Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Ангст, Фэнтези, Мистика, Hurt/comfort, Мифические существа
Предупреждения: Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика
— Ваше величество! — влетевший в шатер гонец задыхался и только что не хрипел. — Ваше величество… Там… Мы вам там привели…
Лариан еле уловимо поморщился, раздумывая, не казнить ли этого вестника для острастки, так, на будущее. Чтобы впредь не булькали, как подыхающие лягушки. Гонец настроение властителя уловил, зачастил:
— Отряд наткнулся на пленника, мы решили, что… В общем… Парни, тащите.
Стражи шустро, тоже прекрасно понимая, что его величество терпеть не может тех, кто мямлит, втащили скрученного наподобие копченого гуся, пленника. Весьма неласково втащили, и на колени поставили тоже.
— Вот, ваше величество.
— Вымелись все.
Приказ исполнили моментально. Того, что пленник накинется на короля, не опасались, куда такому тщедушному недокормышу, еще и перемотанному веревками, справиться с могучим воином.
— Жаль парня, — тихо сказал кто-то.
— Лучше уж он, чем мы…
Король Лариан в последнее время буквально с ума сходил, впадал в бешенство, рвал, метал. И даже то, что сейчас они шли с победами по соседнему королевству, захватывая все новые и новые земли, не утешало эту жажду крови.
Причина была проста — фаворит короля попросту сбежал, причем не абы как сбежал, а воткнув в короля кинжал во имя того, чтобы пославший его правитель соседних земель смог воцариться на троне погибшего. Не рассчитал, рана Лариана не убила…
Пленник — субтильный, бледный юноша, причем, такой бледный, будто всю жизнь прожил в глубоком подземелье, не видя света, с прозрачными серыми глазами и белесыми волосами, заплетенными в растрепанную косу, на удивление толстую и длинную, которой ему и заткнули рот, поднял голову, бестрепетно глядя на идущего к нему властителя. Как видно, уже ничего не боялся. Лариан поднял его на ноги, вздернув за плечо, принялся вертеть как тряпичную куклу, разглядывая.
— На одну ночь сойдешь…
Очередной рывок позволил пленнику выплюнуть импровизированный кляп.
— Разве это целесообразно — попользоваться и выкинуть, ваше величество? А если завтра вам никого не найдут на ночь? Ваши солдаты и так уже перетрахали всех, будто в Алмерии монахами жили, а за границей обеты с них спали…
Голос у пленника был тихий, но какой-то такой, что и шепот вонзался в уши, как зудение ядовитой мухи.
— Что? — оторопело спросил король. — Ты мне тут еще поуказывай, игрушка.
— Что вы, ваше величество, как я смею? — пленник беспомощно улыбнулся. — Просто немного удивлен тем, что такой умный правитель допускает столь плачевные тактические ошибки…
Лариан швырнул его на свое ложе, представлявшее собой обычную деревянную широкую скамью, кое-как покрытую поверх шкурами. Что-то хрустнуло. Юноша основательно приложился всеми костями, тихо застонал. Король принялся раздеваться. Немного развлечься перед сном, потом привязать игрушку к столбу, чтобы не дергалась, заткнуть рот, чтобы воплями не будил. И спать до рассвета. Мысль не убивать сразу появилась словно бы откуда-то извне, но быстро показалась своей собственной. Правда же, зачем пускать в расход? Пленник лежал, не шевелясь, только смотрел этими своими ящеричьими глазами, затянутыми пеленой слез. Молчал.
— Трахаться когда-нибудь вообще приходилось?
— Нет, ваше величество, — тихо выдохнул и… снова улыбнулся.
Лариан досадливо поморщился — девственников в постели он не особо любил.
— Я не буду кричать, — пообещал пленник. Будто это что-то меняло.
— Да хоть заорись… Хотя нет, лучше все-таки не надо.
Лариан подошел к ложу, склонился над пленником, разрезав веревки. Тот не шелохнулся, только стал белее муки, когда руки бессильно упали, освобожденные от пут. Видно, что-то все же сломал, когда ударился о ложе. Такой хрупкий? Подземельное растение! Король принялся его ощупывать, выясняя, пригодна ли игрушка вообще к пользованию. Сломанных костей не нашел, а вот опухающие на глазах плечи подсказали, что резкий рывок выбил оба сустава, и шевелить руками пленник не сможет долго, если не вправить. Лариан вздохнул, подумал, так ли ему нужно это белесое. И принялся за костоправство.
Нет, проще было здесь и сейчас просто взять пленника, не обращая никакого внимания на слезы и крики, а потом свернуть шею. Но юноша так смотрел на него, что руки сами собой взялись за устранение причиненного ущерба. Когда много лет подряд наблюдаешь работу палачей, поневоле научишься чему-то, вот и Лариан умел и сломать, и исправить.
— Теперь должно быть получше…
— Благодарю вас, ваше величество, — прошелестел пленник.
Приволокли его в какой-то серой хламиде, от которой владыка избавился в два счета с помощью ножа. Голый пленник выглядел и вовсе непрезентабельно, но то, как он, поерзав, раздвинул тощие, покрытые едва заметным юношеским пушком, ноги, не дожидаясь рывка… По крайней мере, достаточно умен, отметил Лариан, разыскивая емкость с изготовленной мазью на травах, предназначенной как раз для любовных утех — король предпочитал комфорт и удобство в таких вопросах.
Рот пленник открыл только раз — когда в него без особой жалости вторглось немалое орудие, пусть и обильно смазанное, и после некоторой подготовки. Но издал только слабый сип и задохнулся от следующего толчка, выгнувшись тонкой веткой в руках короля. На белой коже расцветали багровые следы — Лариану нравилось оставлять отметины, а уж плетью, ножом или зубами — роли не играло. В приступах безумия Лариан во всех, кого безжалостно вбивал в постель, видел сбежавшего фаворита. И наутро солдаты выносили мертвое тело из шатра, стараясь не смотреть на короля. Пленника спасло то, что Лариан даже в помешательстве его со своим красавцем-фаворитом перепутать не смог. Хотя измочалил так, что юноша несколько раз терял сознание, приходя в себя от нового витка боли. Когда же все закончилось — он был бы только счастлив уйти в глухую черную яму забытья, но судьба, издеваясь, не позволила.
