5 декабря — 50 лет уфимскому КВНу
Сначала была просто школа, у кого какая, у нас — Третья, у других — 11-я, 39-я, 91-я. Именно эти уфимские школы (средние, хотя именно они считались элитарными) полвека назад начали соревноваться друг с другом по программе Клуба Веселых и Находчивых, известного в Башкирии раньше лишь в телевизионном виде. А первая официальная межшкольная игра состоялась 5 декабря 1965 года (в день тогдашней Конституции) между нашей командой и командой английской спецшколы № 91. Организовали игру преподаватели двух соревнующихся сторон, помню хлопоты нашего завуча по воспитательной работе Реммы Васильевны Журавлевой. В команду вошли старшеклассники школы №3, тогда был последний год предыдущей реформы, поэтому выпускными были и 11 класс, и 10-й. Приняли в «высшее общество» и нас, девятиклассников, набранных со всего города в математические спецклассы. Отмечаю школьную демократию: команду и ее конкурсы готовили сами школьники, учителя не вмешивались.
Шутки, откровенно говоря, у нас были немудрящие, особенно поначалу. Ценились не глубина и тонкость, а неожиданность загадки и общедоступность разгадки. Вот пример со сцены того гостевого актового зала, который помню только потому, что сам придумал рисунок: 2.61 — 2.87, а между ними скрещенные шпаги. Вопрос: какая война? Ответ: Алой и Белой розы. Смелость отнюдь не школьной ассоциации заключалось в том, что 2.61 — это была цена обыкновенной водки, запечатанной красным сургучом, так называемой «красной головки», а 2.87 — цена «белой головки», водки «Московской».
Были, разумеется, и более интеллектуальные вопросы друг к другу, был «выход» с переделанной популярной песней, был маленький скетч — домашнее задание. Главное — держаться поуверенней, отвечать побыстрее, в музыке сильно не фальшивить. Школа №3 с большим трудом выиграла у школы №91 в гостях. Решило одно очко.
По спортивной традиции обязан назвать победителей, помню явно не всех: одиннадцатиклассники Игорь Сулейманов и Тамара Мардимасова, десятиклассники Геннадий Розенберг и Наум Сонькин, девятиклассники Аркадий Рось и Анатолий Гохберг. Гена, наш капитан, мозговой штаб команды называл ИГНАТ, по первым буквам имен: Иосиф, Гена, Наум, Аркадий, Толик. Уж такое старорусское имя в сумме, явно не подходящее персонажам...
Потом были игры с другими школами, в результате все активные по-кавеэновски ребята перезнакомились и составили потом факультетские и вузовские команды БГУ, Мединститута, УАИ, Нефтяного, Пединститута. КВН в Уфе закипел, дошло до того, что когда через несколько лет, на новый 1969 год, состоялась первая межвузовская игра БГУ-БГМИ, то оперный театр не смог вместить всех обладателей билетов. Открою секрет: Сергей Канчукер, главный «звуковик» команды БГУ, имевший по работе доступ к редкой тогда копировальной технике, добавил к типографским квиткам свои. В результате в оперном театре снесли двери и все желающие заполнили партер, ярусы и галерку.
А перед входом стоял счастливый ректор БГУ Чанборисов ( по-кавеэновски — Чанкайши) и говорил примерно так: «Когда в оперном в последний раз видели полный зал? Не при нашей жизни! Вон как люди рвутся посмотреть! А кто разрешил? Я разрешил!»
Вскоре игры уфимского клуба встали на регулярную основу, с четвертьфиналами, полуфиналами и т. д. В жюри вошли, кроме проверенных партийно-комсомольских кадров и представителей основных вузов, и журналисты. От молодежного «Ленинца» - Светлана Липатова, от «Вечерней Уфы» - я. В конце-концов договорились до того, что победителя сезона 1970-71 годов надо бы попробовать заявить для участия во всесоюзных телевизионных соревнованиях. Этот приз разжег ажиотаж — и перед финальной игрой (опять!) БГУ-БГМИ оперный театр (опять!) был переполнен. Выиграл университет, в его сборную входили, в основном, представители двух сильнейших факультетских команд — биофака во главе с Евгением Гареевым и физмата во главе с Геной Розенбергом. От имени университета и решили подавать заявку в Москву.
К лету Женя Гареев, пропускавший финал в связи со службой в армии, еще не вернулся, а Гена Розенберг как раз был призван. Решили начинать подготовку без них, в мозговой штаб вошли Костя Максименко, из-за умения наладить полезные хозяйственные и административные связи служивший в команде «боцманом», мгновенно рифмовавший Сережа Канчукер, глубокомысленный Искандер Усманов, Саша Касымов - мой друг детства и автор юмористического уголка университетской многотиражки, несколько ребят из других вузов, решивших войти в «сборную БГУ». Я взялся помогать, хотя учился не в Уфе. Впятером, кажется, съездили в Москву, что удачно совпало с моей заочной сессией, отвезли заявку. И Марат Гюльбекян, редактор передач КВН (Саша Масляков был тогда просто ведущим), ее принял!
