Юрий Фёдорович был родом из глухой таёжной деревни. Почти как Ломоносов явился в большой город учиться, успешно получил высшее образование, профессию и распределение на завод химического машиностроения. Городок, в который его забросила судьба, был немногим больше его родного таёжного посё лка, с одной лишь разницей: затерян был не в лесах, а в непролазной чернозёмной грязи.
Пришёл Юрий Фёдорович работать на завод, влился в коллектив, обзавёлся друзьями. То ли жизнь показалась ему уж очень лёгкой, то ли очаровала его голосом, как сирена, Аннушка, решил Юрий Фёдорович жениться. Супруга досталась скромному пареньку статная, яркая, громкоголосая, прима местной самодеятельности, солистка хора. Даже, родив одного за одним двух сыновей, Аннушка стати не утратила, только косу отстригла, и волосы в огненно-рыжий выкрасила. К тому времени её уже не Аннушкой звали, а Анной Степановной величали.
Молодая семья получила квартиру в новом заводском доме, Юрий Фёдорович рос по службе, всё хорошо, но жизнь уже не казалась излишне лёгкой. Юрий Фёдорович начал выпивать. Боже упаси, не пьянствовать, нет. Выпивать для лёгкости. И такая в нём сразу лёгкость обнаруживалась и в теле, и в обращении, женщины все сразу такими душками становились и неизменно красавицами. Вот здесь-то и раскрылся характер Аннушки, супруги его. Милая Аня пристрастилась к скандалам. Причём не просто скандалам, а желательно с расцарапыванием мужу лица, громкими криками, благо голос позволял, и обещанием страшных кар. Что поделаешь, темперамент такой.
Юрий Фёдорович терпелив был, аки агнец, но видимо всякому терпению приходит конец. Однажды перед Пасхой, которую вроде бы и не праздновали в советское время, но яйца красили обязательно и запасались ими загодя, произошёл конфуз.
Вечернюю тишину буднего дня прорезал душераздирающий вопль: «Спасите! Убивают!». Крики доносились из второго подъезда, квартиры на первом этаже. Несколько добровольцев неробкого десятка ринулись к двери, которая оказалась незапертой (не имели у нас привычки запирать двери от своих). Понятное дело, нам, малышне было нереально любопытно: откуда взял оружие дядя Юра?
Только почему-то группа спасения вдруг затормозила и начала смеяться сначала сдержанно, потом и вовсе в голос.
На табурете посреди мизерной кухоньки, обхватив коленями корзину с яйцами, сидел Юрий Фёдорович. Сосредоточенно, беря одно за другим, орудия метания, он прицеливался и бросал сырые яйца в жену, верещавшую невероятно пронзительно «Спасите! Убивают!». Анна Степановна перемещалась из кухни в прихожую и обратно, далеко не отбегая, видимо в надежде, добраться всё-таки до лица благоверного. Благодаря таким манёврам все стены в кухне были в живописных жёлтых потёках. Как потом объяснила соседка, им повезло купить корзину яиц у частника, домашние яйца были с чудесными яркими желтками.
Яйца в корзине закончились. Метатель призадумался, что делать дальше. Мужики предложили пойти обмыть окончание баталии, Юрий Фёдорович устало согласился. Анна Степановна осталась жаловаться женской части спасательной группы.
Любопытствующие потихоньку рассредоточились. Одна особо сострадательная соседка заглянула в детскую и отпрянула ошеломлённая. Мальчишки, сыновья Анны Степановны и Юрия Фёдоровича, самозабвенно играли в войнушку. Олег в зимней шапке, Серёжа в шлеме, с игрушечными автоматами, погружённые в битву партизанского отряда за мост, они ни на что не обращали внимания. Когда тётя Ира спросила, что они слышали, и не боятся ли, не нужно ли их забрать ночевать, Серёжа, младший из пацанов ответил: а чего нам бояться, если у мамы темперамент такой. Перезарядил свой игрушечный автомат и громким, маминым голосом закричал: «Ложись!».