Путешествие по Долине надежды. Глава 20

Екатерина Бобровенко
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Сердце зла.

"Ну и?.. Есть какие-то новости?" - должен был спросить он, но почему-то все не спрашивал. Только стоял, замерев, на месте и, сверля Приму холодным угрожающим взглядом, ждал, пока она первой начнет разговор. И, судя по яростным искрам во глазах и недовольно нахмуренным бровям, терпение варга подходило к концу.
- Все... Все получилось... Все сделано, как надо, - стараясь, чтобы голос оставался спокойным и твердым, негромко проговорила девушка, опасливо поднимая взгляд на гневно горящие глаза Рохена. - Хранители ничего не заметили, все прошло удачно, - невпопад бормотала она, стараясь хоть чем-то нарушить гнетущую тишину и в тайне мечтая провалиться сквозь шершавый каменный пол. Куда угодно, хоть на самый нижний ярус "Разлома", лишь бы перестать чувствовать на себе этот жуткий, льдисто-холодный неживой взгляд узких неподвижных зрачков в окружении сияющей радужки.
Что-то изменилось - вокруг или в ней самой, - но Прима чувствовала, как в душе начинает пробуждаться, казалось, забытое уже очень давно тревожное чувство страха и опасности.

- И что теперь ты попросишь?..
Низкий голос Рохена прозвучал как-то странно: громкий и гулкий, он отскакивал от стен и подхваченный пещерным эхо, рассыпался где-то под высоким потолком. Его словно голос слышался сразу отовсюду, и, поняв в чем дело, Прима испуганно вздрогнула - это была мысленная связь.
"Я про наше с тобой пари. Ты выиграла, как ни странно... Хотя... если честно, я даже немного рад этому... Так чего же ты хочешь?.."

Так странно и непривычно было ощущать у себя в голове чужой голос. Он словно переплетался с собственными мыслями девушки, заглядывая в самую глубину подсознания, в самую душу. И это было неприятно и... страшно. Рохен будто видел ее насквозь, все эмоции и чувства, все страхи...

"Ты... ты не тронешь Китнисс и ее близких... - набравшись решительности, торопливо произнесла Прима, отрывая наконец взгляд от пола.
Повисло молчание: гнетущее, давящее - словно тьма вокруг вдруг превратилась в плотную тягучую резину и так и наровила затянуть ее с головой в свой непроницаемый кокон.
Варг презрительно усмехнулся.
"Китнисс и ее братца - двух Хранителей портала, которые вечно суют нос не в свое дело?.. Или их дядю - одного из сильнейших Хранителей, который... хм...
Ты хоть понимаешь, что просишь меня о невозможном?! - отдаваясь гулким эхом, прозвучал в голове его насмешливый голос.
Сердце Примы вздрогнуло, оборвалось и тяжелым камнем упало куда-то вниз. Как так?..
"Но... - хотела что-то сказать она, однако язык отказывался слушаться. - Ты же..."
Она продолжала верить ему, Рохену - великому и могущественному предводителю варгов, чья сила могла сравниться лишь с силой Кристаллов Жизни. Она верила ему, пока в душе оставалась надежда, что он сможет все исправить, вернуть то время, когда в ее мире царило спокойствие и гармония.
Верила, потому что считала, что он все делает правильно, что все его планы - только во благо их народам. Но теперь...
- Как же так?.. - забыв, что Рохен и так слышит ее мысли, вслух произнесла Прима упавшим голосом.
Тот великий и всесильный, что стоял сейчас перед ней улетучился, подобно неясному видению, и теперь она видела перед собой лишь жестокое и алчное существо с темной душой, полной лишь злобы и жажды власти. Порождение самой Тьмы...

