадцать тысяч, всего 35 тысяч рублей. Вас это устраивает?
— Конечно! Я даже не знаю, как благодарить вас!
— Как вы себя чувствуете?
— Намного лучше. Большое вам спасибо. А вещи? Я смогу забрать их?
— Я привезу их вам. Мария Ивановна сейчас собирает их.
Трубников отключил телефон.
— Еще рекомендательное письмо.
— Антон сейчас напишет и наберет его, я подпишу. Будем считать, что инцидент исчерпан?
— Нет.
— Нет? — Зорин удивленно посмотрел на Трубникова.
— Это уже не относится непосредственно к Наде Быстровой. Я привык завершать свои дела, а в этом деле остались вопросы. С вашей помощью или самостоятельно, но я обязательно найду ответы. Почему вы пригласили работать делопроизводителем Надю Быстрову? Ведь раньше, насколько мне известно, вы не были знакомы? И вы не родственники. Возможно, мне придется потратить много сил и времени, но я найду ответ.
Зорин устало опустился в кресло. Он смотрел на детектива глазами затравленного зверя, загнанного в угол.
— Это долгий разговор. Конфиденциальный разговор, требующий настроения, сейчас у меня его нет. Как-нибудь на днях я заеду к вам…
— Мой офис находится в Ростове на Кировском проспекте, 42. Я начинаю работать с девяти часов. Приезжайте, я выслушаю вас очень внимательно. Вот моя визитка.
Трубников вернулся на Кировский, отдал Наде ее вещи, сумочку с деньгами и вежливо распрощался с ней, наивно полагая, что это навсегда. Занялся с Сашей текущей работой. Не прошло и часа, как Надя позвонила в детективное агентство снова. Ее взволнованный голос наполнил кабинет и приемную, хоть дверь была закрыта. Она кричала и рыдала в трубку:
— У меня украли сумочку! И все деньги в ней остались! Все тридцать пять тысяч! Украли! Господи! Почему мне так не везет!
— Где это произошло? — спросил детектив.
— Я вернулась домой, Ани нет, у меня ключ от квартиры еще сохранился. Я сама дубликат делала. Зашла, оставила сумочку в комнате на стуле, сама пошла в ванную комнату, приняла душ. Я не слышала, чтобы кто-то открывал дверь. Но я была под душем, шумела вода. Я мылась минут двадцать, может быть, больше или меньше. Когда вышла, сразу пошла в кухню, поджарила яичницу и съела ее. Потом захотела еще раз посмотреть на деньги, а сумочки нет! Все это время я была в квартире одна! Слава Богу, что я, придя домой, вынула смартфон. Он так и лежал на столе, а то бы я позвонить вам не смогла.
— Дверь закрыта? Входная дверь?
— Я закрыла ее, когда зашла.
— Сейчас закрыта? Пойдите, проверьте.
— Иду.
Трубников смотрел на Сашу, ожидая ответа по телефону. Саша слышал их разговор.
— Мне поехать к ней? Помочь найти ее сумочку?
Трубников кивнул. Саша поднялся, в это время раздался громкий голос Нади:
— Она заперта снаружи! А где же мой ключ? Как я теперь отсюда выйду?
— Посмотрите на полу, ключ мог упасть.
— Как он мог упасть? Он же был в замочной скважине! Я же сама дверь закрывала! Я помню! Ой! Что это? Он на тумбочке лежит. Ключ лежит на тумбочке, а дверь закрыта… Ключ не мог сюда упасть. Мистика какая-то. Мне кажется, я схожу с ума.
— Надя, не волнуйтесь. Сейчас к вам приедет Саша и поможет вам найти сумочку.
—Спасибо, большое вам спасибо. Там же все мои деньги! И документы тоже там…
Трубников уехал по делам, Саша уехал к Наде Быстровой. Лена, оставшись одна, приготовила себе чай с мятой и медленно пила его, пытаясь успокоиться от надрывных криков Нади.
— Трудно все же работать в детективном агентстве, — думала она, — платят хорошо, но уж очень нервная у секретаря работа. Почему бы этой Наде не обратиться в полицию, если у нее пропала сумочка? И почему вор, забрав сумочку, не забрал ее смартфон? Странный вор.
Лена допила чай и начала набирать на компьютере документ, который уходя дал ей шеф.

Во второй половине дня Трубников и Саша встретились в областном суде на судебных прениях по уголовному делу Ладыченко.
— Ну что там с сумочкой? Нашел?
— Сама нашлась. Ее по ошибке взяла подруга Нади — Аня Абрамова, которая живет в этой квартире. Аня позвонила Наде при мне, и они долго болтали по телефону. Я устал слушать, пошел к двери. Тогда Надя побежала провожать меня и благодарить.
— Надю Быстрову нам надо пережить как стихийное бедствие с мужеством и терпением. Надеюсь, что на этом все закончится.
Они прошли в зал, где должно было проходить заседание суда, где их ждал клиент.
Вечером Трубников и Саша не торопясь возвращались в офис. От областного суда до Кировского, 42 близко, погода хорошая. Обсуждали прошедшее заседание, собирались зайти поужинать в ресторан, когда позвонила Лена:
— Звонила Надя Быстрова.
Саша шел рядом, слышал слова Лены. Он засмеялся и сказал, что от Нади Быстровой так просто не отделаешься.
— Что случилось на этот раз? — спросил Трубников.
— Ее подруга Аня просила ее, чтобы она попросила вас приехать сегодня к двадцати часам домой к Нине Зориной в Аксай. Нина Зорина — это вдова сына Андрея Ивановича.
Саша засмеялся снова. Трубников молчал, только закусил нижнюю губу и продолжал слушать.
— Аня очень просит вас присутствовать при ее переговорах с Ниной Зориной. Приглашает и Надю Быстрову, чтобы она привезла вас. Короче говоря, я взяла на себя смелость и сказала Наде Быстровой, чтобы она сама пришла в офис и поговорила с вами о своих подругах, хотя мне очень хотелось попросить ее больше не беспокоить агентство. Однако она все же трижды продиктовала адрес Нины Зориной в Аксае. Нина Зорина живет на улице Чапаева в общежитии. Снимает там комнату. Адрес я записала. Надя обещала зайти к семи часам, чтобы поговорить с вами.
— Спасибо, Лена, — погрустневшим тоном ответил Трубников.
— Я не должна была назначать встречу? Надо было…
— Нет, не переживай, ты все сделала правильно.
Детектив отключил смартфон и прислушался к голодному желудку.
— Придется перенести ужин на неопределенное время.
Они прошли мимо ресторана.
— Насколько я понял, — сказал Саша, — Надя Быстрова не собирается ни за что платить. Вначале вы пошли ей навстречу из сострадания, а теперь… Она, наверное, приняла вас за папу, а меня за брата. Отказ ехать с ней в Аксай удивит ее.
— Ну, так мы ее немножко удивим, а потом, наконец, поужинаем. Хочу сегодня еще поработать над этими судебными прениями.
Они зашли в офис и отпустили Лену домой. Сидели в кабинете, пили кофе с печеньем, ждали Надю Быстрову.
— Почему до сих пор нет этой Нади? Уже скоро восемь, — сказал Трубников.
— Да уж, — согласился Саша, — успели бы поужинать, если б знали, что она опоздает.
— Она, наверное, поняла, что услуги частного детектива должны быть оплачены. Решила отправиться в Аксай без нас.
— И все же я уже заинтригован. Что все это значит? В Аксае на улице Чапаева в доме вроде общежития встречаются три подруги, но зачем им понадобился детектив? Испекли тортик и хотят угостить?
— Позвони ей, Саша.
— Честно говоря, выходя якобы в туалет, я уже несколько раз звонил ей.
— Ну, слава Богу, а то я подумал, что у тебя желудок расстроился от голода. Ну и что она сказала?
— Ничего. Она не берет трубку.
— Странно. Наверное, сегодня не ее день по астрологическому календарю. Но меня все это тоже уже заинтересовало. А не поехать ли нам прямо сейчас в Аксай на улицу Чапаева? Хотя нет. Я хотел по свежей памяти поработать над судебными прениями, особенно хотел продумать речь прокурора. Он, на мой взгляд, потребовал слишком строгого наказания для Ладыченко.
— Нет проблем. Я все записал на диктофон. Посижу ночью, расшифрую, распечатаю. Утром у вас на столе будут дословно речь адвоката и речь прокурора. Мне очень хочется поехать в Аксай, что они там затевают?
—Мне уже тоже захотелось узнать, что там происходит? Откуда взялась Нина Зорина? В доме Зорина ее не было. Я знаю, что у него есть пасынок Артур, но сын? О сыне я ничего не знаю, о его вдове Нине тоже. Поехали.