Лариан его даже связывать не стал, просто спихнул на пол. Хорошо, что там лежали ковры, пусть и затоптанные, но это все же не голая земля. Пленник кое-как, медленно, как улитка, свернулся в костлявый клубок, чувствуя застывающее семя пополам с кровью на бедрах, и не имея сил даже руку протянуть к обрывкам своей хламиды, чтобы вытереться и укрыться. Лариан заснул почти мгновенно, до рассвета оставалось не так много времени, а отдохнуть было необходимо.
Проснувшись через несколько часов, он первым делом убедился, что жив. Это вызвало почти недоумение: на месте своего пленника он бы, набравшись сил, попытался всадить нож в сердце. Или перерезать глотку. Пленник, кстати, тоже не уполз. Забавно. Стража бы выпустила, сделав вид, что не заметила, как он сбегает. И не помер: Лариан видел, как вздымаются ребра от дыхания. Слабо, но еще дышит. Эта несуразность заставила его пинком перевернуть пленника на спину, жадно вглядываясь в исказившееся на секунду от боли лицо.
— Выносливый… — со смешком отметил он. — Ладно, посмотрим, сколько протянешь, — пленника снова переложили на шкуры, только более аккуратно.
Если тот и хотел что-то сказать, то не смог: губы высохли, склеившись смесью слюны и крови, и он только медленно, через силу, двинул бедрами, решив, что иметь его будут здесь и сейчас, будто у короля не было других дел.
— Не сейчас, — отмахнулся Лариан.
Вошедший слуга, принесший таз с теплой водой для умывания, изумленно глянул на пленника — еще жив? Король намочил первую попавшуюся тряпку в тазу и кинул на грудь парню:
— Протрись.
Тот попытался, честно попытался. Сил не хватило даже руки к лицу поднять, да и вообще ими пошевелить. Впрочем, Лариан и не сомневался, что так будет: мало кто мог нормально двигать руками после дыбы, а пленнику плечи повредило почти так же, как после этого пыточного станка. Пришлось протирать самому, потом еще накинуть сверху шкуру, чтобы он согрелся. Вдруг до вечера доживет? Забавный он, да и ничем фаворита не напоминает, так что терпеть рядом его вполне можно.
— Покормите его, — распорядился король.
Надо было умыться самому, желательно, холодной водой, чтобы прогнать сонливость.
До вечера он о пленнике и не вспоминал, занимаясь рутиной - той, что появляется, когда дело доходит до разграбления взятого города. Распределить награбленное, повесить тех, кто не сбежал и не погиб, проехать по руинам, мстительно радуясь уничтожению еще одного города на пути к столице противника. В эту ночь спать он планировал в особняке городского главы, в роскоши и неге. Про пленника вспомнил вовремя, явился, чтобы забрать с собой.
Мальчишку никто не тревожил, только принесли немного каши и воды. Он мог бы сбежать, но не сбежал. Испуганно вздрогнул, когда король ворвался в палатку, сжался в комок, помедлил и выпрямился. Прошелестел, растягивая губы в спокойной, отрешенной какой-то улыбке:
— Добрый вечер, ваше величество. А вы уже перевешали всех резчиков по камню и отдали солдатам всех кружевниц Майлара?
— Каких кружевниц и резчиков, ты о чем?
— Этот город, ваше величество, славился своими мастерами. Да вы ведь носите сорочки со здешними кружевами. Жаль, если всех убили…
Лариан развернулся, покинув шатер. Хватило пары коротких взрявкиваний, чтобы солдаты дисциплинированно перебрались в свои шатры — воины уже не рвались мародерствовать и насиловать в захваченных городах, слишком уж этих городов было много оставлено позади. Расторопные вестовые доложили королю, что до рабочих кварталов добраться пока не успели, дома не жгли, а из девок сразу кинулись к солдатам местные шлюхи. Они мигом поняли, что на милость победителей лучше сдаваться сразу.
— Перевешали много?
— Прилично, ваше величество.
— Ну и тьма с ними, — Лариан вернулся в шатер, выволок пленника, замотав в шкуру, нечего солдатне пялиться на королевскую игрушку.
В доме главы города солдаты не мародерствовали — знали, что за подобное накажут, если не повесят. Сам глава болтался сейчас на виселице, по городу двигались патрули, жители сидели тихо, как мыши, по домам, а то и прятались в подвалах. Лариана это устраивало — пусть боятся.
Пленника, имя которого он так и не удосужился узнать, он вытряхнул на пол в богато обставленной спальне. Тот повел глазами по кричащей роскоши обстановки, на лице на мгновение промелькнуло странное выражение и сгинуло, сменившись все той же отрешенной улыбкой.
Слуга, бледный и дрожащий, быстро принес бутылку лучшего вина.
— Садись, — кивнул король пленнику на теплое мягкое кресло. — Выпьешь со мной.
Тот добрался до кресла, угнездился в нем, словно бы не замечая своей наготы и взглядов короля. Зато внимательно посмотрел на бутыль и заметил:
— Карское зимнее, наверное, шестилетней выдержки. Долина Карс на пути ваших армий, ваше величество. Будет жаль, если виноградники погубит огонь…
— Просто заткнись, — посоветовал король, откупоривая бутылку.
Мальчишка послушно замолчал, опустив глаза на сложенные на коленях руки. Лариан разлил вино в два кубка.
— Пей.
Пленник, закусив губу, с трудом дотянулся до кубка, чуть не расплескав густо-алое вино. Руки едва повиновались ему, но ослушаться приказа он не посмел.
— Сегодня будешь спать на мягком ковре… Можешь даже у камина улечься, — вино было приятным, настраивало на благодушие.
— Вы так добры, ваше величество, — юноша не поднял глаз.
— Я? Отнюдь… Просто иногда я милостив. А ты сказал о мастерах вовремя, так что заслужил небольшую награду.
Парнишка опустил голову еще ниже, но улыбку на его губах король все же заметил.
— Тебе кажется это смешным? — с угрозой спросил он.
— Нет, ваше величество, не кажется, — тихо ответил пленник. — Я благодарен вам за милость.