- Уговор есть уговор, и я постараюсь сделать все, что от меня зависит, но... - уловив перемены в поведении девушки, произнес Рохен, сверкая янтарными глазами. -...Но ты ведь сама понимаешь - гарантировать я ничего не могу, - поэтому будем считать, что вопрос исчерпан, - помедлив, властным тоном закончил он, снова накидывая на себя маску холодной жестокости.
Но Прима не хотела отступать.
- А если... - начала было говорить она, но тот час замолчала, подавленная грозным взглядом варга.
- Тема закрыта, - как-то особенно зло произнес он. - Иди займись своим делом. Твоя задача сейчас... хм... поговорить с Новиковой, - он как-то особенно выделил слово "поговорить", словно то скрывало какой-то иной, тайный смысл.
- Но...
- Иди, займись делом!.. - выделяя каждое слово, повторил Рохен. В его взгляде горел яростный огонь, ясно дававший понять, что разговор окончен, и Приме ничего не оставалось, как попятится к чернеющей дыре выхода из зала, пока ее не догнал неожиданный оклик.
- Амбер... - голос варга был чуть более мягким, чем минуту назад, и, вообще, весь он казался в это мгновение каким-то озадаченным и растерянным.
Она обернулась и столкнулась взглядом с Рохеном. Впервые за весь разговор он не выглядел отстраненно-равнодушным, и где-то в глубине черных узких зрачков виднелось что-то похожее на нерешительность и обеспокоенность.
- Ты наверняка не поймешь меня сейчас... - словно ощупывая смысл каждого произнесенное слова, задумчиво произнес он, - но, запомни: все, что мы любим, нас и убивает...

* * *
Комната казалась ей склепом, холодным и мертвым, словно каждый сантиметр ее был пропитан неприятной, давящей и угнетающей энергией, с которой она не в силах была бороться.
Маленькая, удобно обставленная, ее спальня все равно продолжала нагонять на ее сердце лишь тоску и какое-то странное, боязливо-тревожное чувство, которое все не желало покидать ее, как только ни пыталась девушка переменить направление мыслей.
Оно возвращалось, снова и снова проламывая тот прочный защитный барьер ее сознания, что позволял обычно холодной, уверенной в себе и неотступной Приме быть собой. Теперь та стена, которой девушка старательно отгораживалась от мира, дала трещину, ослабла, делая уязвимой не только себя, но и свою хозяйку, с каждой минутой продолжавшую чувствовать себя в "Разломе" все хуже и неуютнее.

Она обернулась и, продолжая стоять у стены, окинула взглядом комнату. Мысли были обрывисты, скомканы и торопливы, будто старались сбежать, и ей было сейчас просто необходимо отвлечься.

Свою спальню она изучила уже вплоть до каждой трещинки на потолке: за три недели ее пребывания в пристанище варгов комната, так щедро выделенная ей их суровым предводителем, стала знакомой. Но не родной.
Скорее, находясь именно в ней, девушка начинала все острее чувствовать себя ненужной, лишней.
Хотя, в первое время ей на самом деле очень нравилась новая спальня: небольшая, но довольно просторная комната с минимальным количеством мебели, но зато какой!..
Гигантская кровать с воздушным балдахином темно-красного цвета с вышивкой из птиц и лилий, два кресла, обитых бордовым бархатом, в которых можно было часами сидеть перед невесть откуда взявшимся в подземелье камином с резной кованой решеткой из переплетений цветов и листьев, и гигантских размеров платяной шкаф в углу...
Легко и бессмысленно скользящий по комнате взгляд вдруг оживился, стал изучающе цепким и ясным. Все мысли как-то сами собой разом утихли, оставляя в голове звенящее эхо только что принятого решения. Она знала, что делать.

Быстрыми шагами измерив спальню, девушка подошла к шкафу и резко распахнула двойные створки дверей.
Внутри, аккуратно развешенная по вешалкам, висела одежда: множество элегантных блузок, юбок и сдержанно-красивых вечерних платьев - все не ее размера и непонятно, что здесь забывшие.
Прима неприязненно поморщилась - у нее все больше усиливалось впечатление, что ее комната вовсе не ее, а лишь дана на время, пока не вернется настоящий хозяин (или, судя по одежде, хозяйка).
Внизу, скрытая под широкой нижней полкой-планкой, на которой уже осел ощутимый слой пыли, лежал маленький сверток: черно-белая блузка, очень удобная и приятно сидящая на теле, обтягивающие эластичные бриджи черного цвета и куртка-ветровка из шуршащего материала, тоже черная, - форма Вэрделевских Хранителей, единственное, что осталось у Примы от прошлой жизни.
Девушка осторожно достала одежду и, развернув, положила на кровать, придирчиво оглядывая каждую складочку.
Потом задумчиво прикусила губу, наблюдая, как догорают синеватые угольки за каминной решеткой, и кивнула в такт своим мыслям - решено, значит будет сделано!..

* * *

Темное, поглощенное туманным мраком, тесное помещение. От близко подступающих друг к другу стен, покрытых потрескавшейся кафельной плиткой, веет холодом.

Не видно ничего вокруг - лишь где-то за пределами холодной сырой камеры виден тусклый, едва отличимый от чернильного мрака вокруг чадящий огонь факела. Бледный, призрачно-мерцающий, этот свет совсем не похож на обычное ярко-желтое, теплое и уютное сияние трепещущего и веселого огня.

