Написано в соавторстве с Кочергиной Галиной. На фото сцена из оперы "Евгений Онегин", поставленная педагогом вокала Орловой З.О. Я пела Татьяну.
Когда моя сестра Галя после окончания музыкально-педагогического училища уехала по направлению в Иркутск, то я по окончании семи классов тоже решила поехать вслед за ней.
После долгих уговоров мама разрешила мне поехать в Иркутск, но с условием: поступать в кооперативный или швейный техникумы, на что я согласилась, но для себя уже решила, что свяжу свою жизнь с музыкой, как Галя.
И вот поезд несёт меня к Иркутску. Помня напутствия Жени не выходить из поезда, так как проезжаем страшную станцию Решёты, где садятся одни заключённые, я, 14 летняя девчонка, сижу в купе и жду «ужасных» попутчиков. Интересно лишь смотреть в окна поезда, в них постоянно меняются картины. К примеру, под Кировом огромные зелёные ели и деревянные дома. Урал это камни-валуны, горы, поросшие соснами. Красноярск, Новосибирск - красивейшие вокзалы, мосты через реки. Наверное, эти впечатления заставили мечтать когда-нибудь поехать по этой дороге по всей стране до Владивостока, в просторечии Владика. Мечта осталась мечтой, неосуществлённой, к моему большому сожалению.
И во после четырёх суток пути выхожу на вокзале, довольная, что выдержала все испытания. Стою и жду, что меня встретит сестра, но, увы, ждать пришлось долго, и я, конечно, очень напугалась. Эти 30 минут показались слишком долгими, хотелось плакать от бессилия.Прибегает сестра, и сразу всё забылось. Изменившиеся обстоятельства в её жизни удивили (она встретила мужчину и стала жить с ним), но моё дело поступать учиться и молчать.
Тот год был последним, когда в Иркутское музыкальное училище принимали без специального образования (музыкальной школы). Я не умела играть ни на чём, зато пела с самого детства (у меня вся родня и по папиной, и по маминой линиям хорошо пела, когда собирались все по праздникам за большим обеденным столом. Особенно любили две песни «Дороги» и «Журавли» - белогвардейский романс.)
На вступительных экзаменах я писала диктант, потом мне проверили музыкальный слух, чувство ритма, попросили спеть песню). Я прошла все эти испытания успешно и была зачислена в училище на музыкальное отделение. Н в это же время мне пришлось менять квартиру, т.к. сестра уезжала в область на работу. Квартиру хозяйка нам сдала за 10 рублей в месяц -это бывший сарай, пол на земле, в центре печь, и в день ведро угля. А нас трое – я и ещё две девочки со школьного отделения моего училища, но уже через месяц мы остались вдвоём. Начались зима и холод (уже в конце сентября в Иркутске снег и мороз). Печь затапливали вечером, грелись, а утром холод, и вода в ведре - лёд, поэтому бегали бегом греться в тёплое училище.
И только со второго семестра я стала жить в студенческом общежитии (потому что сестру как раз послали на педагогическую практику в дальнюю деревню под Иркутском), получала, как все, стипендию. Сначала я жила с девочками курсом постарше, которые по-доброму меня опекали и любили. Особенно им казался занимательным мой московский говор.
Мы учились весь день: с утра - общеобразовательные предметы, потом программа музыкальной школы: специальность, музыкальная литература, сольфеджио, оркестр, форпепиано, домра, дирижирование , вокал, хор, а ближе к вечеру – индивидуальные уроки по специальности с преподавателями (вроде репетиторства, но в рамках учебной программы). Чтобы научиться играть на фортепиано, мне приходилось по нескольку часов играть, и мы на ночь занимали кабинеты для занятий.
Учиться было очень интересно: во-первых, там я нашла настоящих подруг (с которыми переписываюсь и общаюсь до сих пор), во-вторых, у нас были целеустремлённые, очень квалифицированные педагоги (которые до училище работали в настоящих театрах, выступали сами с концертами, пели в опере). С ними мы готовили и концертные выступления, и даже ставили отрывки из опер.
Самый первый мой, настоящий, педагог по фортепиано – Галина Сергеевна Залуцкая. Это просто была моя самая любимая учительница. Дело в том, что сначала у меня была совсем молодая учительница (сама родом из Ленинграда), и почему-то контакта у нас не получилось. И когда я перешла на второй курс, она больше не стала работать в училище. И меня распределили к Галине Сергеевне. Она меня всегда оставляла последнюю, уроки проходили на таком душевно подъёме, что мы не замечали времени. Однажды мы так засиделись, что за Галиной Сергеевной даже приехал муж. Оказалось, что мы занимались уже три часа. Она вложила в меня чувства любви и к форпепиано, и к музыке в целом.
