Я дам вам парабеллум!
И. Ильф, Е. Петров
«Двенадцать стульев»
Как сделать человеку приятное и оставить о себе память?
Если у него день рождения? И не простой, а настоящий юбилей.
Событие отмечалось в головном отделе огромной организации с большим числом филиалов.
Представители каждого подразделения стремились переплюнуть друг друга в оригинальности, бескорыстии, практичности и толковости, но и не оказаться смешными, нелепыми и неуклюжими при выборе подарка.
В большом зале был накрыт стол, приглашённые сотрудники съехались из разных городов и весей.
Посреди помещения в окружении гостей стояла виновница торжества Ольга Сергеевна и принимала поздравления, подарки и цветы.
Ольгу Сергеевну любили и знали все, она много лет работала с коллегами из филиалов в разных регионах.
И вообще, отношения в большом коллективе были приятными и доброжелательными.
В зале звучали поздравительные речи, шутки и смех. Атмосфера царила располагающая, радужная и прекрасная.
На столе в вазах благоухали цветы, а рядом лежали коробки с подарками – кухонным комбайном, кофеваркой, чайным сервизом. Наверное, посланники от коллективов каким-то образом согласовывали список, потому что предметы были разными, не повторялись.
И вот к Ольге Сергеевне подошёл коллега с большим букетом и мешком. Рогожным картофельным мешком светло-коричневого цвета, перевязанным алой атласной лентой. На фоне парадного костюма, белой рубашки и галстука он смотрелся очень контрастно, даже как-то вызывающе. Подошедший держал его в вытянутой вперёд руке.
Сияющий от важности момента Василий Евгеньевич вдохновенно произнёс довольно длинный поздравительный спич, а затем под общие аплодисменты вручил юбилярше букет.
Ольга Сергеевна поставила цветы в одну из заранее заготовленных ваз.
И потом приняла из рук Василия Евгеньевича мешок.
– Вот! – торжественно и важно провозгласил он, передавая дар. – Примите от всего нашего филиала этот сюрприз. С большим уважением! Такого вам никто не подарит, это точно!
Его краснощёкое лоснящееся широкое лицо сияло загадочностью и мальчишеским озорством.
Ольга Сергеевна взяла мешок в руки, не зная, что с ним делать, но намереваясь положить его в общую кучу, чтобы посмотреть потом – сейчас надо было думать о гостях.
– Не-е-ет! – почувствовал её порыв нетерпеливый даритель. – Вы посмотри-и-ите!
Сотрудники с разбуженным интересом разглядывали странный мешок в руках Ольги Сергеевны.
Она положила подарок на стол.
– Развяжи-и-ите! – предвкушая эффект, радостно и с интригой в голосе на высоких захлёбывающихся нотах пропел поздравлянт.
От ожидания бурной реакции присутствующих его щёки и уши отливали насыщенным густым малиновым цветом.
Ольга Сергеевна, улыбаясь, послушно развязала бант.
Но даритель не выдержал и, опередив её, быстро распахнул мешок сам.
Ольга Сергеевна с любопытством потянулась к подарку.
– А-а-а-а! – с нарастающими громкостью и мощью в голосе возопил Василий Евгеньевич.
Ольга Сергеевна заглянула внутрь и ахнула.
Ахнули и счастливцы, стоявшие рядом с ней и тоже посмотревшие в мешок.
– Ха-ха-ха! – заразительно захохотал даритель. – Это вам от нашего подсобного хозяйства!
В мешке сидел петух.
Находившийся рядом народ засмеялся.
Такого никто не ожидал увидеть. Всё-таки люди собрались городские, ни к чему подобному не привыкшие.
И Ольга Сергеевна тоже рассмеялась. На автомате. Она ещё не знала, что её ожидает. Ей просто надо было как-то отреагировать – поблагодарить и выразить удовольствие. А осмысление переносилось на вечер.