Лишь маленький, полупрозрачный тлеющий огонек, готовый каждую секунду угаснуть насовсем, поглощенный беспрерывной, давящей на психику, немой темнотой.
Темнота казалась живой. Словно черная бездна, затягивающая в себя. Растворяющая каждый вздох, каждый шорох...
Лишь где-то там, за стеной, за пределами этого мрака, гулко стучат, разбиваясь о невидимую преграду, капли воды.
"Кап..."
"Кап..."
Холодный, монотонный стук взрывает пространство подобно раскатам грома, отражаясь от поглощенных тьмой стен гулким, леденящим душу, эхом.

"Кап..."
"Кап..."
Этот звук похож на какую-то зловеще-холодную музыку, заставляющую темноту вокруг содрогаться, звенеть и дрожать отголосками необъяснимого страха, проникающего в самые дальние уголки сознания, заполняющего мысли... Страха, от которого цепенеет тело, по спине пробегает ледяная дрожь, а виски словно сдавливает стальным обручем.

Это уже не просто темнота. Это - черная, затягивающая воронка, которая словно движется вокруг, обволакивает непросветной мглой. Холодит кожу своим ледяным дыханием. От которой хочется закричать от страха, чтобы попытаться рассеять ее, отогнать. Пусть и тщетно...

Но была не в силах кричать - маленькая, испуганно жавшаяся в угол девочка, которая с каждой секундой все меньше начинала понимать, что же на самом деле с ней происходит. Где она - в каком пространстве и времени? Кто вокруг?..
Горло, казалось, сковывало льдом, так, что невозможно было выдавить ни звука. Чувства притупились, словно холод и мрак выморозили их, испарив без остатка.
Лишь слух, по-прежнему еще живой, испуганно-оживленный, пытающийся уловить хоть малейший шорох, обострился, впиваясь в окружающую мглу и уловил вдруг едва различимый звук чьих-то шагов и неясные приглушенные голоса..

* * *
- Что это? - голос Грегори звучал все также изумленно и испуганно, что и пол часа назад. Похоже, увиденное его сильно шокировало.
- Наши кольца, - чуть нехотя отозвалась Мэреш, откидываясь на мягкую спинку светло-бежевого кресла, стоящего возле камина. Ее голос звучал глухо и тихо, словно она боялась, как бы их разговор не подслушал кто-то чужой, хотя Наставник Хранителей точно знал - в библиотеке нет ни одной живой души, кроме них самих.

Хранительница выглядела молчаливо-замкнутой и теперь смотрела на окружающий мир недоверчиво сузив глаза, словно затравленный зверь, каждое мгновение ожидающий новой опасности и готовый защищаться до последнего вздоха.
- Символ нашей... любви, - усмехнувшись, сухо уточнила она, полуприкрыв веки и будто разговаривая сама с собой.
Грегори знал, что она пристально наблюдает за ним, пусть и не показывает этого, поэтому постарался сохранит нейтрально-равнодушное выражение лица.
- Он подарил мне его еще задолго до... - Девушка поморщилась, будто испытывала сильную боль. Хранитель ощутимо вздрогнул и поежился, явственно чувствуя пробегающие по спине мурашки - тема была неприятна им обоим. - Сказал, что, если б мог, подарил любую звезду с неба, какую только пожелаю, - Мэреш горько и, одновременно, презрительно усмехнулась. - Никогда не думала, что поведусь на подобное, но... Он подарил мне часть своей силы, часть самого ценного для него... Он говорил так искренне...
- Варги не умеют быть искренними! - не удержавшись, воскликнул Грегори, чем заслужил неодобрительный взгляд Хранительницы.
Ее тонкая, хрупкая на вид фигура тонула в мягкой коже кресла, а взгляд сделался безразлично-ленивым, Лишь трепетали полусомкнутые ресницы,  но по голосу, по лицу, по поведению, по угасшему жизненному огню в глазах Грегори понимал - Мэреш напряжена, словно взведенная стрела арбалета, готовая в любой миг сорваться и поразить цель смертельным ударом: точным и жестким, как и сама Хранительница.
- Как же я была глупа!.. - в сердцах воскликнула она. - Опьянев от счастья, я и не замечала, что становлюсь его марионеткой - цветастой раскрашенной куклой, его глазами, ушами и, главное, голосом на нашем Совете... ТЫ ведь помнишь, кем я тогда была?..
Грегори нервно сглотнул и молча кивнул - вопрос был лишний: он все прекрасно помнил. Мэреш Адель Винсант была одной из пяти Высших Хранителей... и единственной выжившей из них после Восстания...
- Ему нужна была лишь власть, он стремился завладеть Кристаллами, а я ему в этом помогала, причем, сама того же не осознавая. Я была лишь ступенью - промежуточной целью - между ним и Антэром. Он терпел меня, как временное неудобство, признавал помехой, но терпел. Потому что знал, что только я приведу его в намеченной цели... Рохен!..
Короткое, как выстрел, имя варга, выплюнутое Хранительницей со всей той ненавистью, что годами продолжала копиться внутри нее, полоснуло Грегори подобно острому лезвию, и он весь вздрогнул.
Мэреш все также равнодушно взглянула на него, чуть приоткрыв глаза, и еще больше погрузилась в мягкое кресло, придаваясь воспоминаниям. На ее лице не отражалось совершенно ничего - только какая-то мутная, полусонная усталость.
- И что же? - не вытерпев, спросил Грегори, ожидая продолжения рассказа.
Хранительница молчала - лишь пальцы перебирали по широкому подлокотнику кресла, бесслышно выстукивая один ей знакомый ритм.

