Глава 10. Серый кардинал

Глава 10.  СЕРЫЙ КАРДИНАЛ.

Из всех имеющихся документов о жизни царской семьи в военные годы самыми достоверными являются письма царицы к супругу. Они  были опубликованы  издательством «Слово» в Берлине в 1922 г.  С английского языка, на котором Аликс предпочитала вести переписку, перевод  с оригиналов был выполнен В.Д. Набоковым. Согласно версии издателей, черный ящик с  письмами Александры Федоровны к Николаю II  (всего их оказалось четыреста) за время от июля 1914 г. по 17 декабря 1916 г. был  найден в Екатеринбурге и затем переправлен в Берлин.  По советской версии, материалы, над которыми работала специальная комиссия ВЦИК, были переданы в Берлин нелегально. Подозревался профессор В.Н. Сторожев, который был уволен с работы. Некоторые современные историки сомневаются в достоверности писем и  предполагают, что советские специалисты могли переписать текст. Однако практически осуществить такую операцию не могли даже профессионалы, знавшие скрупулезно жизнь царской семьи, из-за имеющегося в письмах огромного объема  информации об их частной жизни и их богатого содержания Тексты писем анализировались многократно, и серьезных отклонений, не вписывающихся в общий контекст, обнаружено не было. Поэтому относимся к письмам как к самому надежному источнику.
После начала войны царь часто отправлялся в Ставку на совещания с командованием или в части для проверки их боеготовности. Когда он отсутствовал, она писала ему каждый день.  В первый год это были обычные письма супруги. Она старалась держать его в курсе дел семьи, писала о работе в госпитале, своем самочувствии, о Беби (наследнике), о дочерях, которые также принимали участие в операциях в лазарете и ухаживали за раненными. Все письма пронизаны главным лейтмотивом – любви Александры к Николаю: «Мой родной, любимый! Не нахожу слов, чтобы выразить тебе все, чем наполнено сердце. Я жажду сжать тебя в своих объятиях и шептать слова любви и ободряющей ласки. Так тяжело отпускать тебя совершенно одного». Она постоянно говорит об этом, находит разные слова, которые передают ее чувства и переживания,  скучает без него, заботится о нем, вместе с ним радуется победам и глубоко переживает поражения. Ее политическое кредо основывалось на твердом убеждении, что  «Россия не конституционная страна и не смеет быть ею. Наш народ для этого не образован и не готов. Слава Богу, наш император - самодержец, и должен оставаться таким». «Мы еще не подготовлены для конституционного правительства. Н.(Николаша) и Витте виноваты в том, что Дума существует». Она уверена, что править Россией можно только жесткой рукой и поэтому постоянно настаивала на проявлении твердости, характера, да так, чтобы все боялись. «Ты, наконец, показываешь себя государем, настоящим самодержцем, без которого Россия не может существовать! Если бы ты пошел на уступки в этих разнообразных вопросах, они бы еще больше вытянули из тебя. Единственное спасение в твоей твердости. Я знаю, чего тебе это стоит, и ужасно за тебя страдаю. Прости меня, - умоляю, мой ангел, - что не оставляла тебя в покое и приставала к тебе так много! Но я слишком хорошо знала твой исключительно мягкий характер, и тебе пришлось преодолеть его на этот раз и победить, одному против всех. Это будет славная страница твоего царствования и истории России - вся история этих недель и дней. Бог, который справедлив и около тебя, спасет твою страну и престол через твою твердость».
Среди всех близких, родных, знакомых из круга царицы особое место, самое почитаемое, занимал старец Григорий. 
10.06.1915.  «Слушайся нашего Друга, верь Ему, у Него твой интерес и интерес России лежат близко к сердцу. Бог для чего-нибудь послал Его нам – только мы должны обращать внимание на то, что Он говорит. Его слова не легкомысленно сказаны. И очень важно, что имеем не   только Его молитвы, но и Его слова».  Императрица великой державы пишет слово друг и все местоимения, связанные с ним, с прописной, заглавной буквы, которая  царицей может ставиться  в единственном случае – только при его возвышении над собой в духовной иерархии, в понимании его связи  с Богом.   Григорий для нее  посланник Бога, Мессия. И она была его ученицей, и советы его она воспринимала только как послания свыше. По Библии и сына Божьего забрасывала толпа камнями, а солдаты издевались над ним, волочившим тяжелый крест на Голгофу. И все наветы, наговоры, слухи и сплетни о Григории она воспринимала только через призму пути праведника через испытания и мучения к звездам. Для нее Григорий был продолжателем дел Христа, и по-другому воспринимать ее отношение к старцу не имеет смысла.
