Эту ночь Маша, как ни странно, спала крепко. Она провалилась в мир, в котором были одни звезды. И сверху и снизу – звезды. И все они, кружились, и каждая, притягивая своим весом, пыталась растерзать Машу на кусочки. Маша собирала свои кусочки, склеивала, пересчитывала и снова теряла
Несмотря на «ночной труд», проснувшись, Маша чувствовала себя посвежевшей. Она сократила утреннюю ванну, плеснув туда аромата кофейной обжарки. После ванны она позволила себе полётного немного танца, хореографии и пения.
В поисках более длительного действа Маша пробежалась по владениям своего замкнутого мира. Остановилась в комнате, где жили никогда не увядающие цветы. Их мохнатые разноцветные головы, лишённые обычной силы тяжести, поднимались высоко к потолку, раскидываясь там пахучими кронами. Искусственный свет от прирученной плазмы, которая искристыми шариками зависла под потолком, ласкал крепкие тёмные каучуковые стебли и бледно-зелёные глянцевые листья.
Животных в Машином доме не было. Они не смогли бы здесь выжить. Цветы тоже были похожи на искусственные. Видимо, они таковыми и являлись. Совершенная подделка. И хотя Вечность создала их по запросу Маши, в них не было какой-то важной основы. Какой? Маша и сама не знала. Идеальная идеальность…Венец-делу конец. Неужели, все что идеально, то мертво?
Здесь, в мире безвременья, разрушения не было как такового. И все вещи несли в себе подчеркнутую идеальность без единого намека на пятнышко, неровность, скол, спил, срез. Словно и не вещи это были, а слепки с вещей.
Но даже такая своеобразная мёртвая идеальность нравилась колдунье больше, чем тот хаос земной жизни, который упорядочивался лишь на время и потом с маниакальным упорством разрушался.
Несмотря на естественность, «живые» цветы того света все же уступали мёртвым Машиным цветам, уже лишь потому что они пахли тленом своего будущего разложения.
Во внешнем мире Маша ощущала этот тлен даже сквозь самые изысканные ароматы. К тому же в цветах того мира кроме будущего тлена всегда присутствовали разные добавки настоящего чужого тлена, всё та же вездесущая пыль.
Маша раздражённо поёжилась при воспоминании о том свете, где все постоянно разрушается, рассыпается и пахнет смертью. Там бессмысленное копошение, пыль, тлен, хаос. А здесь у неё идеальный порядок, прозрачность, чистота и кристальность.
Колдунья привыкла жить в идеальном доме. Она и не помнила, как давно она нашла его. Когда живешь в безвременье, трудно опереться на какие-то точные ориентиры. И всё же Маша пыталась хоть какие-то ориентиры создать. В большом кованом сундуке она хранила толстенную тетрадь. В эту тетрадь Маша как в дневник записывала свои выходы в тот свет. Каждая запись занимала одну строчку, от силы две. В ней было имя мужчины, особенная деталь внешности и «диагноз».
При всём кажущемся многообразии желаний, каждая индивидуальная мужская мечта безжалостно отправлялась Машей в одну из четырех условных корзин с диагнозами –телесник, душевник, умник и заумник. В чередовании диагнозов Маша не находила никакой закономерности, но всё же сама процедура распределения мужчин по корзинам придавала некий смысл Машиной «работе».
Да, выход в тот свет Маша воспринимала как работу. Итог работы – ваза, полностью заполненная кристаллами. В каждом кристалле Машин дом в миниатюре и душа того, кто выбрал вечное заточение в её доме.
Маша хорошо знала свой дом. Пожалуй, даже не хорошо, а чутко. Вернее, она не знала, а понимала свой дом и слышала его просьбы на уровне чувств.
Вот и сейчас она «услышала» что дом попросит её выйти за ограду и «принести молочка». Просьба оформилась в своеобразный мягкий толчок, пришла как волна, выносящая Машу за пределы дома. Мягкая, но очень властная волна подталкивала колдунью выходу.
