Людям не всегда нужны советы.
Иногда им нужна рука, которая поддержит.
Ухо, которое выслушает и сердце, которое поймет...
Омар Хайям
Впереди меня шла очаровательная девчушка лет шести и что-то заунывное тянула и тянула на одной ноте.
Дедушка, совершенный красавец в стиле отставного гусара, возмущенно рокотал басом, как старый ворчливый пес:
- Ну, и где этот твой волшебный магазин? Где это страшилище? Может мы, уже прошли это волшебное место?
Они медленно шли передо мной, и мне ничего не оставалось делать, как так же медленно тянуться за ними.
Оказывается, дед с внучкой боялись пропустить магазин игрушек. Но вот они остановились, и девочка схватила коробку. Она уставилась в полном восхищении на куклу. А я засмотрелась на девчушку.
- Ну, что? Эта что ли? – спросил дедушка восхищенную внучку.
- Да! – в полном восторге выдохнула девочка.
- Нет, вы только посмотрите на этот ужас! – неожиданно обратился он ко мне.
Я засмеялась. Я была абсолютно согласна с ним. Из коробки на нас смотрело ужасное пластиковое чудовище с фиолетовыми растрепанными волосами и фиолетовой боевой раскраской на лице.
- Нет! Это не ужас! Мне нужна именно она! Ты не понимаешь, дед! Это из мультика… Такой ни у кого нет! – ребенок защищал уродца, как мать родное дитя.
- Ну, что? Это именно за ней мы шли? – спросил дед.
- Да! Ты же обещал!.. – голос внучки уже дрожал от слез.
- Да я и не отказываюсь… Забирай свое сокровище, - сказал гусар в отставке и начал расплачиваться с продавщицей. Ребенок стоял, прижав к себе коробку двумя руками. Я осторожно обошла их и уже начала удалятся, но меня обогнала девчушка с коробкой. Она добежала до столика уличного кафе и уселась на стул, болтая загорелыми ножками.
- Простите, вы не хотите выпить с нами кофе? – неожиданно услышала я. Рядом со мной шел этот самый дедушка-гусар.
- Нет, что вы! Нет! – начала отказываться я.
- Что вы так испугались? Я же не водку вам предлагаю. Время двенадцать часов. Мы с Соней еще не завтракали. Соглашайтесь! Мы вас приглашаем выпить кофе. Да, Сонь?
- Да! Выпейте с нами кофе, а то мы с дедом опять поругаемся, - попросила меня девочка.
- Точно поругаемся! Она из меня все деньги выкачала, - доверчиво как ребенок, вдруг пожаловался «гусар».
Мне стало ужасно смешно, и я расхохоталась.
«Это же надо, - подумала я, - такая малюська, а ведет себя как взрослая, знающая себе цену, женщина. Учиться надо!»
- Честное слово, не уходите! Мы сейчас позавтракаем и все, - и дедушка, и внучка смотрели на меня с мольбой. Ну не умею я отказывать, когда так просят.
- Мне, пожалуйста, только стакан воды, - попросила я.
Но дедушка уже что-то заказывал у подошедшей официантки.
- А как вас зовут? Меня зовут Соня, - представилась милая барышня.
- У тебя очень красивое имя, Соня! Кто тебя так назвал? – поинтересовалась я.
- Бабуля меня так назвала. Ты… вы не сказали, как вас зовут, - напомнила мне девочка.
- Меня зовут Наташа – представилась я.
- У меня тоже есть знакомая девочка, которую зовут Наташа, - сказала Соня, пытаясь открыть коробку со своим сокровищем. У нее это никак не получалось.
- Давай помогу тебе, - предложила я. Соня доверчиво отдала мне коробку с куклой и терпеливо стала наблюдать как я, ломая ногти, пытаюсь добраться до куклы.
Официантка расставляла тарелки с творогом, булочками, джемом. Потом принесла запотевшие бокалы с соком и чашечки с кофе.
