Птичий хор

               
                Лесные истории. Часть первая.      
               


 
 Утро в лесу началось с переполоха. Медведь, хозяин лесной округи, собрал всех птиц и обратился к ним с речью.
  «Вот что, друзья мои дорогие, пернатые, надоело мне слышать ваш ор, захотелось услышать ваш хор. Да-да, птичий хор... Молчать!...  А посему повелеваю: через две недели на этой поляне выступит ваш птичий хор. Репетировать будете каждый день по два, нет… по три часа. 
  Лиса, веди учёт всех репетиций, а те, кто станут прогуливать, лишатся хвоста. Ты, ястреб, будешь палачом. Не хотите попасть к ястребу в когти? Нет… Так будьте любезны спевки не пропускать… Начало репетиций в 10 утра, а до того, чтоб в лесу ни звука – дайте  зверям спать.
  Далее... Ты, Ворон, всегда ходишь в чёрном фраке и чёрных штанах – назначаю тебя дирижёром. Ты, Соловей, будешь главным солистом. Все остальные – хористы. И никаких отговорок: мол нету голоса, нету слуха. У меня, говорят, тоже слуха нет, однако… врут они, я музыку люблю…  И, чтобы было всё как у людей, ноты и прочее. А теперь за работу. Белки, развесить афиши по всему лесу, да невысоко, чтоб увидели все, даже ежи»…
  С этими словами Медведь поднялся с огромного пня и скрылся в кустах. Вслед за ним нырнула в кусты и Лисица.
  Какой же поднялся трам-тарарам. Разом закричали все. Кошмар… Ворон взлетел на верхушку сосны и каркнул так, что у всех заложило уши. Стало тихо.
  «Слушайте все. Теперь командую я, дирижёр. Прекратите орать, говорите по одному, время на выступление – минута. Кукушка, веди свой счёт, одна минута – пять ку-ку. Говорить только по делу, кто первый?»...
  «Я, – громко защёлкал Соловей, – сказано петь по нотам, а они на пяти линейках. Где взять линейки?»…
  «А ветки на что? – закричал Щегол. – Их на каждом дереве пятью пять – двадцать пять, а то и больше»…
  «Правильно, – подхватила Сорока, – вон большая берёза, иди да выбирай, что покрепче»…
   «Раз петь по нотам, значит петь на разные голоса, – закаркал Ворон. – Правильно я говорю, Соловей? Ты же вроде в консерватории учился»…
  «Два курса, только два курса, у кого там было учиться-то. А насчёт голосов ты, Ворон, прав. На верхних ветках голоса высокие, а на нижних ветках голоса низкие»…
  «Тогда делимся на голоса, – снова закаркал Ворон. – Соловей, давай начинай сортировать»….
