Светлой памяти отличного печника и великого матершинника дяди Валеры посвящается...
- Ляксевна, ты дома? – негромко спросила Агафья, сначала отогнав настырного петуха, а затем едва стукнув батогом в стекло. – Ляксевна?
Судя по тому, что входная дверь была закрыта изнутри на крючок, та должна была быть дома, но признаков жизни не подавала. Примерившись своими подслеповатыми глазами, Агафья на этот раз уже с силой ударила всей своей палкой в переплёт рамы, да так, что задрожали стёкла. Но не успел утихнуть их перезвон, как воздух над двором пронзил новый звук, от которого шарахнулись куры:
- Ляксевна!!!
В повисшей после куртишине вдруг стало слышно, как заскрипела кровать, а потом зашаркали по полу валенки. Затем распахнулось окошко, в которое Агафья минуту назад немилосердно долбила своей клюкой, и над её головой показалось округлое лицо такой же старухи.
- Чё бубонишь? Чуть окно не высадила, - спросила Зоя Алексеевна.
- А ты чего народ пугаешь? Запускай давай. Позвонить надо.
- Так заходи да звони, - сказала Зоя, не заметив намёк, закрывая окно.
- Двери-то отвори! – только и успело проскочить под захлопнувшиеся оконные створки.
Зоя вздохнула и побрела к входной двери.
Отперев дверь и встретив подругу, стала привычно оправдываться:
- А я-то сегодня ведь и из дома не выходила ещё. Куры сами дорогу на волю знают, а козу продала.
- Ну и дурра! – безапелляционно, почему-то по-французски напирая в нос, констатировала Агафья.
- Чёй это с тобой? – больше прононсу, чем такому обращению удивилась Зоя.
- Сопли, - спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся в июльскую жару, сказала Агафья, проходя в дом. – Как дела-то?
- Какие теперь дела… - пожала плечами та. – Лежу больше: козы нет - сено косить, веники ломать не надо…
- А я, - Агафья показала на нос, - избегалась вся по хозяйству.
- Чего так? – Зоя Алексеевна заняла своё, хозяйское место у стола возле окна.
Агафья расположилась на другом стуле.
- Корову отгони, пастуха проверь, чтобы не пьяный с утра – хоть до обеда попасёт, как будто мне одной это надо …Клыку посади… Печку вот перекладывать надо…
- Печку… - как бы нехотя повторила за ней Зоя Алексеевна. – А может замазать получится?
- Панька пять лет перед смертью мазал, да я после него десять… Уже одна глина, а не печка.
- Да… - вздохнула Зоя.
Старухи помолчали.
- Чай будешь? – с надеждой спросила одна, словно чай мог решить все старушьи проблемы.
- Ставь… - оторвавшись от своей невесёлой думы, ответила другая.
Зоя Алексеевна проскрипела на кухню и забрякала там посудой. Ширкнула спичка, стукнул чайник о конфорку, и старуха вернулась в комнату.
- Валерке звонить собралась?
- Да.
- А сдюжишь?
- А что? Рази я когда мужика не сдюжила? – удивилась Агафья.
- Этого не сдюжишь, - твёрдо сказала Зоя, и, рассмеявшись, продолжила. – Даже я не смогла…
- Чой-то? – хитро посмотрела на подругу Агафья.
- Той-то, - передразнила та. – Печник он знатный, лучше не бывает, но матершинник…
- Ой, - схватилась за округлые щёки Агафья. – Я ж матюгов никогда на ферме не слышала!
- Таких – нет.
- Да ну?
- Угу, - Зоя для большей убедительности кивнула головой, – он же у нас печку клал – ещё Савелий мой просил. Так он как кирпич ложит, так матюгом сопровождает. И каждый кирпич - разным…
- Да ну тебя. В печке кирпичей, поди что, тыща, - Агафья что-то прикидывала в уме. – Нет! – наконец, уверенно заключила она, – стольких матюгов не бывает.
Зоя поначалу хотела, было, поперечить, что нет, мол, у кого-кого, а у Валерки бывает, но уже спохватилась: Агафью не переспоришь, и тогда Зоя подошла к этому с другой стороны.
- Люську Косую знаешь?
- Кто эту дурёху не знает…
- …Ещё только договариваться пришла, да так и повалилась прямо на крыльце в обморок.
- Ну…
- Вот тебе и ну… Я к Варваре уходила, пока он у нас работал. На работу его посмотреть любо, но если уши зажимать… Савелий мой, конечно, посмеивался, так то ясное дело – мужик.
- А я к тебе уходить буду. Чай, не прогонишь?
- Да сиди. И мне интереснее, а то телевизор надоел, а козу продала…
- Простить себе не можешь? – спросила Агафья и по Зоиному лицу поняла, что угадала: верхняя губа у старухи дёрнулась, глаза поплыли, и Агафье срочно пришлось переводить разговор на другое.