Ну что ж, пора и на работу! Уже сама собой открывалась входная дверь во дворик с синим искусственным небом. И Машины ноги уже сами несли её по заветному пути в восемнадцать шагов.
Остановившись перед дверью, Маша попыталась представить себя ныряльщицей за жемчугом. Жемчуг…Живой камень…Если ей повезёт. Если она найдёт его… Живой камень, а не очередную мёртвую стекляшку...
А вдруг? Вдруг ей попадется мужчина без диагноза?
Машино сердце забилось зябко и часто.
Сделав глубокий вдох, она нажала на кнопку замка, провалившуюся в бездну под нажатием пальца.
Маша сделала шаг за дверь и снова, прямо в комнату.
***
Это был бордель высшего разряда. Абсолютно голый мужчина лежал на кровати с позолоченным балдахином, и ему было плохо. Он хватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Его полное рыхловатое тело, напоминало женское. Через несколько мгновений лицо мужчины начало наливаться мертвенной синевой, закатились глаза… Маша с силой ударила его по щекам. Голова мужчины дернулась, и он начал медленно приходить в себя. Сначала открылись глаза, потом он закашлялся, облизнул пересохшие губы.
- Что со мной было?
- Не стоило злоупотреблять «эликсиром любви».
- Чёрт! Знал же, что в этой дурацкой аптеке могут подсунуть подделку.
Он прикрылся шёлковым стёганым одеялом, и стал искать трусы.
- Они под кроватью.
- Да? Шалунья. Это ты их туда забросила?
- Я? – Маша улыбнулась. – Да, это, наверное, сделала я. В порыве губительной, убийственной страсти.
- Я так мечтал об этой встрече. Хотел быть на высоте перед моей девочкой.
Маша подошла к зеркалу и увидела моложавую мадам с накачанными губами и длинными ногами.
- Решил купить себе, Барби?
- Ну, так ты - самая лучшая девочка.
Маша отодвинула в сторону тяжелую шёлковую портьеру. В окна высотки смотрел синюшный рассвет на Москва-реке. Далеко внизу по асфальтовой спине земли ползали жучки машин.
- А я могу себе это позволить. Я много зарабатываю. Я крупный ученый. А ты, милая, за деньги исполнишь все мои капризы.
В комнате неистребимо витал запах пепла. Прошлого пепла и прошлых совокуплений.
- Скажи мне, ученый. Почему наша планета такая маленькая и бестолковая? Люди не ищут смысла жизни, а ищут деньги.
- Напротив, всё устроено так классно. Есть люди высшего класса, а остальные должны их обслуживать за деньги.
- И в чём смысл такой жизни?
- В наслаждениях.
- И только?
- А как иначе?
- А небо? – Маша раздвинула портьеры еще шире.
С комнаты слетел иллюзорный лоск, пыль закружилась в воздухе. Та самая пыль, которую в этом мире никто и ничто не могли истребить.
- Да нет никакого неба. Весь мир – это простая механическая мозаика из элементарных частиц.
- Весь мир – это пыль, - сказала Маша задумчиво. И люди - лишь временные сгустки пыли.
Он бросил взгляд на часы.
- Моё время истекло?
- Ага, - сказала Маша.- Пыль соединяется с водой, получается человек, и когда из него истекает вода, человек становится пылью.
- Ты что училась на философа? С виду Барби, а внутри…
- Внутри всё та же пыль.
- Я заплачу еще, Барби. Ты разденешься и будешь танцевать для меня стриптиз.
- А если я не соглашусь?
- Да, ну и фиг с тобой. Я куплю другую, согласную. Блин, долбаная страна. Даже проститутки говорят о душе.
- Я станцую тебе. Только в другом месте.
- О!
- В месте твоей мечты.
- Сразу предупреждаю, у меня нет с собой КЭШа, при мне нет кредитных карт, - затараторил испуганно профессор.
- Мне твои наличные и безналичные не нужны. Я богата.
- Да ну?
- Ну да. От скуки решила поиграть в Барби. А на самом деле, меня зовут Маша.