Василий Евгеньевич вытащил птицу из мешка и, держа её обеими руками, вдохновенно поднял над головой, чтобы все увидели.
– Краса-а-авец! – с гордостью сказал он.
– Ого! – прошелестело по залу восхищённое междометие.
– Вот так подарок! – выразил кто-то главную мысль.
– Такого у нас ещё никто никому не дарил! – с энтузиазмом задорно завопил Василий Евгеньевич. – Это вам, Ольга Сергеевна! С любовью от всего нашего филиала!
Ольга Сергеевна, до конца не осознавшая своего счастья, смеялась вместе с развеселившимся коллективом.
Обалдевшие от неожиданности сотрудники потрясённо разглядывали экстравагантный подарок.
Петух был красив: яркая рыжая сияющая пламенем грива, лоснящиеся чёрные крылья с изумрудно-зелёным отливом, длинные чёрные дугой загибающиеся перья на хвосте, жёлтый грозный клюв, высокий фигурно вырезанный ярко-красный гребень, лежащий нижним основанием на клюве и гордо устремлённый вверх всеми острыми уголками, красные миндалевидные полукружья подбородка, жёлтые высокие ноги, светло-соломенные серёжки, умные чёрные, правда, перепуганные глаза.
– Ой! Как бы он вас не… того! – воскликнул кто-то из гостей.
– А мы его обратно! – находчиво сказал Василий Евгеньевич и сунул петуха обратно в мешок.
И даже завязал концы. И сам лично положил подарок на стол рядом с коробками, на которых были изображены кофеварка и всё остальное. Мешок он аккуратно пристроил в самом углу.
Дальше опять пошли поздравления, речи и подарки.
Потом гости уселись за стол.
Мероприятие прошло очень славно и весело.
Люди много смеялись и разговаривали.
О работе, о жизни – обо всём.
Сначала Василий Евгеньевич поведал сотрудникам, откуда взялось «такое богатство». А потом о диковинном даре никто уже и не вспоминал. На стол с подарками не смотрели.
И мешок с петухом сиротливо и «смирно» лежал в самом углу. Неприметно. Словно никого в нём не было.
Когда застолье закончилось и гости разошлись, коллеги помогли Ольге Сергеевне убрать со стола, перемыть посуду и привести помещение в порядок.
После чего отпустили юбиляршу домой пораньше.
Ольга Сергеевна оставила коробки на работе до лучших времён, оделась, взяла только цветы, мешок с петухом и пошла домой.
А куда его было деть?
Ведь он же живой!
За ним надо ухаживать!
Кормить, поить!
Мысли о том, что его можно съесть, Ольге Сергеевне в голову даже не приходили.
Хотя она понимала, что именно это и подразумевали бескорыстные и доброжелательные дарители.
Но как это можно сделать!
Он же живой!
И такой красивый!
Пока Ольга Сергеевна шла к остановке, пока ждала трамвай, пока полчаса ехала по городу, мешок «вёл себя» очень спокойно.
Петух сидел в нём смирно, как будто уснул. Даже не шевелился.
В этот день Ольга Сергеевна вернулась с работы домой первой из всего семейства.
Петуха она сразу выпустила из мешка в ванной комнате.
И постаралась создать ему самые благоприятные условия для жизни.
Положила на ванну деревянную палку от старой швабры, остававшуюся где-то на лоджии после ремонта. Получилось что-то вроде насеста.
«Хорошо, что не выбросили, – пригодилась!» – мысленно похвалила она себя и домашних.
Ещё она принесла птице воды в мисочке, пшена на блюдечке, покрошила на другое блюдечко хлеб.
Все полотенца, мыло, расчёски и прочую мелочь, стоявшую на полочке, из ванной комнаты пришлось вынести.
Петух, выпущенный из заточения, сразу принялся разминаться. Для начала он пружинисто вытянул назад правую ногу, потом левую. Затем захлопал крыльями, натужно вытянул вперёд шею, широко распахнул клюв и громко заорал:
– Кукареку!