  «Что значит начинай сортировать, мы что, картошка что ли?  - возмутилась Иволга. – Вы, Ворон, не умеете вести себя в присутствии дам. Вас плохо воспитали в детстве»…
  «Пардон… я института Благородных девиц не кончал, извиняюсь, ежели обидел… Соловей, приступай к делу»…
  «Та-а-а-к, начнём с сопрано. Первые сопрано самые высокие, они сядут на пятую линейку, то есть на верхнюю ветку. Это – Малиновка, Иволга, Лазоревка, Пеночка, Овсянка и прочие пищалки»…
  «И вы хамите, – взвилась Иволга, – а ещё строите из себя интеллигента»…
    «На четвёртую ветку, – продолжал Соловей, не обращая внимания на Иволгу-язву, – сядут сопрано вторые: сойки, свиристели, синицы, мухоловки, трясогузки… На третьей ветке альты: сороки, чечевицы, кедровки, утки-кряквы, галки, вертишейки, сова…
  Теперь мужчины-тенора. Ваша ветка-линейка вторая.  Вяхирь, Дятел, Дрозд, Зяблик, Козодой, Снегирь и Скворец -  полная обойма. Да… ещё Чижик…   И, наконец, басы и баритоны. Ваша ветка самая нижняя, первая. На неё сядут Тетерев, Филин, Щегол и… Ястреб. Ястреб, слышишь, будешь петь в свободное от экзекуций время»…
  «Послушай, Соловей, ты зачем посадил меня на первую линейку? – возмутился Щегол. – Чижик в тенорах, а я, значит, в басах… А может, я три года в одной комнате с композитором жил, считай, бок о бок… Уж он-то в музыке смыслил. Я запою, а он вздыхает: какой голос, какой голос, не птица, а Карузо…  Сажай меня в тенора»…   
  «Так, все во всём разобрались, – довольно потирая крылья, сказал Ворон. – Тогда немедля начинаем репетировать. Слушай мою команду. На счёт «один» занять свои места согласно… согласно голосам. Считаю: пять, четыре, три, два… один»…
  И тут наступил конец света… Все ринулись на свои места, сталкиваясь  и сбивая друг друга. Пух и перья застили небо, верхняя ветка, не выдержав разом прыгнувших на неё первых сопран, сломалась и со стоном обрушилась вниз, сметая вторых сопран и альтов. Ворон вжался в верхушку сосны, а Соловей застыл с беззвучно распахнутым клювом. Лишь через полчаса порядок был восстановлен. Первые сопрано нашли себе ветку покрепче, и  только кое-где отдельные драчливые хористы вдруг замахивались крылом на соседа. 
  И тут подала свой голос мудрая Сова.
  «А что, собственно, мы будем репетировать, у каждого ведь песня своя»…
  «Да-да! – закричали, загалдели кругом. – Что, что мы будем петь?»…
   Ворон растерянно посмотрел на Соловья.
  «Так – беря управление хором на себя, засвистал Соловей, – надо избрать старших, концертмейстеров групп. Предлагаю кандидатуры. Первые сопрано – Малиновка, вторые сопрано – Свиристель. В альтах – Сова, в тенорах – Щегол, и Филин в басах. Согласны?...  согласны. Тогда все свободны, концертмейстерам остаться”…
  «Я полагаю, что вначале надо разучить наш гимн, – сказала мудрая Сова, – концерты всегда начинаются с гимна»…
  «А где его взять, этот гимн? – ухнул Филин. – Ты, что ли, Сова его сочинишь?»…
  «Зачем я, а Щегол на что? Он ведь с композитором жил».
  «А я нот не знаю, – смутился Щегол, – я пою по слуху»…
  «Ну и что, – успокоил его Соловей, – ты будешь петь, а я записывать твой мотив»…
   «Значит  так, – закаркал Ворон, – на сегодня репетиция отменяется, нечего петь. А завтра, в 10 утра, всем быть на своих местах. Соловей и Щегол, удалитесь отсюда, сочиняйте, и чтобы завтра гимн был готов»…
  «А слова, а слова? – закричал Щегол. – Как я буду сочинять без слов?»…
  «И правда, Сова, выручай»…
  «Ладно, попробую, попытка – не пытка»…
  «Вот и ладненько, вот и хорошо, – радостно захлопал крыльями Ворон, – идите, трудитесь, вдохновляйтесь, и завтра приносите наш гимн»…
  Через три часа, под нависшей дамокловым мечом тяжёлой медвежьей лапой, в творческих спорах Совы и Щегла, гимн, вчерне, был готов. Соловей придал ему концертный блеск и лоск, и довольные творцы разлетелись по  своим домам. 
  Наутро, перед взвинченным бессонницей Вороном, легла партитура птичьего гимна. Кукушка прокуковала девять раз.
  «Это что? – указывая на аккуратную стопку бумаг,  спросил Ворон.   