- ...Он думал, что я не догадаюсь. Что, даже если и пойму его замысел, не смогу помешать, не посмею... Он видел во мне девушку, совершенно потерявшую голову от любви и не способную противиться его воли... Но он ошибся. Он недооценил меня и в этом страшно просчитался. А когда понял ошибку, узнал о готовившихся планах его разоблачения, направил свою армию на город... а сам бесследно исчез...
Грегори снова молча кивнул - он хорошо знал эту историю, которой сам же был свидетелем. Но вот историю с Кольцом он слышал первый раз.

- ...Уехал сам, но забыл о своем подарке, о той части своей силы, заключенной в Семейном Кольце, - видимо, прочитав его мысли, продолжила Мэреш, еще больше понижая голос. - Оставил одно у себя, но про второе забыл, а я... - Мэреш вдруг оживилась и, нагнувшись вперед, заговорщицки шепнула Хранителю на ухо. - ...Знаешь, я ведь не использовала затаенную в нем силу.
Глаза Грегори просияли - он понял, к чему клонила Мэреш разговор все это время.
- Ты... ты ведь сможешь воспользоваться им?.. - боясь спугнуть то загадочное и чудесное, что только сейчас рассказала ему Хранительница, тоже шепотом произнес он.
- Смогу, - в тон ему отозвалась та и добавила обеспокоенно и встревоженно. - Только придется сначала встретиться с ним...

* * *

Мокрая трава неприятно шуршала и била по ногам, так и норовя оцарапать их острыми краями.
Держась тени деревьев, Прима легкой рысцой бежала вдоль опушки леса, полукругом огибающего Зеленый холм, который теперь, в сгущающихся сумерках, казался похожим на большого спящего зверя, незримо наблюдавшего за Долиной надежды.
Ночь надвигалась все сильней, приближаясь все ближе, и здесь, вдалеке от закрытого куполом Вэрделя, ярко освещенного множеством ажурных уличных фонарей, было темно и мрачно. Но девушка знала, что такое НАСТОЯЩИЙ мрак и НАСТОЯЩАЯ тьма, обитающие в "Черном Разломе" и почти радовалась ночи.
Наполненная лишь осторожным стрекотанием в кустах и звуками ее собственных торопливых, но ровных шагов, она казалась таинственно-загадочной, волшебной и все звала, все манила к себе, уговаривая сделать шаг навстречу, под тень высоких раскидистых деревьев.
И Прима непременно поддалась бы на уговоры, с радостью устремясь в полный секретов и открытий мрак, но сейчас не могла. И мысленно извинялась перед гостеприимной Ночью, продолжая бежать, незаметно для себя все ускоряя и ускоряя темп.

И вдруг остановилась как вкопанная. Впереди был барьер - невидимый для чужих глаз Защитный купол, охраняющий город и Сторожевые Башни от непрошеных гостей. Приме часто приходилось открывать проходы в нем, но тогда она еще была Хранительницей и имела на это право. А сейчас...
Что-то неприятно кольнуло в сердце, и тут же, вслед за этим на нее накатило ощущение опасности. Это был как холодный душ. Как ведро ледяной воды, вылитой на голову. Оно пугало, взбодряло, заставляло уставший, засыпающий разум выходить на новый, до этого момента неизвестный ему уровень. Проясняло и оживляло мысли, давая телу четкие указания, что надо делать.
Прима была одной из немногих Хранителей, умеющих не растеряться в опасные моменты. Потому и получала всегда самые сложные задания... На пару с Китнисс. И кто знает, что происходило бы сейчас, если тогда, три недели назад, когда она и попала к варгам, подруга была рядом...

