Лбов и его команда. Глава 5

             

                Владимир ГОЛДИН

         Глава 5. Первые действия Александра Лбова  в революции.


Первая забастовка в Мотовилихинском пушечном заводе произошла в снарядном цехе. Это стихийное выступление возглавил не какой-то там партийный комитет, а бывший исправник, высланный в Пермь из Питера, за пьянку. Этот далекий от политики человек требовал от стихийно восставших рабочих только одного, чтобы не было никакого насилия. Забастовка окончилась арестом зачинщиков выступления.

Следующая забастовка в 1902 году вновь вспыхнула в снарядном цехе, было арестовано восемнадцать человек. Кадровые рабочие (мастеровые) не поддерживали забастовку, выступали против установления восьмичасового рабочего дня. Основная масса рабочих придерживалась мнения, что бастуют одни хулиганы – политиканы.

Организаторы забастовок всегда были в меньшинстве.

Они были в меньшинстве и в организованных забастовках в 1905 году, пропаганда и агитация делала свое дело, но явка на стачки и забастовки была минимальная и не показывала той картины массовости, к которой стремились партийные функционеры. Для таких партийных деятелей было важно показать массовость, при этом их совершенно не интересовало, вышли люди на забастовку по убеждениям, или по каким-то другим причинам.

 Весь май 1905 года Мотовилихинский пушечный завод сотрясали митинги и демонстрации, которыми руководили то Борчанинов, то Юрш. Во время их арестов стихия выдвигала на роль руководителей случайных людей. История сохранила их имена, но они известны только тем, кто глубоко интересуется мотовилихинскими событиями. Поэтому не случайно в Перми в июле появился Яков Свердлов.

Его косвенное участие в последующих событиях не просматривается в архивных документах и в воспоминаниях участников произошедших событий. Свердлов в свой первый приезд в Пермь не был широко известен среди революционной массы и полиция не оставила никаких следов для истории, так как в это время он не попал в их лапы.

Организаторы забастовочного движения самовольно включали тревожный гудок по заводу. Возглавляли движение толпы по орудийному, механическому, сборочному, прокатному и другим цехам. По пути движения организаторы забастовок снимали рабочих с их производственных мест, не согласных с их поступками.

Один из участников тех событий вспоминал: «Первую (забастовку) я помню в июне 1905 года. В Орудийном цехе было несколько интеллигентных рабочих питерцев или сормовцев, начало этой забастовки произошло  собственно из-за них, вначале они всем верховодили. Однажды мы сели обедать. Вдруг, видим из второго орудийного цеха, идет волна народу, шумят, подбрасывают гайки. Мы пошли за ними, дошли до малой проходной и опять пошли по заводу, покричали, пошумели и отправились в большую проходную, мимо балкона и на рыночную площадь, где и проведен, был первый митинг. Там обсуждали вопросы о восьмичасовом рабочем дне и политические вопросы».

«Интеллигентные рабочие», пока теневые пропагандисты и организаторы выступлений. Здесь надо сразу оговориться, что всю кружковую работу, с первых дней их зарождения организовывали на Урале приезжие или ссыльные интеллигенты. Одна из главных задач Свердлова по приезде на Урал заключалась в том, чтобы оттеснить интеллигенцию с руководящих постов революционного движения, заменить их пролетарскими кадрами.

«Интеллигентные рабочие» стали насаждать далеко не интеллигентные методы борьбы среди малограмотной и грубой по характеру рабочей молодежи. Подбрасывание и кидание гаек, болтов, обрезков металла заканчивалось тем, что их бросали в рабочих не согласных бастовать.

Боязнь получить травму, вынуждала таких рабочих прекратить работу и выйти на улицу. Применяли не только гайки, но и как признается другой участник событий: «... подали тревожный гудок и начали выгонять из цехов рабочих. В прокатном цехе рабочие спрятались за печку и их оттуда выгоняли ломами».