Ещё я хотела бы вспомнить нашего руководителя оркестра Булахова Игоря Леонидовича. Он носил очки, и я до сих пор помню его особенный взгляд из-под них. Как сверкнёт, бывало, глазами, так мороз по коже! Все годы учёбы я побаивалась его гнева, но уважала.
Моя сестра, Галя, одно время работала у нас в училище, и Игорь Леонидович её знал. Она играла очень хорошо на домбре. И когда я поступила в училище, то Игорь Леонидович и говорит, мол, теперь ты тоже будешь играть на домбре. А я ему и говорю, мол, я ненавижу этот инструмент. И этими словами я себе отравила всю дальнейшую свою учёбу. Он меня гонял, как сидорову козу, ставил много двоек (его постоянно ругала за это завуч, но для него просто не было препятствий ни в чём). Но на втором курсе взял в свой оркестр первой домброй. Он слышал любую фальшь в нашем большом оркестре, придирался ко всякой неверно сыгранной фразочке. Наши уроки были у него всегда самыми последними, и он нас мог оставить и после уроков. Мы играли до тех пор, пока он не услышит красивую правильную слаженную мелодию. И когда мы великолепно сыграли на одном из выступлений увертюру к опере «Тангейзеру» и пьесу «Кукла» музыка Делибо на телестудии в Иркутске, то вот тут он нам все поставил пятёрки. Он сам учился в Московской консерватории заочно, а на нас он практиковался.
Надо непременно упомянуть Окульского Станислава Генриховича. Чистокровный поляк, интеллигент до мозга и костей. Он всегда приходил на уроки выхоленный, вычищенный, выутюженный в своём костюме военного покроя. Он вёл у меня сольфеджио, фортепиано, дирижирование и хор.
Как сейчас помню одну из песен, которая поётся с солистами, с расписанными партиями:
«Дым. Дым всё скрывает. Дым…»
Ещё помню, что на первом и на втором курсах вокал мне преподавала очень интересная женщина, оперная певица, Буйских Зинаида Емельяновна. Она учила меня держать дыхание, учила правильно подавать звук, учила брать верхние ноты. Потом она уехала, и на третьем и четвёртом курсах на её место пришла Орлова Зоя Александровна, она была певицей оперетты. И она учила меня брать низкие ноты. С Зоей Александровной мы ставили «Иоланту», где я пела партию Марты (меццо сопрано), а также несколько картин из «Евгения Онегина», моя партия была Ольга.
А однажды, когда я училась уже на четвёртом курсе, у нас случилась забастовка, в которой я принимала непосредственное участие. Дело было так. Наш любимый директор, Дюжакова Вера Никитична, наша вторая мама, (она в сложных ситуациях помогала студентам, старалась не выгонять, а понять и помочь. И многие ей за это благодарны!) ушла в отпуск, и оставила вместо себя завуча. Та и решила себя показать. И первое, что она сделала – урезала количество стипендий и предложила нам, четвёртому курсу, самими решить, кто будет эти стипендии получать.
Мы, конечно, возмутились, потому что для многих студентов эти деньги были единственным источником существования (в училище приезжали из дальних городов и деревень, родители могли помочь единицам). Мы решили пойти в облоно и прояснить ситуацию, а для этого решили прогулять день занятий. Заведующего облоно мы встретили на ступенях исполкома, он собирался уезжать в Братск, но он выслушал нас и пообещал во всём разобраться по приезде (через неделю).
Мы, обрадованные, пришли в общежитие и на радостях устроили чаепитие со всем, что у нас осталось от стипендии или от присланного из домов (я всегда привозила целый чемодан каширских спелых румяных яблок, так как в Иркутске они просто не росли).
На следующий день мы пришли на занятия, и нас прямо с уроков стали по одному вызывать на разговор в кабинет завуча. Сначала мы ходили туда, а потом решили, что если она ищет зачинщиков забастовки в нашей группе, то пусть приходит к нам и разбирается со всеми сразу, так сказать глаза в глаза. Завуч не пришла, а на доске объявлений появился приказ об отчислении из училища, и моя фамилия была в числе первых. Ужас!!!
Но нас не отчислили. Зав. облоно сдержал слово и во всём разобраться, Надо было просто правильно и грамотно оформить приказы на стипендии и получить дотации, а потом и наша мама вернулась из отпуска. А впоследствии завуч сама уволилась по собственному желанию и слегла в больницу с сердечным приступом. Так что доучились мы без проблем.
Продолжение следует...