5 апреля 1916 г. «Как должен был страдать Христос, видя все это страдание и  кровопролитие вокруг. Он отдал свою жизнь за нас, его мучили, на него клеветали, он все вынес и пролил свою драгоценную кровь в отпущение наших грехов. И как же мы ему за это отплатили, как мы доказываем свою любовь и признательность! Зло мира все растет. Во время вечернего евангелия я там много думала о нашем Друге, которого преследуют как книжники и фарисеи Христа, притворяясь, что они такие совершенные (и как они от этого теперь так далеки). Да, в самом деле, нет пророка в своем отечестве. И как мы должны быть благодарны, сколько молитв Его было услышано. И где есть такой слуга Господний – кругом Него работает зло, стараются навредить Ему и оторвать Его от нас.  Если бы они только знали, какой они делают вред – ведь Он живет для своего Государя и для России и выслушивает всю клевету ради нас».
Чтобы понять, почему так трепетно относилась к советам Григория царица, почему ждала встречи с ним и волновалась, и с радостью сообщала супругу, какой великолепной была беседа, после которой она чувствовала себя осененной благодатью, нам нужно вчитаться в ее письма.
4 сентября 1916. «Я вполне доверяю мудрости нашего Друга, который владеет Божьим даром – давая советы полезные для тебя и для нашей страны. Он умеет всматриваться в далекое будущее, и поэтому можно положиться на Его суждения».
8 сентября 1916. «Пожалуйста, слушайся Его. Он только желает твоего блага и Бог дал Ему больше проницательности, разума и мудрости, чем военным, взятым вместе, и Бог послал Его тебе, чтобы быть твоим помощником и руководителем, и Он так усердно за тебя молится»
2 ноября 1916. «Если бы у нас не было Его, все бы давно уже было покончено, я в этом совершенно убеждена».
11 ноября 1916. «Я так усердно молюсь Богу, чтобы ты мог почувствовать и сознать, что Он наша защита, если бы Его тут не было, я не знаю, что могло бы случиться, Он спасает нас своими молитвами и мудрыми советами, и Он для нас сила веры и помощи».
Важным фактом, который влиял на активную деятельность государыни, было ее состояние здоровья. Историки и те самые журналисты, которые плели слухи, обливали ее грязью, трубили о ее распутстве, не были заинтересованы сообщать о недугах царицы и предпочитали не упоминать ничего о ее состоянии здоровья. Для общественности она была еще молодой 42 –летней женщиной. И все, что ей приписывали, строилось на представлении о поведении дам зрелого возраста.   О том, как чувствовала себя в это время Александра Федоровна на самом деле, мы узнаем из ее коротких заметок о себе.
22.09.1914. Безумно болела голова, я не могу принимать лекарства, также и против болей сердечных. Пролежала на кровати   до чая, после чего принимала отряд Сандры. А потом пошла спать с адской головной болью. Ночь была неохти какая, и я целый день чувствую свою голову и также расширение сердца. Потом я пришла к Беби и лежала возле него в сумерках, пока Влад. Ник. [матрос Деревенько] ему читал.
24.10.1914. Грудь и голова болят.
21.11.1914. Я оставалась дома после полудня и лежала в кровати, так как смертельно устала.
14.12.1914 Боткин уложил меня в кровать, так как сердце еще очень расширено и болит, и я не могу принимать лекарства, и чувствую себя все также страшно усталой, и все болит. Вчера я оставалась на диване.
17.12.1914. Сердце опять расширено сегодня утром. Соня вчера со мной сидела и болтала, пока я лежала на диване и нанизывала образа.
06.03 1915. Вчера вечером оно опять  было расширено, я перехожу на диван до обеда. Чувствую себя такой слабой.
07.03.1915. Ты видишь, я старая, усталая опять, берегусь, и сегодня опять встала только к восьми.
09.03.1915. В эту ночь я могла заснуть только после пяти, чувствовала такое давление на сердце и такое головокружение, и это продолжается вместе с сердцебиением сегодня утром, и сердце довольно расширено. Вчера оно было нормальным, и я была на диване от пяти  до шести и  от восьми  до одиннадцати.
04.04.1915. Я опять легла в постель. Вчера я провела спокойно, лежала, девочки каждая читала книжку. < > Вот опять пишу, лежа два часа на диване. Чувствую себя отвратительно.
06.04.1915. Доктор позволяет мне вставать, приказывает лежать только, когда поднимается температура.
08.04.1915. Я лежала три четверти час на балконе.
09.04.1915. Плохо спала, сердце еще расширено.
10.04.1915. Сердце все еще расширено, температура понималась до 37,2. Теперь 36,5, и все же я так слаба. Они собираются давать мне железо.
12.04.1915. Я лежала два часа на балконе.
13.04.1915. Сегодня буду лежать до двенадцати и потом опять после второго завтрака. Сердце не расширено, воздух и лекарство помогают, и решительно чувствую себя сильнее и лучше, слава Богу. Завтра шесть недель с тех пор, как я последний раз работала в лазарете. < > Я к обеду перешла на диван и оставалась до одиннадцати.
17.04.1915. У меня сердце опять расширено, так что я опять не выхожу из дома.
18.04.1915. Я чувствую такую тяжесть в груди.
10.05.1915. Я ездила с Аней в Павловск. Это моя первая прогулка с осени.
11.05.1915. У меня спина болит и теперь немного выше поясницы, нечто вроде прострела, и некоторые движения очень болезненны.
11.06.1915. Я все еще в кровати, отдыхаю, как всегда, так как сердце не вполне в исправности, хотя не расширено.