Вот таким образом, создавалась массовость митингов, демонстраций, забастовок. Но при этом могли нападавшие получить адекватную сдачу от «несознательных рабочих», уважающих себя и свою работу: «кузнец П. Парщуков ударил нападавшего Новожилова ломом по руке».

Нелегальный, скрытый протест рабочих под влиянием пропаганды набирал силу, и в мае месяце 1905 года массовки стали проходить вблизи завода «За ивой», «На отвалах», в июле они уже полностью перенеслись из леса на территорию завода.
В сентябре по заводу ходили слухи о том, что ожидается опубликование манифеста «дарующего свободу».

В этих условиях рабочие выдвинули требования об увольнении неугодных для них инженеров завода: Назарова, Сепейна, Мафаловича и других. Назарова с завода уволили, но заведовавшего третьим снарядным цехом Сепейна увольнять наотрез отказался горный начальник Строльман. После того как Сепейн отказался очередной раз восстановить на работе  уволенных им рабочих Коровина, Косякова, Ильина, за нарушение производственной дисциплины, рабочие решили действовать самостоятельно.
20 сентября при осмотре цеха Сепейн увидел большую толпу рабочих. Среди них находился Александр Лбов, который при виде ненавистного для них инженера крикнул своим товарищам:
- Чего вы стоите? – этого возгласа было достаточно, чтобы толпа бросилась на беззащитного человека.

Расправа было скорой, дикой, в духе сложившейся традиции на уральских заводах. Группа людей во главе с Лбовым: В. Новожилов, В. Иванченко, Г. Мякишев, А Плюснин, А. Постоногов, И. Ходырев, К. Лякишев, А. Косяков и другие, опрокинула инженера на землю, разула, надела на ноги лапти, бросила в лицо грязи. Свалившийся при этом головной убор наполнили известью, одели на голову оскорбленного инженера и выставили за проходную. Затем потребовали покинуть завод мастера Крапивина.

Лбов кричал:
- Уходи подобру, поздорову, а то на тележке вывезем. Настал наш час. Ребята, дадим ему нашу метку. С криками и оскорблениями выгнали мастера Крапивина из цеха.
Горстка рабочих решила, что больше бастовать не будут, но будут всё, что задумают «брать силой» и таким образом постепенно устанавливать свои порядки управления заводом.

В ответ на подобные действия радикально настроенной группы рабочих, администрация объявила о закрытии завода, и тем самым оставила основную массу трудящихся без единственного источника существования.

Возбужденное агитацией и пропагандой сознание  малограмотных и малоопытных рабочих требовало практических действий. Но, теоретически слабо подготовленные руководители многочисленных кружков и партий, сами не имели никакого опыта практической деятельности по внедрению своей теории в реальную жизнь.

Их сознание не шло дальше того, чтобы возбудить недовольство рабочих существующими в то время условиями труда. У этих руководителей не было ни экономической, ни социальной программы действий после забастовки или митинга, которые они подготовили и провели. Они призывали рабочих к террору ради террора без определенной глобальной цели дальнейшего развития государства и общества.

 Бунт ради удовлетворения локальных требований, путем террора.
 
Не зная способов внедрения теоретических выводов в реальную жизнь, интеллигенция в страхе перед возбужденной рабочей массой искала выход в новых теоретических построениях, в нескончаемых теоретических дискуссиях.
 
Нарастал стихийный взрыв в умах рабочих между разбуженным недовольством против существующих порядков и непоследовательными действиями теоретиков интеллигентов.
 
В октябрьские дни массовки проходили каждое воскресенье. В различных кружках не хватало агитаторов. Среди темного, малограмотного населения Мотовилихи блуждали слухи о близком падении самодержавия. Партийные организации работали почти легально.

К движению на Пермь готовились заранее. Сицилицин Семен вспоминал 6 декабря 1925 года: «Борчанинов 16 числа дал нам  приказ собраться. Мы собрались человек двенадцать. Он дал задачу – взять две пилы, поперечные, лошадь и у Перми II перерезать телеграф, дал щипцы такие. Выехали мы часов в шесть, приехали обратно в три утра. Нас встретил Борчанинов, не дал нам даже отдохнуть, заставил вооружаться и идти в Пермь в помещение горняков. Там было уже вооруженных горняков человек пятьдесят. Составилась боевая дружина, и семнадцатого мы были расставлены по кварталам».
 
