Смотрины

Пьеса в одном действии


Действующие лица:

Вера, журналистка, 30 лет
Геннадий, водитель, 40 лет
Анна Павловна, мать Геннадия, 70 лет
Матвеевна, сваха, 70 лет
Сергеевна, её подруга, 70 лет

С Ц Е Н А  1

Летний светлый вечер. Небольшой северный городок, расположенный на холмах. Широкогрудые дома издали любуются друг на друга. Слышно коровье мычание, детские голоса, далёкие переливы гармошки. По улице, как на аркане,  М а т в е е в н а  тянет за руку  В е р у.
МАТВЕЕВНА:  Пойдём, пойдём, не упирайси!.. Разве думно эдакой бабе без мужика?! Мигом это поправим, не сомневайся. Две улицы отсюда, пойдём!
ВЕРА: Ну, постойте, пожалуйста!.. Я не представляю, как мы вдруг заявимся в гости. Ведь  никто нас не ждёт!
МАТВЕЕВНА (притормаживая):  Меня там всегда ждут, потому как надежду имеют. Раз тебя до меня  судьба привела, не дело в гостинице куковать.
ВЕРА: Мне уезжать утром…
МАТВЕЕВНА: И поезжай. А теперь идём! Не видела ты ещё у них скотину.  Целый двор! И усад двадцать соток! И дом новенький, после ремонту. А главное (останавливается и переходит на шёпот), у него на книжке знаешь сколь?!
ВЕРА (пожимая плечами):  Какая разница?.. Главное, чтобы человек был хороший.
МАТВЕЕВНА: Ой, а какой уж он хороший, какой хороший!  Идём!
ВЕРА (замерев по приказу провожатой на одном из холмов): О-ой, Господи, красота-то какая…
МАТВЕЕВНА: А я что говорила? Будешь жить, как в раю, коли послушаешься Матвеевну!  Этта твоя калиточка будет… Отворяй!