Прима остановилась. От такого знакомого и, казалось, безобидного Барьера теперь веяло зябким холодом и страхом. Девушка не видела Круг, но зато каждой клеточкой тела ощущала его местоположение, и это было пугающе странно. И дело было вовсе не в обострившихся чувствах.
Что-то, может еще не получившая тела вторая сущность, подало голос об опасности, давая четкую и бесповоротную команду "Стоп!", и Прима так и стояла, замерев на месте и продолжая вглядываться в темноту.

Губы как-то сами собой неслышно прошептали знакомые слова, и из внутреннего кармана черной шелестящей куртки-штормовки вылетел зеленый медальон на длинной блестящей цепочке. Железная пластинка осторожно опустилась на раскрытую ладонь, кольнув кожу металическим холодом, и рука, судорожно сжимавшая кулон осторожно потянулась к пустоте впереди.

Изображение Ночи вздрогнуло, всколыхнулось, словно отражение на колышущейся воде, и, мутнея, образовала мерцающий неясным, тусклым светом овальный проход высотой в человеческий рост.
Прима резко отдернула руку и, прижав ее к груди, испуганно заглянула в туманно-молочную пелену портала.
В ней было что-то подозрительное, что-то странное, не дающее покоя и заставляющее до рези в глазах вглядываться в неподвижную даль внутри манящего овала перехода.
Но там все было спокойно, и чувство, взывающее об опасности, нехотя повиновалось и постепенно отступило. Девушка осторожно ступила в портальное зеркало. Тотчас над ней сомкнулся низкий купол, и сгустки сизого тумана принялись кружиться вокруг, постепенно завлекая, втягивая в свой гипнотический танец. Переход, короткий и простой, должен был длиться всего несколько секунд, но сейчас он, казалось, непозволительно растянулся.
Прима начинала волноваться: внутри всколыхнулась волна тревоги, и одновременно с ним пробудился липкий, навязчивый страх, постепенно начинающий переходить в ужас. Внезапно она осознала, что болтается в безвременье, в ловушке, из которой не может выбраться.

И вдруг, когда отчаяние уже начало накрывать Приму с головой, она увидела всего в нескольких шагах справа от себя ярко-синий овал, испещренный мелкими черными росчерками, словно трещинами. Темные сучья деревьев на фоне ночного неба. Выход!..
Прима опрометью кинулась к нему, боясь снова потерять, упустить, коснуться рукой, думая, что тот совсем близко, и почувствовать под пальцами лишь пустоту. И вдруг она остановилась. Замерла на месте, как вкопанная, боясь даже пошевелиться, потому что снова каждым сантиметром кожи ясно и остро ощутила чье-то присутствие.
Это было несравнимо с тем чувством, преследовавшим ее в "Разломе". Оно было сильнее, острее, резче. Словно чей-то невидимый, призрачный взгляд скользил по ней, заставляя вздрагивать, испуганно вертеть головой по сторонам, стараясь разглядеть то, чего по всем законам природы не могло существовать.
Но оно существовало - Прима чувствовала это и боялась двинуться с места, хотя до спасительного портала оставалось всего несколько коротких шагов.
Воцарилась мертвая тишина - настолько мертвая, в ней тонуло, навсегда пропадая, даже сбивчивое, неровное дыхание Хранительницы.

"Прима... Амбер... Роуз..." - еле слышно произнес тихий, похожий на шелест, голос почти над самым ее ухом.
Девушка вздрогнула и резко повернулась, но ни сзади, ни сбоку от нее никого не было. Лишь туманно-серая не имеющая границ пустота.
"Не на ту ты дорогу встала, Амбер..." - между тем снова повторил голос. И на этот раз Прима безошибочно распознала его: величественно-торжественный, похожий на долгую, немного печальную песню, он был знаком ей еще с детства, когда она, пройдя Посвящение, впервые коснулась рукой сияющего Кристалла Жизни, навсегда отпечатав в памяти голос его сущности.
- Но ведь... - девушка хотела что-то сказать в свое оправдание, но вдруг поняла, что не может найти подходящих слов. - Я...
"Подумай, ради чего...ты ведешь борьбу... Подумай..."
Последние слова прозвучали глухо, едва прорываясь сквозь туманную завесу.
"Я просто хочу вернуть все, как было!.." - хотела крикнуть в ответ Хранительница, но не успела. Мир снова закружился вокруг нее, вовлекая в самый центр стремительного вихря, и в следующий миг Прима почувствовала, что стоит на твердой земле, а перед ней возвышается чернеющая громадина Наблюдательного Пункта.

