Источник:
]
Лауреат Нобелевской премии — это не просто интеллигент, это интеллигент взвешенный, измеренный и признанный годным.
Интеллигент со знаком качества. Его выступление на вручении премии — отличный повод закончить все уже начатые ранее фразы и расставить точки там, где им самое место, — в конце.
СЛУЧАЙНОСТЕЙ НЕ БЫВАЕТ
Выступая в Стокгольме, нынешний литературный лауреат Светлана Алексиевич заявила, что на трибуне стоит не одна — рядом с ней сотни голосов, которые чудятся ей с детства.
]
Я не верю, что это случайность. Случайностей не бывает. Каждый сам решает, чьи голоса слушать. Что ему слышать важнее и приятнее. Вот что говорят голоса, отстоявшие на трибуне вместе с Алексиевич:
«Что я слышала, когда ездила по России:
— Модернизация у нас возможна путем шарашек и расстрелов.
— Русский человек вроде бы и не хочет быть богатым, даже боится. Что же он хочет? А он всегда хочет одного: чтобы кто-то другой не стал богатым. Богаче, чем он.
— Честного человека у нас не найдешь, а святые есть.
— Не поротых поколений нам не дождаться; русский человек не понимает свободу, ему нужен казак и плеть.
— Два главных русских слова: война и тюрьма. Своровал, погулял, сел… вышел и опять сел…»
В этот самый момент вспоминается цитата из известного фильма Георгия Данелии «Джентльмены удачи»:
«А ты кто? Ты — вор, джентльмен удачи. Украл, выпил — в тюрьму, украл, выпил — в тюрьму. Романтика».
Какой знакомый голос! Словно говорит добрый полный человек с хрипотцой.
Голос, который говорил про казака и плеть, — тоже известен. Это Максим Горький, автор статьи «Механическим гражданам СССР»:
«Вот несколько образцов черного словесного дыма, исходящего из глубины обывательских душ:
«Где ваши, Горький, доказательства того, что человечество вечно и уцелеет в то время, когда земля потеряет атмосферу, то есть когда не будет воздуха для дыхания? А если таких доказательств у вас нет, зачем же я буду поддерживать своей деятельностью то, что обречено погибнуть?»
Второй философ упрощает вопросы первого:
«Не является ли напрасной и совершенно бесцельной жертвой с нашей стороны всякое ограничение самих себя и других путем создания каких-либо законов, правительственных учреждений и верований во имя какого бы то ни было ближайшего и отдаленного будущего, — примерно хотя бы во имя коммунистического будущего?»
Третий еще более решительно упрощает и конкретизирует:
«Наплевать мне, — пишет он, — на всякую общественность, на все призывы к труду, творчеству, я не честолюбив, я хочу жить просто для самого себя, для семьи…»
И, наконец, четвертый, как говорится, «ставит точку над «i» — которое, напомню, уже выкинуто из алфавита, — четвертый пишет:
«Русский народ не понимает свободу, ему нужны казак и плеть».
Отбросим подлое предположение, будто нобелиат пошел на плагиат. Наверное, всё было не так. Просто у нас начитанный народ, который читал Горького. Нобелиат Алексиевич тоже, может, читала и теперь скрытно цитирует. Или не читала: она же не читатель, а писатель. Так получилось.
С процессами, которые она проиграла, когда ее «голоса» подавали на нее в суд за то, что она перевирала их слова, — тоже всё случайно вышло. Не нарочно. Она просто так слышит.
ТОРГОВЛЯ РОЗОВЫМИ УШАНКАМИ
Вообще, ситуация, в которой литературный лауреат пересказывает иностранцам с трибуны Нобелевского комитета данеливского Доцента и неизвестного корреспондента Горького как неких «типических русских», — это не просто пошлость. Это катастрофа.
Это всё равно что торговать розовыми ушанками и матрешками со Сталиным под брендом «Великая Русская Культура». Ладно бы на туристическом развале. Но как это пробралось в Нобелевский комитет?
То, над чем Данелия смеялся, то, с чем Горький спорил, стало вдруг некой истиной, светом правды. А Алексиевич оказалась вдруг проводником этой правды из русской души к западному миру. Правды героя Савелия Крамарова и «механического гражданина».
Как же так получилось? Как глупость и пошлость стали истиной? Как их перепутали местами?
Это вырождение.
Вот слово, которое предельно точно описывает произошедшее. Вырождение Нобелевской премии, которая уже больше не служит человечеству и его прогрессу. Вырождение русской интеллигенции, которая не служит Русскому миру. Оторвавшись от своего предназначения, оба этих феномена закономерно нашли друг друга. На этой встрече высокое собрание заказывает пошлость и подлость, а премируемый — ее исполняет.
«Я жила в стране, где нас с детства учили умирать. Учили смерти. Нам говорили, что человек существует, чтобы отдать себя, чтобы сгореть, чтобы пожертвовать собой. Учили любить человека с ружьем. Если бы я выросла в другой стране, то я бы не смогла пройти этот путь. Зло беспощадно, к нему нужно иметь прививку. Но мы выросли среди палачей и жертв», — заявила лауреат.
БЕЗ БЕЛЫХ ПЕРЧАТОК
Роль Алексиевич проста. Она должна избавить западный мир от чувства вины за то, что они намерены сделать. А они намерены еще раз попытаться «окончательно решить» русский вопрос. В белых перчатках такие вещи не делаются. Предполагаются жестокость, кровь, насилие, подлость, предательство, унижение и подчинение. Как себе такое разрешить?
А нужно нанять кого-то, кто разрешил бы это от имени самой жертвы. Нужно дать кому-то сертификат «положительного русского» — и тот даст разрешение, призовет, позволит. Избавить нас, спасти, освободить от нас самих, от нашей природы. Поработить нас на наше же благо.
Убить нас, потому что «нас учили умирать». Прийти к нам с ружьем — мы ведь так любим. Нас так учили.
А кто может для этого подойти лучше, чем лауреат Нобелевской премии по литературе? Ведь русские — это же литература. Кто может лучше сказать от имени народа, как не человек, создающий само его ядро — его этику?
…Как-то давным-давно я в суде видел мать. Мать эта говорила о своей дочери. Она рассказывала, что ее дочь — порочное, лживое существо. Что она пьет. Что она ворует. Что она не уважает ее, мать, и старших. Она приводила примеры, доказывала, обличала. Сожалела о моральном облике дочери. Приводила мнения других людей. Была на трибуне не одна, а с голосами. Словом, вела себя почти как Нобелевский лауреат.
Мать эта продавала свою малолетнюю дочь собутыльникам за водку, закуску и мужское внимание.