Глава XV
Дни стали прохладней, солнце стало скрываться за горизонт; однажды, выйдя из балка, артельщики увидели, что трава покрылась инеем. «Теперь всё! – проговорил Анатолий, – за нами должны приехать».
Однако за косарями никто не приезжал, а холода наступали. Лужи стали подмерзать, солнце уже не поднималось в зенит, грело скупо, словно давая привыкнуть к последующим морозам. В избушке печки не было, и артельщики мёрзли в рваной летней одежде. Выручали карты, и бесконечные рассказы о жизни на материке.
– Я, – рассказывал Алексей, – работал прорабом, тянул трассу в Уренгое. Деньги получали бешенные, бригадой летали обедать в московские рестораны.
– И что случилось – полюбопытствовал Марат. – Прорабить надоело?
Алексей улыбнулся:
– Всё водка. Напились мои работяги, и заварили одного из своих в трубу, а тут как раз начальство нагрянуло.
– Как это заварили?
– Да очень просто. По пьянке повздорили, затолкали одного из рабочих в трубу диаметром тысяча семьсот миллиметров, и заварили конец трубы заглушкой.
– И что?
– И всё. Приехало, как на зло, руководство, обо всём разузнало. Еле уговорил начальство уволить по собственному желанию, и приехал сюда.
– А вот у нас случай был, вступил в разговор Серёга. – В городском парке, ночью, дежурный милиционер, и сторож решили на «мёртвой петле» покататься. А мёртвая петля – это модель самолёта, крутится по вертикали вокруг своей оси. Сели, пристегнулись ремнями, чтобы не вывалится, дотянулись палкой до выключателя, нажали кнопку, а как выключать будут – не подумали! Так всю ночь и катались, кричали, свистели – бесполезно. К утру наряд милиции подоспел, остановили асов. Сторож дуба дал, а мента едва откачали.
– Нет, ты посмотри, что люди чудят! – удивился Марат.
– Да это что! – заговорил молчащий до этого Анатолий. – Вот я прихожу на работе в раздевалку, а меня хвать и к моему ящику, а там – взрывчатка. Тюряга! За что, про что – сам не знаю, кому дорогу перешёл, ни с кем никогда не цапался. Жена не дождалась, дочка не разговаривает. – Вот это аттракцион!
– Ты как граф Монте – Кристо! – раз – два – и на нары! – Сказал Николай.
– Так по Союзу таких, как я, монте – крист миллионы!
Наконец, в один из дней, послышалось рычание мотора, и к иззябшимся и изголодавшимся трудягам прибыла машина. «Собирайтесь!»– сказал водила, по прозвищу «Питерский».
. Вскоре машина с косарями катила в артель. По дороге Геннадий обратил внимание на избушку, на крыше которой лежали сугробы снега.
– Откуда снег на крыше? – удивился Геннадий.
– Зайцы, – коротко пояснил один из старателей. – Они здесь уже осенью белеют. А на крыше – чтобы зверьё, волки, лисы не добрались!
Глава XVI
– С возвращением, косари!
– Здорово! Какие новости в артели?
А новости были, и, конечно же, плохие. Во время очередной переправы через бурную реку, машину возвращающуюся со съёма, подхватило течение, и банки, словно испанские галионы, гружёные золотом, уплыли, унося суточную добычу артели. Сама бригада, во главе с заместителем по сохранности, едва спаслась, но их спасение не сулило им ничего, кроме тюремного срока. Ларину отпустили две недели для розыска пропажи, и он вместе со своей бригадой обходил берега, уже мысленно распрощавшись со свободой. Но случилось чудо, и в конце отведённого на поиск срока банки с золотом нашлись. Как рассказывали поисковики, они плавали в тихой заводи, словно ожидая, когда за ними придут. Так это было, или артельное начальство выгородило Слона, а заодно и себя, но факт остается фактом – пропажа была найдена. Тем не менее, это происшествие сказалось на каком-то таинственном коэффициенте, влияющем на прибыли артели, что в свою очередь снизило и без того низкий заработок старателей.
Письма из дому старатели получали редко. Что было тому виной, то ли громадные расстояния, то ли нерадивость почты, или домашние просто махнули рукой на своих кормильцев. Да и сами старатели отрешились от суеты большой жизни.
– Я думаю – обращаясь к Геннадию, – произнёс один из старателей, – в жизни есть два непоправимых несчастья.
– Ну, говори!
–Родиться инвалидом или в низах общества.
– А если то и другое вместе?
Старатель только махнул рукой.
