Надо было ехать домой, но очень не хотелось. Дорога к вокзалу уже давно стала опостылевшей. Всякий раз, когда надо было возвращаться, обратный путь сразу мрачнел, тревожил душу, но уверенность бытия доказывала, что этот путь все равно придется пройти, ибо деваться просто некуда.
Именно поэтому и дождь казался слишком мелким, слишком липким, слишком надоедливым.
Мост, через который шел усталый Путник, отторгал его естество своей бетонной серостью, поручни моста блестели под дождем и казалось, даже шевелились как черные, мерзкие гады.
До автобуса оставалось еще два часа, но неотвратимость и неизбежность происходящего парализовали волю Путника, поэтому он медленно двигался к вокзалу, как тайный мазохист, увеличивая время ожидания и страданий.
Он устало опустился на одно из пустующих мест зала ожидания и первые минуты замер в ступоре, глаза не много прикрыты, как-будто спрятался за ширму, чтобы не видеть ничего вокруг.
Между тем зал вокзала жил своей жизнью, наполнялся звуками и запахами, принимал и отпускал пассажиров, как будто понимал неизвестным и непостижимым разумом необходимость происходящего. Путник наконец отогрелся, вынырнул из оцепенения и стал вяло разглядывать жизнь вокзала. Людей становилось все больше, к кассе самого востребованного маршрута выстроилась довольно приличная очередь, она шуршала и извивалась и имела что-то общее с поручнями моста. Но это наверно потому, что у Путника было особое отношение к пункту назначения.
Он был рад, что ему не надо стоять в этой очереди, потому что билет он покупает сразу в обе стороны. В конце очереди люди нервничали, нетерпеливо вытягивали шеи вглядываясь в ее начало и сразу было понятно, что билетов может не хватить.
Молодой парень, который пришел самым последним, начинал понимать, что скорее всего он не уедет, за ним вот уже пятнадцать минут никто не занимал.
Вот Путник видит, как он предупреждает впереди стоящего, что отойдет немного, тот кивает понимающе и отворачивается в ожидании.
Парень отходит совсем немного, начинает звонить и перекрикивает шум вокзала:
-Милая...наверное я не приеду сегодня...очень много народа...вряд ли хватит билета- он пытается прорваться сквозь шум и достучаться до сердца любимой, объяснить ей, что он очень хочет приехать.
Путник уже сочувственно смотрит на парня: "Вот ведь...есть счастливые люди, они едут туда, куда их сердце тянет, а не наоборот. Они не рвут его на части, не отрывают от того места, к которому оно так болезненно прикипело."
Вдруг шум разорвал звонкий, детский плач, воздух дернулся, вздрогнул, шум на мгновение замер и все внимание переключилось на источник звука.
Возле центральной колонны, испуганно прижавшись к ней спиной, громко ревел мальчик лет пяти-шести. Мальчишка одет просто, но бросилось Путнику в глаза не это. Мальчишка был чумаз, да настолько, что сначала он решил, что ребенок смуглый. Вокруг сразу столпились сердобольные женщины, которые пытались унять ревуна и узнать у него причину горя. Конечно, все сразу догадались, что ребенок потерялся, но надо было его разговорить.
Женщины поглаживали ребенка по голове, участливо совали в руки конфеты и кто-то дал даже пирожок, но все гостинцы отторгались горемыкой и он ревел тем больше, чем больше ему совали гостинцы, понимая всю безысходность своего положения. Сквозь рев, всхлипы наконец удалось разобрать, что мальчишка действительно потерялся и был с мамой.
-А где ты живешь-пыталась разговорить мальца самая активная старушка.
В ответ, пацаненок ревел еще громче, что явно означало незнание адреса.
-А какая твоя мама? Как зовут ее?-не отставала та от него.
-Мааамааа!-заливался тот пуще прежнего- Красииивааая!!!
Теперь уже потенциальные пассажиры осознали, что придется как-то иначе решать проблему и некоторые стали оглядываться в поисках дежурного по вокзалу.
И вдруг рев оборвался, ребенок всхлипывая и подергивая тоненькой шейкой радостно устремил взгляд в середину зала. От слез и беспрестанного утирания бабульками личико его просветлело и оказалось чистым и румяным и даже очень симпатичным. Масса жалельщиков и болельщиков повернулась в направлении взгляда пытаясь вычислить красивую маму мальчика.
От центра зала к колонне двигалось непонятное существо. Отдаленно оно напоминало женщину-платком на голове и подобием широкой юбки.
Возможно это было платье, наверх которого была одета безразмерная, колючая, растянутая кофта с огромным, грязным, непонятного происхождения пятном на животе. Но больше все поразила она всех собравшихся и наблюдающего Путника волосами.
Они были длинные, черные, спутавшиеся и сваленные до такой степени, что напоминали щупальца осьминога. Эти космы-щупальца двигались по плечам и спине женщины отзываясь на ее движения и выглядели ужасающе еще и потому, что подчеркивались ярко-красным платком, повязанным поверху наподобие банданы. Путник в душе присвистнул от изумления и сразу нарек женоподобное существо Осьминогом.
Осьминог, раскачиваясь, приближался к мальчику, взгляд его ничего не выражал, был настолько пустым, что Путник поежился как-будто увидел сквозь глаза противоположную стену вокзального зала. Вместе с Осьминогом к людям, стоящим возле мальчика, пробирался тяжелый, смрадный запах, казалось существо впитало все отвратительные запахи города, включая отхожие места.
Приблизившись к ребенку Осьминог замашисто и звонко отвесил ему оплеуху, но мальчишка радостно обхватил существо рученками, прижался щекой к грязному пятну на животе. Потом вытащил в спешке собранные конфеты, которые всего лишь пять минут отпихивал от себя и развернув одну, протянул существу.
В этот миг столько добра и радости и заботы было в глазах ребенка, что Путник зажмурился. Он понял, что там, куда он едет его тоже ждет...Осьминог...та же пустота в глазах и засаленные волосы, фартук с грязным пятном на животе и шарканье тапочек. Он понял, что ему не надо никуда ехать, подошел к в конец отчаявшемуся парню, отдал ему билет и пожав дружески руку, быстро вышел из здания вокзала.
Дождь закончился, в небе, полыхая в лучах заката, сияла всеми цветами радуга, и все вокруг вдруг повеселело, очистилось струями дождя. Радуга переливалась радостным разноцветьем, манила радостью и свежестью чувств, убегала в небо. Само же небо удивляло ясной чистотой, яркостью своей и сулило надежду, увлекая Путника за собой и он знал, что там-Счастье.
Мост манил черными, блестящими как веселые ужики, перилами и вел его туда, где Путник любил, куда рвалось его сердце. Путник повернулся спиной к вокзалу. И он знал, что навсегда и бодро пошел к мосту, радуге и небу.