С Ц Е Н А 2

На крыльце дома появляется хозяйка А н н а   П а в л о в н а.
АННА ПАВЛОВНА: Матушки мои, Матвеевна… И кого это ты ведёшь нам? (Оглядывает Веру).
МАТВЕЕВНА: Знамо кого, подруженька. Уговор дороже денег. Принимай гостей!
АННА ПАВЛОВНА: Милости прошу… Только непорядок у меня, занавески снятые, стирать собиралась…
МАТВЕЕВНА: Отступись,  у тебя всегда дома, как в больничке. Ну? (Начинает по-хозяйски водить Веру по дому). Гляди, девка, этта вот зала, там две спаленки, голланка  с рукавом, чтобы теплее. А из кухни  есть дверь на двор, скотине пойло носить…Анна, ты где? Ну-ка, отвори голбец! Да свет, свет включи! (Матвеевна подталкивает Веру к открытой западне подвала, наклоняет её голову). На колени-то присядь, загляни! Эва сколь полок наделал Геннадий! Всё тебе на месте, хошь помидорчики, хошь огурчики, и грибочки всегда. А мяса сколь банок нынче насолили, Анна? Двадцать?
АННА ПАВЛОВНА (оглаживая рукой шифоньер): А туточки Геночкино приданое…
МАТВЕЕВНА (распахивая шкаф): Дак достать надо! (Вере) Гляди, вот рубашки его! Белых три штуки, да фланелевых пять, да бобочки…раз, два, три…
АННА ПАВЛОВНА (Матвеевне застенчиво): Ты вот это не забудь…
МАТВЕЕВНА: Не впервой, помню! (Снимает с вешалки шубу, накидывает на Веру). Примерь-ка, должно сгодиться!.. Во-от, как барыня ходить будешь!
ВЕРА (растерянно поводя плечами): Маловата…
МАТВЕЕВНА: Маловата – не беда, дочку твою приоденут. (Хозяйке) Да, подруга? У нас невеста тоже с приданым, готовая внучка тебе.
Анна Павловна покорно соединяет на животе руки.
МАТВЕЕВНА (ведя Веру к сундуку): А теперь… ступай за мной, ступай сюда… закрой теперь глаза… А теперь открывай! (Откидывает крышку).
ВЕРА (слегка разочарованно): Бельё? Постельное?
МАТВЕЕВНА (торжествующе): Да!!  Три сундука таких! И все под колено! Смотри! (Она коленкой прижимает поклажу, и видно, что та не уминается). Битком!!
ВЕРА (после томительной паузы): Всё, устала! Перекур! Пьём чай! Можно, Анна Павловна?
Быстро собирают на стол. Молча выпивают из электрического самовара по две чашки и блаженно откидываются на спинку дивана.
МАТВЕЕВНА: Ну, подруженька, как невеста? А?
АННА ПАВЛОВНА (с надеждой поглядев на Веру): А как век свой с нами жила… Такая простая…
МАТВЕЕВНА: Вот и решайте, не тяните. Я плохого не присоветую, ты знаешь.
ВЕРА (с тихой иронией): Может, сначала жениха дождёмся? Мне бы хоть разочек глянуть на него.
МАТВЕЕВНА: А где фотографии, Аня? Тащи давай!
Водрузили Вере не колени альбом и сели по обе стороны от неё.
АННА ПАВЛОВНА:  Тут мало Геночкиных. К нам фотографы редко ездили. Вот в школе в последних классах только…вот он…
ВЕРА: А совсем маленького нет?
МАТВЕЕВНА: Совсем маленький он в детдоме был. Анна Павловна его усыновила после войны.
АННА ПАВЛОВНА: А что делать было? Женихов поубивали, а одной жить дико…Вот и решила.
ВЕРА: Сколько ему сейчас?
МАТВЕЕВНА: Сорок. А тебе?
ВЕРА: Тридцать…
АННА ПАВЛОВНА (молитвенно покачиваясь  из стороны в сторону): Хоть бы сладилось у вас, хоть бы сладилось… Мне скоро помирать… Я бы всё вам отдала, живите одни и делайте, как знаете. А я в баню переберусь…Только бы не пила и не курила…
МАТВЕЕВНА (взвившись): Да она и не делает ничего такого!! (Вере). Скажи!
ВЕРА (положив свою ладонь на руку Анны Павловны): Ну, что вы! Разве не видно, что я серьёзная?
Вера встаёт и принимается разглядывать фотографии на стенах.
ВЕРА: Это он? На гармошке умеет? (Мать утвердительно кивает). А это его грузовик?
АННА ПАВЛОВНА: Его… Он ведь у меня передовик, по праздникам грамоты носит…
МАТВЕЕВНА: Вас бы пара была чернобровых!
АННА ПАВЛОВНА:  Пойдё-ём, сваха, не мешай гостье. У нас дел полно…
Уходят из залы в кухню.

С Ц Е Н А  3

В е р а сидит за круглым столом в зале, подперев голову руками. Из кухни слышны голоса женщин и постукивание посуды. Звонит телефон.
МАТВЕЕВНА: Да, Сергеевна, да, ждём тебя у Анны Павловны. Зачем-зачем? Смотрины! И загляни по пути в магазин, да. Лучше красненького нам…
Вера обречённо покачивается.
А н н а  П а в л о в н а извинительно приоткрывает скрипучую дверь в залу и на цыпочках пробирается к серванту за салатницей. Так же воровски уходит из комнаты.
Всё это время Вера строит из себя шибко занятую особу и что-то строчит в блокноте. Как только закрывается дверь, откидывает ручку в сторону и начинает ходить из угла в угол. Затем подходит к окну.
Женщины парой достают воротом из колодца воду и таскают в баню вёдра, затем дрова. Вера порывается выбежать помочь, но передумывает и, вернувшись к окну, молча продолжает наблюдать за уличными  хлопотами.
Женщины снова заходят в дом.