В артели работал Гришка – молдаван, объект шуток для старателей. «Гриша, – спрашивали его приятели, знаешь, почему молдаване не солят огурцы в стеклянных трехлитровых банках?» Гриша настораживался, чувствуя подвох. «Потому что у них голова в банку не проходит!» Посмеявшись вместе со всеми, Гриша немного успокаивался, но тут подходил другой анектдотчик: – «Пошёл раз молдаван фотографироваться, взял лопату, копает четыре ямы. Фотограф спрашивает: Зачем? – Мне нужно четыре фотографии до пояса!»
Доведенный шутками до бешенства Гриша бросался вдогонку за юмористом, остальные, глядя на них, покатывались с хохоту. Сам Гриша был повар, и неплохой рассказчик. «Пришлось работать грузчиком в Ильичёвском порту, – повествовал он. – Денег было навалом, однако там были свои сложности. Как и в любом другом порту, в Ильичёвском пёрла чёрная контрабанда, которая являлась основной статьей дохода грузчиков. В морских контейнерах тайно перевозились машины, наркотики, люди, и много чего ещё. Грузчик должен вместе с бригадой ежедневно заниматься сомнительными мероприятиями, то есть становиться сообщником контрабандистов. Если же он отказывался – приговор один – мент. Тогда жди, когда «случайно» на тебя свалится какой-нибудь груз, или придавит карой, да мало ли чего может случиться в порту при разгрузке…».
Вскоре в артели появился новый старатель – толстенький дядька, с придыхом рубивший дрова у председательского балка.
«Ещё один нахлебник!» – недовольно ворчали старатели, глядя на его неловкие движения. Соображения старателей были понятны – каждый человек в артели, не работающий «на добычу» лишний рот.
«Много вы понимаете, – слушая недовольные высказывания, – объяснил тех.рук. – Этот мужик – снабженец, москвич, человек со связями, приносит пользы не меньше, чем десяток старателей!». Геннадий, не предполагал, что в дальнейшем он окажет ему неоценимую бескорыстную помощь, и вообще окажется «человеком».
Работая в артели, нужно было быть готовым ко всему:
– Поедете за сеном! – вызвав Геннадия, Петруху и Молдавана, приказал тех. рук.
– Ничего себе, две сотни километров!– присвистнул Геннадий.
– Да что это, расстояние?
– Для бешеной собаки сто вёрст не крюк!
– Ты не зубоскаль, а бери побольше продуктов, – уходя, бросил техрук.
Гриша, сразу взваливший на себя обязанности повара, набрал картошки, масла, хлеба, чаю, мяса чуть не на неделю.
– Куда столько? – удивился Геннадий.
– Всё правильно, – подтвердил Петруха. – На два дня собираемся, на неделю надо запасаться, может всякое случиться.
Погрузив на «Кальмар» – колёсный тягач «Кировец», припасы, бригада отправилась на задание. По дороге не раз пришлось переезжать замёрзшие реки, лёд на них был удивительно голубой, чистый. В некоторых местах он был словно взорван, и его куски сияли на солнце, как большие брилианты.
– Что за явление? – поинтересовался Геннадий у опытного Петрухи.
– Это река напирает течением, и взламывает лёд, как будто взрывает. Если попадёмся под такое «явление» – каюк!
Трактор долго колесил между сопок, пока не добрался до Нерского перевала.
– Что он такой узкий? – удивился Молдаван.
– Зеки кирками скалу долбили, – ответил Петруха. – Знаешь, как их наказывали? Заставляли держать ломы голыми руками, их потом с кожей отдирали.
Тягач между тем на тормозах спускался по крутой, извилистой и узкой дороге.
– Как же тут разъезжаются? – продолжал любопытствовать Молдаван. – Круто очень, опасно!
– Ниши есть специальные – пояснил Геннадий. – А насчёт опасности – мне недавно рассказали: вёз шофер картошку из Магадана в рефрижераторе. Спрашивает у диспетчера: Какая обстановка на Нерском перевале? Цепи на покрышки одевать? «Пошёл ты!..» отвечает диспетчер. – Вот и вся информация!
– Да, – почесал голову Петруха. – Вся информация в одном слове. Это не у американцев, те покуда всё не разузнают, не сунуться.
– Так это потому, что у них жизни застрахованы!
– Нет, это потому, что мы свою жизнь не ценим. Вот полюса покоряли: у нас Седов, другие – все погибли. Герои! А американцы – нет. Роберт Пири пошёл, стояночку сделал, продукты, всё необходимое заложил, и назад. На следующий год опять дошёл до первой стоянки, отогрелся с экспедицией, отдохнул, и вперёд, ещё одну стоянку – и домой. Так и добрался до полюса, и вернулся домой с экспедицией – все целы, невредимы.
– Нам так не пойдёт! Для нас кровь нужна, герои; чем больше погибнет, тем лучше! – согласился Петруха.
Трактор между тем ехал по унылой заснеженной дороге.
– Скоро приедем, сказал Геннадий, – Только бесполезно, сена не будет.