Они закрыли офис, сели в машину и поехали в Аксай. Дом, в котором жила Нина Зорина, они нашли легко, но комнату искали долго. Ходили по длинным коридорам. Лампочки горели через одну, было темновато, пахло прокисшим борщом и чесноком. Зашли по запаху в большую кухню, спросили, где живет Нина Зорина? Их довели до двери и оставили под дверью. Саша сначала стучал костяшками пальцев, ответа не было, хотя из-под двери пробивался свет. Он постучал кулаком, дверь со скрипом приоткрылась. Они зашли и чуть не споткнулись о сумочку Нади Быстровой, которая лежала на полу у порога. Саша хотел поднять ее, но Трубников покачал головой. Саша не прикоснулся к ней. Они прошли в единственную комнату. Никого не было, но свет горел. Заглянули в кухню, если можно назвать кухней закуток за ситцевой занавеской, где стоял стол и холодильник. На столе электроплита. Под столом помойное ведро с крышкой, от которого сильно пахло чесноком. Была еще одна дверь, ведущая то ли в кладовку, то ли в ванную комнату. Трубников распахнул ее и шагнул в маленькую ванную комнату, одернул занавеску, закрывающую ванну. Саша, стоящий рядом с ним, непроизвольно вскрикнул:
— Это же Надя!
В ванной лицом в воде лежала Надя. Она была мертва. Трубников хотел повернуть ее, чтобы посмотреть лицо. Она была очень похожа на Надю, но одета иначе. Он наклонился над трупом, когда услышал тяжелые шаги по одному из коридоров. Мужской голос громко спрашивал, где живет Нина Зорина? Тоже заблудился в полумраке длинных коридоров.
— Нам лучше выйти отсюда поскорее, — сказал Трубников.
— Но мы не успеем уйти далеко.
— Сделаем вид, что все это время стучали, стоя под дверью.
Они успели выйти из комнаты и прикрыть дверь, когда в противоположном конце коридора появились двое полицейских.
— Кто вы? — спросил сержант Макаров, — документы!
Трубников предъявил удостоверение главы детективного агентства и кивнул в сторону Саши:
— Это мой помощник Александр Васильевич Шаповалов. Нас пригласила сюда клиентка Быстрова Надежда Петровна, но это не ее комната. Здесь проживает ее знакомая Нина Зорина. Почему-то никто не открывает.
Сержант Макаров толкнул дверь, она распахнулась.
— Дверь-то не заперта, — сказал он и прошел в комнату, чуть не споткнулся о сумочку. Поднял ее, открыл и присвистнул, — да здесь куча денег! И документы есть. Паспорт на имя Быстровой Надежды Петровны. Она ограбила банк? Или это ваш гонорар?
— Сержант, — крикнул второй полицейский, — в ванной труп!
— Стойте здесь, — сказал сержант Макаров детективам и прошел в ванную. Вскоре вернулся, вытирая мокрые руки носовым платком.
— Вашей клиентке частный детектив уже не нужен. Ее кто-то ударил по голове, точнее, по затылку и утопил в ванне. Но странно не это. Странно, что после убийства убийца или кто она там позвонила в полицию и сообщила о трупе в ванной. Ну как же здесь воняет чесноком! Пушистый, открой окно, а то мы все сейчас задохнемся. Так это вы к ней из Ростова приехали?
— К ней. Она хотела, чтобы я присутствовал при ее переговорах с хозяйкой комнаты и еще с одной девушкой Анной Абрамовой.
Из окна потянуло свежим воздухом.
— В ванной только один труп. Где еще две девушки?
— Не знаю, — ответил Трубников, — если мы вам больше не нужны…
— Ваши координаты у меня есть, можете идти.
Детективы направились в глубину длинного коридора и оба с облегчением вздохнули, когда вышли на улицу. Трубников вел машину обратно в Ростов и молчал. Оглянулся на Сашу: «Тебя высадить на автобусной остановке? Поедешь домой?»
— До офиса. Я оставил там диктофон, с которым собирался работать ночью. Жаль, что мы так долго тянули. Поехали бы ровно к восьми, она бы осталась жива.
— Не сыпь соль на рану! И без тебя тигры на душе скребут.
— Но ведь тогда в ванной могло бы плавать три трупа, а не один. Дверь не была взломана, но приоткрыта. Она сама впустила убийцу. Или убийца — Нина Зорина — хозяйка этой грязной норы?
— Где Нина Зорина и Аня Абрамова нам еще предстоит выяснить, а что касается трех трупов… Риск входит в наши с тобой профессиональные обязанности. Если ты очень озабочен личной безопасностью, то меняй работу.
Некоторое время они ехали молча. Трубников закурил. Спросил у Саши, в какое время он звонил Наде вечером?
— Сейчас посмотрю, — Саша достал смартфон, — в девятнадцать часов тридцать минут. И до этого еще три раза.
— Значит, в это время она была уже мертва. Кто это стоит под дверью нашего офиса?
Трубников подъехал к своему офису и остановился, вышел из машины. А Саша не вышел, а выбежал с криком: «Надя!» Навстречу им по ступенькам спускалась Надя Быстрова.
— Я так долго жду вас. Но это я виновата. Я же говорила к семи, а сама опоздала.
— Давно вы здесь? — спросил Трубников.
— Почти час. Моя сумочка у Ани, телефон не могу найти, ключ тоже. Но Аня скоро вернется и отдаст мне сумочку, которую по ошибке взяла сегодня днем. А телефон я, наверное, забыла в квартире.
— Пойдемте в офис, — сказал Трубников, открывая дверь.
Они прошли в чистую, красиво обставленную приемную.
— Я приготовлю кофе, — сказал Саша.
Надя со вздохом облегчения полусела, полулегла в большое кресло. Трубников сел на стул и внимательно смотрел на нее.
— Это Аня Абрамова пригласила вас приехать сегодня в Аксай? — спросил он.
— Да. И очень просила, чтобы я привезла вас. Зачем и почему не объяснила.
— Она пригласила вас тогда, когда пришел Саша, чтобы помочь найти сумочку?
— Нет. Она звонила два раза. Первый раз, когда был Саша, второй — позже.
— О чем вы говорили в первый раз?
— Говорила почти все время я одна. Я была очень возбуждена. Я так обрадовалась завершению конфликта с Артуром, что рассказывала ей обо всем подряд, начиная с того, как мы с Артуром сели в машину и поехали якобы в кино.
— И о телесных повреждениях тоже?
— Да. Но она почему-то не отреагировала должным образом. Просто молча слушала без комментариев, но потом вдруг занервничала. Не знаю, почему. Я спросила у нее, зачем она взяла мою сумочку? Она сказала, что забежала домой на минутку, чтобы переодеться, хотела принять душ, но он был занят. Она переоделась, попила воды, схватила сумочку и побежала. Возле дома ее ждала машина. Она приехала на такси. Сумочки она нечаянно перепутала, схватила не глядя. А заметила, когда уже расплачивалась с таксистом. Тогда она позвонила мне.
— Но вы сказали, что она звонила вам еще раз.
— Да, звонила и попросила приехать в Аксай вместе с вами, назвала адрес. Говорила, что это очень важно.
— Кофе! — торжественно сказал Саша, — и печенье. Милости прошу! Надя, вы даже не представляете, как я рад вас видеть! Угощайтесь!
— Я тоже рада, что встретила таких добрых людей. Спасибо за все. Но не пора ли нам все же поехать в Аксай? Аня просила…
— Вы знакомы с Ниной Зориной? — перебил ее Трубников, — ведь это к ней вас и меня просила приехать Аня.
— Нет, не знакома. Но Аня рассказывала о ней. Она давно с ней дружит.
— Вы давно знакомы с Аней?
— Полгода. Мы живем вместе, так легче платить за квартиру. Она очень хорошая, но несколько суетлива. Она вполне могла перепутать сумочки. Я в это верю. Она, наверное, уже вернулась домой. Я пойду.
— Ее нет дома.
Надя выпрямилась и пересела на краешек кресла, испуганно уставилась на детектива. Наступила тишина. В этой тишине невероятно громким показался шум подъезжающей машины. Саша открыл дверь кабинета, подошел к окну, вернулся:
— Это полиция.
— Саша, угости их кофе. Пройдите сюда, — пригласил он Надю в кабинет.
Она зашла за ним. Он закрыл дверь.
— У вас только пара минут, милая девушка, — сказал Трубников, — чтобы рассказать мне правду.
Надя испуганно смотрела на него и молчала.
— Вы приехали в Аксай к восьми? — спросил Трубников.
— Нет, я приехала немножко раньше.
— Дверь была открыта?
— Да. Моя сумочка лежала в комнате на стуле. Я взяла ее и все время кричала: «Аня! Аня!» А потом заглянула в ванную и сразу побежала. У самого порога я упала, выронила сумочку, не стала ее подбирать, побежала на автобусную остановку. У меня с собой была мелочь. Соседка днем одолжила. Я сразу приехала к вам, вас не было. Я ждала у двери. Как вы догадались, что я там была? Что теперь со мной будет? И еще этот синяк! Полиция… Это за мной?
— Да, вас заберут сейчас. Советую вам говорить все, как есть и ничего не бояться.
— Но я очень боюсь! Бедная Аня! Они подумают, что это я убила ее. Они не поверят мне!
— Говорите им только правду.
В дверь постучали требовательно и настойчиво.
— Это сержант Макаров, откройте!
Трубников открыл дверь.
— Что это вы запираетесь? Не ожидал, что придется навестить вас так скоро. А вот и Надежда Петровна Быстрова?
Надя молча кивнула.
— Это ваша сумочка?
Она кивнула снова.
—Вам надо проехать с нами.
Надя беспомощно оглянулась на Трубникова и, вздохнув, понуро пошла за сержантом. Полицейская машина уехала, снова наступила тишина.