С Ц Е Н А  4

В е р а выходит в кухню.  На сковороде фырчит сало.  М а т в е е в н а чистит картошку.     А н н а  П а в л о в н а выкладывает на тарелки содержимое банок из подполья.
МАТВЕЕВНА (ласково ткнув её в бок): Вот и тут всего полно, гляди! И тарелки, и кастрюли, всё новёхонько!
АННА ПАВЛОВНА (подобострастно Вере): Управилась со своими делами? Поотдохни тогда, пока мы тут…Не станешь? Тогда порежь вот это на салат.
Вера принимает миску с продуктами и, присев к столу, крошит. Не забывает в волнении тяпнуть себя по пальцу, долго сосёт его, скрывая оплошность.
ВЕРА: А если у меня крупно получится?
АННА ПАВЛОВНА: Ничего, было бы вкусно. Геночка у меня не капризный…
Вот майонез... Готово? Тогда неси на стол в залу… И вот эти бокалы туда…
Вера, споткнувшись за дверью, роняет хрусталь на ковёр и в ужасе разглядывает, цел ли.
АННА ПАВЛОВНА (прислушиваясь): О-ой, там не Гена ли мой проехал?.. Ровно нет… Что-то долго он сегодня. Кабы знал, кто его поджидает, поспешил бы…Всё готово. Как теперь нам гостеньку развлекать?
МАТВЕЕВНА:  А ты бы показала свои медали. Я уже бахвалилась.
АННА ПАВЛОВНА: Когда и успела?
ВЕРА: А мы вчера целый день вместе провели. Я на концерте была, записывала за ней частушки для радио, а потом пошли домой чаи гонять.
МАТВЕЕВНА: Так гоняли, что я всю подноготную выложила. Как на фронт ушла с конём, и про транспортную роту, и как девчонок стригли…
ВЕРА: Только пискоток стоял!
МАТВЕЕВНА (задумчиво): Точно…Одевали на войну брюки, гимнастёрочку. Ещё шапку одевали, а в руках – винтовочка!..  Ленинград я защищала, северну столицу. Была похожая на парня, а не на девицу!
АННА ПАВЛОВНА: А про обстрелы, как попадали?
МАТВЕЕВНА: Сказала! Так и сказала, что нам теперь даже гром не страшен, мы его не слышим, привычные.
ВЕРА: Мне про обои запомнилось. Как она после смерти мужа стала вдруг частушки ночью сочинять. А сыну не понравилось, что она будит его, и он стал пробки выворачивать.
МАТВЕЕВНА (смеясь): А я его объегорила. Я карандаш припасла и на обоях стала записывать! Там ещё есть не заклеенные… Я любила в лес ходить по жёлтую морошку. Я любила игрока за его гармошку!.. Вот какая непутёвая старуха сделалась, да…Ну, где твои медали?
АННА ПАВЛОВНА (достав из тумбочки коробочку и аккуратно вынимая содержимое): Невелики мои награды… Это вот «Ветеран труда», это «К тридцатилетию Победы», а тут «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
МАТВЕЕВНА: Она у нас тоже пороху понюхала, санитарочкой была под Ленинградом. Потом ранило, вот и вернулась домой.
АННА ПАВЛОВНА (вытирая глаза): А как одной жить? Собралась в Череповец в детский дом. Тогда многие ребятишек брали, вот и я решила. Приехала, встала у дверей, достала конфету в фантике…такой красный с синим был, как теперь вижу…стою и думаю – кто первый подбежит, тот мой и будет…
МАТВЕЕВНА: Он и теперь до сладостей, как девица. И по характеру.
АННА ПАВЛОВНА (вопросительно взглянув на Веру): А плохо ли это для жизни? Он у меня и покладистый, и хозяйственный. Он и поросят накормит, и поесть себе сготовит, и постирает, и выгладит, всё может. Полы подметает и песни поёт, ну, чисто девка!
МАТВЕЕВНА: Да где же он? Хоть подыграл бы мне, а то ноги плясать чешутся!
АННА ПАВЛОВНА (прибирая награды на место): А ты попой!
МАТВЕЕВНА: Прямо так, что ли?
АННА ПЕТРОВНА: А то как? В войну без мужиков только под кырлы-кырлы пели.
МАТВЕЕВНА (срываясь с места): Где же вы, мои подружки, фронтовые девушки? Раньше были ладушки, а теперь уж бабушки! И-эх! Прыгаю лягушкою да и помру с частушкою. Прыгаю да квакаю, никогда не плакаю! И-эх! (Постояв в тишине) Нет, не выходит без музыки! Хоть бы Сергеевна скорее шла!
АННА ПАВЛОВНА (глянув в окно): Да вон она! Ну, теперь и за стол садиться будем, всяко скоро Геночка придёт.
Вера в тревоге вновь подходит к фотографиям на стене.
МАТВЕЕВНА (пробегая мимо нее к дверям): А у Сергеевны девочка тоже из детдома взятая!