- А меня Игорь. Не Джеймс Бонд, к сожалению. Просто Игорь. И все же не просто Игорь. Я крупный ученый, завтрашний профессор и у меня есть много печатных трудов.
- Одевайся, профессор, если не хочешь упустить свой шанс.
Он оделся довольно быстро. Проворно запихнул смятую рубашку под ремень брюк, накинул на покатые плечи дохлую болоньевую курточку с дежурным лейблом «адидас». Взъерошил пятерней жидкие волосы, принял важную стойку перед зеркалом, приосанился и приободрился.
Гостиничный лифт привез их в безлюдный холл, где прямо у выхода их ждал изумрудный лимузин с затемненными окнами.
- Ого! – обрадовался Игорь.
- Теперь ты можешь не бояться того, что это похищение. Зелёный лимузин – не самое подходящее для такого дела средство.
- Жаль. А я бы хотел, чтобы меня похитила прекрасная Барби – агент ЦРУ. Я готов сдать все секреты, которые знал, знаю и буду знать.
- Это ты серьезно? – нахмурив брови, спросила Маша.
- Вполне. Красные звезды у меня в печёнках сидят.
Маша открыла дверцу машины, Игорь оглянулся в поисках случайных свидетелей. Мгновение было прекрасно, и ему хотелось задержать его и отметить в чужих головах штампиками зависти. Прохожих поблизости не оказалось. И Игорю пришлось довольствоваться тем, что есть. Да, лимузин зелёный, да, рядом с ним дорогущая девица, и, да, они едут куда-то в очень интересное место. И досадно, что никто, кроме них двоих этого не видит.
Салон машины подействовал на Игоря как целебная успокоительная пилюля. Игорь расслабленно развалился на кожаном диване. Машина тронулась с места, поехала, слегка покачиваясь на поворотах в удивительной глубокой тишине.
- Так бы плыл и плыл, к неведомым берегам, - сказал Игорь.
- В сказку?
- В сказку…
- Там, где не надо работать?
- Почему же…Я бы работал…Повелителем…Повелителем сказки.
:Все хотят быть режиссёрами. Исполнителями быть никто не хочет, - сказала Маша.
Профессор ничего не ответил. Пауза затянулась. Безмолвное покачивание гипнотически усыпляло.
- Странные окна в вашем лимузине, тёмные, как в катафалке. Я не вижу, куда меня везут, - слегка забеспокоился Игорь.
- Искусственный свет более удобен для работы. Это же не просто лимузин, он предназначен для деловых передвижений, во время которых могут решаться судьбы целых государств. Никто и ничто не должно отвлекать важных персон от их важности.
- И как долго мы будем ехать?
- А тебе уже надоело? Предвкушение праздника гораздо лучше, чем сам праздник…Кстати, есть праздники жизни и праздники смерти. Ты бы какой из них выбрал?
- Если смерть понарошку, то смерти. Можно пощекотать нервишки.
- Так ты наш человек! Тогда готовься.
Лимузин бесшумно остановился. Маша вышла первая, мужчина за ней.
Перед ними было взлётное поле. Их ждал серебристый крылатый «Мустанг», супер лёгкий Джет с открытым трапом.
- Впечатляет, - сказа тихо Игорь.
- Очень впечатляет, - добавил он, заходя внутрь салона, оформленного в цвете сливочных пенок.
Выбеленное дерево, кожа, пластик – всё вкусное и чистое как топлёное молоко. Идеально прозрачное стекло иллюминатора создавало полную иллюзию своего отсутствия.
В руках у Маши оказался крошечный пульт, инкрустированный драгоценными камнями. Маша нажала кнопку на пульте, и окна закрылись золотистыми светофильтрами.
Теперь в салоне самолета стало совсем уютно, и Игорь расслабленно отдался в мягкие объятия очередного дивана.
Двигатель самолета заработал. Это можно было предположить по едва уловимой вибрации корпуса. В остальном наблюдалась полная звукоизоляция. Более того, Игорь даже не почувствовал обычной инерционной силы, вдавливающей пассажира в кресло, при разбеге.
