Чем их больше, тем их жальче

Людмила Дейнега
     Маленькая черноглазая вторая  доченька родилась у Римы в конце пятидесятых, когда ей уже было тридцать один год. Старшую дочку она воспринимала своей подругой, может быть, потому, что рано родила, и почти не видела из-за работы, на которую добиралась, вставая затемно.  Старшей дочуркой Галюней занималась свекровь. Они очень любили друг друга, и порою Рима даже ревновала дочку к матери мужа. Муж тоже день деньской пропадал на работе, а тут еще затеяли строиться, по квартирам ходить надоело…
Жизнь после войны была тяжелой, но Рима радовалась каждому новому дню без бомбёжек, ведь под бомбежками погибли родные…
   Больше всего на свете Рима любила петь. Она помнила, как в детстве отец брал в руки гармонь, а она танцевала вприсядку и смеялась от души. Младшая дочурка, можно сказать, скрадывала что-то недостающее в жизни Римы, и она каждый вечер пела дочке красивые русские песни, а когда та подросла, уговорила школьную учительницу музыки заниматься с Лизонькой на пианино, которое купила в рассрочку…
 Жизнь летит быстро… Не успела Рима оглянуться, как уже младшая училась в институте, а мама посылала ей половину своей получки, так как  Лизе денег вечно не хватало. «Разве на стипендию можно прожить?» - часто говорила она матери. Рима каждый месяц отправляла дочери продукты, то мешок картошки, то сало, то окорок и тыкву… В общем, всё то, что имела сама. Да и квартиру оплачивала Лизоньке, потому что та не хотела жить в общежитие. Иногда Риму приглашали петь на сцене Дома культуры, что она делала с большим удовольствием… А еще она любила цветы, и на участке новой хаты развела целый дендрарий. Тут были и кусты туи, и молодые сосны, и можжевельник, и чайные розы, и жасмин, и сотни маргариток,  и виол. Рима любила белую сирень, что посадила под окном, и виноград, что за пять лет оплел всю зелёную веранду. В их хате часто звучал баян, и собирались местные артисты, потому что к тому времени муж стал руководить Домом культуры.
Старшая дочка Римы стала учителем и сутками пропадала в школе, подарив  родителям возможность часто видеть своих очаровательных внучек. И все с уважением называли её теперь Галина Петровна…  Лиза, успев закончить три курса, поспешила замуж за своего руководителя практики, которому через год родила сынишку. Жили они со свекрами не бедно, поэтому Лизонька сразу почувствовала вкус денег. У неё появились новые наряды, и новые отрезы, которые она привозила сестре, чтобы та  шила ей красивые платья по моде. Деньги не сразу свели Лизоньку с ума. В первые годы замужества она сама трудилась, не покладая рук, и от этого была внимательна к близким, видя, как они перебиваются от зарплаты до зарплаты. От всей души они даже подарила племянницам по ковру, чтобы помнили теткину милость, и заодно продала сестре свое старое пианино,  которое когда-то приобрела ей мать…  Увидев, как на родной сестре сидит её третье кожаное пальто, Лиза предложила Гале выкупить его, а когда Галина Петровна протянула ей собранные за год деньги, отмахнулась: «Теперь, Галочка, моё пальто стоит гораздо дороже… Ты уж извини, обойдёшься…»   Рима, приглаживая седую прядь возле зеркала, впервые вздрогнула от слов дочери…
 Лизонька любила жить на широкую ногу. На лето она привозила собственного сына к сестре, забирала сшитые новые наряды, а сама уезжала с очередным поклонником на моря, поручив Галочке разговаривать с её мужем от её имени. Благо, Борис не различал их голоса…
Со временем подарки родным становились победнее, Лиза в лучшем случае привозила матери новые шерстяные носки, либо трусы, а сестре духи или свои поношенные вещи. Она уже ненавидела стариков-родителей мужа, от которых нужно было прятать свои многочисленные кольца и серьги.
Рима часто плакала, вспоминая, как растила свою кровиночку, закрывая глаза на проблемы старшей дочки. В очередной приезд Елизаветы, когда они сидели на диване в маленькой комнатке Галины Петровны, а Лиза хвасталась своими вкладами втайне от Бориса, Рима не выдержала и громко сказала: « Ты бы лучше Галке помогла детей поднять. Её муженёк охамел окончательно. Не работает, таскается по бабам, дома даже картошку не выкопал, Галка мужиков чужих нанимала, самой из-за уроков в две смены некогда… А им пальтишки и обувь нужна. Сапоги купить надо. У меня вся пенсия на холодильник ушла. Сломался, гад…»
 Елизавета строго посмотрела в сторону матери и четко, с железной ноткой в голосе произнесла: «Ты знаешь, мама, а денег, чем больше, тем их жальче…»
  Восемь лет после этого диалога Лиза не приезжала к родным. В ушах Римы всё время слышалось одно и то же: «Чем их больше, тем их жальче…» Она категорически запретила Галине просить денег у Лизы на лекарства, когда заболела серьёзно…
Горькие обидные слёзы матери текли по впалым щекам восьмидесятилетней  женщины, когда-то мечтавшей жить в старости возле своей дорогой Лизоньки…
  Через тридцать лет своего замужества Лиза всё-таки приехала на похороны Римы, не спросив у сестры за что та  хоронит мать… Не было её потом  ни на сорок дней, ни на годовщину смерти… Через полгода в дверь Галины постучался сконфуженный Борис. Опустив в землю глаза, он протянул доверенность жены на получение наследства старушки-матери, у которой кроме старой хатенки, построенной шесть десятков лет тому назад, не было ничего… Получив половину, довольный Борис умчался к любимой, чтобы она на деньги тёщи купила новое кольцо с очередным «брюликом»… Он не забыл поставить тёще самый дешевый памятник, который выискал в похоронном бюро. После первой зимы он покосился, и Галина Петровна собирает деньги, чтобы заменить его. А Лиза? Елизавета Петровна теперь с довольным видом получает проценты от многочисленных вкладов и рвётся на должность главы местной администрации....                03.12.15