А я, под пристальным взглядом Сони, продолжала безуспешно ковырять коробку.
- Девочки, дайте-ка, я вам помогу, - вмешался дедушка Сони.
Коробка перешла в сильные мужские руки, но не сдалась.
- Дед! Ты только ничего не сломай! – переживала девочка.
- И как я до нее доберусь? Загадала ты мне загадку - и куклу достань, и коробку не поломай, - удивлялся дед.
Измучившись, мы попросили у официантки нож и общими усилиями, наконец-то, добрались до замурованной в пластик, фиолетовой детской мечты. Соня со вздохом восхищения взяла ее в руки. Она гладила лохматые фиолетовые волосы, крутила ручки и ножки, надевала какие-то чудовищные сапоги на страшенную куклу и была совершенно счастлива.
- Соня, ты обещала позавтракать, - дед вернул внучку в суровую действительность.
- Да… сейчас... Я уже ем, - Соня не спуская глаз с куклы, зачерпнула творог ложкой.
- Первый пошел, - начал привычно считать дед. Мне стало смешно. Я сразу вспомнила, каких трудов стоило моей маме накормить меня, а потом мне моих детей.
- Второй пошел… Ну! Ты положишь, наконец, этот творог в рот? Там творога как у котенка в блюдце! – потихоньку закипал дед.
- Сонь, давай я тебя покормлю, - предложила я и взяла ложечку из рук девочки.
- Да она сама кушает. Соня уже совсем большая! Пусть ест сама…
- Наша задача накормить Соню, а уж как у нас это получится, не важно, - я взяла на ложечку творог и, зачерпнув джема, отправила все это в доверчиво открытый, как у голодного галчонка, рот.
- Чудеса! – выдохнул отставной гусар.
Через три минуты Соня, как воспитанная девочка, уже вытирала салфеткой испачканную джемом мордашку.
- Дед, я молодец? – улыбалась очаровашка.
- Замечательный молодец! – искренне восхитился внучкой дедушка.
- Деда, а можно я тогда пойду во-он там посмотреть игрушки? – Соня кивнула куда-то вдоль улицы.
- Только чтобы через секунду была здесь, - заволновался он. Но внучка, не слушая, уже соскочила со стульчика и быстро отправилась к игрушкам.
- Не волнуйтесь, я ее вижу, - заверила я его. Он оглянулся, и, убедившись, что Соня ушла недалеко, успокоился.
- Она вообще-то послушная девочка, но вот только кушает плохо, и спать, никак не уложишь. Хорошо, что вам удалось ее покормить, а то она бы мне сейчас здесь устроила концерт. А у вас, сразу чувствуется, большой опыт. Ловко вы с ней – раз-два и все готово! - смущенно улыбался он.
- Да ладно, вам. Я думаю, что бабушка с ней справляется тоже замечательно, - засмеялась я.
- Да… Бабушка… - вдруг он замолчал. Но тут прибежала Соня, и, обняв его за голову начала что-то шептать ему на ухо.
- Что? Я ничего не понял! Что опять купить? – в притворном ужасе он вытаращил на нее глаза и его брови взлетели вверх. Мы с Соней весело засмеялись.
- Дед, ну ладно тебе… Там такие замечательные карты «uno»! Мы с тобой будем играть! Тебе, честное слово, понравится! – улыбалась хитрая внучка.
- А ты слушаться меня будешь? И спать сегодня вовремя ляжешь? – бешено торговался дед.
- Ну, конечно!.. Давай деньги!
Обреченно вздохнув, дед полез в карман за деньгами:
- Сколько стоят эти твои карты? – он пытался найти купюру поменьше.
- Давай все! – сказала Соня и с ловкостью цыганки забрала у него все деньги из рук.
- Эй, - всполошился дед, - мне еще за завтрак расплачиваться! Но Сони уже и след простыл.
- Нет, ну, вы видели, Наташа, что она творит с дедом? Крутит мной как хочет! Вы хоть знаете, что это за карты такие?