Лариан еще несколько минут свирепо поглядывал на него, потом сосредоточился на вине. Надо все-таки пройти эти виноградники как можно аккуратнее. Выслать вперед отряд разведчиков, пускай изучат обстановку — многие города на пути сдавались сами, кое-где были достаточно умные главы, которые сразу открывали ворота, выставляли столы, выкатывали вино. Жаль, что таких было мало.
Бутыль кончилась как-то быстро, но он не успел рявкнуть, как явился слуга с полным подносом еды и еще одной бутылкой. Уставил столик между креслами серебряными блюдами и судками и почтительно замер у кресла, хотя и трясся от страха.
— Организуйте ванну мне и моему спутнику, — распорядился Лариан.
Он мог наедине сколько угодно именовать пленника игрушкой, питомцем, хоть постельной грелкой. Но при посторонних — только нейтральные слова. В конце концов, мальчишка ничем не провинился.
Слуга кинулся исполнять приказание, мальчишка же поднял голову и с каким-то странным интересом взглянул на короля, дерзко посмев не отводить взгляд. Он вообще был немного странным. На крестьянина не походил вовсе, на городскую бедноту — тем более. Если бы в Майларе была какая-то жреческая обитель, сошел бы, пожалуй, за сосланного туда отпрыска благородного рода. Правильное лицо, узкое и с тонкими чертами, слегка приподнятые к вискам глаза, как и у многих в этой стране, тонкие, почти незаметные светлые брови, а вот ресницы темные, красиво оттеняющие светлые глаза. Однако мастью пленник на местных не походил, здесь все были сплошь темноволосыми и темноглазыми.
— Как тебя зовут? — Лариан вспомнил, что имени пленника так и не знает, а раз уж тот умудрился прожить рядом с королем столько, неплохо бы познакомиться.
— Анарет, — помедлив, ответил тот.
Король хохотнул:
— Тебя что, в честь страны назвали?
Мальчишка снова улыбнулся, но ничего не сказал. Имя ему подходило, как ни странно.
Пришел слуга, сообщил, что все готово для купания.
— Идем, Анарет, — кивнул король. — Только не усердствуй в мытье, а то уже весь белый, как будто с тебя все цвета смыли.
Пленник поднялся с кресла, пошатнулся — кроме вина да той каши утром, он больше ничего не ел, хотя на уставленный закусками стол даже не покосился. Но до отделанной мрамором ванной дошел сам. Лариан шел за ним и рассматривал. Белую кожу густо отметили следы вчерашнего безумия, плечи и предплечья все еще припухшие, по ним расползлись пятна синяков. На шее сбоку — багровый укус. Должно быть, больно двигать головой. Ему самому после такого было бы точно неприятно. Надо будет чем-нибудь смазать все эти синяки. Мальчишка в постели вполне неплох, податлив и безотказен. А еще очень живуч. Сокровище.
Ванная комната здесь, к счастью, была вполне приличной, с водопроводом. Чем ближе к столице, тем больше комфорта, еще с неделю назад ванна была чугунной, а мытье осуществлялось с помощью кувшина. Впрочем, обольщаться не стоило: это все же дом главы города. Вряд ли в рабочих кварталах есть этот самый водопровод. Хотя, Майлар был достаточно богатым городом, может, и есть.
Ванна исходила паром, манила шапкой густой пены. В такую можно было забраться и вдвоем, места хватало, и Лариан подтолкнул свое негаданное приобретение к ней. Мальчишка коротко взглянул, удостоверяясь, что правильно понял безмолвный приказ, и полез в ванну. Прижался в уголке, глядя на то, как раздевается король.
Лариан забрался в ванну, опустился в горячую воду, блаженно вздохнув. Все-таки, приятно иногда просто расслабиться и понаслаждаться приятными вещами. В походе такое нечасто случается. Особенно в военном.
Он представил себе, как войдет в столицу, размажет по драгоценным мозаикам столичного дворца, известным на весь просвещенный Запад, ту гниду, что возомнила себя пупом земли… Ярость поднялась глухой мутной волной внутри, даже наслаждение ванной не могло ее усмирить и смыть.
— Ваше величество, вам помочь? — тихий голос привел в чувство, словно кувшин ледяной воды в лицо.
Лариан медленно выдохнул, вспомнил, что он тут не один, а до столицы еще полно времени.
— В чем ты мне поможешь, если у тебя руки не шевелятся? Сиди, отмокай.
Вообще, странно было принимать ванну вместе с кем-то, кто не лез с навязчивыми ласками, не порывался перевести и это обыденное действо в безудержный трах. Анарет немного расслабился, сполз ниже, почти скрывшись в облаке пены, опустил голову на бортик ванны. Король снова принялся рассматривать его лицо, отрешенно-спокойное, с таящейся в уголках губ улыбкой. Удивительно, почему он не боится? Странный паренек. И надо бы последить, чтобы не уснул и не захлебнулся. Пришлось парня переложить на себя, чтобы он мог вытянуть ноги.
Легкое, худое тело, все ребра пересчитать можно, не напрягаясь. Голодом его морили, что ли? Спросить, где солдаты его вообще нашли. Белесая коса, намокнув, потемнела, король стянул с нее простой конопляный шнурок, растеребил, удивляясь мягкости волос и их длине. В Анарете мужчины не ходили с длинными волосами, да и женщины не отращивали таких кос. Распущенные волосы покрыли мальчишку до середины бедер, словно плащ из тонкого шелка. Это ж сколько такое богатство промывать придется? Но король пасовать перед трудностями не привык, взялся за мыльный состав.
Изумление в глазах пленника почти насмешило. Да, нечасто можно увидеть короля, о жестокости которого легенды ходят, купающим свою постельную игрушку. Лариан не удержался, провел губами по укусу на шее, чувствуя его припухлость, лизнул. Ничего, это все пройдет… наверное. Хотя, зная себя, он не гарантировал отсутствие новых отметин.
Мыться вдвоем было забавно, раньше в ванне устраивался сплошной разврат, а вот чтобы просто спокойно и чинно отмыться, искупаться и уйти в спальню - нет, пожалуй, такого не было. Чистый мальчишка выглядел еще более несчастным, если не обращать внимания на то, как он держится. Какое спокойное достоинство! Будто по меньшей мере принц крови.