  «Как что? Гимн. Партитура нашего гимна»…
  «Ах, да, парти… парти… что?»…
  «тура, партитура. На этих бумагах музыка нашего гимна»…
  «Да-да, конечно, я понимаю…  А что она, эта бумага, поёт?»…
  «Ах, Ворон, Ворон, ну какой же ты. На бумаге ноты, по которым мы будем петь гимн»…
  «Пусть будет по-твоему, Соловей, пусть будет так. Дай я тебя расцелую»…
  «Ну что ты, что ты, – растрогался Соловей, – мы просто сделали своё дело»…
  Приближался час начала репетиции, а ветки были пусты.
  «Дятел, просигналь общий сбор, – занервничал Ворон. - Да что ты так тихо, где твоя сила?»…
  «А я громче не могу, мой клюв не железный»...
  «Надо что-то делать с сигналом, что-то делать… Воробей, зови Петуха… Одно крыло здесь – другое там»…
  Через пятнадцать минут взъерошенный Воробей доложил: «Петух сказал, что один не пойдёт, а только с семьёй. У него в курятнике с десяток жён. И ещё Петух сказал, что его квочки боятся Ястреба»…
  «Лети опять, – приказал Ворон, – и без Петуха не возвращайся. А кур успокой – ни с одной из них и пёрышка не упадёт»…
  Вскоре послышалось взволнованное кудахтанье и успокаивающее «ко-ко-ко». На поляну вышел красавец Петух, за ним ковыляла цепочка пеструшек. Петух с достоинством приблизился к Ворону.
  «Вы меня звали»…
  «Да-да, Петушок мой,  золотой мой, гребешок мой. Выручай, посигналь нашим разгильдяям»… 
  Петух расправил крылья, выпятил грудь, и задрал голову. Грому подобное «ку-ка-ре-ку» потрясло поляну. Перья у Ворона встали дыбом, а Соловья ударило о пень…
  «Вот это да, вот это голос, – изумился Ворон, – цены ему нету»…
  И тут же отовсюду горохом посыпались сопрано, альты и тенора. Из-за ближнего куста ухнул Филин, затоковал Тетерев. Через пару минут все были на месте, и птичий хор изготовился к началу репетиции.
  «Вот что, друзья мои, – сказал Соловей, – сегодня, ввиду вашего поголовного музыкального невежества, будете петь с моего голоса. Завтра концертмейстеры групп соберутся в девять утра для ускоренного изучения нотной грамоты и за следующий день должны будут обучить ей своих подопечных. Итак, хор готов?»…
  «Готов," - вразнобой заголосили ветки-линейки.
  «Да, чуть было не забыл, – вмешался Ворон, – регламент. Работаем с десяти до часа. Через каждые 45 минут отдыхаем 15 минут. Понятно? Начинаем»… 
  Как же тяжело началось это дело, какую ношу взвалил на себя Соловей. Не сиделось на месте чечёткам, как резанные орали сороки, с линейки на линейку скакали воробьи.
  «Дрозд, что ты всё по сторонам озираешься, а на клюв замок повесил. Кто петь-то будет?»…
  «А может, я голос свой для соло берегу, не одному ж тебе красоваться»…
  «И я тоже стать солисткой хочу, – встала в позу Иволга, – чего тут Малиновка раскомандовалась, кто она такая?»…
  «Да, кто она такая, – тинькнула Пеночка, – я тоже её слушаться не буду»…
  «Это что, бунт на корабле? – загремел Ворон. – Хотите сорвать репетицию, забыли про приказ?»…
  На несколько минут порядок был восстановлен, но потом началась та же песня. К концу первого часа Соловей стал терять голос.
   «Эй вы, вертишейки-вертихвостки, зачем поёте вместе с басами? А ты, Кукушка, раз не можешь петь со всеми вместе – молчи»…
  «А я её сейчас всему научу, – дёрнулся Ястреб, – я её пёрышки пересчитаю»…
  «Не смей, Ястреб, не смей! – закричал Ворон. – Хозяин что сказал: казнить только за прогулы»…
  В перерыве две несушки дали Соловью по свежеснесённому яичку. Он мгновенно опрокинул их в разинутый клюв и нежно погладил своё горло.
