Ловить змей очень просто.
Особенно если занимался этим в детстве.
Просто играл так!
В Отважного охотника или Бесстрашного змеелова.
С Серёжкой, Колькой и Пузырём.
Змею сначала надо найти. Просто обнаружить.
А дальше – дело техники.
Взял палочку-рогатину, прижал ею змеиную голову к земле, обездвижил. Потом берёшь змею за хвост, поворачиваешь вниз головой. И она беспомощно, как канат, висит. А ты опускаешь и «складываешь» её в стеклянную банку. Или держишь за шею, а она наматывается тебе на руку до самого локтя. А чтобы снять эти кольца, надо просто сдвинуть их к ладони и вытащить руку – совсем легко. Ну, а потом уже – за хвост. Тоже развлечение!
И закрываешь банку пластмассовой крышкой. Только в крышке надо сделать несколько дырочек, чтобы змея не задохнулась.
А дальше делай с ней, что хочешь.
Хочешь – сразу разглядывай, хочешь – поставь куда-то, подходи время от времени и любуйся, хочешь – кому-нибудь покажи, а можешь просто в лес отнести и отпустить.
Там в лесу они и водятся.
В деревне змей нет.
Но иногда, правда, очень редко одна-другая летом заползёт в чей-нибудь сад.
И живёт там. Время от времени может разлечься на утоптанной горячей тропинке – погреться на солнышке. Ну, хозяев перепугает! Гадюка всё-таки. Ядовитая!
И отличить ядовитую змею от неядовитой тоже очень просто: у ядовитых змей зрачки вертикальные, а у неядовитых – круглые.
А в траве её заметить совсем несложно. Ползёт себе, извиваясь, такая синяя толстая почти метровая зауженная на концах верёвка. Или лежит, свернувшись клубочком, и блестит, отражая чешуйками солнечные лучи.
Тут главное – быть осторожным. Ну и навык иметь. И не бояться. А что их бояться?
Но все почему-то змей панически боятся, особенно гадюк.
Вот тогда и идут к Серёжке, Кольке, Пузырю или к герою рассказа. «Ребят! Поймайте змею!»
Мальчишки пресмыкающееся сразу и выловят. И спасут соседей от этой напасти.
А кто же, кроме них?
Для мальчиков это забава – развлечение.
И даже не экстрим. И уж совсем-совсем не подвиг.
Скорее, просто приключение. Или полезное дело.
Умеют ведь!
Что там!
И слава у них такая. И репутация сложилась.
И как только учебный год закончится, каникулы начнутся, лето заявит о себе, заиграет всеми красками, звуками и запахами, мальчишек привозят в деревню к бабушкам. И тут уже к ним сразу кто-нибудь и обращается с просьбой поймать и обезвредить.
И они легко ловили и обезвреживали.
В детстве.
И нет ничего удивительного в том, что к повзрослевшему герою рассказа, как только он появился в деревне, пришла соседка.
– Здравствуй, Антош! – сказала она. – С приездом! Как вырос-то!
И герой рассказа, поздоровавшись, сразу принялся отвечать на вопросы. Так, как надо – чётко и ясно, коротко, не вдаваясь в подробности, как и положено ребёнку, пусть и бывшему, разговаривать со взрослым человеком.
– Да, служил в армии.
– Да, два года.
– Да, всё хорошо.
– Гвардии старшина.
– Поступать собираюсь.
– В лётное училище.
– В июле.
– Отдыхать.
– Пока один, никого.
– Колька скоро приедет.
– У Серёжки сессия.
– Пузырь работает.
– Не скучно.
– Бабушке помогать буду.
– Ещё не купался. Приехал только вчера.
– Да, тепло. Но обещали жару.
– На рыбалку ходить буду.
– И за грибами.
– Хорошо! Спасибо, тёть Поль!
После получения этих основополагающих сведений соседка стала охать:
– А я вчера смотрю – Антошка идёт! Обрадовалась! Ну, думаю, наконец! Как я тебя ждала! Красавец какой! Вырос! А уж бабушка как рада!
Бабушка и внук чувствовали, что соседка скоро перейдёт к делу.
Тётя Поля, сказав всё необходимое, что должно было предшествовать просьбе, наконец перешла к конкретике.
– Антош! Помоги старушке! Змея у меня в саду живёт. Выйти боюсь! Как воды принести – прямо страх берёт. Я уж по тропиночке осторожно. И в саду не делаю ничего. Все овощи в огороде перед домом посадила. Мишка в мае приезжал – траву там скосил, хоть видно её. А что толку-то? Она ж там всё равно живёт! Да и отава уже отросла.
– Хорошо, тёть Поль! – сказал герой рассказа. – Поймаю.
– Ой, спасибо тебе! А кто же без вас это сделает? Только ты, да Колька, да Серёжка, да Пузырь!