- Конечно, знаю! И скажу вам по секрету – вы пропали! – смеялась я.
- Это почему это? Это что, на деньги надо играть? Так я умею! Я и в покер играю и в буру…
- Так там в колоде 108 карт! Там играть, не переиграть! Если Соня затеет с вами играть перед сном, вовремя она уже не ляжет, - «обрадовала» я его.
- А чего это их там так много? Надо сказать, чтобы она их не брала, – он обеспокоенно обернулся, но совершенно счастливая Соня уже подходила к нашему столику. В одной руке она несла карты, а в другой деньги.
- Дед, держи! Смотри сколько их еще осталось! Я еще там кое-что себе присмотрела, но уж ладно… - внучка выложила перед дедом оставшиеся деньги. Кучка смятых купюр и мелочи лежала на столе.
- Смотри, как много… Тебе хватит, - сказал Соня и, усевшись на свой стул, принялась распечатывать колоду карт. – Дед, сейчас я тебя буду учить играть!
- Ну, уж нет! Дай мне спокойно позавтракать, - взмолился «гусар» испуганно.
- Так, Наташа, вы же умеете играть! Умеете-умеете, я же по глазам вижу! Я начинаю играть, - объявила неугомонная Соня.
- Отстань от человека, дай нам кофе спокойно выпить, егоза ты, несчастная, - зарычал дед.
- А вот и нет! Я – счастливая егоза! – хохотала внучка.
Но тут к нашему столику подошла маленькая девочка и попыталась взять со стола куклу. Соня испуганно охнула, бросила карты и вцепилась в свое фиолетовое лохматое чудовище. Она прижала куклу к груди и нахмурилась. Девочка убрала руки за спину и, постояв несколько секунд молча, ушла. Но почти сразу вернулась, прижимая к себе абсолютно такое, же чудовище, только зеленого цвета. Соня восхищенно вытаращила глаза. Мы переглянулись с дедом и заулыбались, а девчушки уселись за соседний столик и начали играть.
Удивительно! Две маленькие девочки говорили на разных языках, но абсолютно понимали друг друга. Не было никакого языкового барьера, никакого непонимания. Были только две маленькие девочки, которые играли со своими куклами и наслаждались обществом друг друга.
- Фу! Слава богу, я хоть посижу спокойно, - выдохнул дедушка.
- А где же ваша бабушка? – улыбнулась я.
- Наша бабушка спит!
- Она у вас наверно всю ночь на дискотеке «зажигала», - развеселилась я окончательно.
- Почти… Наташа, а почему вы не кушаете? Вот творог, джем, баннички...
- Простите, как вас зовут? А то я не знаю, как к вам обращаться…
- Простите, я не представился, Евгений Васильевич… - гусар приподнялся и прищелкнул вьетнамками.
Это получилось невозможно смешно. Я улыбнулась и не выдержав, призналась:
- Простите меня, пожалуйста, Евгений Васильевич, но про себя, я вас сразу почему-то назвала «гусаром»! Даже и не знаю, почему я вас так назвала, простите!
- Все нормально! Я бывший военный, наверное, выправка и выдает…
- Ну, да, наверное. Но есть еще что-то… Может быть ваше отношение к внучке, галантность, невозможность отказать этой маленькой транжире, любование ею.
- Веревки вьет! Крутит мной как хочет! Беда просто, - вздохнул он притворно и тут же весело рассмеялся. – Знаете, это ужасно и неправильно, но совсем не могу ей отказать! Можно я закурю?
- Конечно! Я не успела еще отвыкнуть – муж курил, сын курит…
Евгений Васильевич достал сигарету и закурил:
- Откуда вы, Наташа?
- Москва…
- Не может быть… Москвички, они такие чопорные и холодные! Они такие… - старался он подобрать определение. – Такие… значимые и гордые! Заносчивые! Вот более точное слово! – справился он.