Тем не менее, сдвинув вверх краешек матового светофильтра, он увидел внизу облака.
- Куда мы летим?
- В Америку.
- Ты не шутишь?
- Нет. Ты же хотел быть повелителем сказки? Я подарю тебе сказку.
- Но…
- Угадай, кто я. Может, я и есть тот самый агент, которого ты ждал всю жизнь?- игриво улыбнулась Маша.
- В любом случае ты везешь меня не для того, чтобы убить.
- Невозможно убить того, кто уже умер.
- Твои шутки меня возбуждают. В них есть особый шик.
- Шик-пшик.
- А ты классная девочка, Барби.
- Я не Барби. Я Маша, вернее, Мари, если по-нашему.
- Тогда, я Гарри. Звучит! И это тоже «по-нашему»!
- Быстро же ты, Гарри, отказался от своей Родины-матери.
- А она мне не мать, мачеха.
- Накормила, напоила, но золотом не обсыпала?
- Вот-вот. Я не раб, чтобы работать за миску с похлебкой. Я господин…Хотя, я готов побыть твоим рабом, королева. Я готов продать тебе все секреты… За домик на Манхэттене.
- Будет тебе домик. И в месте гораздо более крутом, чем Манхэттен.
- Насколько я знаю, Мустанг не способен долететь до Америки без дозаправки.
- Этот способен. Ведь ты еще многого не знаешь об американских технологиях.
- О да! Америка - Великая страна.
- А чем она Великая?
- Люди живут там в свое удовольствие. Это Россия – страна нищих рабов.
- Россия дала тебе образование.
- Дала образование, а взамен забрала жизнь. Я работаю как раб. А жизнь – это не каторжная работа, а удовольствие! И наслаждение – это высшая степень удовольствия. Высшая!
- Наслаждайся. Смотри в иллюминатор, господин Высший.
- Да, зачем мне это? Я боюсь высоты.
- Высший, боящийся высоты? Забавно. Но пусть будет так.
Вибрации корпуса стихли. Маша нажала на пульте открытие двери.
- Мы сели?
- Сели. И встали. Прошу, - Маша жестом пригласила Игоря к выходу.
Игорь поднялся с насиженного дивана. Неизвестно, что он ожидал увидеть, выйдя из самолёта. Но там было то, что было.
Туман, брусчатка, каменный забор и в нем дверь.
- Чудеса, - сказал он.- Я предполагал всякое, но, чтобы сразу к дому?
- Технологии будущего. Да и зачем зря тратить время на декорации?
- Так мы не летели?
- Почему же. Летели. Мы всюду так летаем. Мосты Эйнштейна-Розена, кротовые норы, червоточины пространства, слышал об этом? Слышал про зону пятьдесят один? Там американцев обучают пришельцы.
- Круто.
- А то.
- Я всегда знал, что вы раскрошите Россию, и на всей планете будет царствовать американская демократия.
- Ты хоть знаешь, что такое американская демократия?
- Милая моя девочка, давай не будем о политике, ты обещала мне танец.
- Тогда заходи в дом.
- С превеликим удовольствием! Америка, Америка! Страна свободных и сильных духом людей!
- Ну, ну, сильны они своим нечистым духом.
- Чернокожих отправим в Африку, оставим золотой миллиард интеллектуалов и будем купаться в роскоши чистейшего наслаждения… Бог мой, как у тебя здесь все великолепно сделано!
- Мой дом, мой мир, я старалась, - улыбнулась Маша.
Во время разговоров с Игорем она улыбалась довольно часто, пытаясь хоть как-то размять, накачанные уколами губы. Неприятно и неудобно иметь на конце рта две надутые нашлепки, как у утенка Дональда Дага.
Игорь не замечал её борьбы со своим ртом, он полностью вовлёкся в происходящее. Его мозг не успевал переваривать картинки действительности и раскладывать их на соответствующие полочки. Его глаза бегали по открывшемуся внутреннему убранству дома, мозг производил оценку ситуации.
- Тебя возбуждает богатство? – спросила Маша.
