«Осталась одна, даже отец покинул, уже полгода, а людям и дела нет, даже не вспоминают покойного, ещё чуть выпьют, вовсе забудут, зачем пришли», - такие мысли весь день не покидали Катю. Она никому не была рада, даже брату, впрочем, с ним они и не были никогда близки.
Под вечер гости разъехались, и обрушились на неё оглушающая тишина и горечь утраты.
На двор упали сумерки, и не темно, и не светло, размыто всё и как-то нереально.
Жила Катерина на даче одна, детей не было из-за врождённой сердечной патологии. В свои сорок, в меру полная, миловидная, с пружинистой походкой, она ещё привлекала молодых, издалека принимающих её за ровесницу.
После развода с мужем, который сошёлся с молодой, женщине достался дачный дом, что перешёл по завещанию отца, но она и этому была рада. Со своим покладистым характером, та во всём находила хорошие моменты, умела извинять, прощать и жалеть людей. Мужа любила и переживала, как справится он со своим кризисом среднего возраста.
Хорошо, что поблизости речка, отец с детства пристрастил её к рыбалке, игнорируя старшего сына, хотя тот с усердием и тайной надеждой, что возьмут и его, заготавливал червяков на наживку.
Катерина миновала двор, пошла за баню, где на границе с картофельной плантацией - скамейка. В начале сезона сама усадила здесь чучело, которое соорудила из соломы, надев на него клетчатую рубашку отца, чёрные брюки, подпоясала шарфом. На голову водрузила широкополую соломенную шляпу, а рожицу, обтянутую старой белой тканью, разукрасила широкой улыбкой. Но почему-то ей всегда казалось: что бы, ни делала, куда бы, ни шла, глаза чучела, прозванного за это Страшилой, следили за ней.
Сейчас она снова почувствовала этот взгляд, хотя в сумерках плохо различала его «лицо». Сердце похолодело, ноги к земле приросли, в горле застрял крик - со скамьи встало чучело и двинулось к ней…
Время замедлилось, нет – остановилось! Ей бежать бы, кричать, да дикий ужас сковал всю.
Чучело уже совсем рядом, но разве у её Страшилы такие глаза, такой рот?! На неё в упор сквозь прорези сверкают чьи-то злые глазищи, а рот раззявлен ужасной усмешкой, и всё это надвигается, надвигается на неё…
За что ей всё это, разве мало ударов судьбы и «милых», (как говорила мама), шалостей брата, жестоко пугавшего в детстве?!
Сердце в груди надулось, стало таким огромным, что перестало помещаться в груди, и лопнуло с ужасной болью.
Катерина стала оседать, как в замедленной съёмке, ловя какие-то кадры из жизни, в том числе, как папка улыбается, читая шутливый стишок. Тот звал дочку царевной, а брат обзывал царевной лягушкой, ведь его отец не только никак не называл, не замечал даже.
Последнее, что Катя увидела при падении, это кроссовки на чучеле вместо сапог. Но удивиться, осознать и вспомнить, что в этих кроссовках был сегодня брат, она уже не успела…
16.01.2016 г.
Фотография из интернета, спасибо автору.