При этом в те дни и те часы, когда она могла двигаться, царица включалась в круг своих обязанностей, а их было немало. В первую очередь – лазарет, который был расположен в Царском Селе. Она старалась посещать его ежедневно, правда временами не могла дойти до него по несколько недель. Когда ставшие близкими солдаты или офицеры умирали, она переживала, писала супругу об утрате, а когда кто-то из них выздоравливал и снова уходил на фронт, радовалась. В лазарете она чувствовала себя нужной, вместе с ней ходили ее дочери, и их работа в качестве сестер милосердия всеми отмечалась, как высокопрофессиональную.. Для них этот акт их действий стал естественным и необходимым, и они не видели ничего особенного, что они, княжны, выносят судно и грязь за раненными. И здесь они встретились со смертью и с восхищенными глазами и благодарными лицами. Они повзрослели и возмужали, и их детство и отрочество закончилось с войной. Единственным их развлечением были редкие концерты, которые устраивались в госпиталях для раненых, а также небольшие приемы в доме Анны Вырубовой, где,  как правило, собиралось женское общество.

Фото. Великие княжны Ольга и Татьяна. 1916.
На свои средства Александра Федоровна  организовала склады обмундирования и  медикаментов, сформировала небольшие поезда по два-три вагона, которые вывозили раненных с фронтовой полосы в тыл. За всем этим хозяйством она следила, сама выезжала с инспекциями, и неоднократно отмечалось их идеальное состояние. Под ее покровительством состояло 33 благотворительных общества, общин сестер милосердия, убежищ, приютов и тому подобных учреждений. Кроме того она являлась шефом гвардейского Уланского, гусарского Александрийского, стрелкового Восточно – Сибирского и Крымского конного полков. Офицеры полков навещали ее, сообщали о делах, она следила за их действиями на фронте, гордилась своими «сибиряками» и «крымчанами» и переживала, когда почти все ее гвардейцы погибли во время наступления в 1916 г.
С лета 1915 г. государыня стала себя чувствовать лучше, стала чаще покидать Царское Село. Вместе с дочерями и небольшой свитой она посетила лазареты и склады в  Пскове, Новгороде, Вильно, Ковно,  Гродно, Смоленске и Москве. Но все же время от времени в письмах она продолжала жаловаться супругу на недомогание.
29 марта 1916. «Вчера я лежала на балконе, а Аня мне читала. Сегодня я буду сидеть с девочками, пока она будет работать. Я все еще чувствую страшное утомление после города, и у меня все болит».
11 апреля 1916. «Я устала, и голова порядочно болит, так что я не пошла в церковь»
27 апреля. «Ты не можешь представить, как неистово болело у меня лицо вчера, весь день и вечер».
1 мая. «Я опять спала неважно, и троичный нерв на левой сторон лица начал болеть. Это страшно неприятно».