— Сейчас поешь — и спать, — Лариан сам не верил в свои слова. Не верил в то, что просто так отпустит пленника отдыхать, свернувшись клубком у камина. Наваждение какое-то. Но он добросовестно покормил Анарета, расчесал и заплел ему волосы, намазал синяки и укус какой-то заживляющей мазью, о которой слуга отозвался очень лестно. И спать положил не просто на ковер, выделил ему подушку и одеяло.
Для себя король придумал этому оправдание — это же теперь его имущество, верно? Парень не является сыном здешнего короля, мстить ему вроде как и не за что, а позаботиться об игрушке даже приятно. Надо держать постельную грелку в чистоте, сытости и пусть небольшом, но комфорте, чтобы не унывал, не тосковал и был в постели поживее мореного бревна.
Он сидел в кресле, допивал вторую бутыль вина и поглядывал на свернувшегося клубком мальчишку, тихонечко посапывающего в потоках тепла от камина. Представился Рондарский тронный зал — тот самый, с мозаиками, он сам на троне и Анарет в бархате и шелках, с драгоценными украшениями в волосах, сидящий у его ног на бархатной подушке. Если доживет до победы, ничем не разгневав, так и будет. Драгоценная королевская игрушка. Он не даст мальчишке столько свободы, сколько было позволено предателю, нет. Может и вовсе наденет на его тонкую шейку рабский ошейник, чтобы знал свое место. Или не стоит? Пожалуй, стоит, только изготовить ошейник из бархата и украсить собственным гербом. Чтобы пьяные дворяне не решились посягнуть на личное королевское сокровище.
Мысли плавно перетекли на другое: налоги, сборы, предупредить мятежи, если таковые воспоследуют. Когда понял, что засыпает, перебрался в постель и уснул, как только голова коснулась подушки. Коварное карское вино!
Утро принесло с собой похмелье и перебивающее его удивление: жив, и пленник не сбежал.
— Все-таки, ты очень странный, — отметил король. — Почему ты здесь? Если б ты решился сбежать, солдаты бы сделали вид, что не видели твоего побега… Я ведь жестокий зверь, который обожает чужие страдания.
— Мне некуда идти, ваше величество, — улыбнулся мальчишка. — И незачем. Моя судьба в ваших руках.
— Вот как? И ты не боишься?
Анарет поднял на него спокойный взгляд глаз, похожих на тихие светлые воды озер Велата, недалеко от столицы обреченного государства.
— Нет, ваше величество, я не боюсь.
В дверь постучали, затем она приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было увидеть постель — вежливость явившегося была, как всегда, безупречна. Убедившись, что постель пуста, посетитель скользнул в комнату. Не вошел, не прокрался, именно скользнул, как ленивая сытая змея, ползущая на солнечное пятно. Королевский не то советник, не то телохранитель, не то просто игрушка на очень длинном поводке, Валериан, сводный брат короля, бастард его отца, прижитый от миловидной служанки. Он знал все тайны Лариана, молниеносно выполнял все его поручения. И именно его король прочил в свои наследники, умного, коварного, хитрого, изворотливого змея.
— Доброе утро, брат.
— Доброе, — кивнул Лариан. — Показывай… — и усмехнулся.
Была у Валериана одна страсть, неистребимая ничем — он собирал в каждом захваченном городе красивые вещицы. Это не обязательно были дорогие камни, нет, Валериан мог найти красоту в медном подсвечнике, который оказывался украшен тончайшей резьбой, видел прелесть простого речного камешка, сияющего на солнце ярче любой драгоценности. Хотя и ценными вещами он не брезговал, в его коллекции красивые яркие камни соседствовали с безумно дорогими фамильными драгоценностями.
— Смотри, — Валериан сразу выложил на стол стилет.
— Что в нем? — терпеливо спросил Лариан, который начинал видеть красоту лишь после объяснений брата.
— Рукоять… Эти синие камни. Посмотри, как они играют, а как изумительно они сочетаются с узором, видишь, здесь идет тончайшее переплетение виноградных лоз. Изумруды были бы уместнее, но прелесть именно в этом несоответствии…
— А я тоже нашел себе игрушку, — хохотнул король. — Смотри.
Валериан только после этого позволения обратил взгляд на замершего в кресле юношу. Тот же с какой-то печалью смотрел на стилет, лежащий на столе, словно знал о нем что-то особенное, чего не сумел добиться от прежнего владельца сам советник.
— Мне сказали, он живет уже третий день, — задумчиво протянул Валериан, оглядывая игрушку своего венценосного брата. — Это непохоже на тебя. Что в нем? — повторил он слово в слово вопрос Лариана, не в силах объяснить самостоятельно притягательность этого бесцветного недоразумения, лишенного не только свободы, но и права на одежду.
Анарет, которому не позволили прикрыть наготу даже клочком ткани, поднял на него взгляд, от которого по хребту Валериана прошествовал взвод мурашек.
— Не знаю, — честно сказал Лариан. — Просто что-то такое есть. Глаза как озерная вода, волосы как туман над рекой.
— А почему он у тебя не одет?
Валериану прощалось все: наглость, бесцеремонность и указание на ошибки брата. Прибить его Лариан не мог, не хватало ловкости и быстроты, а Валериан мог царственному родичу и в нос зарядить, нимало не смущаясь.
— А… — король словно только сейчас заметил это. — Хм… Найди ему одежду.
— Найду. Пожалуй, ему пойдет…м-м-м… что-нибудь зеленое с золотом.
Мальчишка моргнул, зрачки расширились, делая глаза темнее и выразительнее.
— Благодарю, господин. Хотите, я расскажу вам тайну этого стилета?
— Хочу, — немедленно возликовал Валериан.
Лариан покачал головой и направился прочь из комнаты. За игрушку не опасался — Валериан был падок исключительно на женский пол, не пропускал ни единой юбки.
Негромкий голос Анарета преследовал его, как наваждение, когда отдавал приказы выслать отряды в долину Карс, разведать, нельзя ли обойти ее, чтобы не уничтожить виноградники, собрать сведения о настроении тамошнего люда. Казалось бы, что ему за печаль, если солдаты пожгут лозы? Неплохое вино делали и в его стране. Но слова игрушки запали в душу. Как и то, что он сказал о кружевницах и камнерезчиках этого города. В самом деле, многие дома здесь были украшены удивительно красивыми орнаментами, изящными, воздушными. Пожалуй, неплохо бы украсить такими собственный дворец, хотя бы пару беседок.