С Ц Е Н А  5

Входит С е р г е е в н а, выставляет на стол бутылки и кладёт ладонь на плечо Вере: мол, я в курсе, всё будет хорошо.
АННА ПАВЛОВНА (загоняя гостей за стол): Давайте, давайте-ка на диван! Я уже слышу, что сыночкина машина гудит!
Она кидается за порог и вскоре впархивает назад, возбуждённая.
АННА ПАВЛОВНА: Сейчас, мои гостечки, пускай сполоснётся Геночка, он мигом!
Она прихватывает сыну бельё из шкафа и опять исчезает.
Все сидят молча и не шевелясь. В доме громко тикают ходики. Время тянется мучительно…
От хлопка двери Вера вздрагивает и прячет руки между коленей. Это возвращается Анна Павловна, тоже присаживается в тишине.
Наконец появляется  Г е н н а д и й. Женщин как подбрасывает: они тотчас выходят из-за стола, освобождая проход жениху до невесты.
Вера тоже приветно поднимается  – и тут обнаруживается, что она на  ц е л у ю  г о л о в у  выше жениха! Это неожиданное обстоятельство резко меняет её внутренний настрой, хотя внешне всё остаётся по-прежнему.
Начинается застолье. Наливают первую  за знакомство, выпивают, закусывают.
МАТВЕЕВНА: Вторая была за здоровье хозяев. Теперь давайте за моё дело. Чтобы всё получилось! Чего переглядываетесь?
Анна Павловна ревностно наблюдает, как Вера выпивает.  Невеста замечает это и в дальнейшем отказывается от добавки, закрывая стопку ладонью.
АННА ПАВЛОВНА (радостно): Геночка тоже не любит это дело…
ГЕННАДИЙ (в весёлом возбуждении): Отчего не люблю? Люблю! Просто нам перед выездом давление проверяют. А мне проблемы зачем? Мы лучше попоём, попляшем. Эй, бабоньки!
СЕРГЕЕВНА (выскочив из-за стола, запевает под гармошку): Ой-ё-ё-ё-ё-ё-ёй, скажите милушке моёй, чтобы шла венчалася, меня не дожидалася!
МАТВЕЕВНА (приплясывая): Как артисты выступают, мои слёзы капают. Постарела я теперь, меня уже не сватают! (И вдвоём с Сергеевной) Посидим, повечеряем, никому не досадим. По-хорошему любили, никому не отдадим!
ГЕННАДИЙ (усмиряя гармошку): Однако репертуар у вас…тщательно подобран! Матвеевна не зря хлеб ест, да, Матвеевна?
МАТВЕЕВНА (игриво): Знамо дело! Теперь очередь за вами.
ГЕННАДИЙ: А мы чего? У нас всё в порядке, да?
ВЕРА (кивнув, укладывает себе на колени альбом с фотографиями): Покажи-ка мне, где ты в школе?.. А это с кем? А здесь?
ГЕННАДИЙ: Мужики с нашего АТП. Я там уже десять лет. Возим грузы.
ВЕРА: Мама хвасталась, что ты среди лучших.
ГЕННАДИЙ: Грамоты показывала? Понятно…Она всегда мне цену набивает перед невестами. Устала ждать, когда женюсь. Внуков хочет понянчить… (Заметив Верино замешательство) А тебя они где обнаружили? Опять Матвеевна?
ВЕРА: Она! Взяла меня, как «языка», и доставила по назначению. И что теперь делать, не знаю…
ГЕННАДИЙ: Поди-ка выкрутимся?
ВЕРА: Ага!… Слышишь, о чём они там?!
Женщины, сбившись в стайку, поглядывают  на пару.
МАТВЕЕВНА: Двумя-то ящиками не отделаешься на свадьбу!
СЕРГЕЕВНА: Да хва-атит, куда её?
АННА ПАВЛОВНА: А я очень уж не люблю, когда сильно пьяные… По мне бы лучше ели да плясали, ели да плясали…
МАТВЕЕВНА: Надо искать, кто играть будет вместо Геннадия.
СЕРГЕЕВНА: А то у нас мало таких!
АННА ПАВЛОВНА: Лишь бы сладилось у них, Господи, лишь бы сладилось…
Геннадий снова берётся за гармонь, снова женщины пляшут. Выходит на середину  и Вера, ловко притопывает в такт и даже позволяет себе игривую частушку.
ВЕРА: Мой милёнок тракторист, я его помощничек. Как свободная минутка, побежим в елошничек!
Отплясав, снова закусили.
АННА ПАВЛОВНА (поднявшись и кланяясь гостям): Однако темно уже, бабоньки. Поели-поговорили, пора и честь знать!
СЕРГЕЕВНА (обмахиваясь платочком): Да уж, с меня семь потов сошло, давно так не плясывала!
МАТВЕЕВНА (поднимаясь): И меня притомили, не думала... (Вере) Пойдём разве?
Вера покорно приподнимается с дивана. Но осмелевшая Анна Павловна тянет её за рукав и возвращает на место.
АННА ПАВЛОВНА (шепчет Вере): Оставайся у нас-то-о, остава-айся…
МАТВЕЕВНА (спохватившись): Ой! А половики-то ещё не смотрели! Сколь наткано-то! (Вере) Пойдём покажу!
Но Анна Павловна подхватывает подругу под локоть и настойчиво ведёт к дверям
АННА ПАВЛОВНА: Милости просим завтра!
МАТВЕЕВНА (возвращаясь к реальности): Ой, нет! Завтра у меня встреча. Вдовец, шестьдесят лет. Я ему трёх невест подыскала!
АННА ПАВЛОВНА (хлопая её по спине): Ну-ну, ступай с Богом! Ступайте!
М а т в е е в н а  и  С е р г е е в н а  уходят.