* * *

Темнота подступала все ближе, окутывая окружающий мир своей плотной обсидиановой пеленой, и в комнате горели все лампы, ярко освещая каждый уголок помещения, но даже этого света не хватало, чтобы рассеять мрак, нависший над их домой.
Лина чувствовала себя чужой в этой комнате: каждый занимался своим делом, не обращая внимания на остальных, и ей почему-то все сильнее хотелось уйти к себе, где можно было бы обдумать все в тишине и одиночестве.
Она полулежала, откинувшись на спинку маленького, похожего скорее на большое кресло, дивана,  обитом темно-зеленой, бархатной на ощупь материей. И, слепо глядя перед собой, слушала мерное и неторопливое тиканье настенных часов, лишь изредка кидая встревоженный взгляд на друзей.
Китнисс сидела на своей кровати у противоположной от дивана стены, обхватив руками согнутые ноги, и, уткнувшись подбородком в коленки, отсутствующе смотрела в одну точку. Лина даже начинала опасаться за подругу: за все то время, что они просидели в комнате, та даже не пошевельнулась и ни разу не повернула головы, словно мир, в котором она до сих пор жила, вдруг перестал ее интересовать.

Люк нервно мерил шагами комнату: от шкафа к приоткрытому полукруглому окну, за которым зависла непроглядная тьма, и обратно. И так много-много раз: Лина уже потеряла счет его, казалось, бесконечным шагам.
"Все по-разному реагируют на сложности, - вдруг вспомнила Хранительница когда-то услышанную от Грегори фразу. - Кто-то ломается и крошится под натиском обстоятельств; кто-то дает трещину, но умудряется выстоять, не понимая, что уже никогда не сможет быть прежним; кто-то замыкается в себе, тоскуя по прошедшим временам; кто-то делает вид, что ничего не произошло; кто-то перестраивается под новую жизнь, а кто-то может иногда перестроить и саму жизнь..."
Девушке очень нравились эти слова: они казались ей такими правильными, такими жизненными, - но сейчас... сколько ни пыталась понять, она так и не могла выяснить, к какому типу людей относится. Все было намного сложнее, чем казалось, и, чтобы разобраться в нем, требовалось время... Которого у нее скоро, возможно, уже не будет. Если, конечно, Избранный Кристаллом Жизни не поможет.

Лина перевела взгляд на Кэрен. Девочка сидела за столом и неотрывно смотрела в сгустившуюся за окном темноту, будто ожидая чего-то. Может эта была случайность, может дали сбой расшатанные нервы, но и сама Хранительница временами чувствовала в ней чье-то присутствие...

* * *

Прима всем телом жалась к заросшей мягким, пушистым мхом стене, уже не чувствуя исходящего от нее сырого, пронизывающего холода. Под ногами была пустота, пусть и немного скрадываемая темнотой, но лучше от этого все равно не становилось - она продолжала пугать, приковывая к себе взгляд, стоило только опустить его вниз.
В полукруглом широком окне седьмого этажа во всю горел свет. Все лампы были зажжены, и комната, ярко освещенная плоть до самого дальнего уголка, была как на ладони.
Осторожно выглядывая из-за карниза, Прима заглянула внутрь. Люк с взлохмаченными волосами, метавшийся взад-вперед по комнате, точно загнанный зверь, Лина, по-видимому, спящая на нешироком зеленом диванчике возле входной двери, Китнисс... Забившаяся в угол, он казалась невидимой, несуществующей, потерявшей сама себя...
Прима почувствовала, как внутри опять что-то вздрагивает, обрывается и ухает в пустоту, отзываясь в теле болезненной горячей волной. Неужели это все из-за нее?.. Девушка решительно сжала кулаки - она должна поговорить с подругой, рассказать обо всем, предупредить... Она должна, во что бы то ни стало, сделать это, она дала клятву и...
Прима резко отпрянула назад, чуть не потеряв равновесие - прямо перед ней, всего в полуметре от окна, сидела за столом... Кэрен. Скрытая от взгляда девушки чуть колышущейся на ветру занавеской, она пока оставалась незамеченной, но теперь они столкнулись взглядами.
Скучающий, туманный взгляд Кэрен зажегся сверкающим огнем, зрачки сузились, став похожими на кошачьи, а радужка из глубокой синей стала желтовато-зеленой.
"Не смей!.." - одним губами предупреждающе произнесла Прима, и существо, сидящее перед ней за столом, нехотя повиновалось, возвращая прежнюю внешность.