17 октября рабочие Мотовилихи с революционными песнями прошли по Большой улице к месту постоянного сбора к Вышке.

18 октября прошло первое чтение Манифеста на станции Пермь II. В тот же день рабочие Мотовилихи отправились пешком в город Пермь освобождать арестованных в майских демонстрациях. Во главе колонны с красным флагом в руках шел Александр Лбов.

Манифестанты шли к тюрьме, но повернули к дому губернатора и стали требовать от него личного участия в освобождении «политических преступников». Попытки губернатора высказать протест закончились тем, что его выдернули с конной коляски и поставили рядом с Лбовым под красный флаг.

Эмоционально возбужденный Лбов под воздействием толпы даже пытался ударить губернатора, но был остановлен рабочими. Однако Лбов все же плюнул в сторону губернатора.

Возбужденная толпа во главе с губернатором двинулась в сторону тюрьмы, где с устного указания губернатора были выпущены на свободу тридцать человек, арестованные ещё за майские события. Окрыленные успехом освобождения товарищей из тюрьмы мотовилихинцы, бродили по городу Пермь до позднего вечера с революционными песнями, откровенными митинговыми лозунгами.

На следующий день мотовилихинцы вновь пошли в город Пермь с манифестацией, революционными песнями и лозунгами. Впереди колоны шли человек пятнадцать-двадцать вооруженные револьверами рабочие. Шли по центральным улицам губернского города: Сибирской, Оханской. Но, столкнувшись со сторонниками существующей власти (черносотенцами), свернули на Екатерининскую. Противник такой маневр рабочих воспринял за трусость  и обрушил на головы «краснофлажников-красносотенцев» камни, бутылки, палки. В ответ началась стрельба. Участники стихийно возникшей стычки разбежались. Побитые «краснофлажники-красносотенцы», свернув лозунги, разрозненно, разошлись по домам.

Во всех этих движениях и перемещениях мотовилихинские манифестанты чувствовали себя не совсем уверенно, и при любом возгласе «казаки», бросались врассыпную.

23 октября среди рабочих Мотовилихи возникло коренное разногласие в способах проявления чувств по поводу Манифеста 17 октября. Часть из них, не более шестисот человек,  с красными флагами открыто в Народном доме устроила сходку с речами.

Другая часть, в количестве двух тысяч человек отправилась с национальными флагами и портретом Государя в церковь отслужить молебен. Во время шествия этой толпы, рабочий Туркин (социал-демократ) проявил дерзкое поведение по отношению к портрету Государя, бросил в него палкой. Это вызвало сильное раздражение толпы, и Туркин был избит.

После столкновения со сторонниками существующей власти  все партийные течения социал-демократов решили объединиться в борьбе против общего врага, создали объединенный комитет и приняли решение вооружаться.

Лбов был избран в объединенный комитет от орудийного цеха номер два. В цехах завода рабочие начали делать  пики, ножи, железные дубинки. Во второй половине ноября рабочие спешно создавали вооруженные отряды человек по пять-десять и под видом народной милиции ходили по улицам Мотовилихи.
 
В это же время ввели налог с населения на нужды милиции по пять копеек с человека (по другим данным по десять копеек).

Но как водится в таких случаях, один деньки собирал на общественные нужды, другой их проматывал: «Собирал членские взносы Елтышев, сдавал Бажину, рублей сорок. Бажин эти деньги промотал». Но это семечки по сравнению с тем, что свершалось на Южном Урале. Показания Терентьва В. Л. об ограблении почты под Миассом: «выделили десять тысяч рублей на освобождение из тюрьмы М. Кадомцева, из них шесть тысяч присвоил Михаил Калинин».

В это время стал, заметен авторитет среди рабочих и начала выявляться сила влияния на происходящие события Александра Лбова.