Глава 2

Утром на следующий день Трубников подъехал к офису к девяти, вышел из машины. Светило яркое солнце. В мае в Ростове везде цветут тюльпаны, каштаны, сирень… Тепло, зелень на деревьях свежая и чистая. Трубников, погруженный в размышления об убийстве Анны Абрамовой, не обращал внимания на красоты природы. Быстро поднялся по ступенькам и зашел в приемную. Ему навстречу поднялись одновременно Лена и Андрей Иванович Зорин. Саша стоял у окна. Зашли в кабинет. Трубников молча смотрел на Зорина, тот сильно нервничал.
— Я приехал так рано, — начал Зорин, — потому что меня мучает вопрос. Вчера я как-то особо не обратил внимания на ваши слова, но за ночь многое передумал. Почему вы решили, что я… Вы спросили, почему я пригласил работать именно Надю Быстрову?
— Да, именно об этом я вас спросил.
— Но почему вы решили, что у меня была причина приглашать именно ее?
— Надя сказала, что вы лично приезжали в библиотеку и беседовали с ней, обещали большую зарплату. Разве не так?
— Так, но… В областную публичную библиотеку может прийти любой человек из Ростова, из Ростовской области, в этом нет ничего особенного. И я тоже наведываюсь туда. Хороший книжный фонд, хорошая электронная база данных. Легко можно найти все законы… Случайно заприметил дивчину, поговорил, переманил к себе.
Трубников улыбнулся.
— Фермер, у которого работы по горло, несколько раз приезжает в библиотеку и долго уговаривает библиотекаря перейти к нему работать делопроизводителем. Библиотекаря, которого раньше не видел, не знал. Нет, Андрей Иванович, вы хотели пригласить именно Быстрову, а не кого-то другого. Почему?
Зорин безвольно опустил руки и растерянно посмотрел на детектива.
— Вы уже были у меня дома и познакомились с моей женой и пасынком. Это вторая жена. Первая жена и сын Юра погибли в автокатастрофе два с половиной года назад. Юре было 28 лет. Он был женат на некоей Нине, продавщице. Она торговала овощами и фруктами на базаре в Аксае. Наверное, и сейчас там же. Я был категорически против этого брака, но они поженились и жили в Аксае, арендовали жилье.
— Наверное, они любили друг друга?
— Может быть. Но я и сейчас считаю, что она ему не пара. Я это ему так и сказал, в семью ее не принял. Тем не менее, он женился на ней. А через полгода погиб. Она была на похоронах. Больше я не видел ее. В январе этого года я ездил по делам в Москву, взял с собой жену. Вера уговорила меня сходить в Большой. Мы пошли. В антракте зашли в буфет. Там-то я и встретил Никиту. Он родом из Аксая, учится в Москве. Дружил с моим Юрой. Никита сказал мне, что у Юры уже после его смерти родился сын. Нина не хочет, чтобы я об этом знал из-за того, что я плохо к ней относился. Понимаете? Он мне сказал, что у меня есть внук! Родной внук! И ему сейчас два года. А я об этом ничего не знал. Сейчас-то я понимаю, что был несправедлив к Нине. Но я же не знал, что у нее родился сын!
Вернувшись в Аксай, я разыскал ее, приехал к ней домой. Она только смеялась мне в лицо. Я у нее спрашиваю: «У меня есть внук, где он?» Она смеется. Я спрашиваю: «Это сын Юры?» Она смеется мне в лицо. Ни да ни нет не говорит. Наверное, захотела отомстить мне за плохое к ней отношение.
Я обратился в частное детективное агентство к Киселеву. Он принес мне ксерокопию выписки, подтверждающей, что в роддоме горбольницы Аксая19 января 2013 года Зорина родила сына — Дмитрия. Я стал разыскивать его. Дома у Нины я уже побывал и не заметил там следов пребывания ребенка. Все-таки сам отцом был, знаю, что такое ребенок в доме. Киселев сообщил, что есть вероятность того, что о рождении Димы и его местонахождении знает подруга Нины — Быстрова Надежда Петровна, работающая в библиотеке. Я тогда еще удивился, что у Нины подруга работает в библиотеке, не ее круг общения. Но Киселеву поверил.
— Поэтому вы пригласили ее к себе работать?
— Да, но Киселев ошибся, это не она. Она даже не знакома с Ниной. Он перепутал девушек. Надя снимала жилье вместе с подругой — Анной Абрамовой. Полагаю, что Анна Абрамова и есть та самая подруга Нины, которая может знать, где находится мой внук. Поговорить бы с ней… Но она работает непонятно, где и кем. То ли торгует где-то, то ли моет полы в магазинах. Не знаю, как к ней подойти? Может, у вас это лучше получится?
— Нина могла отвезти ребенка к своим родителям, — не ответил на его вопрос Трубников.
— Проверял! Киселев все ее связи проверил, всех родственников. Мальчика нигде нет. Уж не сдала ли она его в детдом? Жив ли он? Как может такое произойти, чтобы ребенок родился и исчез?
— В нашей стране есть тайна усыновления. Если она отдала его на усыновление, то вы уже никогда не найдете внука.
— Но я же дед его! У меня ведь больше никого нет!
— Жена — Вера Ильинична есть у вас. Артур есть, — сказал детектив.
Зорин ссутулился, посмотрел на детектива снова тем же взглядом затравленного зверя и тихо спросил:
— У вас есть дети?
— Дочь, — ответил Трубников, — и два внука, двойняшки.
— Вы не знаете, что значит потерять в один день жену и сына, а спустя три года снова пережить утрату. Я даже его фотографий не видел! Вы даже предположить не можете, как я обрадовался, когда узнал, что у меня есть внук. Раньше я просто жил. У меня большое хозяйство. С головой в работе, особенно летом. Дома всегда все было благополучно. Мы с первой женой 30 лет душа в душу прожили. А с Верой… Она молодая, она красивая… Прошел год и я… Я умом понял, сердцем почувствовал смысл слова «одиночество». Одиночество вдвоем страшнее, чем одиночество одного человека. Нет, я не жалуюсь, мне надо душу излить. Думал о разводе, но Вера просто так не уйдет. Она ради Артура отсудит у меня половину и больше. Она видит в моей ферме только доход, совершенно не видит труда и сил, вложенных в землю. В ее понимании пшеница сама растет. Я очень обрадовался внуку, но где он? Найдите его, пожалуйста, я все оплачу. Дам адрес Нины: Аксай, улица Чапаева…
— Я знаю адрес Нины. Ее подруга Аня Абрамова вчера была убита в ее комнате. Где Нина никто не знает. Ее разыскивает полиция.
— Зорин удивленно посмотрел на него.
— Ее подруга убита? Та самая подруга, которую я хотел пригласить к себе на работу и постепенно разузнать о внуке?
— Да. Возможно, она действительно что-то знала. Но она унесла свою тайну с собой.
— Кто же ее убил? За что? Неужели все это связано с моим внуком? Господи, мне страшно за него! Найдите его! Кто ее убил?
— По подозрению в убийстве арестована Надя Быстрова…
— Надюша? Абсурд! Она и муху не обидит! Я говорил с ней. Она рассказывала о подруге Ане. Рассказывала по-доброму, между ними не было вражды. Абсурд! Не верю. Почему ее подозревают?
— Она была в комнате Нины сразу после убийства. Аня пригласила ее и меня приехать вчера к 20 часам в Аксай к Нине. Говорила, что это очень важно. Я не знал, что здесь задействованы интересы маленького ребенка. Жаль, что вы вчера не ввели меня в курс дела. Если бы знал, то поехал бы вовремя, но теперь, увы. Надя Быстрова под следствием. Я защищаю ее, провожу свое расследование в поисках убийцы Анны Геннадьевны Абрамовой. Я приложу все силы, чтобы разыскать вашего внука. Вы говорили, что у вас есть ксерокопия о его рождении?
— Да, я на всякий случай принес ее. Возьмите. У меня дома еще есть. Если вам это поможет. Мой адрес вы знаете, а телефоны… Вот визитка. Если вдруг не сможете меня найти, то сообщите информацию Антону. Антон Викторович Тараев, вы знакомы с ним. Это мой помощник и друг. Вы можете доверять ему, как мне. Я могу уехать на ферму и остаться на несколько дней. Хотя какая сейчас работа! Я должен оплатить ваши…
— Я обещал, что буду разыскивать вашего внука, но я не обещал, что вы будете моим клиентом.
— Не понял?
— Я защищаю интересы Нади Быстровой, обвиняемой в убийстве Ани Абрамовой, подруги вдовы вашего сына. Неизвестно, как пойдет расследование, может произойти столкновение интересов моей подзащитной и ваших. Поэтому оставим вопрос оплаты… пока.
— Я понял только одно, что вы будете разыскивать моего внука. И каких бы столкновений там не было, я все оплачу, будьте уверены. Только найдите его. Найдите, пожалуйста.
Зорин погасил сигарету, положил в пепельницу и медленно ушел, не попрощавшись. Трубников поискал таблетки анальгина, выпил две сразу и поехал в следственный изолятор к Наде Быстровой.
Саша остался в офисе, было много текущей работы. Он остался с неохотой. Ему очень хотелось пойти к Наде, успокоить ее. Теперь, когда она нуждалась в защите, он стал относиться к ней лучше. Он постоянно думал о ней помимо своей воли. Саша с сожалением проводил шефа и углубился в чтение электронной почты, сразу отвечая на некоторые письма. Приближался полдень, окно было распахнуто настежь. Саша очень любил весну. Уже тепло, но еще нет палящей жары и пыли. Воздух чистый и свежий. В открытое окно доносились голоса прохожих, идущих по Кировскому, шум машин.
— Это здесь! — раздался мужской голос прямо под окном, — частное детективное агентство, все правильно!
Распахнулась дверь в приемную и Саша услышал топот слонопатама и возбужденный голос Лены: «Николая Федоровича сейчас нет, к нему на прием надо заранее записываться». Саша не выдержал и вышел в приемную. Девочка лет семи с детским любопытством уставилась на него восхищенными глазами и громко спросила у стоящей рядом пожилой женщины: «Это следователь Трубников?» Возбужденный пожилой мужчина подошел к нему и громко сказал: «Мы за Надю Быстрову говорить пришли. Это доча наша. За что ее забрали, почему? По какому праву? — Зачем вы от нас прячетесь? Почему секретарша говорит, что вас нет, когда вы есть?»
— Николая Федоровича нет. Он только что уехал, когда вернется, не знаю. Я его заместитель Шаповалов Александр Васильевич. Проходите, пожалуйста, — он распахнул дверь в кабинет. — Это сестренка Нади? Девочка, останься пока в приемной, попей чаю с печеньем.
— Да что вы! Какая сестренка! — возмутилась женщина! Старые уже малых детей иметь. Надя у нас единственная. Это соседский подкидыш. Подкинули на весь день, а мы побоялись ее одну дома оставлять.
Толстый пожилой мужчина тем временем уже зашел в кабинет и уселся в большое кресло напротив стола Трубникова. Саша пропустил его жену, а девочку оставил на попечение Лены. Поставил стул рядом со столом шефа, сел так, чтобы удобно было разговаривать с родителями Нади.
— Нет правды, нет законов! — возмущенно кричал старик, активно жестикулируя сжатыми кулаками. — Почему наша Надя оказалась в тюрьме? По какому праву? Она окончила училище культуры, работала в библиотеке, все хорошо было. Что случилось? Какой дурак посмел обвинить ее в убийстве! Я этого дурака сам убью!
— Надя случайно оказалась там, — прервал его Саша, — где было совершено убийство. Я не сомневаюсь в ее невиновности, но чтобы это доказать мне нужна ваша помощь.
— Сколько? — сердито сказал старик.
— Что сколько, — не понял Саша.
— Сколько я должен заплатить вам за помощь?
— Вы меня неправильно поняли, — возмутился Саша, — я не о деньгах!
— А о чем же?
— Я сейчас задам вам вопросы и надеюсь получить правдивые ответы.
Старик обиженно поджал губы. Возмущение на его лице сменилось подозрительностью.
— Вы не контактировали с Абрамовой Анной Геннадьевной, вместе с которой ваша Надя арендовала жилье?
— Да я ее в лицо не видел! Нужна она мне!
— Нет, — эхом отозвалась его жена, — мы с ней не встречались, не общались.
— А с Надей вы часто общались?
— Она приезжала домой часто, — продолжала мама Нади, — зря она осталась в Ростове. Жила бы в Каменоломнях, не случилось бы беды. Мы приехали, чтоб забрать ее домой. Отпустите ее под подписку о невыезде. Она никуда не убежит!
— Не все от нас зависит. Надя оставила множество следов на месте преступления, а алиби у нее нет. Вы сказали, что Надя часто приезжала к вам. Она всегда приезжала одна?
— Одна.
— Как вы полагаете, Надя нуждалась в деньгах?
— Мы не босяки! У нас сад есть, огород шесть соток, дом кирпичный, снаружи саман. Дай Бог кажному так жить, как мы живем. Справно живем, не жалуемся. Работай и все у тебя будет, — возмутился отец Нади.
— У Нади муж есть, то есть был, — вмешалась мать Нади, — Матвей. Хотели, чтоб он с нами поехал, а он в командировке, на днях вернется, ему сказать, чтоб он приехал к вам?
— Пока не надо, но адрес и телефон его оставьте. Свои координаты тоже. Они разошлись?
— Да, около года прожили и разошлись. Жили бы вместе, так не случилось бы беды. Матвей на нее молился, пылинки бы сдувал. Уперлась, что характерами не сошлись, разошлись, в Ростов жить уехала, дурашка.
— Кем он работает?
— Матвейка-то? Водитель он. А мы в совхозе раньше работали, теперь я в магазине, муж столяр. Мы сейчас Надю забрать сможем?
— Нет. Вы можете нанять адвоката. В этом же доме есть адвокат, но ему придется заплатить.
— А ты кто такой? — с неприязнью спросил отец Нади.
— Я частный детектив. Я не адвокат.
— На кой мы тогда к тебе пришли? А ну пошли отсюда!
— Ну, зачем же ты так, Петро? Зачем человека обидел? — смущенно шептала мать Нади, торопливо покидая кабинет, с трудом поспевая за мужем, который шел семимильными шагами.
Саша пересел за свой стол, из приемной доносился громкий голос старика: «Если денег не взял, значит, хлюпик!»
Все стихло после звука хлопнувшей двери. Зашла Лена.
— Лена, — грустно сказал Саша, — а если б я с него деньги потребовал, то он бы не назвал меня хлюпиком?
— Смотря сколько денег. Чем больше денег ты бы с него потребовал, тем больше бы он тебя уважал. Тебе надо пересмотреть приоритеты. Пошли, выпьем кофе. Вчера Надя то с синяком, то с сумочкой, то с трупом, а сегодня ее родители с деньгами. Кто будет следующим? Или тебе кофе сюда принести?
— Спасибо, не надо кофе. Пойду выпью горячего шоколада в кафе, пройдусь, успокоюсь.