  «Спасибо, родные. Век вас помнить буду»…
  Кое-как дотянув репетицию до конца,  Соловей свалился на траву.
  «Не могу, Ворон, не могу, – прохрипел он, – как бы мне не помереть»…
  «А мы тебе ещё яички снесли, – захлопотали пеструшки, – выпей, родненький,  тёпленьких»…
  Но Соловей молчал. Открыв клюв и закатив глаза, он часто дышал.
  «Ой, помирает, помогите, – закудахтали куры, – доктора скорее»…
  Тогда Ворон выхватил у квочки яйцо и подскочил к Соловью.
  «Раскрой ему клюв пошире и держи его так,» – крикнул он пеструшке. Ловко надбив яйцо, Ворон вылил его в рот Соловью и крепко сжал ему клюв. Соловей дёрнулся и открыл глаза.
  «Живой, живой, – захлопотал Ворон, – куры, помогите ему встать»…
  «Ничего, всё до свадьбы заживёт, – захлопали крыльями куры. – Мы тебя яичками на ноги поставим  и горлышко твоё золотое залечим»…
  «Знаешь что, Ворон, -  оклемавшись сказал Соловей, – нам не хватает барабана»…
  «Кого-кого, чего-чего?»…
  «Барабана, говорю, ударника. Кукушка ритм не держит, Дятел бестолков от рождения. Ритма нет, ритма. Все поют вразнобой. Как ты завтра будешь махать, представляешь?»…
  «И что ты предлагаешь»…
  «Позвать Зайца, он прирождённый барабанщик»…
  «А как на это посмотрит Хозяин, ведь Заяц не птица?»…
  «Ну и что. Объясним, уговорим. Без Зайца нам не обойтись, да и прыгает он, как летает»…
«Заяц-то – да, а где взять барабан?»…
 «А свалки на что? И бутылки и кастрюли, а ежели хорошенько пошарить, то и барабан найдётся»…
  «Уговорил. Воробей, где Воробей, где наш курьер?»…
  «Я тут» - из ниоткуда выпорхнул Воробей.
  «Веди сюда Зайца»…
  «А если он не пойдёт?»…
  «Скажи, что Медведь приказал, а мы уж тут разберёмся»…
  Через минуту Воробей доложил: «Сейчас будет здесь, дрых в траве под осиной»…
  И тут же осторожно из-за кустов высунулось заячье ухо. Пошевелив им и убедившись, что опасности нет, Заяц прыгнул на пень. 
  «Заяц, – без предисловий начал Ворон, – иди к нам в хор барабанщиком. Почёт и уважение. Будешь греметь на весь лес»…
  «А что это за хор и откуда он взялся?»…
  «Медведь приказал. Скоро будем выступать, и ты станешь лучшим ударником леса, соображаешь?»…
  «Соображать-то соображаю, да где взять барабан?»…
  «А мы тебе Воробья в помощники дадим, он знает все свалки,  как свои две лапки»…
  «Согласен, но чтоб меня здесь никто не трогал, ни Сова, ни Филин»…
  «За это будь спокоен. Дам тебе в охрану Ястреба, а если что, сам выклюю глаз любому злодею»…
  «Воробей, – запрыгал,  разминаясь,  Заяц, – веди меня за инструментом»…
  Только под вечер вернулись искатели. Заяц тащил большую кастрюлю и пустую бутылку, Воробей нёс в клюве оловянную ложку.
  «Нету барабана, – горестно вздохнул Заяц, – только  кастрюля да бутылка. Я поиграл на кастрюле  маленько – сгодится»…
  «А я поиграл на бутылке.  Ой, здорово. Какие звуки. Хрусталь…  Жаворонка песня… Я тоже хочу быть барабанщиком, а, Ворон?»…
  «Посмотрим,  посмотрим… А ну-ка сыграй»…
  Сыгранным  Ворон остался доволен. Воробей ловко управлялся с ложкой, то хватал её клювом, то лапками и, прыгая вокруг бутылки, стучал по ней со всей своей воробьиной силой.