В Уфу вернулись воодушевленными, к тому времени и демобилизованный Женя Гареев обжился, стали собирать сборную, копить впрок шутки, шить костюмы (!) и работать с режиссером Мишей Рабиновичем из Студенческого театра эстрадных миниатюр (СТЭМ) авиационников (это сейчас Михаил Исаакович — дважды заслуженный и трижды народный). Костя Максименко рисовал диаграммы — на какой минуте и сколько секунд должна звучать в «домашнем задании» ударная фраза. Его собственные шутки были незамысловаты, типа «Шота Руставели? Шо-то читали, а шо — не помню», но у него был свой юмор, свой честный цинизм, понимание правил и механизмов «советской власти», которая (в лице вездесущего КГБ) именно от него требовала отчетов. Недаром он потом влился в крепкую семью комсомольских работников...
Первая осенняя игра была пристрелочной, восемь команд, отобранных со всего Союза, по малому кругу двух-трех конкурсов представлялись публике. Кажется, незадолго перед этим ввели показ игр в записи, раньше первые КВНы шли в прямом эфире, без редакторских и цензорских ножниц — не от безогладной гласности, а ввиду отсутствия видеомагнитофонов. На фоне Кривого Рога, во время выхода шутившего на камеру: «А если рогом вас боднем, хоть не хотелось бы, а надо!», и других подобных уфимская команда выглядело изящно, заняла второе место вслед за одесситами. У редакторов программы возникла странная мысль провести в наступающем сезоне «финал на троих», уфимцев и одесситов явно хотели довести до него. А для поднятия боевого духа зачем-то свели в первой же паре четвертьфинала. Очевидно, для поднятия уровня программы, которая должна была идти в Новый год.
В расширенную — для участия в полной версии всех конкурсов — команду включили из БГУ Славу Кустова, Славу Мухамадеева, Эмиля Фаттахутдинова, семнадцатилетних Володю Тулупова и Лазаря Дановича, прекрасных «актеров» Сашу Чистякова, Витю Слесарева и Сашу Сергеева, помогали авиаторы Марк Матрос и Володя Тромпетт, медики Митя Эйгенсон и Радик Шабаев, бард Саша Карпов и забавный Толя Гребенщиков из пединститута, ребята из нефтяного. К игре и Гена Розенберг взял в армии отпуск. И команда оказалась сразу с двумя капитанами: Гена и Женя...
Приехали на игру с одесситами — и Гюльбекян, отсмеявшись, вытирая слезы, огорошил: «Домашнее задание» не пойдет! Пишите новое!» Слишком, мол, острое. Написали за несколько дней новое — опять рубят. Костя Максименко объяснил — у редакторов есть прикормленные сторонние профессионалы-юмористы, надо им заплатить — они напишут тексты, которые обязательно примут редактора. «Штаб» посовещался и решил: «Мы на это не пойдем!» Для нас смысл КВНа и был — говорить от своего лица, говорить то и так, как нам именно сейчас хочется. И мы отказались от профессиональных авторов, тем более, что те их наработанные варианты, которые нам показывал Костя, казались совсем не смешными.
В четвертьфинале мы проиграли одесситам все конкурсы, которые репетировались заранее, тем более, что новое «ДЗ» готовилось всего пару дней. Хотя хорошо подготовленный «выход» получился не хуже одесского, с их приятной шуткой: «У-фа-мовара я и моя Ма - фа!», исполненной одесскими примами Юрием Макаровым и Игорем Кнеллером. Из конкурсов-импровизов проиграли только капитанский — Жене Гарееву не хватило разворотливости и хладнокровия, которыми блеснул Юра Макаров. А остальные — выиграли: и разминку, и «выездной». Помню, нас с Сашей Касымовым отправляла на «выездной» ведущая Светлана Жильцова. Саша должен был по нашему плану сказать ей комплимент — и мы бы побежали готовиться. А он галантно поднялся из-за столика при ее приближении — и замер. Секунд на 10-15. Потом спрашиваю, в чем дело, а он усмехается: «Я у нее под гримом усики увидел!» М-да, не каждый раз в свои двадцать с небольшим мы могли вблизи разглядывать настоящих женщин...
Почти всей командой набившись в квартиру Гены Розенберга, в начале января 1972 года мы смотрели себя по телевизору. И сильно удивились первым же своим словам! Наш «выход» начинался: «С нами посоветовались — и мы решили: наша хата — с переднего края!» А на экране мы обошлись без первых трех слов. Редактура отлично уловила подтекст, чем подтвердила нашу мысль о скрытом лицемерии «свободного юмора». Смотрели — и вновь переживали поражение. Анализировали.
Кроме того, что на противника работала вся мощь одесской юмористики во главе с известным уже тогда Михаилом Жванецким, команде Одесского института народного хозяйства (ОдИНХ!) помогло и жесткое структурирование: на сцену выходили, в основном, актеры, вызубрившие роли. Да, они не могли импровизировать, потому и проиграли разминку, но очков давали больше за музыкальный конкурс и ДЗ. Возможно, сказалось и то, что наши «подарки» редактуре были скромны: много мёду теле-москвичам, что позволило Юре Макарову пошутить: «Сладко стелют, да липко спать!», да и костюм Гюльбекяну. А вот команда Волжского автозавода, по словам Кости Максименко, не поскупилась на образец продукции родного завода.