Глава 3

Надя вышла с заплаканными глазами, увидела Трубникова и заплакала снова.
— Они говорят, что я чего-то недоговариваю, что должна во всем сознаться. Они мне не верят!
— Не надо плакать. Вспомните ваш разговор с Аней по телефону. Начнем с первого, когда Саша находился в вашей квартире.
— Я рассказывала ей все то же самое, о чем говорила вам.
— Расскажите о ее реакции, она слушала спокойно?
— Да, даже слишком спокойно. Я немножко обиделась. Рассказываю ей, как он меня ударил. Так сильно ударил, что я на пол упала и голова закружилась, она молчит. Рассказываю, как Вера ледяным тоном заявила о кольце, якобы обнаруженном в моей сумочке, она молчит. Хоть бы из состраданья языком поцокала, никакой реакции. Но я была очень возбуждена, мне необходимо было выговориться.
— Вы говорили, а Аня все время молча слушала? Я правильно понял?
— Господи, да при чем здесь это? — устало вздохнула Надя. — Нет, когда я перешла к рассказу о том, как пришла поздно вечером к дому Зорина, она начала волноваться и переспрашивать.
— Что она переспрашивала?
— Я не помню.
— Вспомните, пожалуйста.
— Я говорила ей, что очень устала, долго шла пешком, а туфли на высоком каблуке. Подошла к дому. Еще издали заметила даму возле калитки. Я медленно подошла к даме и остановилась, ожидая, когда кто-нибудь откроет. Стояла недолго, может быть, минут пять, но они показались мне часом, потому что сильно болели ноги, тяжело было на душе. Я стояла рядом с дамой и тупо смотрела на ее сережки. У нее в ушах были золотые сережки в виде маленьких бабочек. Вот когда я говорила про сережки, Аня переспросила. Ее почему-то тоже заинтересовали сережки. Она взволнованно спросила: «Бабочек?» Я сказала: «Да, маленьких золотых бабочек» и продолжала дальше о своих злоключениях. Она снова переспросила: «Белое золото?» Я ответила: «Да, белое, очень красивые бабочки». Больше она меня не перебивала. Ваш Саша перебил. Ему надоело слушать нашу болтовню, он встал и пошел к выходу. Я извинилась перед Аней, отключила телефон и побежала провожать его и благодарить.
— О чем вы говорили во второй раз?
— Она позвонила часов в пять. Попросила, чтобы я вместе с вами приехала на улицу Чапаева в Аксай. Очень просила, чтобы я привезла вас. Я спросила: «Зачем?». Она ответила, что это для нее очень важно. И все. Больше она ничего не сказала.
— Раньше, когда вы жили вместе, она не рассказывала вам о Нине Зориной?
— Рассказывала, но мало. Между словом. Я толком ничего не запомнила. Кажется, она говорила, что лежала вместе с ней в больнице в одной палате. Конечно, я рассказывала ей о Каменоломнях, о родителях. Спрашивала, о ее родителях. Ее вырастила бабушка. Отца она никогда не знала. Мать рано умерла. Какая-то деревня в Брянской области. Маленькая деревня. Она жила там с бабушкой до школы. Потом в интернате. На каникулах часто оставалась в городе у школьных подруг на правах помощницы и прислуги.
— Часто ссорилась с бабушкой, не хотела к ней приезжать?
— Нет, она любила ее. Просто бабушка по старости не могла за ней приехать. Сама она по малолетству тоже не могла самостоятельно добраться до деревни. Я поняла, что она успела хлебнуть лиха, но она не жаловалась. Она была нормальная девчонка, мне ее очень жаль.
— Почему Аня работала на нескольких работах? Копила деньги, зачем?
— Это меня не удивляет. Вряд ли она копила. За квартиру надо платить, одеться хочется, да и покушать тоже. Мне-то родители помогают, а ей некому. А вопросы о деньгах и доходах я не задаю даже друзьям, считаю их бестактными, словно в чужую тарелку заглядывать. Николай Федорович, помогите мне выбраться отсюда. Мне здесь плохо.
— Для этого надо найти убийцу Анны Абрамовой. У нее были враги?
— Вроде бы не было. Враги — они, на мой взгляд, похожи на тараканов. Сейчас их нет, вдруг они уже есть. Это дружба долго завязывается, а вражда разгорается быстро. У меня ухо болит, просквозило где-то. Здесь на окнах решетки!
— Она не сказала, зачем просила вас приехать в Аксай?
— Нет. Но очень просила, чтобы я приехала с вами. Честно говоря, я хотела зайти к вам. Но подумала, сколько можно! Вы мне и без того много помогли! А тут еще и подруга помочь просит! Я постеснялась заходить к вам. После разговора с Аней сразу позвонила вашей Лене. Я была под впечатлением от разговора. Потом одумалась. Поехала сама. Зря поехала. Я хорошо относилась к Ане. Она часто вспоминала бабушку и маму. Очень любила свой дом в деревне. Там не было газа. Они топили печь дровами. Скучала по запаху горящих поленьев, по живому огню в печи, по бабушкиному хлебу. В той деревне даже магазина не было, сами хлеб пекли. Она не смогла продать дом после смерти бабушки. Говорила, что зимой там волки прямо по улице ходили. Господи! Будь проклят тот день, когда я согласилась пойти работать к Зорину! Компенсацию он мне дал! Пропади они пропадом эти деньги! Лучше бы я в библиотеке за восемь тысяч работала, зато на душе спокойно, друзья кругом… Я одолжила денег у соседки и поехала в Аксай. Дом нашла быстро, а комнату долго искала. Стучу, дверь открыта. Зашла, кричу «Аня! Аня!» Увидела свою сумочку, обрадовалась, значит, Аня уже здесь. Почему не отзывается? Снова кричу «Аня!» Дверь в ванную была приоткрыта. Зашла, одернула занавеску… У меня аж волосы дыбом встали, ноги и руки задрожали. Побежала к выходу, споткнулась. Надо было подобрать сумочку. Наверное, у меня было помутнение в мозгах. Я только хотела поскорее убежать оттуда. Бедная Аня!
— Вы точно помните, что одернули занавеску, которая закрывала ванну?
— Конечно, иначе я бы ее не увидела.
— Одернули, потом задернули и побежали?
— Нет, что вы! Я сразу побежала. Зачем занавеску задергивать? Какая разница?
— Там есть еще за другой занавеской маленькая кухня. Вы заходили туда?
— Кажется, нет. Моя сумочка лежала на стуле в комнате. В комнате горел свет. Я осмотрелась и увидела слегка приоткрытую дверь, подумала, что Аня там. Из комнаты сразу пошла туда. Никакой кухни я там не видела. Разве она там есть? Почему все так случилось? Хочется, чтобы царствовал Бог, чтобы человек никогда не умирал. Зачем и почему приходит смерть? Я не боюсь смерти для себя, но я хочу, чтобы смерть никогда не разлучала меня с родными и близкими людьми, чтобы смерть не забирала их.
— Не падайте духом, Надя. К ударам судьбы надо относиться как к испытаниям духа. Не отчаивайтесь, я сделаю все, чтобы вы поскорее вышли отсюда. Вы помните точное время, когда вышли из дома и поехали в Аксай?
— Да, сразу после того, как позвонила вашей Лене. То есть время я не помню, но это можно установить по телефонному звонку.
— Чем вы занимались дома весь день?
— Спала. Приняла душ, позавтракала. Потеряла и нашла с помощью Саши и Ани сумочку. Легла спать. Меня разбудил звонок Ани. Я умылась и поехала в Аксай, как она просила.
— Но у вас же не было сумочки, не было денег?
— Да. Я зашла к соседке, она дала мне в долг немного. Я же надеялась, что в этот же вечер верну ей деньги. Вместо сумочки я взяла барсетку Ани.
—В какой квартире живет соседка и как ее зовут?
— У нас подъезд такой, что две квартиры справа, две слева. Она в нашем углу, а номер квартиры не помню. Таня. Официанткой в РИСе работает. Живет одна. Я думала, что она еще молодая, но однажды к ней приехала ее дочь. Дочь уже в медучилище учится. Я так удивилась. Таня либо родила ее в детстве, либо хорошо сохранилась. Если вы к ней пойдете, то, пожалуйста, отдайте ей двести рублей, я потом вам их отдам, сейчас у меня ничего нет. Они конфисковали мою сумочку и долго спрашивали, откуда столько денег. Скажите им, что это Зорин мне выплатил, они вам быстрее поверят. Спасибо, что вы помогаете мне.

От нее Трубников поехал в отделение полиции, надеялся, что сможет уговорить сержанта Макарова отпустить Надю под подписку о невыезде. Сержант Макаров стоял у окна в коридоре и курил. Трубников подошел к нему, поздоровался, тоже закурил. Он не спрашивал сержанта ни о чем, но видел, что тот сильно нервничает, что-то случилось. Сержант заговорил сам.
— Надо было оставить охрану возле квартиры, в которой жили Абрамова и Быстрова. Я велел ее опечатать, а охрану… Где столько людей взять? Не самому же стоять! Я сразу послал своих ребят сделать обыск. Все по сантиметру осмотрели, никаких зацепок, никаких улик. Комнату Нины Зориной тоже тщательнейшим образом… А сегодня с утра снова отправился в квартиру Быстровой и Абрамовой. Там все вверх дном перевернуто. Кто-то еще один обыск сделал. Соседи ничего не слышали. Кто там был? Что искал?
— Нину Зорину не нашли?
— Зачем ее искать? Сама пришла. Рыдала тут, кричала, что у нее украли ребенка. Врача вызвали, увезли ее в больницу. Сын у нее двухлетний пропал. То же еще, мать называется. Такого малого чужим людям отдала.
— Каким людям? Адрес есть?
— За ними уже поехали, скоро привезут.
— Вы позволите мне присутствовать?
— Присутствуйте. Хотели, чтобы я отпустил Быстрову под залог?
— Да. Я уверен, что она невиновна.
— Может быть, но пока рано выводы делать. Тут еще и ребенок появился, то есть пропал. Как можно было отдавать такого маленького чужим людям?
— Сама-то она, где пропадала?
— Объяснила, что утром торговала на рынке, потом поехала в Чалтырь. В Чалтыре в многодетной семье был ее сын. Она платила за его содержание. Устная договоренность.
— Как же Погибшая оказалась в ее комнате, если Нины там не было?
— Сказала, что они с Абрамовой подруги. У Абрамовой всегда были ключи от ее комнаты. Они даже жили какое-то время вместе. Сама открыла, сама зашла.
— Но Абрамова утверждала, что к двадцати часам должна встретиться с Ниной Зориной и просила меня присутствовать при встрече.
— Зорина не отрицала, что договорилась встретиться с ней вечером, но узнала, что пропал ее сын, поэтому не поехала.
— Значит, в момент убийства она была в Чалтыре?
— Она утверждает так. Вон привезли женщину и старика, наверное, это они. Как они умудрились ребенка потерять?
— Сколько у этой женщины своих детей?
— Четверо. Да, это они.
— Заключение судмедэксперта уже есть?
— Удар тяжелым тупым предметом по голове, но удар не был смертельным. Тот, кто ударил, стоял у нее за спиной. Потом убийца опустил ее в ванну с водой. На запястьях рук погибшей гематомы. Убийца насильно удерживал ее в ванне, пока она не захлебнулась. Убийцей мог быть мужчина, могла быть и женщина.
— Их уже давно провели, — не выдержал Трубников, — пойдемте в ваш кабинет?
— А он у меня есть? — с неприязнью ответил сержант Макаров. — У меня стол есть, а рядом еще несколько. Ладно, пошли.
Свободный кабинет для допроса нашли. Женщина средних лет и пожилой мужчина сидели рядом на стульях, как два солдатика, послушно сложив руки на коленях, испуганно глядя на сержанта Макарова.
— Представьтесь, пожалуйста, — сказал сержант Макаров.
— Сона Арамовна Оганесян, — сказала женщина, а это отец мой Давид Ерджаникович Миносьян. Муж мой в командировке, вернется не скоро. Я в декретном отпуске…
— Как случилось, что ребенок — Дмитрий Юрьевич Зорин 2013 года рождения оказался у вас?
— Она сама уговорила!
— Помолчи, Сона, — вмешался старик, — дай я сам скажу. У нас в Аксае живут родственники. Однажды приехал ко мне Саркис, сказал, что жена его рожала вместе с одной дурой, простите, вместе с Ниной Зориной. У Нины муж умер, жилья своего нет, работы нет, денег нет. Из роддома ее забрала подруга, такая же босячка. Я ему тогда сказал, что к добру это не приведет. Короче, Саркис нас с ней свел. Мальцу тогда три месяца было. У нас остался по устной договоренности с матерью. Документов мы никаких не оформляли, потому что взяли на время, пока она работу и жилье найдет.
— Нина Зорина платила вам за содержание ребенка?
— Ну а как же? Первый месяц не платила, а потом уже платила каждый месяц, он же нам не родной!
— Она приезжала сама и привозила деньги?
— Когда сама, когда ее подруга приезжала.
— Как звали подругу?
— Анька, то есть Анна. Ну а нам-то что? Хоть Нина, хоть Аня!
Сержант Макаров подал Соне фотографию Анны Абрамовой.
— Да, это она.
— Когда пропал ребенок?
Старик и женщина молчали.
— Когда вы обнаружили, что пропал ребенок? — повторил вопрос сержант Макаров.
Снова воцарилась напряженная тишина.
— Спрашиваю еще раз, — повторил сержант Макаров, — когда вы обнаружили, что Дима Зорин пропал?
Оба молчали.
— Позвольте мне? — вмешался Трубников.
— Вы кормили Диму два раза в день?
— Да ты что! — возмутилась Сона, — я его вместе со своими несколько раз на день кормила. Пять раз точно! Голодным никогда не был!
— Чем вы его кормили вчера утром?
Сона заплакала. Она плакала молча. Просто из глаз текли слезы.
— Не было его вчера утром, — тихо сказал старик.
— А позавчера?
— А позавчера был. Веселый, здоровый. Все нормально было до обеда.
— Значит, он исчез позавчера после обеда? — спросил сержант Макаров.
— Простите меня, — заплакала в голос Сона, — это я недосмотрела. Отпустила его вместе со своими детьми гулять. Но я ведь во двор отпустила! Это наш двор! Они и раньше всегда во дворе гуляли. Всегда все нормально было. Все дети домой вернулись, а он нет. Светло еще было. По соседям искали, по всей улице искали, кричали, звали его! Как сквозь землю провалился.
— В полицию, почему сразу не сообщили?
— Так, ты ж, пойми, сынок, — тихо сказал старик, — малец-то у нас, но он не наш. Пойди-ка, объясни, почему он у нас, кто мы ему? Все же по устной договоренности, а Нинка где? Я ей сразу звонить стал, телефон не отвечал. Я поехал в Аксай, на Чапаева. Кулаки сбил, пока в ее дверь стучал. Пусто! Ну а вчера-то она сама объявилась.
— В котором часу пропал ребенок?
— После обеда. Все гулять пошли, — перестала плакать Сона, — с трех до пяти гуляли. В пять вернулись, а Димки нет. Дети сказали, что он на огород пошел. Не знаю, зачем. Не было его на огороде. Сам он уйти не мог, мы нашли бы. Кто-то украл его. Нинка говорила, что ее муж еще до рождения Димки умер, может, врала? Может, это отец его украл?
— Позвольте мне задать еще один вопрос, — спросил Трубников.
— Скажите, в котором часу вчера к вам приехала Нина Зорина, сколько времени была у вас, когда уехала?
— В три часа приехала, кричала, ругалась, грозилась. По соседям ходила. Уехала вечером на шестичасовом автобусе в Ростов.
— В шесть вечера ее уже не было у вас?
— Не было. В полицию поехала, заявление писать.
— Не понял, — сказал сержант Макаров, — это Нина с шести вечера до девяти утра из Чалтыря в Аксай ехала? И почему в Аксай, если ребенок пропал в Чалтыре? Жаль, что ее в больницу увезли, а то я бы с ней еще поговорил.
— В какую больницу ее увезли? — спросил Трубников, — в Аксайскую?
— Да, не в Ростов же! У нее истерика была. Ну и мать!
— Ой, какая плохая мать! — запричитала Сона, но замолчала под строгим взглядом сержанта Макарова, выпрямилась и положила руки на колени.
Трубников попрощался и ушел.
Позвонил Саша: «Николай Федорович, в офисе вас ждет Трифонов Анатолий Сергеевич. Это работодатель Анны Абрамовой. Хочет с вами поговорить».
— Пусть подождет. Я скоро приеду.