– Куда оно денется?
– Якуты сжигают! Не любят они русских!
– И где будем брать?
– У якутов и возьмем! Что они, стога сторожить будут?
Короткий зимний день давно закончился, и лучи мощных фар освещали дорогу.
– Поворачивай, Петруха, приехали! – скомандовал Геннадий.
Машина остановилась у зимовья, на котором Геннадий заприметил зайцев. Кроме того, он знал, что этот домишко оборудован отличной печкой. «Сейчас зайчатину кушать будем!» – пообещал Геннадий.
Попутчики недоуменно глядели, как Геннадий, словно фокусник, вытащил из-под сугроба на крыше две тушки зайцев.
– Для чего это?
– А попадет человек в эти места, есть захочет – пожалуйста! – Дрова напасены, зайчатина готова, живи – не хочу!
– Хорошие здесь обычаи! – сказал Гриша.
– Обычаи диктуются жизнью, – объяснил Геннадий. – Если вместо помощи каждый подъедать друг друга будет – не выживут люди!
– А как же диспетчер с перевала?
– Сволочи везде бывают, да только на севере они не задерживаются, вымерзают, как микробы!
Вскоре в печи избушки трещал огонь, и живительное тепло стало наполнять промороженное жилище. Гриша достал громадную сковороду, разделал зайца, и нажарил картошки. Трактор за окном тарахтел, не переставая; от него тянулся провод, снабжавший избушку электроосвещением.
– Как ты жаришь такую вкусную картошку? – уплетая за обе щеки, поинтересовался Петруха.
– Скажу тебе, как другу, молдавский секрет: «Клади больше масла, перца, лаврушки, луку, чесноку, вот и получится вкусная картошка!»
Поужинав, бригада заготовщиков, установив дежурство, улеглась спать, Первому выпало дежурить Геннадию. Включив маленький транзисторный приемник, он слушал далекую музыку, отдавшись воспоминаниям.… Заполночь он разбудил Петруху, и вместе с кружкой горячего чаю передал ему ночную вахту.
Когда Геннадий проснулся, было уже светло. Петруха и Гришка сидели за столом, на плите кипел чайник. Быстро позавтракав, отправились за сеном. Как и предполагалось, все стога были спалены подчистую. Поехали на якутский участок, где их дожидалось нетронутое сено. Поработав день, нагрузили трактор, крепко увязав груз.
– Домой? – спросил Петруха.
– Темно уже, давай к зимовью! – предложил Геннадий. – Горючки хватит?
Кивнув головой, Петруха направился к обжитой избушке. Вечер прошел в россказнях, и байках.
– Ну, вот говорят, русские и русские, – рассуждал Петруха. А Ломоносов из простых мужиков зимой в Москву приехал, и в ученые выбился.
– Ломоносов – сын хозяина рыболовецкой артели, поставлял рыбу монастырям и царскому двору, а дядька у него был ректор университета. А вообще эти народные – не такие уже и народные, если разобраться. Вон, Зыкина, тоже под народ косила, а у самой дядька – руководитель хора имени Пятницкого. У Никулина – папа директор цирка, а все эти знаменитости плачутся на трудное детство, на то, что мол, лаптем щи хлебали. Да все эти Максимы Горькие, Демьяны Бедные на самом деле богачами были, за то, что властям зад лизали, а мы, мужичьё сиволапое, никуда не выбьемся, потому что нет у нас ни дядек, ни теток, а есть погонялы и понужалы, которые будут гноить нас всю жизнь, пока не сдохнем.
Покончив с разговорами, и установив дежурство, легли спать. Поутру, позавтракав, заготовщики собрали пожитки, и отправились в обратный путь. В дороге повалил снег, но мощная машина легко преодолевала снежные заносы. Заехав в поселок, бригада выгрузили сено, и отправилась в артель.
– Что-то вы долго! – заметил горняк.
– Так сена-то не было, пришлось искать, где придется!
– Как это не было?
– Сгорело!
– А где ж вы это сено взяли?
– У тех, кто наше сжёг!
На следующий день Геннадию пришлось ехать в поселок, вычищать бункера от опилок. Проработав до обеда, он отправился вместе с напарником на почту, заняв очередь за женщиной, держащей на руках ребенка; малыш, взглянув на Геннадия, громко заплакал.
– Что это он ревёт? – спросил он у напарника.
– Да это он тебя испугался, ты же – вылитый Бармалей!
Геннадий взглянул в зеркало, висевшее в маленьком зале. На него смотрел обросший человек в рваной, обсыпанной опилками фуфайке, растоптанных валенках, и больших рукавицах.
Возвратившись в артель, Геннадий тщательно побрился, и попросил Петруху подстричь его.
– Что, на свидание собрался? – спросил тот, обертывая Геннадия простыней, и беря в руку машинку.
