Юджин Дайгон Странная зима
Пепел сыпался из туч – серое исходило из серого, в серый мир. Вечно сумрачное небо обросло хребтами облачных гор. И тучи эти были из пепла. Вместо снежинок сыпались хлопья – прах предыдущего мира. Падая в кучи золы, они создавали иллюзию прежней пурги. Если ширнуться чем-нибудь из раритетов или отравных зелий, что варганят алхимики в своих подземных башнях – глубоких и узких многоэтажных колодцах. К одному такому мы как раз и подъехали. Ворота донжона показались еще с холмов – низкий приземистый дот, титановые плиты, перекрывшие вход, узкие бойницы и облепленная объективами башенка наблюдения. При нашем приближении она втянулась, закрывшись танковым люком.
Мы остановили свои колесницы. Караван наш был составлен из двух, трех и четырехколесных кибтавров – они обладали собственным электронным мозгом и на автопилоте могли совершать самостоятельные поездки, вступая в бои и даже собирать трофеи, используя андрохиры – манипуляторы, похожие на руки андроидов. Только ремонтироваться им было сложно – слишком громоздкие они для того, чтобы самим себя осматривать и заменять износившиеся узлы. А манипуляторы, которые могли бы заглянуть в любой уголок их борта и достать до него, произвести там сложные операции… Слишком тяжелая получалась конструкция. Поэтому они не могли без нас, без киборгов. А мы вступали с ними в личные партнерства. На каждый кибтавр приходилось столько киборгов, сколько он мог на себе увезти за раз. Были и полностью автоматические, без ручного управления и пассажирских мест – они несли на себе больше вооружения и отличались сильным индивидуализмом. Но они тоже не могли обойтись без нас и особенно без танкера – огромного многогусеничного мастодонта, на котором мы все и обретались. Еще на нем были киборлы и орниторы – то же, что и мы, только они больше летали, чем ездили. Их делали для ВВС, а не для наземных сил. Еще у нас были таборы – несколько поселений, кочующих со своими шатрами по относительно спокойным местам Пустоши Зла, и даже прибивавшиеся на какое-то время к островкам порядочной жизни – государствам-оазисам. Мы торговали с оазисами нефтью – они делали из нее еду, которая нам тоже нужна, еще мы торговали с ними вторсырьем и минералами. Нефть мы бурили сами, а минералы чаще брали у старателей. Кроме того, что нужно на детали и схемы, они добывали руду – из нее делали батарейки для всех машин. Люди в Пустоши Зла жить не могли – слишком радиожарко. А нефть и все остальное в этих недрах всегда добывали – может быть и до прежнего мира. В общем, мы в основном посредничали между оазисами и разными поселениями и еще – поддерживали порядок на этих территориях, в основном, от таких же, как мы, только пришлых.
Я спрыгнул со своего Шерхана (два колеса, желто-оранжевые полосы, четыре лапы и хвост, пулеметы, базука, снайперский комплекс, лазерная пушка, зенитные ракеты, комплекс связи с орбитальным сообществом, оформившим меня, как своего наблюдателя и всегда посылавшим картинку сверху, и еще я чуть не забыл про инфразвуковой рык и саблезубую морду с двумя передними прожекторами).
Поправив красный тулуп, я достал из багажника завернутую в вакуумный чехол елку – изделие солградских пластмассников. Борода у меня имелась собственная. Не белая, но от сияния, льющегося из туч, когда ветер собирал за ними много плазмы, она выгорела почти как окружающие бархан-сугробы, только получилась чуть более желтой. Со своей Багиры соскочила Снегурочка. Время сейчас такое – каждая нора вспоминает, когда раньше был Новый Год. Сейчас-то уже ни времени, ни календаря больше нет – в каждом оазисе течет все по-своему – иногда встречаемся, а по часам оказывается, что у одних прошло двое суток, а у других – неделя. Вот и подсчитай, сколько не виделись. Ни дня, ни ночи нет – больше плазмы за облаками – светлее, меньше – темнее.
Я вытащил из-за пазухи треугольник с глазом на цепи – эту танталовую погремушку мне дали, когда я в одиночном рейде наткнулся на приземлившийся шатл. К этому везде относились с уважением – мы, наблюдатели, всегда знали, какая будет погода и какие вокруг происходят перемещения. Нейтронными волнами нам передавали информацию прямо в процессор. А из него обратно шел непрерывный отчет обо всем, что мы видели. Процессор мне модифицировали в шатле. Раньше у меня был простой, бесполезный теперь, радиоконтрольный, связывавший с замолчавшим давно уже Центром (на его месте сейчас – довольно красивый гейзер).