- А кого оно не возбуждает?
- Что-то не сильно заметно, - ухмыльнулась Барби-Маша.
- Мне надо немного подкрепиться и отдохнуть…А потом уже, милая девочка… Я тебе нравлюсь? Я знаю, что нравлюсь. Таких как я еще поискать надо! Я знаю, когда наешься красивых тел, хочется чего-то более вычурного.
- После форели хочется селедки с луком, - Маша снова улыбнулась, пытаясь размять губы.
- А это в самую точку. Я и есть селедка. Вкуснейшая селедка под шубой.
- Сначала мыться!
Гостевой бассейн привел профессора Игоря в полный восторг. Маша выбрала ему в качестве наполнителя вытяжку из сердцевин ромашек. Игорь залез в густую желтизну по самую шею. Он уже не стеснялся Маши, скинул свою одежду как ветошь. Она в Машином доме уже сама мгновенно состарилась и истлела….Взамен Маша принесла ему плюшевый халат, расшитый по подолу китайскими розами. Игорь послал ей воздушный чмок и продолжил своё омовение, довольно хрюкая, мурлыча и что-то напевая себе под нос.
Маша не торопила его. Она вышла в гостиную, откинулась на спинку своего огромного живого дивана.
- Шикарный дом и шикарная девочка, - сказал Игорь, заходя в гостиную.
- Заткнись.
- О, ты хочешь поиграть в госпожу! Боже мой, здесь столько антиквариата и все сплошь женские портреты. Они будут смотреть на нас с тобой, как мы будем играться, кусать друг друга. Сначала ты сверху, потом я. Мне так нравится, - Игорь развязал пояс на халате, за которым бледным студнем заколыхалось его тело.
К ним подкатил столик с коньяком.
- Коньяк Генри Четвертый. Это самый дорогой коньяк в мире. Рецепт датируется 1776 годом. Коньяк приготовлен прямыми потомками короля Генриха Четвертого Каждая партия коньяка Генри Четвёртого выдерживается в бочке более чем 100 лет. Разливается в бутылку из 24-каратного золота, украшенную 6500 алмазами и другими драгоценными камнями. Стоит около 2 млн. долларов, - сказала Маша, разливая коньяк по бокалам.
- Дама сама ухаживает за мной. Забавно.
- Я не дама, я хозяйка этого дома. И я не могу допустить, чтобы гость пролил хоть каплю этой драгоценной жидкости, а потом получил вечные муки своей финансовой несостоятельности. Эта бутылка имеет стоимость, равную стоимости всей твоей жизни. Ты заработал за всю свою жизнь 500 тысяч долларов, и еще пятьсот тысяч долларов, ты получил за блокирование разработки одного перспективного технологического российского проекта. Ты вложил их в акции американского коммуникативного концерна, и они принесли тебе вчера чистой прибыли миллион долларов. Итого ты заработал за свою жизнь 2 миллиона долларов.
- Так я богат! Вот, почему ты привезла меня сюда.
- Богат? Не смеши меня. Всё твоё состояние – это бутылка коньяка.
- Нет! Грамм моего умного мозга стоит гораздо больше, чем грамм коньяка.
- Это ты так думаешь. А мир думает по-другому. Ценник человека определяется его долларовой массой. Так что если считать в долларах, то твой мозг на вчерашний день стоил ровно столько, сколько стоила эта бутылка.
- А сегодня?
- А сегодня цена на тебя упала. Ты пьёшь коньяк, и он дешевеет с каждым твоим глотком. Полбутылки – полцены… Даже меньше. Бутылка то вскрыта! Вкусно?
Игорь поперхнулся, закашлялся, его рука конвульсивно дернулась к пульсу.
- Что-то не пойму.
Его большой палец замер на мраморно белом запястье, пульс не прощупывался.
- Что, сердечко не стучит? – ухмыльнулась Маша.
- Не стучит. И это значит…?
- Думай, ученый. Я тебе подсказывать не буду.
- Это новые американские технологии? Это инопланетные штучки? Вы чем-то накачали мои сосуды?