– Поймаю-поймаю! Сейчас воды наношу, огурцы полью и приду.
– Касатик ты мой! – умилилась тётя Поля. – А моих уговаривать надо! Ты иди, поливай! Помоги бабушке! Огурцы-то у неё всегда хорошие! Как огурцы-то, баб Вер?
– Да уж по третьему листику выпустили, – ответила бабушка.
– А-а-а! А у меня по два ещё. Не растут никак. Что ты будешь делать! Сидят и сидят!
– Да ты посадила позже! – вспомнила бабушка.
– Ладно, вырастут! – махнула рукой соседка.
– Куда они денутся! – поддакнула ей бабушка.
– А я вам молочка принесла, – сказала соседка и вытащила из сетки белую литровую банку.
– Спасибо, Поль, – поблагодарила бабушка.
Соседка поставила банку на стол и продолжала:
– Я и козу теперь в саду не привязываю.
– А я смотрю и думаю: что это она у тебя перед домом пасётся, – проговорила бабушка.
– А куда ж её! – вздохнула соседка. – Пейте молочко! Оно у меня хорошее. Ты попробуй, Антош!
– Да не пью я его, тёть Поль.
– Ну и ладно. Козье многие не пьют. Ну, бабушка тебе блинчиков на нём испечёт. У неё блинчики вкусные, красивые! Ладно, польёшь огурцы – приходи!
Выдав всю информацию, соседка ушла.
А герой рассказа взял вёдра и пошёл за водой.
Деревня стояла в красивейшем месте на правом высоком крутом берегу подмосковной реки. Хоть местечко и было по-пушкински «прелестным уголком», но своих проблем там хватало.
С водой в деревне всё обстояло непросто.
Колодцы в ней отсутствовали, а чтобы принести воды, надо было пройти от дома через сад и спуститься под крутой бугор, а точнее под три бугра – один другого круче. Вот там у самого взгорья на уровне реки и находилось несколько колодцев.
Вода в каждом из них имела свой вкус. И старожилы легко определяли, из какого источника её брали. Лишь один «солёный колодец» располагался чуть повыше – на уровне второго бугра – водой из него только поливали растения, для питья она не годилась.
Надо ли говорить, что путешествия с полными вёдрами отнимали немало сил. Летом и по молодости это не представляло особого труда. Но с возрастом, а паче того, зимой, да «по ледку», процесс восхождения в гору с ведром воды, а то и с двумя, был делом многотрудным.
С высоты крутого берега открывался величественный и торжественный вид. За садом, находившимся позади дома, потрясённый взгляд замирал перед завораживающей панорамой. Внизу «от края до края» земли степенно и неторопливо текла река, за ней простиралось огромное поле, а за полем до самого горизонта тянулись берёзовые светлые леса. Берёзы окаймляли убегающую с юга на север реку и послушно уходили вдаль вместе с ней.
И глядя на эту первозданную магическую красоту, можно было понять и прочувствовать причины, побудившие далёких предков остановиться и основать поселение именно здесь, в таком исполненном торжества, покоя и великолепия месте. Картина ввергала в неподвижное благоговейное созерцание, околдовывала и не отпускала от себя.
Классическое местоположение – река, высокий внушительный труднодоступный берег, «крепость» (а в данном случае – прелестная деревушка) – когда-то в глубине веков делало затруднительными атаки возможных врагов.
На буграх, тремя большими ярусами спускавшихся к реке, летом росла луговая земляника – горячая от прогревавшего её солнца и потому сладкая и вкусная.
Жизнь дачников в этом живописном уголке проистекала очень уютно и почти сказочно. А жить там постоянно было трудно из-за множества бытовых проблем – ни воды, ни асфальта, ни школы, ни магазина, ни медпункта, ни работы в дивном уголке не водилось.
Потому деревня в описываемый период времени (определим его восьмидесятыми годами прошлого века) превратилась почти в дачный летний посёлок. Тех, кто жил там круглый год, можно было пересчитать по пальцам. Остальные же приезжали в свои дома на тёплое время года.
Пока автор распространялся в описаниях живописной деревушки и её проблем, Антон несколько раз сбегал под бугор к солёному колодцу, наносил воды в большую садовую бочку и полил огурцы.
А после этого отправился к тёте Поле, довольно быстро обнаружил в траве синюю метровую толстую гадюку, поймал её и поместил в банку, решив завтра отнести за реку и выпустить в лесу где-нибудь подальше.
На следующее утро он встал рано, в алых лучах восходящего солнца легко по тропинке спустился к реке, перешёл её вброд, миновал по росе хороший кусок вдоль поля и оказался в лесу. Там и отпустил змею в самую чащу.
А потом Антон предался первобытному процессу – насобирал грибов – и к полудню держал в руках полную корзину.