Анатолий Сергеевич оказался высоким пожилым мужчиной. Он был хорошо одет, у него была аккуратная стрижка и ухоженные ногти. Он сидел в приемной, закинув ногу на ногу, пил кофе, ожидая Трубникова. Трубников провел его в кабинет, Саша прошел за ним, сел за свой стол у окна, включил диктофон.
—У вас тут весьма уютно, — сказал Трифонов, — кабинет хорошо обставлен. Дорого заплатили за мебель?
— Хм, — ответил Трубников, — вы пришли, чтобы задавать нелепые вопросы?
— Абсолютно верное замечание, — показал ровные белые зубы в улыбке Трифонов. Однако улыбка была заранее отрепетированной и не искренней. — Я читал о вас в газетах, много слышал о вашей честности, принципиальности, но все же не знаю, насколько могу доверять вам? Могу ли я положиться на вас в решении очень деликатного вопроса. Я хочу поручить вам дело, могу ли я надеяться на вашу порядочность?
— И сейчас вы пытаетесь определить это, задавая мне оскорбительные вопросы. Я частный детектив и всегда следую тем нормам и правилам, которые требует выполнять закон. Не будем напрасно терять время, что заставило вас прийти ко мне?
— Я слышал, что вы расследуете убийство Анечки?
— Да.
— Кто успел нанять вас? Та самая девушка, которую подозревают в убийстве?
— Ближе к делу, пожалуйста.
— Собственно говоря, это не играет роли, можете не отвечать. Я сам хочу попросить вас о помощи. Я действую в интересах Анечки, царство ей небесное! Кстати, вы знаете, что она сирота? Она приехала в Ростов из Брянской области. Смогла обустроиться, нашла жилье, работу. Я возглавляю клининговую компанию, мы занимаемся уборкой гипермаркетов. Работа у девушек, конечно, тяжелая, но платим всегда аккуратно, все довольны. Девушки работают по сменам: неделю в ночь, неделю в день, по 12 часов. Анечка — умничка! Работала всегда хорошо! И вот какое горе! Надо же было такому случиться! Ну, так вот, я хочу поручить вам дело. Столкновения интересов не будет. Я абсолютно убежден, что девушка — ваша клиентка, с которой Аня вместе проживала в квартире, не убивала ее. Бедная Аня! У вас уже есть соображения, кто убил ее?
— Нет, но, может быть, вы поделитесь своими соображениями?
— Вы знаете, что она работала на двух работах одновременно?
— Да, ночью у вас, днем санитаркой.
— А почему? Потому что Анечке нужны были деньги. Она хотела купить себе жилье в Ростове или в области. Но она допустила роковую ошибку! Держала деньги при себе, надо же было отнести их в банк! В квартире она боялась их хранить, потому что квартира съемная, не квартира, а проходной двор. У нее был специальный пояс, она носила его под одеждой, хранила там деньги.
— Вы сказали об этом полиции?
— Что вы?! Ну, я вас умоляю! Зачем бы я тогда пришел к вам? Я долго думал об этом. Ничего я сам здесь сделать не смогу, мне нужна ваша помощь. Но насколько вам можно доверять? Это все конфиденциально. Надеюсь, ваш помощник, э-э-э… Александр Васильевич? Может, ему лучше выйти?
— Нет, он останется. Я соглашусь сейчас же распрощаться с вами, если мой помощник мешает вам.
Трифонов заерзал в кресле и потер руки. Посмотрел на Сашу, на Трубникова, снова потер руки.
— Я пришел к вам, повинуясь своему сердцу. Я не могу стоять в стороне, когда случается такое! Я пришел к вам за помощью. Но если я вместо помощи получу отказ, если вы с вашим помощником станете на моем пути, то вы об этом пожалеете!
— Хм, — ответил Трубников, — в чем же заключается ваш путь?
— В поиске истинного убийцы. И я уже знаю, кто это. От вас только требуется следовать моим инструкциям. Я все очень тщательно продумал, составил план действий, ваших действий.
— Я весь внимание, кто же убийца?
— Вы согласитесь следовать моим инструкциям?
— Что может быть проще?
— Вы знаете хозяйку этой маленькой грязной комнаты, в ванне которой утопили бедную Анечку?
— К сожалению, еще не успел с ней познакомиться.
— Я тоже с ней лично не знаком. Но я абсолютно уверен, что именно она убила Анечку, убила и сняла пояс с деньгами. Она убила ее из-за денег! Я уже сказал, что все тщательно продумал и составил план, согласно которому вы будете действовать. Но я составил генеральный план, что касается разработки мелких подробностей, то здесь я полностью полагаюсь на ваш профессионализм и богатый опыт. О разного рода мелочах, о том, когда и как убийца сняла пояс с деньгами, как смогла заманить Анечку, вам надо будет поговорить с Ниной Зориной. Вам надо будет только серьезно допросить ее, она сама во всем сознается, расскажет и докажет.
Трубников побарабанил пальцами по столу:
— Я должен серьезно допросить ее?
— Да, именно так. И еще надо будет сделать ей коммерческое предложение.
— Простите, какое предложение?
— Коммерческое. Она согласится.
— Уточните, пожалуйста, какое предложение я должен сделать Нине Зориной?
— Это вы должны решить сами. Я прямо сейчас даю вам вот это! — Трифонов, потерев руки, достал бумажник и потряс им в воздухе. — Здесь тридцать тысяч долларов. Вы правильно меня понимаете? Я даю вам прямо сейчас тридцать тысяч долларов.
— Я принимаю деньги от клиентов только через банк, размер гонорара устанавливаю сам.
— Да ладно уж, не учите меня! Я вам из рук в руки такие деньги даю! Я убежден, что если вы половину предложите Нине Зориной, которая проживает в грязи и нищете, то спеси у нее поубавится. Знаю я таких людишек! На людях они корчат из себя невинных и честных, а наедине, когда никто не видит, дрожат от алчности. Главное — объяснить этой Нине, что убийство она совершила в состоянии аффекта, что в нашей стране существует мораторий на смертную казнь, что с такими деньгами можно нанять лучшего адвоката, ну и так далее. Полагаю, у вас это получится лучше, чем у меня, все-таки вы всю жизнь в милиции служили.
— У вас есть доказательства, что Нина Зорина совершила убийство Анны Абрамовой?
— Нет.
— Но у вас есть основания предполагать это?
— Пока нет, но вы же поработаете, все в ваших руках.
— А вы не боитесь, ведь Нина Зорина может сообщить о подкупе!
— Я? Я всего лишь плачу вам деньги за работу. За вашу работу. А как вы ее выполните, это уже ваше дело. Но вы же постараетесь убедить Нину Зорину в вашей правоте, и ничего плохого с вами не случится.
— Неужели вы полагаете, что меня так просто можно соблазнить деньгами? Я не беден.
— Но и не богат. Знаю, вы живете не бедно, но скромно.
— Но если я пойду на все это ради денег, если все это выйдет на свет, то вы полагаете, что я не назову вашего имени? Вот мой помощник, он тоже все слышит. Нас двое, вы один. Вы не боитесь? Ведь вас могут спросить, за что вы заплатили 30 тысяч долларов? Однако ваше грязное и глупое предложение заставило меня задуматься. Почему вы его делаете? Вы не похожи на сумасшедшего. Что заставляет вас расстаться с такой суммой? Вы пытаетесь защитить самого себя? Вы сами убили Анну Абрамову или как-то причастны к убийству?
Трифонов с достоинством встал, Трубников тоже поднялся, Саша продолжал сидеть за столом, диктофон лежал на столе. Трифонов задом пятился к двери и говорил: «Мне многое говорили о вас, но чтобы отказаться от 30 тысяч долларов! Сколько вам нужно? Шестьдесят? У меня есть шестьдесят!»
Трубников сжал кулаки и зубы, с трудом сдерживая себя от нанесения телесных повреждений посетителю. Не дожидаясь ответа посетитель с грациозной легкостью одним прыжком оказался за дверью кабинета. Саша выключил диктофон и почесал затылок.

Глава 4

Трубников подошел к окну и выглянул на улицу.
— Странно, Трифонов буквально растворился в воздухе.
Зашла Лена.
— Только что мимо меня промчался посетитель, как молодой олень, спасающийся от ружья охотника. Вы обзавелись личным оружием?
— Слишком много чести для Трифонова, — ответил шеф, — чтобы тратить на него пули. Леночка, принеси, пожалуйста, кофе, мне надо сосредоточиться и все обдумать.
Лена принесла кофе шефу и Саше, не забыла и про себя. Скромно присела на угол стола Саши, с интересом смотрела на шефа.
— Андрей Иванович Зорин, — начал говорить Трубников, не глядя ни на Сашу, ни на Лену, он говорил сам с собой, — разыскивает своего внука. У нас есть документ, подтверждающий, что 19 января 2013 года у Нины Васильевны Зориной родился сын. Где он сейчас? До недавнего времени он находился в Чалтыре в многодетной семье. Нина Зорина оплачивала его содержание, но иногда деньги привозила не она, а ее подруга Аня Абрамова. Аня Абрамова лежала вместе с Ниной в больнице, потом жила вместе с Ниной и ее сыном. Они вместе арендовали жилье. Она привязалась к ребенку и два года спустя все еще приезжала навестить его в Чалтырь и передать деньги на его содержание. Лена, — Трубников посмотрел на Лену, — ты бы смогла так сильно привязаться к чужому ребенку?
— Да. У соседей есть ребенок, я иногда играю с ним. К малышам очень сильно привязываешься. Малыша невозможно не полюбить. Я верю, что Аня всей душой привязалась к ребенку, но ведь не за это ее убили?
— Ее убили, — сказал Саша, — да еще сообщили в полицию о трупе в ванной. Впервые встречаюсь с убийцей, который так странно ведет себя.
— Выяснить, откуда был сделан звонок, в полиции не смогли, — сказал Трубников. — Мы так и не смогли составить фотографию последнего дня Ани Абрамовой. Надя сказала, с ее слов, что Аня очень спешила, у подъезда ее ждала машина. Лукашов опросил все таксопарки Ростова, все тщетно. Наверное, она воспользовалась услугами «козырька».
— Кого? — переспросила Лена.
— Частный извоз без лицензии. Меня насторожил еще один момент, — продолжал Трубников, — то, как Аня слушала рассказ Нади о ее злоключениях. Она спокойно слушала, как Артур дважды ударил ее, как ее обвинили в краже кольца, которую она не совершала. Однако разволновалась, когда услышала о золотых сережках в ушах посетительницы дома Зорина. Даже переспросила, точно ли сережки в виде бабочек и белое ли золото?
— Классные сережки! — восторженно прошептала Лена, — но дорогие, тысяч двадцать стоят, а то и больше. Я бы тоже разволновалась. Дама, наверное, не из бедных.
— Может быть, — сказал Саша, — дама с золотыми бабочками — это знакомая Ани, такая же знакомая, как и Трифонов?
— Трифонов… — Трубников закурил, взял пепельницу и подошел к окну. — Он всего лишь пешка в чьих-то руках. Кому-то очень хочется спустить на тормозах убийство Ани Абрамовой. Вывернуть все так, словно это было ограбление. Не было никакого ограбления. Аня, хоть и работала на двух работах, но зарабатывала копейки. Если учесть ежемесячную квартплату, расходы на питание, на транспорт, то пояс с деньгами существует только в воображении Трифонова. Аня кому-то мешала. Может быть, она просто привязалась к ребенку, как любая женщина привязывается к малышу. Может быть, она знала, какую-то тайну. И этот звонок в полицию… Если бы мы с тобой, Саша, не успели выйти из комнаты Нины Зориной, то в следственном изоляторе сейчас находились бы мы, а не Надя Быстрова.
— Вы полагаете, — спросил Саша, — кто-то хотел нас подставить?
— Не исключаю такой вариант.
— Но если Аню убила не Надя, — сказала Лена, — не Нина, то кто?
— Алиби нет ни у Нади, ни у Нины, ее, наверное, убила Нина, — сказал Саша.
— Зачем? — удивилась Лена.
Трубников уже не слушал их. Он докурил сигарету, сел в кресло за столом и погрузился в свои размышления. Заметив это, Лена и Саша вышли в приемную и закрыли дверь в кабинет.
— Зачем? — продолжал спор Саша, — а зачем она прятала ребенка от деда? Эта Нина просто неадекватная женщина. И сейчас она в больнице с истерикой. Ее лечат от нервного срыва. Она, наверное, давно со своей головой поссорилась. Зорин — человек состоятельный, у него бы мальчик жил, как у Христа за пазухой.
— То-то и оно! — сказала Лена. — Внука-то он бы взял, а мама-Нина ему не нужна. Нина боялась, что Зорин отберет у нее сына, поэтому прятала его в Чалтыре. Она любит сына и боится его потерять.
— Никогда ничего не надо бояться. Чего боишься, то и происходит. Она боялась потерять сына, она его потеряла. Она так сильно любит сына, что навещала его раз в месяц и то не каждый месяц, по очереди с Аней. Мне не нравится Нина, хоть я ее не видел. Не нравится ее грязная каморка. Даже маленькую комнату можно содержать в чистоте, можно сделать уютной. А у нее помойное ведро под столом, от которого воняет чесноком. Я тогда чуть не задохнулся!
— Саша! — тихо сказала Лена и перевела взгляд на посетителя, которого они в запальчивости не заметили и от которого пахло потом. Молодой парень давно стоял в дверях и ждал, когда на него обратят внимание. Он был невысокого роста и шорок в плечах. Черные волосы торчали во все стороны и заставляли вспомнить не о расческе, а о лошадином гребне. На нем была выцветшая видавшая виды рубашка и такие же джинсы.
— Я Матвей, — сказал он, — меня не пускают к Наде. Я ходил к сержанту Макарову, но он все время занят, сказал, что поможет, но не уточнил, когда. А я хочу видеть ее сейчас, немедленно. Я ее муж!
— Но она же разведена, — не выдержала Лена.
Матвей с презрением посмотрел на нее, но промолчал, только вздохнул и повторил:
— Я хочу видеть ее. Я узнал от ее родителей, что Николай Федорович Трубников ведет свое расследование, поэтому пришел. Надеюсь, что он поможет мне получить разрешение на свидание. Мне можно с ним поговорить?
Лена молчала. Саша зашел в кабинет к Трубникову. Матвей извинился перед Леной за свой вид. Объяснил, что не успел заехать домой, сразу из рейса. Узнал о случившемся и поехал в Ростов, потом в Аксай, опять в Ростов. Лена подала ему анкету, которую он заполнил стоя. Вышел Саша и попросил его немного подождать в приемной, Николай Федорович сейчас разговаривает по телефону. Лена предложила кофе. Он отказался и попросил воды. Выпил целый стакан воды и скромно присел не стул, хоть рядом стояло кресло.
Трубников вызвал к себе Сашу.
— Мы в самом начале сделали ошибку, — сказал он, — поэтому следствие не продвигается, топчемся на месте. Зорин дал мне свидетельство о рождении внука, я принял его как истину. А ведь свидетельство ему принес Киселев. Насколько я его помню по прошлой службе, он всегда был небрежен в работе, ему нельзя доверять. Саша, поезжай в горбольницу Аксая и привези мне список всех детей, родившихся в январе 2013 года, а также их родителей. Не было ли среди них Анны Геннадьевна Абрамовой? И что там за новый клиент?
— Муж Нади Быстровой. Он надеется, что вы поможете ему получить разрешение на свидание с Надей.
— В этой просьбе я ему не откажу. И попроси Лену, чтобы соединила меня с Лукашовым.
— Сказать, чтобы Матвей зашел к вам?
— Нет, не надо. Я поговорю с Володей, а потом вместе с Матвеем поеду к Наде, мне надо с ней поговорить. Пусть подождет в приемной.
— Вы поедете с ним в одной машине?
— Да, а почему ты так испугался?
— Нет, ничего, только надо будет окна в машине открыть. Я поехал в Аксай.
Саша вышел и передал Лене указания шефа. Лена позвонила Лукашову.