– Ты мой хороший! – похвалила его Ольга Сергеевна. – Засиделся, бедняжка! Целый день в мешке! Погуляй! Попей! Поклюй!
Петух посмотрел на Ольгу Сергеевну, склонил голову набок и медленно, как будто о чём-то вслух размышляя, вопросительно проскрипел голосом нечто вроде «ко-о-о?», после чего принялся ходить по полу между ванной и стиральной машиной. Обнаружив еду и питьё, петух стал по-джентльменски звать на трапезу невидимых подружек.
– Ко-ко-ко! – радостно, завлекательно и отрывисто говорил он и разгребал лапами корм.
В стороны со звоном полетели оказавшиеся ненужными блюдца.
Затем он попил воды и принялся клевать угощение.
Насытившись, петух взлетел на свой импровизированный насест и уселся над ванной.
– Умница! – сказала птице доброе слово Ольга Сергеевна. – Сиди тут!
С этими словами, подняв уцелевшие блюдца, она вышла из ванной комнаты. Свет выключать не стала – не оставлять же беднягу в темноте, да ещё в незнакомой обстановке.
Ей было очень жаль живое существо, выдернутое из привычной среды обитания и целый день просидевшее в заточении.
Ольга Сергеевна не представляла себе, что с ним делать.
Она расставила цветы в вазы, переоделась и отправилась на кухню готовить ужин.
К вечеру с работы один вслед за другим вернулись муж, дочь и зять.
Ольга Сергеевна, загадочно улыбаясь, со словами «посмотри, кто у нас есть!» предлагала каждому вновь прибывшему заглянуть в ванную.
Муж, дочь и зять поочерёдно засовывали головы в дверной проём и, увидев зооуголок, спешили поскорее ретироваться.
Известие о прибавлении в семействе радости никому не доставило.
Все констатировали несомненную красоту птицы, яркую рыжину гривы, изумрудно-зелёный отлив и блеск чёрных величественных перьев, великолепную пышность хвоста, оригинальность и неординарность идеи, но восторга от присутствия в доме представителя фауны не выражали.
На полу ванной комнаты уже присутствовали продукты жизнедеятельности, которые требовалось время от времени убирать. Запах курятника не радовал придирчивые носы. А мыть руки и умываться пришлось на кухне, что было совсем неудобно.
Вообще-то, день рождения Ольга Сергеевна отпраздновала с родными ещё накануне. Просто на работе по объективным причинам его перенесли.
За ужином на семейном совете царила озабоченность – решалась судьба петуха.
– Что с ним делать-то будем? – беспомощно вопрошала дочка.
О том, чтобы съесть птицу, как подразумевали дарители, и речи не шло.
Во-первых, для этого её надо было умертвить.
А сделать это никто не смог бы.
Мужчины отказались сразу, категорично и наотрез, даже не обсуждая подробностей проблемы.
О женщинах в этом контексте вовсе не упоминалось.
Во-вторых, как это вообще возможно: вот он живой красивый и хороший, а вот ты его вдруг ешь. Ужас какой!
Нет, конечно, все понимали, что булки и сосиски на деревьях не растут, и откуда берётся мясо, тоже прекрасно знали.
То есть чисто теоретически были осведомлены.
Но сделать это самостоятельно! Никогда!
Предложить и передать петуха кому-нибудь из тех друзей, кто оказался бы знаком с обстоятельствами добывания невегетарианской пищи, тоже не представлялось возможным.
Да и каким образом узнать, кому! И для кого такой подарок не станет столь же тяжкой обузой, как и для них самих? Зачем создавать людям проблемы?
И кто сейчас из городских жителей сможет зарубить и ощипать петуха?
К чему ставить кого-то в такое же странное и неловкое положение?
Хотя можно было обзвонить знакомых и поинтересоваться, не нужна ли им в хозяйстве такая живность.
