У Марии Ивановны случилось горе. Умер муж, с которым она прожила пятьдесят лет. Смерть мужа не была для Марии Ивановны неожиданной, давно уж они ждали её, смерть-то, только не знали, кто из них первым умрёт. Ну вот, Михалыч первым и помер.
А случилось это утром. Бодрым и весёлым был в это утро Михалыч. Вышел он с собакой погулять. И пропал.
Мария Ивановна уж и беспокоится стала: не обидел ли кто старика-то.
А к вечеру из больницы позвонили. Говорят: мужа вашего в парке нашли, инфаркт у него обширный, так вы уж к нам в больницу приезжайте, здесь всё и узнаете.
Приехала Мария Ивановна в больницу, а доктора и говорят ей: умер ваш муж, бабушка, и его уже в морг отправили на вскрытие, а вы завтра утром прямо в морг приезжайте, там вам и тело вашего мужа выдадут, и вещи его.
Возвратилась Мария Ивановна домой и, первым делом, внучатому племяннику позвонила, других-то родственников у неё не было, и рассказала ему о своём горе. И договорились они в морг вместе ехать.
Легла Мария Ивановна на диван и весь вечер лежала, не ела, не пила, а всё плакала.
А уже за полночь услышала Мария Ивановна знакомый собачий лай под окном. Это пёс Кузя вернулся, где уж он столько времени пропадал, поди, хозяина своего искал в парке, да не нашёл.
Вышла Мария Ивановна во двор и привела пса домой. Кузя был напуган, как-то виновато отводил глаза, заполз под диван, всю ночь там лежал и скулил.
А Мария Ивановна ночь провела в каком-то забытьи, бредила, часто просыпалась, и всё казалось ей, что муж где-то рядом, но вдруг вспоминала, что утром надо ехать в морг.
И вот, утром приехали Мария Ивановна с племянником в морг. И показали им Михалыча. Лежал он на столе, покрытый простынёй, только голые ступни с номером на большом пальце и видны были.
Когда же санитары приоткрыли лицо Михалыча, то Мария Ивановна сразу-то и не признала мужа. Но потом уж и признала, и плакала.
А племянник-то деловым человеком оказался, быстро он со всеми обо всём договорился и все бумаги подписал.
И выдали Марии Ивановне вещи Михалыча в пакете. А самого Михалыча в «Ритуальную службу» отправили, чтобы его там одели и в гроб положили.
А через два дня похоронили Михалыча, и поминки по нему справили как полагается.
И осталась Мария Ивановна одна-одинёшенька в своей квартире. И не знала она, чем себя занять. Ходила-ходила она по квартире и как-то незаметно для себя и разборкой вещей занялась.
Разбирала Мария Ивановна вещи мужнины, решала, что оставить, а что выбросить. Да всё какие-то негодные вещи-то были, совсем уж обносился Михалыч, новых-то вещей давно уж и не покупали ему.
И в чулан Мария Ивановна заглянула. А там пакет с вещами Михалыча, из морга-то принесённый. Мария Ивановна уж и забыла о вещах-то этих.
Открыла Мария Ивановна пакет и обомлела, и отпрянула. В пакете-то увидела она среди вещей Михалыча ногу человеческую, как бы по колено отрезанную.
Долго стояла Мария Ивановна, боясь пошевелиться, а когда очнулась, то выбежала из квартиры и к своей соседке, подруге Клаве бросилась.
Рассказала Мария Ивановна о ноге-то Клаве, а та ей и не поверила. Да и как поверить-то такому, так и подумаешь, что у человека что-то с головой случилось. И даже посмеялась Клава над подругой.
И пошли они ногу человеческую смотреть.
Мария Ивановна-то уж и близко к пакету боялась подойти. А Клава как открыла пакет, так и вскрикнула, и отскочила от него.