  «Ну что ж, – заключил Соловей, – с барабанщиками всё ясно, ритм будет железный, а вот ты как, Ворон, завтра ведь твой дебют?»…
  «Боюсь я, Соловей, ох как боюсь. Вторую ночь не сплю. Дёрнуло же Медведя назначить меня дирижёром. Ну, какой из меня дирижёр, а?»…
  «Я, конечно, вокалист, но и дирижёров повидал немало и кое-чему научился»… Слушай меня внимательно. Вот ты выходишь к хору. Хор уже на месте и ждёт тебя. Выходи спокойно, не прыгай, встань посередине и поздоровайся лёгким поклоном. Я дам тебе настроечный тон – ноту «ля», и ты начнёшь дирижировать, то есть махать крыльями. Правое крыло вверх,  значит «f» (форте) -  громко, если вниз, значит «p» (пиано) -  тихо. Левым крылом показывай ритм барабанщикам, не части, у них тормозов нету. Далее. Оба крыла вверх – хор поёт громко, изо всех сил. Называется «tutti» (тутти) – все вместе. Оба крыла вниз – хор поёт, по возможности, шёпотом. Это «pp» ( пианиссимо) – очень тихо. Если заканчиваешь – подпрыгни и взмахни крыльями крест-накрест. Понял?»…
  «Понял»…
  «Ну-ка повтори. Начинай с выхода, вон из-за тех кустов»…
  Наутро, после призывного «ку-ка-ре-ку», собравшийся хор затаил дыхание. Из-за ближних кустов неверной походкой вышел Ворон. От дикого волнения он побелел, и стал походить на полярную сову. Ворон направился к середине поляны, но ноги у него подломились и он сел на траву, чуть не дотянув до пня. Раздался хохот. Смеялись все – Пеночка, Иволга, Дятел, Щегол… Смешливая Малиновка утирала  крылышком слёзки, Чижик свалился со второй линейки, а куры катались по траве.
  Выручил не потерявший хладнокровия  Соловей. Он пронзительно свистнул раз, другой, третий, после чего хористы нехотя расселись по своим местам, давясь от смеха и поправляя перья.
  «Как не стыдно, как вам не стыдно смеяться над своим товарищем?… Он, быть может, герой, а вы… А если б Медведь назначил дирижёрам не Ворона, а, к примеру, тебя, Филин, или Щегла»…
  «А что Щегла, а что Щегла, я бы справился»…
  «Да ну…  я вот предложу Медведю тебя»…
  «Что, уж и пошутить нельзя?»…
  Тем временем Ворон взял себя в руки, выпрямился и приготовил крылья. Соловей издал нежное, протяжное «ля» и Ворон, забыв про барабанщиков, поднял к хору оба крыла. Дружно запели сопрано, чуть запоздали альты, тенора подхватили мотив, и лишь подвели басы. Невпопад ухал Филин, никого не слушая, токовал Тетерев, а Ястреб и вовсе молчал, не сводя кровожадного взгляда с аппетитных несушек.
  И вдруг всё это благолепие разорвала неистовая кастрюльно-бутылочная вакханалия. Это, обиженные невниманием, забытые дирижёром барабанщики, дали знать о себе. 
  Пришлось начинать всё сначала. Теперь Ворон, приноровившись, и войдя во вкус, вовсю махал крыльями, не давал буйной энергии Зайца и Воробья загубить гармонию женских голосов. Старались тенора, стали изредка попадать в такт басы. Спел своё, специально написанное для гимна соло, Соловей. Репетиция закончилась.