– Свидание не свидание, а на человека походить надо, а то меня уже дети пугаются.
Глава XVII
Понимая, что кроме травм и болезней, на севере ничего не заработаешь, Геннадий подал заявление об увольнении, и отправился в Усть – Неру; однако до Москвы самолёт нужно было ждать сутки. Геннадий пытался устроиться в гостинице, однако всё было напрасно.
– Что грустишь, дружище? – услышал он голос Володи Москвича.
– Не хочется на улице ночевать, вот и грущу!
– Неси свои вещи в мой номер, я сейчас скажу, чтобы раскладушку поставили.
Геннадий был обрадован неожиданным поворотом дела, однако деньги он получить не смог, поскольку была суббота. Но Володя помог и тут. Он взял паспорт Геннадия, и отправился в ГОК, и вскоре вернулся с довольно крупной суммой денег.
– Как это тебе удалось?
– Знакомства, связи – великая сила! – сказал Володя. – Ты вот что: вечером откроется ресторан, сразу займи столик, отдохнем, заготовим еды.
– Еды?
– Ты что, с луны свалился? Тут же ничего не купишь!
Действительно, купить чего-либо съестного в Усть-Нере было нереально, на прилавках, как говориться, «шаром покати». Вечером открылся ресторан, и Геннадий ринулся занимать столик поближе к эстраде. «Назад! – скомандовал Володя. – Сядем за столик у двери на выходе».
Вскоре ресторан заполнился народом. Одни старатели собрались кутить, другие чуточку посидеть, но те и другие к утру будут вдрызг пьяны, а многие и обобраны. А пока все восседали в ожидании долгожданного застолья.
– Вон смотри, в штатском – кивнул Володя на соседний столик, – местные менты, ждут поживы. Мы тоже не должны клювом щёлкать: когда начнут танцевать, выключат свет; я тебе буду передавать тарелки с едой, а ты тащи их в номер.
– А у меня сегодня – день рожденья, сорок лет, сказал Геннадий. – Двадцать пятое декабря – католическое рождество.
– Ну, поздравляю! Что тебе подарить?
– Володя, ты меня так выручил, что всегда тебя помнить буду!
– Ну, давай!
Разлив коньяк, выпили по рюмке.
– Хорошо! – заключил Володя. – Да ты ешь, ещё не скоро так пировать будешь!
Действительно, стол был накрыт по тем временам шикарно: икра черная, апельсины, яблоки, виноград, сервелат, и много другой снеди.
– А купить ничего нельзя! – сокрушался Геннадий.
– Такова диалектика жизни, мой друг! Если где-то что-то нету, значит где-то что - есть! – многозначительно подняв палец, подытожил Володя.
Между тем свет выключили, и Володе сунул в руки Геннадию тарелки, и тот, выскользнув за дверь, перенёс еду в номер. Совершив несколько рейсов, он сел за стол.
– Сейчас накажем официантов, – продолжал действовать Володя. – Видишь, на столике у тех, поддатых, что танцуют с местными феями, почти полный графин коньяка, на него уже положил глаз официант. Забирай его!
Геннадий послушно взял со столика графин, а вместо него поставил свой, почти пустой. Вскоре к столику подрулил официант, и заменил графин. Вечер в ресторане между тем набирал обороты. Отвыкшие от спиртного и свободы старатели разошлись вовсю. Каждый хотел выделиться, тряхнуть мошной.
«Гляди, сейчас менты золото промывать будут! – указал Володя на двух милиционеров, вытаскивающих под руки обмякшего старателя. – А нам пора смываться, видишь, драка заваривается!».
Приятели вышли за дверь, и сейчас же послышался грохот разбиваемой посуды и истошные крики.
– Началось! – с улыбкой проговорил Володя. – Сколько я всего в жизни навидался!
– Да ты вообще-то кто?
– Пойдем в номер, там и поговорим.
В номере, за стаканом чая, Володя поведал о себе:
– Кто такой? Да кем только я не был! Вот, взгляни! – Он подал Геннадию толстенную трудовую книжку. – Работаю на связях. Там достать, там привезти, то, да сё. Не одну вашу артель обслуживаю, есть и другие. А работать приходилось везде, даже заместителем директора фильма.
– Я слышал, криминальное это дело!
– Ещё какое! Едва отвертелся. Воруют реквизит - только держись!
– Ну, а сам то как?
– Делал, что мог. Короче – связи, связи, и еще раз связи. Вот тебе деньги взял в субботу – думаешь, легко?
– Думаю – невозможно.
– Правильно думаешь. Ладно, давай ложиться спать.
Поутру, проснувшись, приятели направились в аэропорт, и вскоре самолет уносил Геннадия в большой мир грядущих потрясений.