Маша направила на него в упор свой пронизывающий взгляд.
- Это сон! Я щиплю себя за руку и не чувствую боли! Это сон! Я проснусь, я проснусь, - заверещал Игорь.
- Тебе нужна боль?
- А-а-а! Останови!
- Видишь. Я просто включила тот порог восприятия, который был у тебя выключен.
- Фух! Все-таки я живой. Я чувствую боль!
- Ну, ты даешь, учёный. Боль - это единственный признак, по которому ты определяешь, жив ты или нет?
- Ты кто?
- А, догадайся с восьми раз. Не сможешь, я дам тебе подсказку.
Маша подвела его к двери, ведущей на задний дворик. Дверь скрипнула, обнажая стылое пространство вечной Ночи. Абсолютно безжизненное небо без намёка на самую захудалую звездочку раскинулось в беспощадности всепожирающей чёрной дыры.
- Ты смотрел когда-нибудь в лицо Вечности? – спросила Маша строго.
Кристаллы снега под сумраком ночи вызвали у Игоря бурную реакцию.
- Ты ведьма! Ты все-таки отклофелинила меня, Барби.
Я не Барби, я Маша.
- Я в бреду. Точно. Я в бреду…Я могу умереть? Скажи мне, что я не умру! Верни меня обратно в жизнь!
Маша неожиданно расхохоталась:
- Жизнь? Да разве там жизнь? Создаетесь и рассыпаетесь, в любой момент. Жизнь здесь, здесь у меня. У меня есть Вечность. А у вас там ничего нет!
- Она страшная, эта твоя вечность. И ты сама страшная, надутая, Барби!
- Ты же мечтал о наслаждениях, и ты получишь вечную Барби. Вечное наслаждение, вечное! Я буду танцевать тебе эротические танцы, ты будешь плескаться в бассейне. Массаж, энергетическая подпитка и полная роскошь. Разве не об этом ты мечтал всю свою жизнь?
- Это всё хорошо, но я не могу быть здесь, в заточении. Мне еще нужна еще слава. Я хочу, чтобы меня уважали, почитали, ценили, - затараторил испуганно Игорь.
- Каждый хочет, чтобы его почитали…Чтобы все лучики к нему…Никто не хочет наоборот. А ведь первый мир и есть мир чёрных дыр. А вот если лучиками наоборот, то весь мир звездами расцветёт…
- Ты издеваешься?
- Ничуть. Стишатами балуюсь иногда, как и ты. Будем теперь на пару друг друга развлекать.
- Выпусти меня отсюда!
- Не могу. Ты перешел черту, меру…Как там на Руси говорят. Ты на «том свете», дружок.
- Врёшь!
- Нет. Мне нет смысла врать. Врут, когда хотят приобрести какую-то личную выгоду, а мне личная выгода не нужна. У меня и так есть всё. Всё, что я ни пожелаю.
- Тогда зачем тебе моя жизнь?
- Да, низачем! Она мне не нужна.
- Но ты же привела меня к себе? Значит, тебе нужна моя жизнь?
- Я? Я привела тебя сюда? – Барби-Маша расхохоталась. – Не смеши меня, а то мои губы лопнут! Ты думаешь, что это сделала я? Рыбка обвиняет рыболовный крючок? Я просто вышла погулять, мимо я проходила. А ты лежишь на кровати бездыханный. Ты умер прежде, чем я коснулась тебя.
- Это неправда. Я очнусь. Я знаю, я живой. Это ты – мертвая. А я живой. Ты накачала меня какой-то дрянью. Я проснусь, а ты призрак и тебя нет! Тебя нет! Ты- бред! Ты не существуешь!
- Будем спорить, кто из нас живее? Напряги логику, профессор. В этом мире нет других людей, кроме нас с тобой. А это значит…
- Что это значит?
- Разрешить наш спор некому. Придется меряться силой. Реальной силой. Смотри, что я могу.
Маша сделала несколько шагов по снегу навстречу тьме. Игорь же в это время боролся сам с собой. Его руки уцепились за косяк, а ноги тянули его вперед.