* * *

- Может, хватит из стороны в сторону бегать? - холодно спросила Лина, приоткрывая глаза. Она вовсе не спала, а просто лишь делала вид, опасаясь, чтобы ее не потревожили.
Парень остановился, пристально глядя Хранительнице в глаза, будто пытался разглядеть в них ее мысли, и, ничего не ответив, продолжил нервно измерять шагами комнату.
- Может, хватит? - все также невозмутимо спокойно повторила свой вопрос девушка. - Посиди на месте.
- Я не могу сидеть на месте, когда... - Люк опасливо покосился на сестру и оборвал фразу. Хотя Лина его, кажется, понимала и так.
- Я тоже... однако, сижу...
- А я не могу, - не останавливаясь, снова упрямо повторил парень.
В воздухе повисло молчание, и некоторое время Лина еще пыталась его нарушить, но почему-то так и не решилась. Разговор сломался, так и не успев наладиться.
- ...Я просто не могу сидеть на месте и ждать, пока там все решают без нас, - вдруг снова заговорил Люк, и остановившись на миг, опять заглянул в глаза Хранительнице, ища понимания. И, видимо, нашел, потому что вдруг осторожно опустился на диван рядом с девушкой.
- Я просто очень хочу помочь, но совершенно не знаю как! - в голосе плескалось нескрываемое отчаяние.
Лина усмехнулась - не насмешливо, а как-то тоскливо и горько.
- Тогда иди в "Разлом", чего ждешь?.. Правда, боюсь, в одиночку ты не продержишься там больше пяти минут. А ЭТА... - девушка с особенной злостью выделила слово, - будет первой желающей тебя убить. И она...
Хранительница не успела договорить, потому что со стороны кровати внезапно послышался сдавленный всхлип.
- Кит... - взволнованно позвал Люк сестру. - Кита.
Она не отзывалась и не шевелилась, только по щекам, блестя в ярком свете, медленно ползли слезы.
- Кита. - Люк уже сидел рядом, осторожно обнимая за плечи и пытаясь заглянуть в лицо.
В каждом его движении чувствовалась такая любовь и забота, что Лина снова  горько усмехнулась - сама она принадлежала к подавляющему большинству Хранителей, у которых Восстание забрало всех близких без исключения.
- Я сама ее убью, слышишь?! - захлебываясь слезами, воскликнула Кит. - Клянусь Великим Кристаллом, я ее найду!.. И пусть тогда не ждет пощады! Я ее ненавижу! НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!

Она еще продолжала говорить что-то неразборчивое, временами срываясь на крик, но Прима уже не слышала ее.
Все произошло с такой нереальной быстротой, что она не успела ничего понять. Только, словно со стороны увидела, как резко рванула на себя приоткрытую створку окна, впуская в комнату холодный ветер, и в один прыжок оказалась внутри.
Кэрен с криком отпрянула назад, испуганно прижимаясь спиной к стене и с грохотом роняя стул, на котором сидела.
Хранители резко вздрогнули, словно от неожиданного удара, и вскочили на ноги, оказавшись лицом к лицу с ней. Лишь Кит так осталась сидеть на месте, непонимающе глядя на бывшую подругу удивленными, сверкающими от слез, глазами.

- Ты?! - глухо прорычал Люк, смерив Приму полным горячей, жгучей ненависти взглядом. В руке его словно сам собой материализовался кинжал со сверкающим стеклянным лезвием, отливающего при свете туманно-фиолетовым сиянием.
Прима испуганно вздрогнула: сейчас она не узнавала того смешливого, веселого и беззаботного парня, с которым была знакома.