Как бы то ни было, после сезона 1971-72 года КВН на телеэкране закрыли, телетеатр на площади Горбунова стал пробавляться концертами. То есть мы выступили в последнем сезоне «старого» КВНа, придуманного Сергеем Муратовым и Александром Аксельродом на излете «оттепели» как невинное проявление самостоятельности мышления. А Гюльбекяна уволили, говорят — за взятки, даже сажали ненадолго. Погорел и Саша Масляков, он с компанией гоняли по стране прославившихся КВНщиков (и нас бы позвали), этот эстрадный «чёс» оплачивался «налом», что и в те времена неразвитой налоговой службы не приветствовалось. Как потом рассказывал знакомый «важняк» из Генпрокуратуры, от серьезного срока Маслякова спасло то, что он послушался следователя и сдал государству чемоданчик, полный денег.
Но в Уфе КВН не пропал. В 1973 году команда БГУ выступала на разогреве финальной части конкурса «Тайны домашней кухни» в ресторане гостиницы «Россия». Ребята, соскучившиеся по аудитории, радостно пели на мотив «Песняров»: «Открой мне, хозяйка, секреты свои, домашние тайны открой ненароком — и так же, как прежде, живот забурлит желудочным соком, желудочным соком!» Финал конкурса, организованного редакцией газеты «Уфимская неделя», которую мы тогда выпускали, вызвал даже похвалу центральной «Правды».
А потом начались «Юморины». Они продолжались больше 10 лет, на них выросли целые поколения КВНщиков. Самое смешное, что связано с ними, никак не было подготовлено и произошло тогда, когда на первые еще вечера мы искали залы. Нашли зал Общества слепых на улице Кустарной. Там за кулисами висела стенгазета, что само по себе было уже как-то не по возможностям постоянных посетителей. Газета была посвящена 8 марта, что для 1 апреля было — не срок. На длиннющем ватмане были приклеены фото женщин-передовиков слабовидящего производства, с характерными лицами. Под одним снимком мы увидели надпись: «Фатима такая-то выполняет норму на 150 процентов, она и отличный общественник, а кроме того у нее — четверо детей. А ведь за ними глаз да глаз нужен!» От такого первоапрельского откровения Общества слепых мы не не могли разогнуться от смеха. Буквально. А ведь мне надо было выходить на сцену и вести вечер...
В цирке, на сценах Дворцов культуры, пустовавших в остальные дни, 1 апреля каждого года проходила типично КВНовская игра, с серьезной «зарубой» и настоящим жюри. Как-то в начале 80-х заглянул в Уфу Саша Масляков, тогда пробавлявшийся программой «А ну-ка, парни!» (как добавлял народ, «сказали «А ну-ка, девушки!»). И поразился тому, что у нас совершенно бесплатно работает целая шоу-культура. Со своими традициями, где, правда, сатира бдительно допускалась «смотрящими» только для разоблачения буржуазного мира. Помню уморительную пару: Сергей Канчукер и Саша Сергеев с цилиндрах, сзади у худющего Сережи уместилась табличка с двумя буквами «Им», зато корпулентный Саша разместил «периализм». Собирали соринки в чужих глазах, что, впрочем, помогло в начавшуюся перестройку увидеть бревна в своих. Тогда КВН стал оружием перемен, впервые — гласной политической сатирой.
И в этом тоже поучаствовала уфимская команда. В 1987 году победителем Юморины стал Сельхозинститут, по моей подсказке вспахавший опилки цирковой арены. Эта команда и отправилась представлять Уфу на сцене возрожденного в тот год теле-КВНа. Так же, как в предыдущий раз, она провела две игры. Получается, наш город был представлен в последнем сезоне старого КВНа и в первом сезоне — нового. Но эта история теперь продолжается и писать о ней — дело новых КВНщиков.
Из одесской команды, игравшей с Уфой в 1971 году, вышло несколько известных юмористов: Макаров, Кнеллер, мой уже покойный друг Ян Гельман, писавший истории «Городка» для Олейникова и Стоянова. А из нашей команды вышел, пожалуй, лишь один заметный юморист, да и то Александр Чистяков прославился уже ближе к пенсионному возрасту. Зато Геннадий Розенберг избран членкором Российской академии наук, директором Института экологии Волжского бассейна, Владимир Тулупов — деканом факультета журналистики Воронежского университета, серьезными учеными-биологами стали Евгений Гареев и Искандер Усманов, Лазарь Данович — редактор политического выпуска русскоязычной газеты «Время» в Израиле. Прекрасными врачами оказались Аркадий Рось и Саша Каплун, специалистом по взаимодействию бизнеса и власти — Митя Эйгенсон. Литературным критиком, эссеистом, подвижником литературного движения — мой покойный друг Саша Касымов.
Может быть, дело в том, что КВН не стал для нас хлебом, профессией, он просто учил нас обновляться, пробиваться там, где еще не успела закостенеть социальная среда, где еще ценятся быстрый ум и неожиданный взгляд.