— Пригласите мастеров, мне нужно с ними поговорить.
Спустя несколько часов он готов был даже поблагодарить мальчишку за его слова. Обрадованные тем, что никто не станет казнить их, мастера обязались украсить обиталище завоевателя за мизерную цену, смешную по меркам Алмерии. А кружевницы, приславшие целую делегацию, согласились поставлять к его двору лучшие образчики своего мастерства. Они и сейчас принесли подношения, и Лариан, углядевший среди вороха кружев сорочку, слишком маленькую для него самого, подумал, что на Анарете она будет смотреться весьма неплохо — золотистый шелк оттенит его бледную кожу и волосы, а богатые кружева скроют отметины на шее.
Поглядывали на него со сдержанным страхом, Лариан понимал, почему. Пришлось многословно и искренне хвалить искусство мастеров и мастериц, чтобы те немного оттаяли и поняли, что им ничего не угрожает. После такой болтологии он чувствовал себя усталым и злым, выдернул из кучи даров выбранную сорочку и поспешил обратно, опасаясь сорваться на ком-то.
В спальне брата уже не было, зато был небольшой сундучок, доверху набитый одеждой. И все так же обнаженный пленник, не сделавший к нему и шага. Правильно, в общем, поступивший — одеваться ему король права еще не давал. Да и одежда была бы сейчас совсем некстати — раздраженному Лариану хотелось сорвать на ком-то свое дурное настроение, и Анарет для этих целей подходил вполне.
Рубашка полетела прочь, пленника выдернули из кресла, оттаскивая в кровать. Такой тонкий, прохладный. Такой покорный. Он послушно выгнулся, припал грудью к постели, выставляя худые, совершенно мальчишечьи ягодицы, покрытые лишь едва ощутимым пушком. Непристойность позы, эта беспрекословная покорность возбуждала до невозможности. Эту белую кожу хотелось снова и снова отмечать алыми следами, эти тонкие лопатки, словно непрорезавшиеся крылышки, нужно было обязательно попробовать на вкус, оставить укус под волосами, на нежном загривке. Когда все кончилось, пришлось снова нести игрушку в ванную, мыть в теплой воде, смазывать вновь появившиеся синяки мазью. Крови на этот раз было немного, и Лариану показалось, что приступ безумия был не так уж и силен. По крайней мере, он оставался почти в разуме.
— Ты посмотрел на одежду, которую принес Валериан? Что-то понравилось?
— Нет, ваше величество, — шепот Анарета немного срывался на хрип, но смотрел он все так же безмятежно. — Вы не дозволяли.
— Дозволяю, можешь пойти и выбрать себе одежду, пока слуги несут еду в гостиную.
Через некоторое время мальчишка явился к столу, неловко переставляя подрагивающие ноги, одетый в скромное темно-зеленое сюрко и ту сорочку, что принес Лариан. Узкие бриджи под цвет сюрко дополняли наряд, и смотрелся мальчишка просто очаровательно. Куда подевалась болезненная бледность! Теперь было видно, что у него просто тонкая и очень светлая кожа, а волосы скорее пепельные, чем белесые.
— Ты просто великолепен, — отметил Лариан. — Садись, ешь, что нравится. Не ограничиваю я тебя в двух вещах — еде и каком-нибудь милом занятии, вроде вышивания.
— Я не умею вышивать, ваше величество, — улыбнулся Анарет. - Но, если позволите, я хотел бы писать. Я умею вести хроники.
— Вот как… Хорошо. Я не против.
Допрошенные солдаты рассказали, что мальчишку они отыскали в подвалах ратуши, когда разыскивали городскую казну. Он был заперт в одной из самых глубоких камер, связанный так, как его и притащили к королю. Кто и зачем это сделал, осталось невыясненным. Но если Анарет был хронистом… Нет, все равно не сходится. Зачем кому-то запирать обычного писца-хрониста в подземельях? А если бы его не нашли?
Лариан принялся за расспросы: кто такой, что делал в подземельях, за что бросили туда.
— Я… наверное, никто, — вздохнул Анарет. — Жил при ратуше, сколько себя помню, переписывал старые свитки, чтобы не потерялась история страны. Раньше Майлар был столицей Анарета, здесь сохранился королевский архив, о котором все просто забыли.
— Вот как… — Лириан задумался. — Любопытно…
Этот город нравился ему куда больше пышного мозаичного столичного Рондара. Здесь было как-то… уютно, основательно. И торговых путей было больше.
— Валериан, — голоса король не повысил, знал, что верный змей вынырнет из ниоткуда. — Подними старые карты Майлара и поместий около него, прикинь, сколько времени потребуется на то, чтобы перенести сюда столицу.
— Столицу вообще, или сделать это летней резиденцией?
— Столицу вообще.
Собственная столица Алмерии была не такой красивой, да и сама Алмерия была неприветливой и строгой, как и весь ее народ. Лариан не сомневался, что два ранее граничных королевства, став одним, начнут смешиваться. В Алмерию отсюда хлынут толпы молодых искателей приключений, в Анарет двинутся торговцы.
— Придворные не уживутся. Наш двор и их двор, куда столько аристократов?
— Аристократов перевешаем, если лишние будут, — хмыкнул король.
— Старая аристократия, — тихо прошелестел голос юноши, — с радостью присягнет вам, ваше величество, если вы освободите трон Анарета от недостойного титула короля, убийцы и бастарда.
— Именно этим я и собираюсь заняться, — кивнул Лариан. — Валериан…
— Карты и перенос столицы, я понял. Напишу советникам, пускай начинают паковать вещи и перебираются в Майлар. Я обо всем позабочусь.
— Так что там со старой аристократией? — поинтересовался король, когда мальчишка отложил в сторону столовые приборы и отставил кубок разведенного с водой вина. — Раз уж ты у нас хронист, рассказывай, кто чем дышит.
И Анарет принялся рассказывать, неторопливо, основательно. Его голос не вызывал желания заснуть, как ни странно, не навевал тоску и зевоту. Наоборот, рисовал перед внутренним взором короля, в общем-то, практически лишенного воображения, картины минувших лет и былого величия Анарета.