А когда старушки немного успокоились, то стали думать: откуда нога-то взялась? Если это нога Михалыча, рассуждали они, так вроде бы в гробу-то он с обеими ногами лежал, а если это какая чужая нога, то зачем её в морге в пакет с вещами Михалыча положили?..
И стали старушки думать: как с ногой им поступить? Куда деть-то её?
Если, рассуждали они, её, ногу-то, в морг возвратить, так, пожалуй, там и откажутся её принять, скажут: не наша нога. А то и обвинят в чём, скажут: мол, ногу-то вы сами отрезали, и в полицию заявят.
Думали они, думали… А Клава вдруг и говорит: в морг мы ногу возвращать не будем, а захороним её на кладбище, рядом с могилой Михалыча. И если его нога, так и поблагодарит он нас с того света, а если нога чужая, то и в этом случае её захоронить надо, как-никак, а нога-то человеческая, и грех будет, если мы её на помойку выбросим. Но захоронить ногу надо бы после сорокового дня, когда душа Михалыча тело покинет, а пока положим пакет с ногой на лоджию.
И Мария Ивановна согласилась с Клавиным планом захоронения ноги, но не согласилась признать ногу принадлежащей её мужу. Она хорошо помнила, что ноги у её Михалыча всегда были гладкие, а эта, в пакете, какая-то вся волосатая.
И в ожидании дня, когда душа Михалыча тело покинет, и можно будет ехать с ногой на кладбище, Мария Ивановна жила в состоянии какой-то тревоги и страха. Она уже о муже своём умершем так не переживала, а всё думала о ноге, лежащей на лоджии.
И боялась Мария Ивановна полиции. А если ногу-то ищут, думала она, так ко мне и придут. А как найдут её, ногу-то, так и спросят: а откуда у вас нога человеческая, и с какой целью вы её на лоджии прячете?
И опасения Марии Ивановны подтвердились: ищет полиция ногу!
Как-то взглянула Мария Ивановна в окно, а во дворе машина полицейская, и полицейский стоит. Смотрит он на окна её квартиры и что-то в блокнот записывает.
Испугалась Мария Ивановна, ноги у неё подкосились, спряталась она за штору и так стояла, пока полицейский не уехал.
А как-то приснился Марии Ивановне сон страшный. Явился ей во сне покойник, стоял он перед ней на одной ноге, протягивал руки и просил вернуть ему ногу.
И заметила Мария Ивановна, что нога у покойника вся волосатая, точь-в-точь, как та в пакете.
Проснулась Мария Ивановна, вспомнила сон, вскочила с кровати, убежала в кухню, и там сидела до утра, трясясь от страха.
Но вот и сороковой день наступил, когда душа Михалыча должна была тело покинуть.
На поминки никто не пришёл, да и приходить-то некому было. Только Мария Ивановна и Клава за столом-то и сидели, Михалыча вспоминали. И пёс Кузя с ними сидел, скулил по хозяину.
И уже утром следующего дня Мария Ивановна и Клава ехали в автобусе на кладбище.
И всю дорогу до кладбища старушки тряслись от страха быть разоблачёнными. Пассажиры, сидящие рядом с ними, морщились, принюхивались, не могли понять, откуда такая вонь, и с подозрением косились на странных старушек с огромным пакетом и лопатой.
Но, слава Богу, как-то и доехали.
А на кладбище рядом с могилой Михалыча вырыли старушки ямку неглубокую, положили в неё пакет с ногой и землёй засыпали.
Всплакнули старушки, но и легче им стало, как они от ноги-то избавились. А уж чья она, нога-то, так это, поди, только Богу и известно…
И когда случается Марии Ивановне бывать на могиле мужа, то цветы она кладёт и на то место, где нога захоронена.
А историю эту с ногой в пакете рассказывала мне сама Мария Ивановна. Поначалу-то я ей не верил. Но и не поверить не мог. Давно уж я знаю Марию Ивановну, и не такая она женщина, чтобы выдумывать. Да как такое и придумать-то возможно. Такое только в фильмах ужасов и увидишь.