С Ц Е Н А  6

ГЕННАДИЙ (восторженно): Да-а…Вот ведь талант у человека пропадает!
АННА ПАВЛОВНА (пытливо): Разве пропадает, сынок?
ГЕННАДИЙ: Да я так… Давайте прибираться.
Геннадий принимается носить посуду в кухню. Вера моет её, Анна Павловна вытирает. Все молчат. Где-то тихо бормочет радио.
АННА ПАВЛОВНА (закончив уборку, нарочито громко): Вам где стелить-то, Геночка? Тут или в светёлке?
Геннадий взглядом позволяет решить Вере.
ВЕРА: Только не здесь, ладно? Здесь жарко…
АННА ПАВЛОВНА: Мне молодой тоже всегда жарко было… Да и печку русскую топим, поросятам варить нужно…
Она достаёт из шкафа полотенце и сорочку и буднично протягивает Вере.
АННА ПАВЛОВНА: Ступай ополоснись в баньке… Гена тебя проводит.

С Ц Е Н А  7

Г е н н а д и й  и  В е р а  сидят вдвоём на крыльце. Вокруг деревья тёмными стражами. В небе звёздная пыль вокруг полной луны.
ВЕРА: Это чем же так чудно пахнет, а?
ГЕННАДИЙ: Жасмином, наверно. У нас большой старый куст возле колодца… А может, лилиями. Я нынче посадил у калитки, вон светятся…
ВЕРА: Здорово… А ещё я безумно запах сена люблю. Жалко, в городе этого нет! Легла бы стог…
ГЕННАДИЙ: В чём же дело? Перебирайся к нам! Я тебе и накошу, и устелю на сеновале…
ВЕРА: А как же работа?.. С моей работой можно жить только в городе.
ГЕННАДИЙ: У нас, между прочим, тоже газета есть…
ВЕРА (помолчав): Понимаю…У дочки ещё музыкалка и художественная школа. Их не бросишь.
ГЕННАДИЙ: И это у нас есть…между прочим…Не глянется тебе тут? Это другое дело.
ВЕРА: А ты мог бы родные места оставить?
ГЕННАДИЙ (твёрдо): Сейчас – нет. Пока мама жива, я должен быть тут.
ВЕРА: Сильно любишь её?
ГЕННАДИЙ: Не в этом дело. Есть долг человеческий. И я его должен отдать.
ВЕРА: Она рассказывала, как тебя конфеткой выбирала… А ты о своих настоящих родителях что-нибудь знаешь?
ГЕННАДИЙ (после долгого молчания): Это грустная история, не стоит…
ВЕРА: Прости.
ГЕННАДИЙ: Не за что… А дочке твоей сколько лет?
ВЕРА: Десять… Но ведь речь не о ней…
Долго молчат. Звенят цикады. Собаки лают вдалеке. Вера поёживается.
ГЕННАДИЙ: Замёрзла?
ВЕРА: Да нет… Тебе вставать рано. И мне на первый автобус… Пойдём?
Оба неспешно поднимаются. Вера, вновь обнаружив разницу в росте, незаметно спускается на ступеньку вниз. Теперь их лица на одном уровне.
Геннадий не шевелится, просто смотрит Вере в глаза.
ВЕРА: У тебя луна в зрачках отражается…(Пробует ладошкой открыть-прикрыть лунный свет) А у меня?
ГЕННАДИЙ: А у тебя волосы серебрятся…
Вера прислоняется на миг к его губам и спрыгивает на землю.