Но тогда пришлось бы петуха куда-то везти или нести на ночь глядя. Или делать это завтра утром.
Отношений с соседями у семейства не водилось никаких. То есть на лестничной площадке все друг с другом здоровались, улыбались, сетовали то на дождь, то на жару. Словом, общались только в пределах необходимого минимума.
И предложить кому-то из них петуха представлялось совсем уж немыслимым.
К этому прибавлялась главная проблема: петуха пришлось бы отдавать на неминуемое заклание. То есть его обязательно бы съели.
А к нему уже привыкли. Он вызывал жалость и сострадание. И хотелось, чтобы он жил!
Выход придумался как-то незаметно: надо поискать курятник и отдать птицу в «хорошие руки» – в общество ему подобных, где петух в своей компании проводил бы дни и ночи, встречая рассветы жизнерадостным кукареканьем.
Рабочий график в семье у всех выглядел по-разному. Мужчины завтра отправлялись на работу, а женщины оставались дома и потому ответственность за судьбу птицы взяли на себя.
Решение наконец приняли: завтра мама с дочкой встанут пораньше и пройдут по району, застроенному частными домами. Район находился рядом с их многоэтажками. А вдруг у кого-нибудь обнаружится курятник? И почему не предложить людям прекрасного петуха?
Дочка даже вспомнила, что вроде бы когда-то видела во дворе возле какого-то одноэтажного дома белых курочек, цесарок и перепёлок и слышала громкое кукареканье. Правда, с тех пор утекло немало воды. Ну а вдруг? Почему не использовать все шансы и не поискать птице приют?
Но поздним вечером это не представлялось возможным. Экспедицию, как уже отмечалось, запланировали на утро. А пока предстояло как-то провести ночь в обществе петуха.
Пользоваться ванной оказалось совершенно невозможным. И все легли спать немытыми.
Свет на ночь в ванной комнате выключили, пожелав петуху спокойной ночи и пообещав достойно организовать судьбу.
Петух выслушал добрые слова и заверения, как будто всё понял, успокоился и уснул. Отправились спать и хозяева квартиры.
В четыре часа ночи Ольга Сергеевна проснулась от истошного вопля из ванной комнаты.
– Кукареку-у-у-у! – орал петух, заявляя о том, что земля совершила очередной оборот вокруг своей оси и скоро наступит утро.
А может быть, он просто выспался, проснулся, испугался темноты, одиночества, непривычной обстановки и звал на помощь?
Забывшая ночью о новом обитателе квартиры Ольга Сергеевна спросонья тоже перепугалась и вскочила с кровати.
Пока она накидывала халат, надевала тапки и бежала из спальни в ванную, петух ещё пару раз громогласно возвестил миру о надвигающемся неминуемом рассвете. Или о своём безысходном ужасе?
Как ни странно, никто, кроме Ольги Сергеевны, в квартире не проснулся.
Она же боялась, что петух перебудит весь двенадцатиэтажный дом. И покой семьи тоже берегла. У мужа завтра первой парой значилась лекция. Да и зятю тоже надо было вести занятия.
Когда она включила свет и вбежала в ванную, петух щурился на яркий светильник под потолком, лучился бодростью, активностью, шумно хлопал крыльями и готовился возопить ещё раз.
В ванной комнате уже царил настоящий курятник. Пленник проявил недовольство вынужденным затянувшимся заточением, рассыпал всё пшено по полу, разлил воду, перевернув миску. Повсюду хаотично валялись куски хлеба. Находилось на полу и то, что должен был оставить любой живой организм. Резкий запах бил в нос, заставлял задержать дыхание и вызывал желание немедленно выскочить из этого неожиданно организованного птичника.
Видя, что петух собирается в очередной раз душераздирающе закричать, Ольга Сергеевна взяла его на руки.