Люк откинулся, выползла многоглазая телеголова. Потрясая елкой, я приближался к входу. Следом шла Снегурочка. Остальные остались на колесах. Кроме елки, я тащил мешок с реактивами и морскими грибами, привезенными с побережья. Эта башня славилась своими ключами от ангельских миров – ЛСД 99, ЛСД 120, Моррисон, Хадж. Их ключи подходили к вратам небес других галактик. Подозреваю, что елка понадобилась кудесникам из-за особого состава полимера, из которого была выполнена. Но две недели в качестве елки она продержится. Снегурочка вообще освободится часа через два – немногим в этой башне она нужна. По-моему, они вообще уже забыли, где они живут, и что раньше нас всех делали, чтобы мы были похожи на людей. Впрочем, они с людьми и не общаются. Алхимикам даже не интересно, что они из себя представляют – другое дело, какие ферментные системы мозга у потребителей в этом году. Поэтому они всегда просят привезти свежие трупы людей из разных оазисов – чтобы не отстать от эволюции. А может, используют их, как домашних животных после того, как заставят жить снова – есть у них зелья, на которые может сесть даже мертвый. И вообще, в этих башнях могут жить наблюдатели из других миров, в том числе и палеонтологи. И те, кто изучает вымирающие виды. В оазисах постепенно выводят новых существ – не людей и не киборгов, а скорее, насекомых, чтобы они рождались и развивались. Так что человек, даже человеческий зомби, становится ископаемым. Когда он станет совершенно музейной редкостью, этих зомби можно будет продавать в других мирах с аукционов, если там, конечно, есть аукционы (ну уж обмен-то там должен быть).
Вход раскрылся, из-за разъехавшихся плит показались две худые длинные фигуры в желтых скафандрах с затененными стеклами шлемов – похоже, здешние обитатели не умеют дышать воздухом Пустоши Зла.
«Скорее, не хотят расходовать то, что содержится у них в легких. Или не желают показывать своих лиц», - раздались скрипучие мысли в моей голове. Что-то щелкнуло в бойнице слева, я махнул рукавицей назад. Там полуторка разгружала с себя мешки.
«Это трупы, которые мы вам обещали», - торопливо подумал я.
«Человеческие?»
«Всякие».
В моей голове недоуменно нахмурились, и словно жвалами стали раздирать кору моих человеческих полушарий, отделяя ее от схем.
«Есть и новые. Биоников. Насекомообразных», - поспешил уточнить я.
Хватка в моей голове чуть ослабла.
«Человекожуков».
Тут, видимо. я опять подумал что-то не то, потому что человекоживая часть моего сознания потемнела и растворилась, оставив простую. Стеклянную, напряженно-тягучую пустоту. Окружающее стало чужеродным, пустым, исчезло все, кроме равнодушного равномерного внимания. Но тут вмешались мои покровители свыше. Теплая волна окатила меня и сдула, развеяла холод могилы, который я таскаю в себе, как надежный костыль.
В моих вновь оживших мозгах даже возникло неясное извинение. Новые фигуры появились из ворот и забрали мешки с подарками, оставив вместо них другие, ярко-красные, из материала, похожего на кожу. Мешков оказалось подозрительно много. Зато исчезла Снегурочка – я и не заметил, как.
«Через неделю вернем», - пообещало существо в моих мыслях – само же осталось безмолвно и недвижимо.
«В том же виде, что на момент сделки?»
«В том же, конечно».
Теперь меня уважали.
В этой башне что-то делали с телами. Здесь наверняка обитали те самые пришельцы, к отражению нападения которых нас готовили. Но те, из шатла… Были ли они такими же киборгами, как я, только из Космических Сил? Или это все-таки были ангелы? Другие пришельцы, в скафандрах, снаружи похожих на нас, человекоподобных? Нас сделали не для того, чтобы отвечать на сложные аналитические вопросы – на это есть мощные компьютерные станции. Пару раз мне пришлось подключаться к ним по нейтронной связи, чтобы быстро получить ответ и действовать и по результату – снова получить ответ и сообщить его партнерам, и действовать вместе с ними по плану, который должен был возникнуть на месте, мгновенно. Оба раза я потерял себя – я становился очень сложным и большим и много других задач решалось во мне параллельно, и еще больше всяких не нужных лично мне, но безумно важных сведений проносилось сквозь меня. Одновременно я был всеми теми, кто в этот момент тоже подключился к компьютерной станции и чувствовал их ситуации, проживая сразу сотни, тысячи жизней и обстоятельств.
Нет, нас сделали для решения насущных, более простых вопросов. Вот сейчас меня беспокоило – что мы будем делать через неделю, если нам отдадут не такую же, не всю или вовсе не отдадут нашу Снегурочку?
Я заломил назад красный колпак и, протянув последнее, что не отдал еще озабоченному проблемой трансформации людей и насекомых алхимику – елку, сказал:
-С Новым Годом, черт из башни!
Он покивал своим шлемом, наполнив мой мозг звонким стеклянным хихиканьем и скрылся за плитами врат, словно в склепе – анклаве Царства Мертвых, или одном из его филиалов.