ВЕРА: Ну, я до баньки!
ГЕННАДИЙ: Найдёшь?
ВЕРА: Да вон же она!.. Иди в дом.

С Ц Е Н А  8

На широкой кровати в светёлке на комсомольском расстоянии друг от друга, глядя в потолок, молча лежат  В е р а  и  Г е н н а д и й. В маленькое окно подглядывает луна. Вера несколько раз вопросительно взглядывает в сторону жениха, однако он не реагирует. Тогда она решительно поворачивается на бок и натягивает на голову одеяло.
Ещё некоторое время проходит в тишине. Вдруг с улицы раздаётся громкое и долгое кошачье завывание, вызвавшее в округе ответную реакцию. Концерт этот высвечивает всю нелепость ситуации между людьми. Вера начинает долго безудержно хохотать.
ГЕННАДИЙ (радостно подхватывая): Ты чего?!
ВЕРА: Да коты… Намекают!! (Откидывает одеяло и поворачивается) У тебя, наверно, есть кто-то?
ГЕННАДИЙ: Да нет… Давно уже.
ВЕРА: Чего ж мы тогда, а? Как старики! Ну, кому радость оттого, что мы проваляемся невинно, скажи?
Геннадий не шевелится. Вера первой тянется к нему. Он не противится.

С Ц Е Н А  9

Раннее утро, низкое солнце светит в окно.  В е р а умывается в кухне под рукомойником. Неслышно входит  А н н а  П а в л о в н а, долго с любовью наблюдает за гостьей.
ВЕРА (вздрогнув): Ой! Доброе утро, Анна Павловна! Я вас и не заметила…
АННА ПАВЛОВНА: Доброе утро. Как вам спалось в светёлке?
ВЕРА: Очень, очень хорошо, спасибо!
АННА ПАВЛОВНА (напряжённо перебирая руками): Хороший ли мой сыночек, Вера?
Вера подходит и осторожно прижимает к себе хозяйку.
ВЕРА: О-очень… (После молчания) Только мне придётся идти на автобус…
АННА ПАВЛОВНА (высвобождаясь и озираясь): Ка-ак?
ГЕННАДИЙ (появляясь с полотенцем в руках): Работа, мам, разве не понимаешь? Я вот не могу не пойти, да? Так и другие. Давай-ка нам быстро чайку!
Появляются чашки, пироги. Молодые пьют-едят, перебрасываясь незначительными фразами.
АННА ПАВЛОВНА (сидя рядом оцепенело): Да как же так, как же так…
ГЕННАДИЙ (поднимаясь): Я побежал, мама. А ты обязательно подай Вере по банке  грибов и  сала, хорошо? (Братски целуя Веру в щёку) Прости, что не смогу проводить, время вышло. Всего тебе!
Г е н н а д и й  уходит. Слышится шум мотора.
АННА ПАВЛОВНА (приготавливая  банки): Как же быть-то…как быть, Верочка? Погоди, погоди, не уходи…Я твоей дочке платочек подарю! (Она опускается на колени перед сундуком и, порывшись, протягивает дар). Вот, аленький!
Вера принимает платок, целует женщину в висок, и они долго стоят обнявшись.
АННА ПАВЛОВНА: Ты как дочечка мне стала…Приедешь ли к нам когда?
ВЕРА: Обязательно!