— Оман, главная водная артерия, пересекающая всю страну с юга на север, и вся речная торговля были в руках герцогов Крейн, находящихся в прямом родстве с королевским родом Кирейт, который прервался двадцать лет назад со смертью короля Стефана и принца Мариса. Марис погиб на охоте, устроенной герцогом Крейном, его отец слег, узнав об этом, но некоторые свидетельства указывают на отравление.
— Вот как… И никого из этой ветви не осталось? То есть, поползновений на мой трон не будет?
— Увы, ваше величество, юный принц не был женат, и не оставил даже бастардов. Как и его достойный отец, хранивший верность супруге. Нынешний король несет в себе кровь герцога Крейна, но является незаконнорожденным его сыном, иных же представителей и этого рода уже тоже нет в живых.
— Что ж, значит, будет новая династия королей, которая пойдет от Валериана.
— Почему же не от вас? — Анарет склонил голову, пытливо глядя ему в глаза.
— Я бесплоден, а жениться ради того, чтобы супруга понесла от другого? К чему? Валериан молод, красив, воспитан, умен. Он станет идеальным королем. К счастью, отец вовремя подсуетился, когда лекари сказали о моем недуге, служанка стала герцогиней, так что кровь Валериана благородна — дальше некуда.
— Вы благородны и мудры, ваше величество, — улыбка чуть тронула губы юноши. — Вы будете править долго.
Это не было лестью, и король, глядя в безмятежные глаза своей постельной игрушки, ощутил нечто сродни суеверному страху. Кто он такой, этот паренек? Однако долго раздумывать не дали — пора было отправляться дальше, до столицы оставалось немного.
— Разведчики вернулись, — доложил Валериан. — Говорят, что город жители сдадут без боя, если мы не тронем виноградники. Глава города прислал тебе это.
«Этим» оказалась бутылка вина, бережно уложенная в сундучок. Пыль и паутина на бутылке не оставляли сомнений в том, что вино это помнило множество урожаев. Анарет помалкивал, но улыбка с его губ не сходила.
За Карской долиной без боя сдавались и все последующие города. Победоносная армия короля Лариана шла по земле, которая враз отказалась воевать, обозы исправно пополнялись фуражом и пищей для солдат. Королю оставалось лишь следить за тем, чтобы деревни и города не были разграблены, посевы — вытоптаны, а виноградники, мельницы и прочие природные богатства оставались в неприкосновенности.
— Это ведь ваша страна, зачем разорять ее? — тихо убеждал его Анарет. — Осенью уже ваша сокровищница пополнится собранными налогами, и вам привезут дары цеховые старшины.
Король кивал, советы игрушки казались вполне разумными. Еще один повод быть с ним помягче.
Сопротивление встретили только на подходе к самой столице. Рондар был выстроен на каменистой возвышенности, его стены казались неприступными, подобраться к ним с осадными машинами было невозможно из-за опоясывающей эту возвышенность излучины реки, охватывающей город замкнутым кольцом: изгибы русла были соединены искусственным каналом.
— Армии у него немного, вся местная аристократия разбежалась по поместьям вместе со своими отрядами, — докладывал Валериан. — Но остались наемники и королевская гвардия.
На совет собрались все военачальники, в королевском шатре было тесно и жарко. У ног короля, на кожаной подушке сидел его нынешний фаворит, на которого были готовы молиться все, от командира разведчиков до последнего солдата в армии Лариана: Анарет каким-то непостижимым образом умел успокоить приступы бешенства короля, а если не получалось словами — делал это на ложе, ни разу не показав после, что король был с ним жесток.
Он чуть шевельнулся, приподнял голову, но Лариан заметил, кивнул:
— Говори.
— В город ведут три потайных хода. Два из них почти затоплены водой и служат для водоснабжения во время осады, выходят к рыночным площадям. Один — ведет прямо в подземелья дворцового комплекса. Все пути наверняка охраняются, но это лучше прямой атаки и долгой осады…
— Хорошо. Проведем отряды внутрь, пока они отвлекают противника, остальная армия подойдет к городу. Валериан, возглавишь прохождение.
— Короля и твою бывшую шлюху придержу в живых, — кивнул советник.
Когда все разошлись, Лариан взялся за допрос Анарета.
— Откуда ты знаешь о тайных ходах?
Мальчишка, которого он держал за горло, смотрел бестрепетно и спокойно:
— Я видел планы столицы, ваше величество, только и всего. И знаю, что они были реализованы во время строительства. Я покажу выходы. Рондар красив, стоит ли разрушать его дворцы ядрами?
Лариан немного успокоился, отпустил Анарета:
— Покажешь. Если удастся взять Рондар малой кровью, выполню одно твое желание. Любое.
Юноша склонился над картой, уверенно указал три точки:
— Это здесь, здесь и здесь. Речные ходы начинаются под водой, пошлите туда тех, кто умеет плавать, мой господин. Третий ход начинается неподалеку от лесного притока Омана, там есть пристань, где должны стоять лодки.
— Валериан…
— Я все слышал, все сделаю. Готовь торжественный въезд победителя на рассвете. За ночь я возьму столицу Анарета.
Анарет глянул на явившегося словно из-под земли советника и прошелестел:
— Наденьте кольчугу и не снимайте шлем, милорд.
— Непременно-непременно, — заверил его Валериан, скатывая карту в трубку.
Когда он вышел, юноша нахмурился, впервые на памяти Лариана демонстрируя столь явно какие-то эмоции, кроме спокойствия.
— Он не послушал меня…
— Меня послушает, — уверил Лариан, набрал в грудь воздуха и гаркнул за пределы шатра: — Надел доспехи, быстро!
В доспехи мигом влезли все, кто заслышал королевский рев, даже Валериан, решивший, что лучше уж немного пожертвовать ловкостью, чем навлечь на себя гнев брата.
Лариан оглянулся на свою игрушку, заметив, как разгладилось лицо Анарета и на губах снова появилась спокойная полуулыбка. Тайна этого мальчишки уже казалась засевшим под одеждой ежом, кололась и требовала разгадки. Про себя король решил, что добьется от него правды, даже если придется пытать каленым железом. Но это потом, сейчас нужно подготовиться к взятию столицы. Последний шаг. Завтра все виселицы Рондара украсятся телами, щадить наемников короля Лариан не собирался, кто был умней, давно ушел из столицы, не желая защищать ее.