Ты помнишь, как мы с тобой бегали в кино аж за железнодорожную станцию? Наши дома стоят рядом. Наши парты в классе тоже стояли рядом. Надя! Опомнись! Очнись! Зачем ты согласилась пойти в кино с этим пижоном? От него пахнет дорогим одеколоном, а от меня потом? Знала бы ты, как я тосковал о тебе эти полгода! Зачем ты уехала в Ростов? Работала бы, как и прежде в нашей библиотеке! Когда я еду по городу или по безлюдной трассе, то наяву, будто во сне в каждой девушке вижу тебя. У дороги маленькое деревце растет, а мне кажется, это ты стоишь, меня поджидаешь. До сих пор не понимаю, почему ты ушла? Почему? Надя, давай начнем все заново, давай попробуем еще раз? Что же ты все время молчишь?
Матвей, сжав кулаки, смотрел на Надю Быстрову. Она смотрела на него каким-то отрешенным взглядом, словно не видела его.
— Надя, очнись! Это же я, твой Матвей! Я найму лучшего адвоката, ты скоро будешь дома. Не хочешь возвращаться ко мне, не надо, но только больше не уезжай никуда, живи дома. Я хоть иногда смогу видеть тебя. Надя, ну ответь же хоть слово!
— Но я сейчас, — медленно начала Надя, — думаю совсем не о тебе. Я пытаюсь вспомнить, о чем говорил Тараев с дамой с золотыми бабочками, но я совершенно не помню! Не помню и не понимаю, зачем Трубникову понадобилось узнать, о чем Тараев с ней говорил?
— Но если Николай Федорович просил тебя вспомнить, то постарайся вспомнить, у тебя же прекрасная память! Он помог мне попасть к тебе, без него я бы долго ждал. Если он просит тебя вспомнить, значит, для него это важно. Вспомни!
— Память здесь ни при чем. Я тогда была очень возбуждена, испугана, в горле стоял ком, хотелось плакать. Я бежала в офис, потому что думала, что Зорин там. Вошла и услышала голос Антона. Он о чем-то спрашивал даму с золотыми бабочками. Потом говорила она. Они не слышали, как я зашла, потому что я воспользовалась внутренней дверью. Я поняла, что Зорина в офисе нет, но еще стояла, словно с разбегу налетела на препятствие… Не знала, что делать, куда идти? Потом вышла во двор, увидела Марию Ивановну, идущую к калитке. Попросила у нее денег и поехала в Ростов.
— Надя! Почему в Ростов? Почему ты не поехала домой в Каменоломни? Я бы защитил тебя, я бы помог! Неужели ты уже совсем не любишь меня? И за эти полгода ты не вспоминала обо мне? Не вспоминала?
— Вспоминала. Ночью, когда сидела под дверью библиотеки. И сейчас тоже, когда оказалась в камере.
— Чтобы вспомнить обо мне, тебе понадобился столь крутой экстрим, как тюрьма? — усмехнулся с горечью Матвей.
— Выходит, что так. Я провела здесь уже две ночи. Здесь длинное время, вернее, время останавливается совсем. Я чувствую себя так, словно меня выбросили за борт с корабля, на котором я только что была так счастлива и уверена в себе. Я очень устала. Наверное, мне придется провести здесь еще много времени. В камере несколько женщин. Я брезгую их! Они чешутся даже во сне! Но это не чесотка. Они сами объяснили, что это такие последствия наркотиков. Словно под кожей ползают насекомые. Когда я стояла под дверью библиотеки, то думала, что это самая кошмарная ночь в моей жизни. Оказалось, что… Кошмар усиливается в геометрической прогрессии… Мама с детства учила меня находить позитив всегда и во всем. Может быть, эта камера с решетками на окне послана мне самим Богом, чтобы я поняла что-то, чего не понимала раньше? Чтобы задумалась над своей жизнью, чтобы вспомнила о тебе. Ты приходи, Матвей, приходи. Я жду тебя завтра.
— Я приду. Обязательно приду. Надя, ничего не бойся. Я никогда не оставлю тебя. И я сделаю все, чтобы ты поскорее вернулась домой.

Глава 5

Трубников долго уговаривал главврача позволить ему побеседовать с Ниной Зориной. Главврач отказал даже сержанту Макарову и Андрею Ивановичу Зорину, чтобы не тревожить женщину, которую в полиции допросами довели до нервного потрясения.
— Неужели она настолько больна, настаивал Трубников, — что ее совсем нельзя тревожить вопросами о сыне? Поймите, мы не знаем, где ребенок? Жив ли он? Надо найти его как можно скорее. Я уверен, Нина сама заинтересована в том, чтобы скорее нашелся ее маленький сын. Если уж ее здоровье в такой опасности, то присутствуйте при разговоре, пусть ее лечащий врач присутствует, медсестра. Я только задам ей несколько вопросов о ее ребенке.
Получив, наконец, разрешение, Трубников вошел в палату, где Нина лежала в одиночестве. Он сел на стул возле кровати, открыл папку, которую принес с собой. В папке были ксерокопии документов, собранных вчера Сашей в роддоме и ЗАГСе города Аксая Ростовской области. Нина равнодушно смотрела на него лежа в постели. Он достал ксерокопию свидетельства о рождении Владимира Абрамова, родившегося 20 января 2013 года в том же роддоме, где днем раньше родился ее Дима. Нина, увидев документ, сразу приняла сидячее положение, испуганно посмотрела на Трубникова.
— Этот документ вы искали всю ночь в квартире Абрамовой?
Нина молчала. Трубников достал еще один документ — свидетельство о смерти Владимира Абрамова, не прожившего и одного месяца. Поднес его к глазам перепуганной Нины. Она побледнела, но продолжала молчать.
— Труп Владимира Абрамова уже эксгумирован. Образцы вашего ДНК имеются.  Врачи точно смогут установить, является ли умерший ребенок вашим сыном или сыном погибшей Абрамовой. Впрочем, я не сомневаюсь, что двухлетний мальчик, которого вы отдали в Чалтырь, является сыном Анны Абрамовой. Ваш ребенок родился очень слабым и больным, об этом есть заключение врачей. Сын Абрамовой родился здоровым. Вы подменили ребенка по обоюдному согласию? Очевидно, обещали, что Зорин сможет дать мальчику гораздо больше, чем она сама? Анна Абрамова согласилась, но прошло два года, она захотела вернуть сына. Тогда вы убили ее…
— Нет! Это не я! — вскрикнула Нина, — клянусь! Я не убивала ее!
— В тот день вы выехали из Чалтыря в 18 часов. С 18 до 20 вполне можно добраться до Аксая, и встретиться с Аней Абрамовой. Ведь вы договорились с Аней о встрече на 20 часов?
— Договорились. Я хотела уговорить ее, но я не хотела ее убивать! Я не знаю, кто убил ее. Меня там не было!
— Мы опросили всех людей, проживающих в вашем многоэтажном доме на улице Чапаева. Вас видели несколько человек в начале девятого вечером. Вы входили в подъезд дома.
— Я приехала не к восьми, немножко опоздала. Она уже была мертва. Чья-то сумочка валялась у порога, свет горел.
— В вашей квартире больше никого не было? Дверь была открыта?
— Дверь не заперта. У Аньки ключ есть, был. Я сразу в ванную зашла, в туалет хотела. Там Анька мертвая…
— Занавеска в ванной была задернута?
— Вы что? Если бы она была задернута, я бы ее не заметила. Я сразу ушла. Я не заходила в комнату, в кухню. Если там кто-то и был, то я не знаю. Я не убивала ее. Я только хотела ее уговорить.
— Вы вышли из дома и?
— И поехала в Ростов. Я сразу подумала, что Димка у нее в квартире. У меня ключи от ее квартиры есть. Но я не успела зайти. Туда полиция приехала. Я спряталась, ждала долго. Они уехали, я зашла.
— Что же вы там искали?
— Сама не знаю. Думала, что она хоть где-нибудь записала, где Димку перепрятала. Она не хотела отдавать его Зорину, потому что тогда не смогла бы навещать сына. Хотела переиграть все обратно. Дура! Раньше надо было думать! Я не знаю, кто Аньку убил. Не знаю, куда она спрятала Димку.
— Но вы все же хотели отдать мальчика Зорину?
— А что? — со злобой ответила Нина, — старику какая разница? Он бы никогда ничего не узнал, если бы не вы!
— Он бы позаботился о ребенке, считая его внуком, позаботился бы и о вас?
— А что? Нельзя? Мне самой из нищеты не выкарабкаться! От него бы не убыло, он богатый! Я никаких преступлений не совершала. Никого не убивала! А что детей поменяли, то это по обоюдному согласию! Аньке его кормить нечем было. У нее от недоедания молоко пропало, на детское питание денег не было. Если б не я, они бы оба с голоду сдохли! Я на рынке работала. Анька только за мой счет и жила со своим сыном. У самой ни кола ни двора! Босячка не меньше меня! У меня хоть в законном браке сын родился, а она нагуляла! Если б я ей не помогла тогда, то она бы с ним с голоду сдохла или в детдом бы его отдала! Я спасла их! Она сама согласилась детей поменять, а потом скололась, дура! Что она могла ему дать? Голь перекатная!
Трубников встал, не прощаясь, вышел из палаты. Уходя заглянул к главврачу, поблагодарил за свидание.
— Ну что? Вы удовлетворены? Ребенка теперь найдете?
— Найдем.
Поехал в Ростов. Яркий солнечный день не радовал его. Сильной болью жгло левый висок. Никакой эксгумации трупа младенца никто не проводил. Надо было как-то спровоцировать Нину на откровенный разговор, чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки. Никакая эксгумация уже не нужна. С идентификацией ребенка и так все ясно. Где только его искать?
Дама с золотыми бабочками… Почему Аня Абрамова начала нервничать, когда услышала о ней? Не у нее ли она спрятала ребенка? Тараев сказал, что эта дама озабочена сохранением и приростом своих долларов, но так ли это? Зорин считает Тараева своим чуть ли не единственным другом. А вдруг он ошибается? И кто стоит за Трифоновым? Все его связи Лукашов проверил. Единственное, что связывает его с Зориным — то, что он родился и вырос в Аксае. Надо найти даму с золотыми бабочками. Возможно, что ребенок сейчас у нее. Саша изучает содержимое мусорных баков, разыскивая мусор из дома Зорина, бедный Саша! Но нам обязательно надо найти эту золотую бабочку! Лукашов начал разыскивать ее вчера. Найдем. Рано или поздно найдем. Лучше бы пораньше.