С Ц Е Н А  10

Прошло много лет. Вид городка изменился: новые вывески, спутниковые тарелки на домах.
Постаревшая  В е р а  с высоким пожилым м у ж ч и н о й медленно приближаются к  знакомому широкогрудому дому.
МУЖЧИНА (оборачиваясь на отставшую Веру): А сколько времени прошло, Вера?
ВЕРА: По-моему, двадцать пять… С ума сойти!
МУЖЧИНА: И ты больше не бывала у них?
ВЕРА: Могла. Но не бывала. Два письма было от Геннадия. Звали в гости. Просили прислать матери домашние тапочки. Она сама была крошечная,  и у неё был очень маленький размер, тридцать третий, они не могли здесь купить.
МУЖЧИНА: Послала?
ВЕРА: Конечно… Постой… Совсем у меня очки неладные стали (протирает их). Там кто в саду?
МУЖЧИНА: Откуда мне знать? Муж с женой, я думаю.
ВЕРА: Это Геннадий, я чувствую… Давай воды попросим! (Подходит к забору) Извините, пожалуйста, вы не дадите нам попить?
ГЕННАДИЙ (поднимая из колодца ведро): Наденька, принеси ковш! (Берёт его из рук жены и подаёт с водой прохожим). Пожалуйста! В гостях у нас?
ВЕРА (безотрывно глядя на него): Да, вспоминаем молодость… Спасибо!
ГЕННАДИЙ: Приходилось бывать?
ВЕРА: Очень давно… Здоровья вам!
ГЕННАДИЙ: Взаимно.
Вера с мужем отходят и останавливаются под деревом.
МУЖЧИНА: Ты в порядке?
ВЕРА: Да, конечно.
МУЖЧИНА (прижимая её к себе): Он?
ВЕРА: Да…Подожди (долго лежит головой на груди мужа). Ты знаешь, у меня как гора с плеч свалилась… Я почему-то жила с постоянным чувством вины.
МУЖЧИНА: Перед Геннадием? Не понимаю…Какая жизнь без любви? Всё равно бы ничего у вас не получилось!
ВЕРА: Да нет… Перед мамой его... Так она смотрела мне вслед тогда! А я шла и ревела, как дура.  Ну, не могла же я ей сказать, что сынок  у неё ростом не вышел? Вот и валила всё на свою работу.
МУЖЧИНА: А если бы вышел…ростом?
ВЕРА: Не знаю… Замуж тогда хотелось, очень.
МУЖЧИНА: Честно говоря, ты и вправду великовата рядом с ним, даже теперь…
ВЕРА: Слава Богу, у него есть ему под стать, значит, всё в порядке…А вот про Анну Павловну, успела ли она понянчить внуков, я так и не узнаю … Смешная жизнь!
МУЖЧИНА: Скорее грустная.
ВЕРА: Ты знаешь, когда я её обнимала, мне казалось, что я прижимаю к груди маленькую робкую птицу. И что я в ответе за неё…
МУЖЧИНА: Ну, ладно, хватит. Знал бы, что расстроишься, не согласился бы сюда и ехать. Пойдём?
ВЕРА: Подожди…Слышишь?
МУЖЧИНА: Гармошка… Геннадий?
ВЕРА: Похоже… Частушечный наигрыш, из тех, давних. Как там? Где же…Где же вы, мои подружки, фронтовые девушки? Раньше были ладушки, а теперь уж бабушки! И-эх!  И ещё…Прыгаю лягушкою да и помру с частушкою… И помру с частушкою… Прыгаю да квакаю, никогда не плакаю… (Вера принимается плакать на груди мужа)
МУЖЧИНА: Ну… ну, что такое? (Пытается оторвать её лицо от себя) Вот тебе и  «никогда не плакаю»! Прыгаю да квакаю…

Ожившие героини повествования немо выплясывают на фоне задника сцены. И Геннадий, усевшись на табурет, подыгрывает им.