Но петуха это не успокоило. И он осуществил своё намерение, находясь в руках у Ольги Сергеевны. Правда, сидел он послушно, не вырывался и не клевался, чего Ольга Сергеевна поначалу опасалась. Но напрасно – у петуха был миролюбивый и добродушный нрав. Только почему-то в четыре часа ночи (а по его представлениям, наверное, утра) он сделался чересчур «словоохотливым», общительным и отчаянно певучим.
Кукарекать ему вдруг стало крайне необходимо. Так он был запрограммирован.
Боясь, что петух перебудит всех соседей, Ольга Сергеевна осторожно и бережно закрыла ему клюв пальцами, аккуратно и несильно сжала и больше не отпускала.
План разваливался на глазах.
Надо было ждать рассвета – как-то дотянуть до утра. Идти на поиски курятника среди ночи не представлялось возможным.
Стоять с петухом под мышкой в ванной, держа пальцами закрытый клюв, и дышать спёртым специфическим воздухом, оказалось совсем нехорошо.
Ольга Сергеевна вышла в коридор.
Домашние почему-то ничего не слышали и спали.
Она, не включая света, пошла на кухню к окну. Раскрыв свободной рукой шторы, Ольга Сергеевна выглянула на улицу. Там царствовала глубокая ночь. Зима была бесснежной. Чёрный обледенелый скользкий асфальт едва блестел в свете ночного фонаря. В его лучах качались на ветру голые ветки деревьев.
– Видишь, – шёпотом сказала Ольга Сергеевна подопечному, – ещё ночь. Все спят! Что ты раскукарекался?
Петух с удивлением посмотрел на неё снизу вверх и покрутил головой.
Ольга Сергеевна поняла, что если она отпустит клюв, то он опять начнёт кричать.
Они смотрели в окно довольно долго. Потом Ольге Сергеевне это надоело. И она пошла с петухом в гостиную.
А что ей оставалось делать?
Время тянулось медленно, и казалось, что до утра ещё очень далеко.
Они долго стояли у окна в гостиной.
Потом Ольга Сергеевна умудрилась накинуть пальто и вышла с петухом на лоджию.
Предстояло дотянуть до семи часов.
Так и гуляла Ольга Сергеевна с птицей в руках от окна к окну. При этом она заходила в ванную и пыталась кормить и поить подопечного. Но каждый раз он вместо того, чтобы клевать или пить, делал попытки громко кричать. Но Ольга Сергеевна все поползновения пресекала, закрывая петуху клюв.
Иногда она пыталась развлекать его тихими разговорами – всё-таки живое существо оказалось в непривычной обстановке. Его приходилось успокаивать и комментировать происходящее.
– Пойдём хлебушка поклюём? – предлагала она птице. – Хлебушек вкусный!
Она понимала, что у петуха стресс.
У Ольги Сергеевны тоже был стресс.
Но она считала нужным заботиться о слабом и беспомощном существе.
А потому героически ходила три часа по квартире с петухом в руках, иногда гладила его по головке и тихонько объясняла, что не надо ни шуметь, ни кричать, а необходимо набраться терпения и подождать, пока рассветёт, что он попал в хорошие руки и о его судьбе позаботятся.
– Не волнуйся! – приговаривала она. – Сейчас солнышко взойдёт! И мы пойдём искать тебе дом!
Ольга Сергеевна надеялась, что хоть какой-то курятник они обнаружат.
Конечно, она могла бы засунуть крикуна в мешок, где тот, возможно, затих бы. Но это казалось ей негуманным.
– Масляна головушка, шёлкова бородушка! – ласково приговаривала она ему, гладя и по лоснящейся головушке, и по мягкой бородушке.
– Что ж ты рано встаёшь? Людям спать не даёшь? – интерпретировала Ольга Сергеевна под личную ситуацию классический текст.
К утру она начала сочинять стихи и нашёптывать их птице:
– Вот какая чепуха –
Нам вручили петуха!
Петух послушно сидел у неё под мышкой, внимательно слушал и не делал попыток вырваться.