Солдаты уже рубили лес, чтобы навести переправы через реку. Армия была готова ворваться в город, как только проникшие за стены отряды откроют ворота. Рондарцы огрызались стрелами, но это пока не наносило никакого урона. День стремительно катился к закату, над долиной повисло предгрозовое спокойствие. С запада накатывали тяжелые тучи, немилосердно парило. Понятно, почему Валериан не хотел влезать в доспех — свариться живьем в нем было проще, чем получить рану. Наконец, он явился в шатер брата:
— Мы выступаем. Они будут ждать нас, но это неважно, удары нанесем быстро и точно.
Лариан сгреб его за черное, с геральдическим львом на груди, сюрко:
— Будь осторожен.
— Буду, непременно.
— Помни, что тебе еще королем становиться после меня.
Валериан захохотал, обнял брата и вышел.
Над лагерем воцарилась ночь. Лариан отправился послушать, какой настрой у солдат, с какими чувствами они завтра пойдут в последнюю битву. Настрой был боевым: последняя неделя, когда шли без боев, не позволяла выплеснуться в хорошей драке, вдоволь помахать мечами. Солдаты рвались в бой, словно свора распаленных гончих.
Гроза разразилась ночью, долину Рондара накрыло сплошной пеленой дождя, надежно укрывая перебирающиеся к противоположному берегу Омана отряды. Валериан вел тот, что должен был ворваться в самое сердце осажденной столицы, пройдя сухопутным путем. Ход они обнаружили именно там, где указал Анарет, замаскированный сторожкой у маленькой пристани. Его охраняли несколько солдат, разведчики сняли их легко. Дальше было труднее: ход был далеко не прямой, и за каждым поворотом могла таиться засада. Двигаться приходилось в полной темноте и соблюдая тишину. Посты охраны были в самом деле, ждали настороже, но не вторжения извне, а как раз наоборот, поэтому уничтожить их было легко.
Оставался последний удар, войти отрядами в город, как клинок в сердце, захватить дворец, подождать, пока подойдут два плывущих через затопленные туннели отряда, отправиться к воротам и открыть их на рассвете, давая возможность брату забрать город себе. С ним шли три десятка проверенных ветеранов. Сколько во дворце будет охраны, разведка узнать не смогла, а Анарет, если и знал — смолчал. Впрочем, Валериан не думал, что мальчишка, и без того сдавший им город, знал такие подробности.
Ход вывел их на нижние уровни подземелья, к винному погребу. Словно сама судьба хранила их — охрана была пьяна, и рассредоточиться, вырезая гвардейцев, было проще. А просьбу Анарета Валериан вспомнил, когда они ворвались в галерею, ведущую к тронному залу, и откуда-то сверху посыпался град арбалетных стрел. Надежные доспехи хранили от обстрела, к тому же, отряд огрызнулся таким же залпом, выбивая арбалетчиков. Валериан полюбовался на дверь зала. Интересно, сколько там стражи…
Сзади раздался звон и грохот, подоспели два отряда, мигом избавившие окрестные крыши от врага. Оставалось придумать, чем вынести дверь. На улицах города уже рубились наемники и первые отряды брата, вошедшие в город через открытые лазутчиками ворота. Валериан кивнул своим солдатам на мраморные статуи, выставленные в галерее:
— Жаль красоту, но придется воспользоваться ими, как тараном.
— Придется так придется. Взяли!
Огромные, окованные медью двери загудели под ударами, застонали и рухнули внутрь, придавив нескольких защитников. В зале оказалась жалкая горстка гвардейцев.
— М-да, — с грустью протянул Валериан. — Первый отряд, охраняете дверь. Второй отряд, палить из окон, если кто решит пробежаться по площади. Третий отряд… Вперед.
Короля и его присных в тронном зале не было. Их отыскали только на рассвете, словно крыс в норе, в дальних покоях, предназначенных наследникам. Лариан еще не подошел, развлекался где-то на улицах. Или отмечал победу со своим новым фаворитом. Пришлось короля и бывшую постельную грелку брата тащить в город. Остальных Валериан пока что отправил в темницу — вдруг Лариану захочется развлечься.
Брата, похожего на бешеного духа возмездия, он нашел на главной городской площади. Тот, распаленный ночным боем, жадно пил воду из рук своего наложника, такого отрешенно-спокойного среди крови, тел и раненых. Рондар был взят, и взят почти без потерь со стороны армии Лариана.
— Братец, а я тут подарки принес… не вовремя?
— Почему же не вовремя? — с дикой усмешкой повернулся к нему король. — Как раз вовремя, — он кивнул на почти готовую виселицу, которую сооружали солдаты.
Пленный властитель Рондара, Аллерик Крейн, увидев Лариана, заорал не своим голосом и кинулся к нему, умудрившись вывернуться из рук солдат и выдернуть у кого-то меч. Валериан проклял себя в эту секунду самыми страшными проклятьями за то, что не приказал связать его. Как и когда на пути Аллерика встал мальчишка-наложник, не заметил никто. Он просто возник, хотя секунду назад стоял позади короля. Кроме легких одежд из зеленого и золотистого шелка, на нем не было ничего, и преградой клинку они не стали. И острый булат словно завяз в тонком теле, остановив короля.
— Ты! Сученыш! — прохрипел тот, глядя в его лицо.
— Ты больше не король, Аллерик-Убийца, — Анарет говорил тихо, но слышали его все, кто был в этот момент на площади, словно не было ни стонов раненых, ни ржания лошадей. — Отрешаю тебя.
— Что? Ты…
Меч Лариана снес голову Аллерику с такой легкостью, словно это был не человек, а соломенное чучело. После чего Лариан подхватил на руки раненого:
— Лекаря сюда!
Любому, кто видел, как ранили Анарета, было ясно — он должен был немедленно умереть. Но мальчишка еще жил, истекал кровью, но улыбался, глядя прозрачными, как озерная вода, глазами на того, кого должен был бы ненавидеть.
— Мой король…
— Тише. Сейчас прибудет лекарь… Ты поправишься.
— Анарет… твой. Правь мудро, мой… король… — он хотел сказать еще что-то, но силы иссякли.
Подскочившие лекари только разводили руками:
— Его невозможно было спасти, ваше величество.