- Хотела, было, Славку нанять, да передумала, – быстро сказала Агафья.
- И правильно, - Зоя рада была уйти от душещипательной темы. – Как он Соньке русскую сложил, так кто его теперь позовёт?
…История с сонькиной печкой у Славки, и правда, тот раз вышла прелюбопытная: работал он старательно, на совесть, и печь сложил вроде бы добротную, да вот не задалась работа у мужика. Старательный он, Славка этот, да дальше собственного носа смотреть не хочет, а от того и не увидел, что брёвна под печью погнили от ветхости, ну и… Дня через три пошла Сонька до огорода за морковкой. Только нагнулась, да так и села: грохнуло что-то так, словно молния позади ударила. Подняла баба глаза к небу – ни облачка. Подивилась делам Господним, да и домой. А дома - простор… Понятно, что простор, раз такая махина, как русская печь, целиком в подвал уехала, треть избы освободив. Вот я и говорю, кто теперь Славку позовёт? Тем более, что он и перекладывать не стал, и деньги не вернул: я, говорит, свою работу сделал, а то, что сруб под печью сгнил, так меня его чинить не нанимали. Самой смотреть надо было. А какой из старухи смотрельщик? Старухи сами больше на мужиков надеются.
- Вот-вот… - вздохнула невесело Агафья. – Я и говорю, что кроме Валерки и позвать больше некого.
Повисла пауза, которую прервал закипевший чайник. Зоя поднялась и пошла на кухню, а Агафья, криво посмотрев на телефон, осторожно вытащила из-под него справочник, и, украсив нос очками, принялась искать букву «К». Пока одна заваривала чай, другая собиралась с духом. Собиралась, собиралась, да так и не собралась…
А потом с чайником в руке вернулась хозяйка.
- Зой… - начала Агафья, и почти заревела. – Позвони, а?
- Куда? – удивилась та, ставя чайник и собираясь на кухню за прочим.
- Печнику… А то вдруг… и я в обморок?
- Ты? – Зоя так удивилась, что села рядом.
- Я… Много ли мне старой надо?
- Да ты меня на пять лет моложе!
- Ты вон уже…- Агафья махнула рукой на печь, выглядывающую своим изящным боком в комнату из кухни. – Я вот и номер уже нашла… Позвони, Зоенька.
- Я не буду… А если ты боишься, тогда иди к Серёге... – строго сказала Зоя, поднялась и пошла на кухню.
- Чтобы мне потом печь всю жизнь дымила? – прокричала ей вслед Агафья. – Спасибо! – потом посидела, посидела, пододвинула к себе телефон и набрала номер…
…Гудки монотонно ползли в ухо, но только, было, Агафья обрадовалась, что там, на другом конце провода, никого нет, как раздался щелчок, и женский голос произнёс: «Алло!».
«Жена», - догадалась старуха и быстро расспросила, когда будет хозяин. Узнав, что через час, так же быстро поблагодарила и положила трубку.
- Ну что? – спросила из кухни Зоя.
- Через час будет.
- Как раз чаю попить успеем. Сейчас чашки принесу.
Пока Зоя ходила за чашками, Агафья через весь стол смотрела в окно, за которым уже наперегонки с собаками бежали из школы деревенские мальчишки. Звонкие голоса и лай пробивались даже через двойные зимние рамы, оставленные хозяйкой, и старухе показалось, что от весёлого этого шума в комнате стало светлее.
«Что им, - подумалось ей, - у родителей-то на всём готовом. За них папка с мамкой думают. А нам каково? Ни отцов, ни мужей. Дети и те поразъехались… Всё теперь сами…». Но, несмотря на невесёлую эту мысль, на душе стало у Агафьи тише. И даже будущая встреча с печником не казалась теперь такой страшной. «Войну детьми пережили, так и Валерку переживём в старости», - совсем успокоившись, подумала старуха, а тут со своими чашками подоспела и Зоя.
- Ну что, подруга? Я смотрю, ты повеселела.
Агафья, всё ещё глядя в окно, ответила не сразу. Сели пить чай.
…Час за разговорами пролетел быстро. Потом старухи проговорили ещё час. Это уже для того, чтобы печник с гарантией оказался дома. Потом Агафья ещё полчаса собиралась с духом, прежде чем снова поднять телефонную трубку…
… Через неделю сложил Валера старухе великолепную печку: очень тёплую и без дымка. Агафье теперь на всю жизнь хватит и детям останется…
А матюги? А что матюги? Такие-то отборные матюги и в печную трубу вылетели! Пока Агафья у Зои чаи гоняла, толком-то и услышать ничего не успела. Из того, что не знала. А печь? Что печь? А, печь! А печь-то осталась. Тёплая печь. И без дымка.