- Евгений Васильевич, заносчивые москвички только те, кто ими стал недавно! А у тех, чьи предки в Москве века так… с пятнадцатого, тот не заносчив, не холоден и не чопорен. Тот просто такой, какой есть и Москва здесь совершенно не причем. Мне Москва дана от рождения, как руки, ноги, глаза и цвет волос. А те, кто приехали ее покорять и слишком много положили на алтарь этой победы... Да, наверное, им есть чем гордиться.
- Я вас обидел?
- Нет, не обидели. Все нормально, - успокоила я его.
- Так почему вы не кушаете? Даже кофе не выпили… Утренний кофе хорошо бодрит. Я всегда утром кофе пью, чтобы проснуться.
- Я уже пила кофе, чтобы проснуться, но это было, - я взглянула на часы, - Четыре часа тому назад. Мне уже обедать скоро пора. Я уже после моря и пляжа.
- Везет же вам! А мы еще только-только собираемся на пляж. Что там делать по такой жаре?! Но это все из-за Сони… Я стараюсь жить по ее режиму. Измучился весь! Я ведь тоже привык рано вставать. Что вы будете кушать? Давайте я вам закажу, - предложил он.
- Нет, нет, что вы… Ничего не надо! А почему вы? Почему не бабушка живет по ее режиму? - я не привыкла, что маленьким ребенком, тем более девочкой, занимается дедушка.
- Знаете… - он помолчал, - бабушка Сони умерла, когда внучка была совсем маленькой. Сейчас с нами отдыхает моя вторая жена. Нет, все нормально – она любит Соню, у нас все хорошо…
Евгений Васильевич замолчал. За соседним столиком играла Соня. Она что-то лепетала, изображая, что это говорит ее кукла и улыбалась.
- Соня очень похожа на свою родную бабушку. Вы не представляете какая она была красавица! - у него дрогнул голос.
- Знаете, когда заболела жена, я думал: «Да, фигня! Сейчас такая медицина, врачи, госпиталь, лекарства любые… Подлечим! Все нормально будет!»
Я же военный! Вся моя жизнь – это гарнизоны, разъезды, ненормальная работа, выпивка. Она с детьми постоянно - у нас их трое. Весь дом, дети, учеба, готовка - вообще все на ней. И каждый раз все с нуля - дом, быт, школы. А тут и к Москве почти подобрались, быт наладился – огромная квартира! Дети выросли! Деньги появились! Все отлично! И тут вдруг такое…
Я не верил врачам! Я не мог, не хотел верить! Но становилось все хуже, хуже… Но я все равно думал, что она поправится!
За много лет прожитых вместе, ты настолько привыкаешь к человеку, живущему рядом с тобой, что уже и не замечаешь его. Не замечаешь его как руку, как ногу, пока они не заболят! Ты привыкаешь к нему, как воздуху, которым дышишь, не понимая, что без него не сможешь прожить ни минуты. Вот так и со мной произошло. Наверное, я говорю банальности, но когда ты вдруг понимаешь это все на своей шкуре…
- У меня были женщины. Я не был верным мужем… Я гордился тем, что нравлюсь женщинам, тем, что на меня заглядываются. Я, чего уж тут греха таить, люблю женщин, и наша любовь всегда была взаимна, - он горько усмехнулся. Помолчал. Опять достал сигарету и прикурил.
Соня услышав, как щелкнула его зажигалка, повернулась, и притворно нахмурив бровки, погрозила ему пальцем. Он так же притворно испугался и сделал виноватое лицо – последняя сигарета! не буду больше никогда! – говорил весь его вид. Но вот он заулыбался и помахал ей рукой. Его улыбка, казалось, отразилась на ее лице и она, помахав ему, отвернулась и продолжила игру.
Как только Соня отвернулась, улыбка исчезла с его лица, как будто внучка унесла ее на своем личике.
- Сонька, ужасно похожа на мою жену! Да, кажется я уже говорил это, - сказал он и замолчал. Сидел, курил.