Глава 6

Трубников не успел доехать до Ростова, позвонил главврач: "Чем вы угощали Нину Зорину?»
— Ничем, — удивился детектив. — Я с ней беседовал, но я ее не угощал. Что случилось? Она жива?
— Жива пока. При вас к ней никто не заходил?
— Нет. Да что с ней случилось? Я уходил, она была вполне адекватна, я даже подумал, что она симулянтка, зря в больнице лежит.
— Нет, не зря. Она сейчас под капельницей. Я не уверен, что мы сможем спасти ее.
— Я возвращаюсь. Если все так серьезно, вызывайте полицию. Ей кто-нибудь приносил передачу? Конфеты, шоколадки?
— Нет. Ей никто ничего не приносил, ее никто не навещал. У нее давние проблемы с печенью, давние, но не опасные. Возможно, она самостийно приняла какое-то лекарство, что-то съела. Печень — это плохо. Зря я вас к ней пустил. Не надо было. Можете не возвращаться. Я уже вызвал полицию.
Трубников все же вернулся. Его не хотели пускать к Нине. Зачем? Она же без сознания. Трубников прошел вместе с главврачом. Какое-то время пристально смотрел на нее, потом наклонился, не обращая внимания на возмущенные крики медсестры, и повернул ее голову набок.
— Что это? — сказал он, — посмотрите, это похоже на укол. Кто у вас делает уколы? Почему в шею?
— Да, — удивленно сказал главврач, — это инъекция, сделана недавно. Это ты сделала? — строго спросил он у медсестры
— Нет! Я к ней даже не заходила. К ней никто не заходил! Это вы сделали! — сказала она, глядя на Трубникова. — Вы так быстро обнаружили след от укола!
— Нет, я не умею делать уколы. А нашел я след по опыту. Давно у меня было дело, когда убили женщину уколом в шею. Укол был похож на укус насекомого. Убийцей тоже оказалась женщина. Это было очень давно. В палату зашел сержант Макаров с помощником и с Сашей Шаповаловым.
— Так! — сказал сержант Макаров, глядя на Трубникова, — и снова здесь вы! Там, где вы, там и труп!
— Нина Зорина жива, — сказал главврач, — хотя ее состояние очень тяжелое. Я прошу всех выйти из палаты.
— Обратите внимание на этот укол, — сказал сержанту Макарову Трубников, показывая на шею Нины.
— Да ее пчела укусила! Или оса.
— Если выживет, расскажет, кто ее укусил, — вздохнув, сказал Трубников, — если нет, вскрытие покажет. Пошли, Саша, как ты здесь оказался?
Они вышли из здания больницы и стояли на крыльце.
—Ну что там? Нашел что-нибудь?
—Я только что обследовал три мусорных ящика, нырял с головой. Узнал у Марии Ивановны, куда она выбрасывает мусор. К счастью, мусоровоз вчера не приезжал, но три огромных ящика были полны под завязочку. Я нашел два пакета с мусором из дома Зорина. Но полях газеты наспех написан адрес: «Вторая кольцевая, дом 13». Я знал, что вы направились к сержанту Макарову и пошел к нему. Может быть, это адрес нашей золотой бабочки?
— Хм, — Трубников достал телефон и позвонил Лукашову, сказал ему адрес, попросил проверить.
— Я думал, мы сами туда поедем, — разочарованно сказал Саша.
— Тебе бы не мешало хотя бы умыться. Но сначала пройдемся вокруг больницы, посмотрим, нет ли следов под окнами палаты Нины?
— Следов? Трава кругом, никаких следов не увидим.
Они медленно шли под окнами больницы.
— Вы к кому? — высунулась из окна женщина в больничном халате.
— Извините, но мы просто гуляем, — ответил Саша.
Женщина проводила их удивленным взглядом.
— Вот окно ее палаты, — сказал Трубников.
— Следов нет, — ответил Саша, — но много шелухи от семечек.
— Взять бы их с собой, — сказал Трубников, — но нет пакета. Хотя, у меня есть бахилы, купил, когда в больницу шел. Мне всучили сразу несколько. Возьми, собери немного.
Саша присел на корточки и старательно, надев на руку бахилу, собирал в другую бахилу шелуху от семечек. Теперь на них смотрело несколько женщин из нескольких окон. Трубников невозмутимо курил, стоя у раскрытого окна в палату, в которой только что беседовал с Ниной Зориной.
Потом они проехали к колонке, возле которой Саша чуть ли не с головой искупался, с помощью купленного в аптеке шампуня, потом постирал рубашку и мокрую надел на себя.
— Ты не простудишься, все же еще весна.
— Вон как жарко. Быстро просохну. Зато теперь я весь ароматный.
Позвонил Лукашов.
— Здесь во дворе много детей, есть и мальчик, похожий на Диму Зорина. Наверное, частный детский сад.
— Оставайся там. Мы сейчас приедем.
— Николай Федорович, но если это именно Дима. Если это украденный ребенок, то я должен немедленно сообщить в полицию. Иначе у меня могут отобрать мою лицензию, — сказал Лукашов.
— Я хочу поговорить с ней первым. Подожди.
Они доехали до Второй Кольцевой через час. Саша успел просохнуть, рубашка на нем тоже высохла. Лукашов ждал их неподалеку от дома.
— Я тут уже успел с соседями поговорить, — сказал Лукашов. — Ее зовут Ханина Лидия Константиновна. Содержит частный детский сад, но лицензии не имеет. Просто так, по устной договоренности. Дети недавно зашли в дом, мальчик тоже.
Трубников и Саша поднялись по ступенькам крыльца, постучали. Дверь открыла дама с золотыми сережками в виде бабочек.
Трубников не очень вежливо потеснил ее и быстро зашел в дом. В большой комнате за круглым столом сидели дети, ели кашу.
— Дима! — громко сказал детектив, глядя на детей.
Один мальчик уронил ложку на стол и встал со стула, напряженно всматриваясь в незнакомого человека. Трубников подошел к нему и присел на корточки.
— Дима, ты хочешь к маме?
— Да.
Трубников поднялся, держа мальчика на руках.
— Минуточку! — грозно процедила сквозь зубы Ханина, — вы кто такие?! Я сейчас полицию вызову!
— Очень правильная мысль, — спокойно ответил Трубников, направляясь к двери. — А когда приедет полиция, объясните, каким образом Дима Зорин, которого уже несколько дней разыскивает полиция, оказался в вашем доме. И что здесь делают другие дети? Есть ли у вас лицензия и платите ли вы налоги?
Ханина ничего не ответила, но на ее лице появилось замешательство.
— Вы сами нашли Тараева? — спросил у нее Трубников.
— Я нашла Зорина по справочнику.
— Покажите мне этот справочник.
— Это электронный справочник «Деловой Ростов и Северный Кавказ» Кто вы? Вас прислал Тараев? Мы с ним не договаривались об этом. Он сказал, чтобы мальчик пока побыл у меня.
— Когда Анна Геннадьевна Абрамова привела его к вам?
— Во вторник.
— Она заплатила вперед?
— За месяц.
— Принесите мне свидетельство о рождении ребенка.
— Какое свидетельство?
— Я знаю, что у мальчика их два. Принесите оба.
— А почему я должна их вам отдавать? Кто вы такой?
Трубников передал ребенка Саше и тихим голосом с нотками металла повторил: «Оба свидетельства!»
Ханина сжала и разжала кулаки, на ее лице появились красные пятна. Она ушла в другую комнату и вернулась, держа в руках свидетельство о рождении и дубликат свидетельства. Положила их на стол, за которым сидели дети. Трубников подошел и взял их, прочитал. Свидетельство о рождении Димы Зорина и дубликат свидетельства о рождении Володи Абрамова. Спрятал их во внутренний карман.— Деньги тоже отдать? — со злобой спросила Ханина.
— Деньги! — усмехнулся он, — шли к Зорину, а встретили Тараева. И все ему рассказали. Так?
— Что в том плохого?
— Зачем вам понадобился Зорин? Ведь Абрамова вам уже заплатила за месяц вперед? Вы поняли, что здесь кроется какая-то тайна, потому что у одного ребенка не может быть двух свидетельств о рождении. Узнали, что Зорин человек не из бедных. Захотели сами заработать на чужой тайне?
— Я поехала к Зорину, чтобы узнать, вдруг этого ребенка у него украли?
— А вы его нашли и хотели вернуть за вознаграждение?
— Я не сделала ничего незаконного!
— Кроме незаконного предпринимательства и попытки торговать ребенком.
Трубников вышел из дома. Саша с мальчиком на руках шел за ним.
— Это тот самый ребенок? — спросил Лукашов.
— Да, — ответил Трубников.
— Но ведь… — сказал Саша.
— Это Дима Зорин, — строго посмотрел на него Трубников, — и сейчас мы отвезем его к деду в Аксай.
К дому Зорина подъехала машина, из которой вышли Трубников и Лукашов. Саша с малышом остался в машине.
— Не понимаю, — говорил Лукашов, — почему нельзя мальца сразу в дом отнести? Дед ждет его не дождется.
— Опасно, убийца еще на свободе.
— Тараев?
— Больше некому. Я передал данные на Трифонова сержанту Макарову. Он допросил его. Трифонов сознался, что пришел ко мне по просьбе Тараева.
— Тараев дал ему 30 тысяч долларов?
— Не было никаких долларов. Был диктофон в кармане у Трифонова. Провокация, в которой участвовал Киселев.
— Я бы этого Киселева! И Тараева тоже! Почему они так долго не открывают калитку?
Они разом посмотрели друг на друга. Лукашов повернул к машине и остановился. Хлопнул себя рукой по лбу. «Все мои ключи-отмычки остались в моей машине! Хотя бы нож!»
— Нет ножа. Присядь на корточки.
— Зачем?
— Присядь.
— Лучше бы я перепрыгнул, я в два раза легче!
Трубников взобрался ему на плечи, подтянулся и в один момент оказался по ту сторону двухметрового забора. Лукашов со стоном поднялся и пошел вдоль забора, подыскивая более удобное место для прыжка через забор. Забор был ровный, зацепиться не за что. Вдруг он услышал выстрел. Этот звук оказал на него такое действие, что он сделал мощный прыжок вверх и повис, уцепившись руками за забор. Подтянулся, уселся сверху. Во дворе цвели тюльпаны в клумбах, все благоухало миром и благополучием. Лукашов спрыгнул во двор и побежал к дому. Открыл дверь и тихо зашел. В доме стояла тишина, но нервы Лукашова были напряжены. Он чувствовал, как стучит пульс в кончиках его редких волос. Он заглянул в гостиную и увидел стоящих к нему лицом Трубникова и Зорина. Спиной к нему стоял Тараев и держал Веру, приставив к ее голове пистолет. Он пятился вместе с ней к двери и говорил:
— Я никого не убивал! Да, я договорился с Трифоновым и Киселевым, договорился с Ханиной. Да, я хотел воспользоваться ситуацией, но не успел. Я никого не убивал! А сейчас убью!
Лукашов одним прыжком свалил его на пол, заломив ему руку. Пистолет выпал. Вера подбежала к мужу с криком: «Что с твоей ногой?! Маша! Йод, бинт! Врача! Да где же эта Маша? Я сейчас приволоку ее сюда!»
— Стоять! — сказал Трубников.
Вера застыла на месте с удивлением и возмущением глядя на детектива.
— Всем оставаться на местах!
— С каких это пор вы командуете в моем доме? — возмутился Зорин, — Вера принеси мне бинт. Я запачкал кровью ковер!
— Володя, вызови «скорую» и полицию. Прошу не выходить из комнаты. Это опасно, — сказал Трубников.
— Убийца уже повержен и связан, — сказала Вера, показывая на Тараева, лежащего на полу.
— Я не убийца! — отчаянно крикнул Тараев и зашелся кашлем.
— Кто меня звал? Что случилось? — на пороге гостиной стояла Мария Ивановна. — Антоша! Что с тобой? Почему ты связан? Почему на полу?
— Воды! — прохрипел Тараев.
— Бинт поскорее! — топнула ногой Вера.
Мария Ивановна убежала, громко стуча башмаками. Вернулась, дала бинт Вере, подбежала с кружкой и бутылкой минеральной воды к Тараеву.
— Почему бинт мокрый? — возмутилась Вера.
— Ладно, — махнул рукой Зорин, — забинтуй мокрым.
— Нельзя! — строго прикрикнул на Веру Трубников. — Нельзя бинтовать! Нельзя пить воду!
Все замерли и молча смотрели на него. Тараев перестал кашлять. Лукашов забрал у Марии Ивановны бутылку с водой и стакан. Подошел к Вере, забрал бинт. Тараев громким шепотом выругался. Вера покраснела от его слов.
— Мария Ивановна, — подошел к ней Трубников, — почему вы убили Анну Абрамову и Нину Зорину? Почему?
— Сдурел, что ли? — отступила она на шаг.
— Нину? — вскрикнул Зорин, — Нина? А где же мой внук? Как же я его найду теперь?
— Вы в своем уме? — возмутилась Мария Ивановна, — я вам бинт принесла и воду.
— А до этого сидели в кухне и грызли семечки, поджидая, когда они там друг друга перестреляют. Откуда у вас пистолет?
— Это мой коллекционный! — ответил Зорин, — я зарегистрировал! Спрятал.
— Плохо спрятали. — Он снова обратился к Марии Ивановне, — шелуха от семечек на вашем белоснежном наряде. Наверное, в кухне тоже полно шелухи?
— Тю, — сказал Тараев, — семечки при чем? Я хочу пить!
— Нельзя! — строго сказал Трубников. — Володя, спрячь бинт и воду, они отравлены. А семечки…  Мария Ивановна, сегодня утром вы щелкали семечки под окном палаты Нины, слушали мой с ней разговор, ждали, когда я уйду. Потом подошли к окну и дали ей попить минеральной водички со снотворным. Она не уснула сразу, но ослабела. Вы перелезли через окно и сделали ей укол, от которого она…  Шелуха от семечек под окном и шелуха от семечек из кухни будут отданы на экспертизу. За что вы убили Абрамову и Зорину?
— Маша, ты?! — вскрикнул Зорин, — за что?
— Чтоб тебе больнее было! — с ненавистью посмотрела на него Мария Ивановна.
— Но я же тебе всегда аккуратно и хорошо плачу!
— Платишь, только гундишь! Сколько раз заставлял полы перемывать! Я помою чисто, а ты: «Маша, почему на полах разводы? Ты мыла полы?» Эх! — она с сожалением вздохнула, — жаль, что этот, — она кивнула в сторону Трубникова, — помешал. А то бы не узнал никто. Я бы вас всех потихоньку…
— И внука?! — закричал Зорин. — Да она сумасшедшая! Где мой внук? Она его еще не убила?
— Мы уже нашли вашего внука, — сказал Трубников. — Володя, открой им калитку.
Лукашов ушел и вскоре вернулся с Сашей, который нес на руках мальчика.
В это время к дому подъехала полиция. Первым зашел сержант Макаров, увидел Трубникова и воскликнул:  «Как?! Снова вы? И снова труп?»
— Нет трупа, — ответил детектив, — есть огнестрельное ранение.
Сержант Макаров облегченно вздохнул. Обратился к Марии Ивановне: «Вы здесь экономкой работаете? Дайте, пожалуйста, воды, в горле пересохло».
— Нет! — хором ответило несколько голосов, а Тараев снова подавился то ли кашлем, то ли смехом.
— У него черные волосы, — тихо сказал Зорин, гладя мальчика по голове, — у меня такие же. А у Юры были светло-русые. В меня пошел!
— Где же ваш Артур? — спросил Трубников у Веры.
— Уехал в Италию, ему надо отдохнуть.
— Нам, пожалуй, тоже можно пойти отдохнуть, — сказал Трубников, — но ребенок? Андрей Иванович, вас сейчас заберут в больницу!
— Внука я не отдам! Няню найду. А пока Вера присмотрит.
Мальчик оказался на руках у Веры. Она оттопырила нижнюю губу, но промолчала.