  «Если дело так пойдёт и дальше, концерт может получиться, а, Ворон?»…
  «Я старался»…
  «Ты молодец, у тебя есть все задатки стать неплохим дирижёром»…
  В таких плодотворных репетициях прошла вся неделя. Наступил день концерта.  Начало его назначили на 12 часов. С утра хористы чистили клювы и перья, полоскали горло ключевой водой. Соловей распел хор и остался доволен его звучанием.
  Начали собираться приглашённые. Первой прискакала Зайчиха и пятеро зайчат. Гордая и счастливая Зайчиха влюблённо глядела на мужа и вытирала большим лопухом его передние лапы. Затем явилось хмурое семейство Кабана и сразу начало рыть себе ямы. Осторожно озираясь, вышла на поляну трусиха Косуля. За ней величаво проследовал Лось с супругой и сыном. Прибежали барсуки, еноты, куницы. Зашныряли хорьки, зашмыгали, запищали мыши.  Белки заполонили  галёрку. Сели в первый ряд ежи, даже слепоглухонемые кроты издырявили всю опушку. Предпоследним степенно пришёл Волк и сразу оплеухой смёл наглого Барсука с огромного пня в центре поляны – не занимай барское место. Ждали Хозяина, ждали Медведя. Выдержав паузу, Медведь, в сопровождении Лисы, раскланиваясь направо и налево, проследовал к предназначенному ему месту.
  С коротким приветственным словом выступил Соловей. Он попросил собравшихся не судить  артистов строго, сказал, что и они, и дирижёр сделали всё,  что могли. Стоявший перед хором Ворон,  в иссиня-чёрном фраке и коротких штанах, из которых торчали голенастые лапы, подал предупредительный знак. Соловей залился трелью на ноте «ля» и Ворон взмахнул крыльями. Грянул гимн. Взвились звонкие колокольчики первых сопран, им вторила матовая кантилена вторых и глубокое грудное звучание альтов. Стройно запели тенора, опираясь на мерное уханье Филина и низкое бормотание Тетерева. Держали чёткий ритм бутылка с кастрюлей. А над всеми парил царственный глас Соловья.
  Захваченный пением Волк стал подвывать и, войдя в азарт, вдруг задрал свою морду и завыл в полный голос. В ту же секунду медвежий локоть чуть не сломал ему ребро.
  «Что, озверел, заткнись»…
  «Я в экcтазе»…
  «Я тебе покажу экстаз»…
  Волк молча проглотил обиду и отполз в сторону.
  Концерт подошёл к концу и свою последнюю трель Соловей закончил на ноте немыслимой красоты.
  Поляна молчала. Медведь, как бы нехотя, тяжело ударил лапой о лапу. И тогда поляна взорвалась. Все наперебой закричали, попытались качать артистов. Пугливая Косуля сорвала ромашку и стыдливо сунула её Соловью. Успех был полный. Послышались возгласы, предложения.
  «Наш хор уникальный,  послать его на гастроли, пусть слушают все»…
  «А куда на гастроли?»…
  «В леса: брянские, смоленские, в сибирскую тайгу»…
  «И  звёзд заморских пригласить – канарейку  и попугая»…
  «А попугая зачем?»…
  «Он будет продавать билеты»…
  «И мы хотим петь, возьмите нас в хор,– заверещали белки и хорьки»…
  «Хотим хор зверей»…
  «А я спортом хочу заниматься, у меня семья – футбольная команда,»  – хрюкнул Кабан.
  Лес загудел, застонал, страсти накалялись, кто-то стал уходить в кусты выяснять отношения.
  «Что за шум, а драки нет,» - подначивая, протявкала Лиса.
   И тогда Медведь поднялся на пень.
   «Благодарю наш Птичий хор за доставленное удовольствие. Все хористы получат  дипломы. Отдельная благодарность Ворону и Соловью. Они награждаются медалью с моим чеканным профилем. Насчёт гастролей подумаем. До новых встреч, друзья мои!»…