- Да не бойся ты, выходи. Не замерзнешь…Вернее, холода не почувствуешь. Смотри, профессор, учись, - Маша сделала еще два коротких шага по жёсткому снегу, навстречу Вечности и протянула вперёд руки.
Из вечности прилетело облачко тумана, как клубок размоталось в тонкие кристальные нити. Нити переплелись в трехмерную сеть, отвердевшую, отяжелевшую, принявшую вид серебристого слитка.
- На, профессор! Держи своё богатство, - Маша кинула слиток Игорю под ноги.- Попробуй и ты! Тебе понравится.
- Это что?
- Платина. Причём, чистейшая платина 999 пробы. Вернее, тысячной пробы. Можешь пройти в лабораторию и провести исследование. Масс – спектрограф, спектрометр, рентгеновская установка, электронные тестеры… Я не знаю, каким приборам ты доверяешь. Я, например, больше доверяю Природе.
Игорь взял в руки тяжелый слиток.
- Как ты это сделала?
- Очень просто. Представила. Представить чистое вещество очень просто. Есть матрица представлений - таблица Менделеева, там у каждого элемента свой порядковый номер. Всё ясно и понятно. Кристальная ясность мышления дает быстрый эффектный ответ мироздания. Ты еще не понял, что за ночь перед тобой? Перед тобой идеальная пустота, идеальное сырье, из которого ты можешь вытянуть любую вещь. Куски материи – это самое простое. Представил таблицу, номер, внешнюю конфигурацию. И «пэкс-фэкс» твоё богатство в твоих руках.
- Да? И если я научусь создавать, то…
- Да. Ты создашь всё, что хочешь. И свою личную Барби, и свой мир с населением, которое будет обожать лично тебя. Ты будешь купаться в признании. Ты создашь свою планету. И вся планета будет славить только тебя.
- Но…
- Твоя планета будет лучшей планетой. Там на земле, люди постоянно умирают. Они неблагодарны, лживы, завистливы. Они только делают вид, что чтут тебя. На самом деле, они тебя ненавидят и радуются каждому твоему несчастью. А на своей планете ты наведёшь свои порядки. Ты сам сконструируешь идеальных людей. Ты сделаешь так, чтобы на твоей планете не стало смерти. Ты сам изменишь своё тело, станешь супергероем и погрузишься в сказочные реальности. Разве это не твоя мечта? Стать властелином мира? Это твой шанс. Не возьмешь его сейчас, больше он не повторится.
- А ты когда-нибудь создавала планету с людьми?
- Ещё нет. Хотя… Мысль интересная…Но не для меня. Я люблю уединение. Единение с Вечностью меня притягивает больше, чем хозяйственные хлопоты по обустройству сказочного мира. А ты, профессор, решай. Жизнь дает много шансов, а смерть может дать только один шанс, шанс на жизнь.
Игорь, наконец, оторвал, руки от дверного проёма. Сделал один неуверенный шаг по снегу, прислушался к своим внутренним ощущениям. Потом осмелел и сделал еще один шаг навстречу темноте. Прикрыв глаза, он зашептал что-то невнятное.
Его шепот перешел в фоновое шипение, его изображение рассыпалось на пиксели. Пиксели собрались в гранулы, гранулы вспыхнули снежным фейерверком,
В руки Маше упал кристалл желто-коричневой яшмы. Маша даже не удостоила минерал взглядом.
- Люди мечтают о жизни, но на самом деле мечтают о смерти. О покое, о счастье, о наслаждении. Покойтесь, осчастливливайтесь, наслаждайтесь, – с этими словами Маша бросила яшму в вазу.
Прорезиненная шкура Барби слетела с нее, обращаясь в бурые хлопья, стремительно тающие в пятна и пятна, исчезающие на идеальном мраморном полу.
Маша вышла из гостиной в ванную комнату, там наспех обмылась можжевеловой водой и отправилась спать.
продолжение
http://www.proza.ru/2015/11/27/829