ОЖОГ. Рассказы старого моряка

Николай Вознесенский
     Я  был тогда расписан  по тревогам, как командир  четвёртого  отсека.
В  этом  отсеке  мало  механизмов,  но тут  была  вторая  аккумуляторная «яма»   на  сто  двенадцать  элементов, был  камбуз,  электро-компрессор,  разная аппаратура,  кают-компания  старшинского  состава  и  спальные  места  для  старшин.
    
Когда лодка пошла на  глубину,  и  начал  сильно  увеличиваться дифферент, кок,  Саша  Мещеряков, попросил  меня  помочь  ему  спасти  только  что  сваренный  обед.   Плита на лодке с  глубокими  гнёздами  для варочных  бачков, поэтому  они  не  могут свалиться  с плиты, но  жирный,  наваристый борщ  начал  выливаться  из  бачков  на  плиту.  Жалко  нам  стало  борщ,  и  мы  начали  операцию  по  его спасению.  Так  как  дифферент  был  уже  45% решили  вытащить бачки  из гнёзд  на  плите  и  держать  их  в  руках  навесу,  хотя  стоять  уже  было  трудно,  не  держась  за что-либо.   Кок вытащил  один  бачок  пятнадцатилитровый  и держал  его  в  руках,  стоял  на  проходе отсека на  линии  диаметральной  плоскости и старался  сохранить равновесие.  А  я попытался  вытащить другой бачок  двадцатилитровый,  но  он  не  поддавался – пригорел.   Поднатужившись,  упершись  головой  в  шпангоут,  я  оторвал  его, но  при  резком  рывке,  уже  выливающийся  из бачка борщ, плеснулся  мне  на  левую  руку  и  на  раскалённую плиту.  От боли  и  испарений,  фонтаном  ударивших  мне  в лицо,  я  выпустил  из рук  бачок  опять  в  своё  гнездо  и  отскочил  назад.    Кок  в это  время,  держа бачок  с борщом  перед  собой,  оказывается,  стоял  за  моей  спиной,  пришёл  поглазеть  на  мои  манипуляции  у  плиты.  Я  же,  полагая,  что  он  стоит  там, где  стоял до этого,  на  проходе  отсека, не оглянулся,  когда отпрянул назад,  и ударился  голой  спиной  о  бачок  с борщом  в  руках кока.
Почему  голой  спиной?  Потому  что в  этот  день  форма  одежды  был  объявлена:
"Трусы, пилотка, тапочки". 
  Буквально в несколько  секунд  кожа  на  моей спине  превратилась  в  сплошной  волдырь  от  выплеснувшегося  на  меня  только  что  вскипевшего  борща.  На  пояснице осталось  голое  мясо,  так  как я  машинально  провёл    ладонью  по  пояснице,  чтобы  убрать  капусту,  а  заодно  убрал  и  свою  кожу.  Когда лодка выровнялась, вызвали  доктора.  Он  увёл  меня  во  второй  отсек  и  начал  обрабатывать мне спину.  Я  от боли  грыз  зубами  простыню.  Слёзы  лились у  меня  ручьём,  я  кряхтел,  но  терпел.
    
К  вечеру  погода  резко  испортилась. Поднялся ветер. Началось  волнение.  Стало  холодно.  Низко  неслись свинцовые  тучи, Налетел  "Норд",  самый  скверный  ветер  на  Каспии.  Лодка  пришла  на  бакинский  рейд.  Вызвали  санитарный  катер,  который  доставил меня на  берег  в госпиталь.  Там  я  пролежал  месяц. 

Когда меня  привезли в госпиталь, моя  спина,  вероятно,  страшно  выглядела,  так  как медсестра обрабатывать  её  отказалась  и  убежала,  закрыв  лицо  руками.  Пришли  медбрат  с  доктором  и  начали  выжимать  из  меня слёзы,  но я  терпел  и  молчал,  как  партизан  под  пытками,  хотя слёзы лились  рекой.   

К  тому времени, когда  я выписался  из госпиталя,  наша  команда уже  была в Сормово,  а  на меня  был  оставлен  аттестат  и отпускной  билет  на  сорок  пять  суток.  В  те  годы  на  флоте служили пять  лет,  и  подводникам  было  положено  два  отпуска по  сорок  пять суток.  Вот  мне  первый  отпуск  и дали  на  восстановление  здоровья.   

Выписавшись  из  госпиталя,  я ещё  десять  дней  загорал.  Загорел  основательно,  до  черноты.  Спина моя зажила хорошо,  ни  единого  шрама.  Получив  отпускные  и  проездные, я  уехал  домой  в деревню.