В семь часов утра прозвенели будильники. Ольга Сергеевна отметила про себя, что никогда так не радовалась этим утренним трелям.
Все встали, услышали рассказ о ночном бдении, удивились тому, что ничего не слышали и посочувствовали самоотверженной Ольге Сергеевне. Завтрак прошёл в скомканном виде и в обществе петуха, которого по-прежнему пришлось держать на руках. При попытке закрыть его в ванной он принимался бурно вопить. Соседей было жалко. И неловко от одной мысли, что эти звуки придётся как-то объяснять.
Вскоре мужчины ушли каждый на свою работу. А Ольга Сергеевна и дочка посадили петуха в большую хозяйственную сумку и отправились искать приют бедной птице.
Они ходили по улицам и внимательно вглядывались во дворы – не гуляет ли там какая-нибудь курочка. И пристально вслушивались – не слышно ли кукареканья или квохтанья.
Ольга Сергеевна с дочкой долго дефилировали по дорожкам между одноэтажными домами, но не заметили никаких признаков хотя бы одного птичника. Всё-таки это был город. Из пернатых им на глаза попадались только вороны, галки, голуби, воробьи и синицы. Где-то на сосне стучал дятел. Но такая компания совсем не подходила их подопечному.
Пленник тихо сидел в сумке. Он не шевелился и молчал.
Может быть, его укачало и он уснул в темноте замкнутого пространства. К тому же бедолага так настрадался! Всё-таки два дня ужасной нервотрёпки, наверное, окончательно выбили его из колеи.
Проходив пару часов между частными домами и ничего не обнаружив, Ольга Сергеевна и дочка расстроились.
Однако безысходность ситуации заставила их быстро соображать, и решение возникло спонтанно.
– А давай его в зоопарк отнесём! – предложила дочка.
И они отправились в зоопарк, находившийся неподалёку.
Билетёрша в кассе с большим удивлением выслушала объяснения Ольги Сергеевны о желании пройти в администрацию, дабы передать в дар зоопарку домашнего петуха. По её изумлённому, недоумевающему лицу было видно, что она-то не стала бы терзаться сомнениями и решила бы проблему просто – так, как задумывали дарители петуха. Но тем не менее объяснила, куда надо идти.
Научная сотрудница, молодая девушка, встретила посетительниц очень приветливо.
– Конечно-конечно! – сказала она. – Очень хорошо вас понимаю! Мы с удовольствием возьмём его. У нас есть сельский уголок. И он будет там жить. Мы даже специально вывозим таких животных на выставки и занятия в школы.
– Скажите, а его не съедят? – стыдясь вопроса, осторожно спросила дочка.
– Ну что вы! Он будет у нас жить! И вы в любое время сможете прийти и посмотреть на него! – очень обнадёживающе пообещала девушка.
Ольга Сергеевна осторожно извлекла петуха из сумки и передала его в руки научной сотруднице.
– Какой красивый! – ласково заворковала та, разглядывая блестящие огненного отлива пёрышки. – Не волнуйтесь. Всё будет хорошо! Спасибо вам!
– И вам спасибо! – хором сказали Ольга Сергеевна и дочка.
Домой они летели как на крыльях – с чувством огромного облегчения и освобождения.
– Хороший вы подарок зоопарку к новогоднему столу сделали, – прокомментировал вечером глава семейства.
Но Ольга Сергеевна и дочка свято верили услышанным обещаниям.
А через неделю, волнуясь о судьбе подопечного, дочка потащила мужа в зоопарк. Успокоилась она только тогда, когда увидела в сельском уголке – большом вольере – полыхающее всеми красками огня оранжевое чудо и услышала жизнеутверждающее мощное кукареканье.
– Жив! – радостно сказала она маме, вернувшись домой. – Кукарекает!
У Ольги Сергеевны отлегло от сердца.
Вот такой незабываемый подарок!
А уж какой оригинальный!
(«Конференция», Рига, 2015.)