Когда Трубников, Лукашов и Саша вернулись в офис, то были удивлены странной сценой. Лена сидела за журнальным столиком и намазывала на хлеб мед. Несколько банок с медом стояло на журнальном столике, несколько на столе у Лены. На стуле рядом с ней лежал пакет с батонами. Из телефонных переговоров Лена уже знала об окончании дела. Она сосредоточенно намазывала мед на хлеб, укладывала на одноразовые тарелочки. На столике кипел чайник.
— Не понял, — сказал Трубников, — откуда столько меда?
— Присаживайтесь, — сказала Лена, — только не забудьте руки помыть, а то вы там с каким-то ядом баловались, помойте с мылом.
— И все же, — сказал Лукашов, — по какому случаю пир? Ладно, пойду, помою руки. Я их запачкал об Антона.
Все последовали его примеру. Потом заперли входную дверь и приступили к медовой трапезе. Трубников с наслаждением отправил в рот полкуска хлеба с медом. Аромат меда наполнил рот, приятно разошелся по всему телу. Лена подала кофе.
— А я люблю, — сказал Саша, — сначала хлеб маслом намазать, а потом медом. Вкуснее всех пирожных.
— Ты что? — возмутилась Лена, — от этого растолстеешь!
— А я не боюсь! Жаль, что масла нет. Я бы сбегал в магазин, но очень уж мед вкусный. Не могу оторваться.
— Вкусный, — согласился шеф, запивая кофе второй бутерброд, — откуда мед?
— Абатуров принес. Принес и ушел. Оставил приглашение на свадьбу.
— На чью свадьбу? — удивился Трубников, — откуда у Димки мед?
— На свою свадьбу. Он сам жениться собрался. В приглашении дата указана: «Дмитрий и Анжела приглашают…»
— Не понял, — не сдавался Трубников, — Димка женится?
— Да, говорил, что на этот раз все очень серьезно. У его Анжелы есть отец и мать, живут в Ростовской области. У них своя пасека. Вот он и принес нам мед. В этих банках гречишный, в тех — майский, а в тех разнотравье. Я уже все попробовала. Все вкусные!
— Боже мой! Димка женится! — сказал Трубников, — а мед очень вкусный и главное — вовремя, а то я бы с голоду умер. Что же он нас с ней раньше не познакомил? Новый год встречали, он один был, ничего не говорил. Кто она?
— Завуч в школе. Преподает русский язык и литературу, — сказала Лена. — Ее уже пригласили работать в школу, которая строится в Левенцовке. Школа на 1400 учеников! С бассейном! У Анжелы первый брак, детей нет. Жилья тоже нет. Снимает квартиру.
— Николай Федорович, — сказал Саша, — надо бы ее проверить. Вдруг она из корыстного интереса замуж выходит? У Абатурова комната в центре Ростова. На комнату его позарилась…
— Как тебе не стыдно!? — возмутилась Лена, — ты ее мед ешь! Что же ты думаешь, если женщине за тридцать, то она полюбить не может? Она его любит!
— Это Димку-то? Он такой неказистый! Надо бы ее проверить.
— Никого не надо проверять, — сказал Трубников, — отойдите все в сторону и помолчите. Не мешайте им. Димке уже скоро шестьдесят, давно пора семьей обзавестись. У Димки добрая душа. Где же они познакомились?
— На слете бардовской песни в прошлом году, — сказала Лена. — Абатуров там песни под гитару исполнял, а она учеников привезла. Она сама стихи не пишет. Дети пишут и поют. Наверное, она Абатурова за ученика приняла. Потом они у костра ночь сидели. Раков варили и ели. С того и пошло. На свадьбе приедем, увидим ее. Надо будет подарок купить.
За окнами послышался шум машины. Саша встал, зашел в кабинет шефа, посмотрел в окно.
— Матвей и Надя приехали на такси, — сказал он, открывая дверь.
Лена достала еще две одноразовые тарелочки и кружки. Зашли Матвей и Надя Быстрова. Синяк у нее под глазом уже прошел, но лицо было бледным. Однако она улыбалась.
— Присоединяйтесь к нам, — сказал Трубников.
— Нет, спасибо, — ответила Надя, — я поскорее домой хочу. Я возвращаюсь к Матвею.
— Спасибо вам за все, — сказа Матвей, — вы мне Надю вернули. Я ваш вечный должник. И, кстати, ведь Надя еще не заплатила вам за помощь? Мы сейчас зайдем в банк и заплатим.
— Я сама заплачу, — сказала Надя, — у меня 35 тысяч есть.
— Оставь их себе. Я тоже не лыком шит, сам заплачу.
Лена оторвалась от меда и распечатала два договора и квитанцию. Надя подписала договор, один экземпляр взяла себе, но, уходя, обернулась.
— А кто же все-таки убил Аню?
— Мария Ивановна, — ответил Трубников.
— Мария Ивановна?
— Да, когда вы находились в комнате Нины, она пряталась в маленькой кухне. Вы были в опасности, правильно сделали, что сразу убежали.
— Но почему?
— Ее никто ни в чем не подозревал, ей все доверяли. Аня Абрамова, наверное, удивилась, застав ее в комнате Нины, но не испугалась. Доверилась ей и Нина. Она выпила воду, которую ей подала в окно Мария Ивановна. Воду с большой дозой снотворного. Мария Ивановна зашла в ее палату через окно и сделала укол, от которого Нина впала в кому. Если бы медсестра зашла к Нине на полчаса позже, то шансов выжить… Впрочем, ее жизнь и сейчас в опасности.
— Нина выпила и сразу уснула?
— Нет, но ослабела, не могла оказать сопротивление. Откуда Мария Ивановна взяла снотворное?
— Наверное, у Веры. Вера очень любит лечиться, много денег тратит на врачей и лекарства. Но зачем Мария Ивановна убила Аню? Разве они были знакомы?
— Мария Ивановна не была знакома ни с Аней, ни с Ниной. Аню убила по ошибке, приняв ее за Нину. Она подслушивала разговоры в доме Зорина и знала о появлении внука. Хотела причинить боль Зорину.
— Господи, — сказал Лукашов, — неужели все это из-за того, что Зорин заставлял ее перемывать полы? У нее с головой все в порядке?
— Нет. Я наводил справки обо всех членах семьи Зорина, о ней тоже. Обычная рутинная работа, с которой я начинаю любое расследование. Не привлекался, не состоял, принудительных приводов в милицию не имел, судимостей и тому подобное. Мария Ивановна давний пациент психиатрической больницы. Впервые попала туда 15 лет назад после смерти мужа. Ее до сих пор с учета не сняли, хотя внешне ее психическое расстройство не проявлялось. В молодости она училась в медучилище, но бросила, однако уколы делать научилась.
— Бедная Аня! Значит, ее убили по ошибке? Зачем она хотела, чтобы я приехала в Аксай, да еще вас привезла?
— Эту тайну она унесла с собой.
Надя и Матвей ушли. Лукашов тоже ушел, прихвати литровую баночку гречишного меда. Саша зашел в кабинет Трубникова.
— Извините, но мне показалось, что этот мальчик…  Он очень похож на Аню Абрамову и совсем не похож на Нину. Может быть, Аня приглашала вас в тот роковой вечер, чтобы…
— Чтобы? — перебил его Трубников, — чтобы что? Что тебе показалось? Абрамова умерла. Старик Зорин и мальчик — две осиротевшие души. Духовное родство сильнее кровного. Тебе все показалось. Сегодня к трем мы должны быть в областном суде по делу Муравьева. Приготовь документы. И не забудь диктофон.