Лариан молчал, не выпуская из объятий тонкое тело, только сейчас понимая, насколько дорог стал ему этот странный мальчишка.
— Устроим королевские похороны, — пообещал Валериан. — Иди… Развейся немного, я притащил тебе ту шлюху, в казематах есть еще несколько. Я все подготовлю пока для похорон.
— Нет. Просто повесь их, — Лариан не шевельнулся, не поднялся с колен. Только прижал крепче к груди свое сокровище, которое так глупо упустил.
— Брат…
Тонкое тело, облаченное в цвета Анарета — зеленый и золото, как его поля и виноградники, засветилось, словно впитывая в себя прорвавшиеся сквозь тучи солнечные лучи.
— Что это? — удивился Валериан, давая отмашку уволочь на виселицу что-то хрипящего бывшего фаворита Лариана.
Сотни искорок, поднявшихся от политой кровью земли, от реки, от каждого дома и дерева, тонкими ниточками и ручейками, длинными шлейфами окутали тело юноши, впитываясь в него, наполняя сиянием, закрывая и затягивая страшную рану. И погасли. Анарет судорожно вздохнул, открывая глаза.
— Кажется, это чудо, — решил Валериан.
Лариан просто молча прижал к себе свое «чудо», рискуя переломать ему все кости.
— Ваше величество, — Валериан не отставал. — Разрешите проводить вас вместе с вашим спутником вон в тот прекрасный дворец, там есть чудесная спальня…
— Да. Проводи, — король поднялся, не отпуская мальчишку, прижимая к груди. — Спальня — это очень кстати.
Валериан быстро провел брата в королевскую спальню, где слуги уже проветрили помещение, постелили свежие простыни и уставили легкими закусками прикроватный столик. Всеведущий змей поставил к изголовью незабвенную мазь, опустил портьеры на окнах, чтобы шум торжествующих солдат не тревожил слуха, окинул спальню взглядом. И вышел. Его мучило любопытство: кто же такой этот юноша?
Этот же вопрос задал и король, уложив свою драгоценную ношу на покрывала.
— Кто ты такой?
Мальчишка рассмеялся, тихо и немного удивленно:
— Разве ты еще не понял этого, мой король? Я — Анарет.
— Я знаю твое имя… Погоди. Ты… Ты — душа королевства?
— Можно сказать и так. Я его Хранитель.
— И ты поэтому мне показался? Чтобы спасти королевство, пока я его не сжег?
— И поэтому тоже. И потому, что я увидел — ты можешь стать достойным хозяином этой земли.
Лариан обнимал его, не зная, что сказать:
— А ты не уйдешь?
— Куда же я уйду, мой король? — Анарет провел тонкими пальцами по его руке, осторожно касаясь раны, полученной королем в ночной битве и незамеченной им в горячке боя. — Во мне и твоя кровь.
— Но почему ты вот так… почему не явился бесплотным духом? Зачем терпел насилие…
— Все, что ты делал с этой землей — отражалось на мне. Это малая плата за то, чтобы быть Хранителем. Если я мог принять на себя твою ярость, утешить ее…
Король обнял его еще крепче:
— Я больше никогда не причиню тебе вреда.
Анарет повел рукой, и доспех короля осыпался с него осенними листьями, пропала и одежда с обоих. Хранитель привстал, обнимая Лариана, прильнул к нему всем телом, целуя — впервые по своей воле. В этот раз возбуждение короля было не таким огненно-яростным как прежде: спокойная теплая волна, накатившая и увлекшая обоих.
Майлар сиял: алые и золотые осенние листья, пронизанные солнцем, алые и золотые полотнища стягов на шпилях, алые и желтые цветы, что летели под копыта лошадей торжественной процессии. Король Лариан въезжал в свою новую столицу так, как полагается владыке. Рядом с ним ехали еще два всадника: Валериан, торжественно нареченный наследным принцем объединенного королевства, и мало кому известный юноша в зеленых с золотом одеждах, украшенный только скромным кольцом на безымянном пальце левой руки да спокойной улыбкой.
Новый королевский дворец был украшен каменными кружевами, над которыми, не покладая рук, трудились лучшие мастера. Аристократия Анарета терпеливо ожидала короля, чтобы присягнуть ему на верность, аристократия Алмерии просто ожидала.
— Как же тут красиво… — признался Лариан. — Как же я рад, что ты тогда остановил меня, Анарет.
Юный Хранитель улыбался ему, нежно и ласково.
Позже Лариан все же спросил, отчего они встретились только в Майларе, и почему после этой встречи прекратилось всякое сопротивление его войскам. Анарет объяснил, как объяснял всегда:
— Я был привязан к Майлару, как к древней столице королевства, а после того, как погиб последний представитель истинной династии его королей, и вовсе потерял силы. Твои солдаты недаром нашли меня связанным и заточенным в темницу. Ну, а что до сопротивления… Ты ведь и сам понял — ты взял меня, сделал своим, не убил, хотя мог. А я принял тебя, и королевство приняло, моей задачей было лишь подсказать, что тебе больше нет нужды в насилии. А потом… просто полюбил тебя — такого, как есть.
Король обнял его, пряча глаза. Его безумие ушло в тот миг, когда Анарет умирал на руках, забирая его с собой.
Рондар был назначен летней резиденцией короля, в Алмерии остался отец с советниками. Мир и процветание пришли на земли обоих стран с того момента, как Лариан принял корону Анарета. Он правил долго, пока Валериан не отыскал себе супругу по сердцу, которая родила ему наследника. И все годы рядом с ним, в тронном зале и в походах, в зале совета и на ложе был его неизменный фаворит. Анарет внешне не изменился, оставшись таким же, как в тот день, когда они впервые встретились. Сам Лариан постарел, но красиво, темные волосы сменило благородное серебро.
— Вот и все, — однажды сказал он. — Сегодня последний день. Пора уйти.
Анарет, сидящий у его постели, кивнул:
— Да, мой король, пора. Идем, — и протянул ему руку.
— Куда ты меня уводишь? — Лариан поднялся, удивившись тому, что к нему словно вернулась былая молодость.
— Туда, где мы сможем быть рядом вечно. Не оглядывайся, мой король.
Лариан кивнул, даже не думая смотреть назад, его взгляд был прикован к Анарету, его единственному солнцу.