День разгорелся, в лесу стало душно, ещё большее пекло ожидало героя, когда он по высокой траве шёл обратно. В запутанных стеблях стрекотали кузнечики, вокруг него летали надоедливые насекомые, норовя укусить. Антону было нестерпимо жарко, и он мечтал о том, как искупается в представлявшейся ласковой мягкой воде. Два года, пока служил в армии далеко от родных мест в горном климате, Антон светло и ностальгически вспоминал реку детства.
Подойдя к броду, он снял обувь, закатал повыше штанины, перешёл на другой берег и посмотрел на свой сад, за которым дома его поджидала бабушка.
Всё вокруг казалось родным, до мелочей знакомым и таким приветливым.
Миновав переправу, Антон уселся на берегу, поставил рядом с собой корзину с подберёзовиками, укрытыми подвянувшими листьями лопуха, и принялся смотреть на воду. Он вспоминал, как когда-то в начале каждого лета мальчишки под руководством старших по давней вековой традиции строили мост: рубили деревья, вбивали в дно колья, делали настил, правда, неширокий, чтобы один человек мог запросто перейти на противоположный берег. Каждый год весеннее половодье мост сносило. И его приходилось сооружать заново. Теперь же старожилов в деревне почти не осталось и возводить мост тоже стало некому. Как уже говорилось, в основном жили в ней дачники. И даже бабушки на зиму уезжали в город к детям.
Ещё Антон вспоминал службу в армии, ночные разводы караула, когда он в одиночку ходил по горам, учебные стрельбы и даже серьёзные перестрелки – всякое случалось.
«Сейчас покурю и искупаюсь», – неспешно размышлял герой рассказа, оттягивая удовольствие.
Место для купания было широким и глубоким. Все каникулы дети проводили именно здесь, плавая, ныряя, сплавляясь по течению. Ложишься на волну, и она несёт тебя. Так что даже грести не надо, а можно просто плыть, повинуясь течению, как на мягкой подушке.
И рыба здесь клевала, как правило, замечательно. А в подводных корнях прибрежного ивняка мальчишки без удочки руками могли наловить целый садок. Главное в этом деле – как следует намутить воду, а там уже успевай хватать окуней и плотву, затаившихся в корягах.
Антон сидел на берегу, отдыхал, медитативно смотрел на степенно и важно веками двигающийся слева направо водный поток, курил сигарету и наслаждался приобщением к природе.
«Завтра встану пораньше, червей накопаю – и на рыбалку», – думал он.
Ему хотелось спокойно посидеть с удочкой на берегу.
В мире царили тишина и безмятежность. Иногда он замечал плескавшуюся рыбу. Где-то в далёких камышах щука гоняла мелочь, и оттуда слышались редкие всплески.
Над водой низко летали и метались ласточки, ловя в стремительном полёте насекомых и резко меняя направления движения.
Солнце нещадно пекло, мир обволакивала безжалостная духота. Всё предвещало грозу. Только трудно было представить, откуда набегут тучи, потому что небо пока светилось тёплой мягкой голубизной и исходило покоем и кротостью.
Поодаль на отмели играли, визжали и хохотали дети, приехавшие на каникулы в деревню.
Вода блестела и сверкала. Ласточки стремительно носились в разных направлениях, планировали, пикировали, вычерчивали странные геометрические фигуры, кувыркались, скользили по речной глади, казалось, даже ныряли, хватая добычу. Над рекой деловито и вдохновенно сновала целая стая. Яростная охота захватывала своей резкой молниеносностью и поразительной красотой. Герой залюбовался этой батальной сценой.
«Над самой водой летают – это к дождю,– думал он. – Кого они там ловят? Мошек, водомерок?»
И вдруг в самый разгар этих неспешных созерцательных размышлений из воды высунулась чья-то огромная распахнутая пасть, схватила чересчур низко опустившуюся неосторожную птицу, захлопнулась, поглотив её, и ушла обратно в глубину. Тихо-тихо – ничто даже не булькнуло. Один хищник и охотник разделался с другим.
И больше ничего в мире не изменилось – всё по-прежнему оставалось неподвижным и спокойным. Солнце палило, река сияла и серебрилась в его лучах, трава стояла не шелохнувшись, жёлтые, белые, синие и розовые полевые цветы на буграх источали душные медовые ароматы, а над ними порхали разноцветные нарядные бабочки.
И ничто не напоминало о прозаично и буднично прерванном эффектном полёте.
«Съели!» – подумал повзрослевший бесстрашный охотник, докурил сигарету, опасливо посмотрел на воду, взял свою корзину и полез вверх по тропинке на бугор, раздумывая о том, кто же это был – сом или щука.
Купаться ему расхотелось.
(«Конференция», Рига, 2015.)