- Потом… - продолжил он, - Потом, когда уже совсем-совсем стало плохо и она ужасно мучилась, я думал, что уж, скорее бы конец! Ну, так же нельзя! Ну, невозможно же так мучиться! Но когда ее не стало… - он опять надолго замолчал, - Я вдруг понял, что уж лучше бы она была всегда! Пусть! Пусть с больницами, капельницами, сиделками, лекарствами, памперсами, врачами, бессонными ночами, но пусть она вернется! Я выдержу все! Я все смогу! Но только пусть она вернется!Я своим раскаянием, своим покаянием, помощью, любовью сделаю так, что она выздоровеет! Я все исправлю!
Он говорил так, что мне стало холодно.
Вокруг нас плавилось лето! Цвели цветы, шли на пляж люди в разноцветных шортах, футболках, купальниках. Смеялись дети. Витал запах кофе и выпечки. Вокруг нас бурлила, сверкала, переливалась яркими красками и звуками счастливая курортная жизнь, а передо мной сидел красивый мужчина и то, что он говорил, как ластиком стирало все. Мир стал черно-белый. Исчезло все – вкус, запах, цвет, звук.
- Когда она ушла, знаете Наташа, я вдруг растерялся. Я совершенно не знал, что делать дальше. Сначала пил, объясняя сам себе, что поминаю ее. Потом я начал раздавать деньги детям. Потом я загулял! У меня было больше восьми женщин за год. Я кидался от одной женщины к другой. Я метался, пока не понял, что во всех этих женщинах я искал ее. Я искал ту, которую не ценил, которую не замечал, которая прошла со мной через все – неустроенность, казармы, холод, переезды, и без которой, теперь, не стало меня! Меня просто не стало!
И вот я приехал сюда. Как я сюда попал, не помню. Помню только, что была ранняя весна. Мне показали эту квартиру. Я ее и не смотрел. Я сказал, что меня все устраивает. Заплатил, оставил деньги, чтобы здесь все купили и привели в порядок. Вот так я и оказался здесь! А потом я женился… Зачем я это сделал? Не знаю! Нет, наверное, знаю! Понимаете, Наташа, это очень страшно, остаться одному после сорока лет брака! Дети… Дети у меня замечательные! Но у них своя жизнь! Я не могу виснуть у них на шее со своими сожалениями, огорчениями, мыслями и появляющимися болезнями. Я не должен своим нытьем отравлять им жизнь!
- Деда! Ты нормально? – вдруг подошедшая Соня обняла деда за голову и чмокнула звонко в ухо.
- Ой! Щекотно же, - сказал Евгений Васильевич и обнял внучку, но Соня потерлась об него носиком, вывернулась и убежала за соседний столик. Ее ждала подружка.
- Странно! Почему я вам все это рассказал, - вдруг, как от морока очнулся Евгений Васильевич. – Никому не говорил, а тут как прорвало. Простите!
- Все нормально! Все хорошо! Не переживайте, значит так надо было, - постаралась успокоить я его.
- Вы надолго еще здесь, Наташа?
- Нет, у меня завтра самолет.
- Утром?
- Да, только успею попрощаться с морем и взять чемодан.
- То есть мы больше и не встретимся…
- Ну, что вы, Евгений Васильевич, мы обязательно встретимся! Мы же с вами соседи! – улыбнулась я ему на прощание.
- Вы простите, что я вам наговорил тут всего… У меня ведь все хорошо, - он протянул руку. Я тоже протянула ему свою руку, чтобы пожать, но он наклонился и поцеловал.
Проходя мимо Сони, я прошептала ей на ушко:
- Соня, у тебя замечательный дед! Береги его, пожалуйста!
- Обязательно! А ты уже уходишь? Не уходи! – попросила девочка.
- Не могу! Мне уже пора!
Я ушла, унося в своем сердце маленькую девочку, которая прижимала к себе лохматое фиолетовое чудовище и замечательного деда-гусара.
Господи, сбереги их, пожалуйста!