- Что ты здесь делаешь? - холодно спросила Лина, пристально глядя на бывшую Хранительницу. На ее лице не отражалось никаких эмоций, словно это было вовсе не лицо, а застывшая каменная маска. Но потому, как вздрагивает сжимающая огненный шар рука, было видно волнение и крайнее напряжение.
- Я пришла, чтобы поговорить... - как можно более мягко и дружелюбно произнесла Прима, опасливо косясь на переливающуюся огненную сферу и направленное на нее серебристо-сиреневое лезвие. - Чтобы объясни...
Договорить она не успела - кинжал сверкающей молнией метнулся в нее, огненная сфера, шипя, ринулась следом, и девушка, словно в замедленной съемке наблюдала, как оба они медленно приближаются, готовые сразить мощным ударом.
И вдруг... мир словно подернулся серебристой пеленой, похожей на искрящийся снежней вихрь, и комната на миг растворилась, полностью поглощенная им, но уже через секунду снова появилась перед глазами. Но уже в другом ракурсе.
Теперь Прима оказалась позади Хранителей, с некоторым испугом наблюдая, как кинжал с глухим стуком вонзается в деревянную перегородку стены как раз в том месте, где недавно стояла она сама. Огненный шар, не достигнув цели, дернулся, и, оставляя на стене подпаленный черный отпечаток, исчез.

- Я пришла, потому что хочу все объяснить, - снова настойчиво произнесла девушка.
Услышав ее голос, Хранители резко повернулись к ней. На лице Люка виднелось плохо скрываемое удивление и замешательство - он ничего не знал о способности Примы к мгновенному перемещению. А Лина... Хранительница ехидно ухмылялась, перекатывая в пальцах новый полыхающий шар.
- Совсем неплохо, - усмехнувшись, изрекла она. - Но бывает и лучше. Поиграем?..
Прима едва успела увернуться от нового огненного снаряда, опалившего стену позади нее: такой прыти от Хранительницы она не ожидала.
- Ну что, нравится? - с издевкой спросила та, хотя в голосе сквозило что-то похожее на изумление: Лину явно удивляло то, что Роуз даже не пытается защищаться.
- Я хочу объяснить, что на самом деле случилось, предупредить...
Лина уже открыла рот, собираясь что-то ответить, но ее совершенно неожиданно перебила Китнисс:
- Ты НИЧЕГО не хотела объяснить, когда исчезла три недели назад. НИЧЕГО не хотела сказать, когда выяснилось, за кого ты стоишь... Ты НИЧЕГО... - девушка медленно - очень медленно - поднималась с кровати, уперев полыхающий яростью взгляд в подругу. Все ее движения казались странными, нереально плавными, точными, прямыми, и в них была какая-то пугающая, опасная грация.
- Ты НИЧЕГО, - выделяя и подчеркивая каждое слово, опять повторила она, и голос прозвучал непривычно глухо и угрожающе. - НИЧЕГО не захотела нормально объяснить, когда мы встречались у портала в "Разлом"... А теперь...
Прима почувствовала, как взгляд Китнисс, почти физически ощутимый, нереальный, непохожий на нее, наполненный животной злобой, остановился на ней, глядя глаза в глаза.
- Ну что, приятно быть предателем? - тихо спросила Хранительница.
Прима почувствовала, как ноги теряют твердую опору, и как она медленно, поддерживаемая необъяснимой силой, поднимается в воздух.
- Ты же знаешь, что у нас делают с предателями... и пришла сама... Я думала, ты умнее... - Китнисс неодобрительно покачала головой.
- Тебе не удастся меня убить, - еле слышно прошептала Прима.
- Да... Но я хотя бы попытаюсь...

Звон разбитого стекла перекрыл собой все звуки. От резкого удара в спину потемнело в глазах, шум в ушах сменился протяжным свистом ветра, и Прима поняла, что падает, увлекая за собой острые осколки от разбитого окна.
В голове эхом отдавался один и тот же вопрос, и с каждым разом его становилось слушать все мучительнее: "Как же так?!"
Она прекрасно понимала, что совершила в глазах своей - уже бывшей - подруги. Но ведь она хотела поговорить, хотела все объяснить, предупредить об опасности... А теперь...
Реальность доходила до Примы с трудом - она даже не заметила, как, почти на автомате, слетела вниз, пытаясь побороть сильное головокружение и разливавшуюся по телу боль.
"Спасибо тем, кто оставил меня в трудную минуту!.. - еле слышно шептала девушка, падая в мягкую, заманчиво шелестящую траву. - Вы сделали меня сильнее. Настолько сильнее, что нам теперь лучше не пересекаться!.."
Прима повторяла эти слова снова и снова - раз за разом - и чувствовала, как рассеиваются все ее сомнения: теперь она точно знала, на чьей стороне...




Продолжение  http://www.proza.ru/2015/12/07/26