Книжку издать, ненене, мы девочки приличные. Книжка это ж, сначала ты ее в муках выроди! А при родах литредактор тебя по живому сто раз зарежет прямо в глаз, бровь, в душу, на куски, да на каждой странице стыд и мрак, ад и зачем мневсе! И все это за твои денежки, и какбе для твоего блага ты столько гадостей наслушаешься. Литературнообразованные они сами писать не могут, они кастрированы знанием, всеумением, они потому что просто точно все про литературу знают, а когда ты точно про кого все знаешь, то любовь мрет как муха, и мухи мертвые с косами стоят. Не могут профессиональные от филологии литературу любить, тем более куда ж ее такую, ну этакую, вы понимаете, литра ведь такая и у нее уже всйо было и все были.
Вот они филологи фигологи и мстят наивным за то, что нового в поэзии ничего нет, и быть не может. Поэтик по издательствам как по рукам девушка пойдет, обложка, макетик, бумага, то се, денежки понесет с поклоном, и что? Вот она книжка! Ура. А тут ее надо вывозить!
Она же книжка не меньше ста или тыщи экз, этож такая дура об'емная, куда ее, самому жить негде, от того и стихи.
Но эти гадкие цветочки-ягодки только начинаются.Кому она сдалась, эта книжка! Кто стишки-то читает на этой планете? Инопланетян в разы больше, чем читателей стишков. Э, не, если в ленте стишок чей задел, и лайкнешь, это совсем не то. Вот книгу с названием "Стихи" ни в жизнь не возьмет никто в руки, как будто она чумная, это безусловный инстинкт сохранения рода. Или вида. Или самосохранения от беды, древний, от предков. Стихов быть много не должно, а то деньги кончатся.
И всучиваются книжки своих стишков друзьям, предварительно зафиксированным в углу со страшными улыбками благодарности, похожими на соболезнования. И что дальше, эти книжки не открывает никто, это никто бывает с лучшими намереньями даже на полочку это поставит, чтобы потом посмотрю, и никогда в жизни в эту сторону не взглянет. В них, этих книжках самоизданных стишков нужно деньги от воров прятать.
А история поэтов серебрянного века все это нам рассказывает, все эти самоизданные книжки, даже успешный Громокипящий кубок, все как одна ужасные библиографические редкости, рассказать почему?
Книжка дело такое, тонкое, чистый восток, с ядом в комплиментах, с фуршетом для нипоймикто, с горой дипломатических заманиваний на этот самый фуршет, с соблазнением ради резензии, с убийством подруги для приятственного обсуждения на секции, где всего пять злобных придурков скучают, все ради самодельного литературоведства, литературоедства.
Книжку издать.
Да я пожить еще хочу.