Жалобы продолжались и позже, но все же она умудрилась с мужем и детьми побывать в 1915 г. в Киеве, Одессе и Севастополе, а с 7 по 17 мая 1916 г. они вместе совершили путешествие в Винницу, Бендеры, Екатеринослав, Одессу, Севастополь и Евпаторию. Расстались в Курске, сын остался с отцом. Государю в Ставке приходилось вникать не только в  положение дел на фронте, в проблему обеспечения армии провиантом, вооружением и боеприпасами, но и следить за ситуацией в стране. Временами он был настолько занят, что не мог покинуть Могилев. Соскучившаяся супруга навещала его и сына вместе с княжнами. В 1916 г. в Ставку она приезжала четыре раза на несколько дней: с 5 по 12 июля 1916; с 16  августа по 4 сентября; с 1 по 12 октября;  с 13 по 25 ноября.

Фото. Станция Могилев. Встреча императрицы Александры Федоровны. 1915 г.

Фото. Государь с супругой и сыном в Могилеве. 1915 г.

Фото. Могилев. Государь с супругой и дочерью  Ольгой. 1916 г.
Здоровье цесаревича постоянно вызывало беспокойство, мама волновалась, переживала, информировала супруга в письмах о недомоганиях наследника.
21.01.1915. Я надеюсь, что Бебина нога совсем поправится к твоему приезду.
22. 01.1915. Беби хорошо провел ночь, у него нет жара, но теперь начинает слегка жаловаться на ногу.
23.01.1915. Сегодня утром я сидела с Беби, у него была неважная ночь.
29.01.1915. Беби может стоять, и, надеюсь, ко времени твоего возвращения он будет в состоянии опять ходить.
02.03.1915. Беби отправился играть в сад, он чувствует себя хорошо, хотя у него опять вода в колене.
05.04.1915. Беби лучше двигает руками, хотя по его словам в локтях еще вода.
16.04.1915. Я хотела бы. Чтобы погода опять стала теплой и хорошей к твоему возвращению, и Бебина нога бы поправилась.
1 октября 1915 г. наследник с государем уехали в Ставку - это была первая его разлука с матерью. Наследника сопровождали его воспитатели: тайный советник Петров, француз Жильяр, англичанин мистер Гиббс и дядька-матрос Деревенько. В Могилеве государь по¬селился в губернаторском доме, заняв две комнаты во втором этаже - спальню и кабинет. В письмах к же¬не отзывался о доме и окружающей местности так: «Здание старое, но впол¬не удобное, с садиком и очарователь¬ным видом на Днепр и далекую окрест¬ность -  положительно Киев в миниа¬тюре». Спальня у наследника была общая с отцом, без всяких признаков царской обстановки. Завтракал всегда за общим столом, сидя по левую руку государя. Сопровождал государя, присутствовал на торжественных церемониях и смотрах разных частей армии и флота. Государь с наследником побывали на линии фронта в  Ровно, где был штаб генерала Брусилова, проинспектировали войска в Ревеле, Риге и Тирасполе.


Фото. Могилев. Государь с сыном на встрече с построенными солдатами и офицерами, награжденными Георгиевскими знаками отличия. 1915 г.

Фото. Одесса. Перед государем и наследником  проходят артиллерийские подразделения. 1915 г.

Фото. Станция Херсон. Депутаты встречают государя и цесаревича Алексея. 1915.


Свою первую разлуку с сыном государыня переживала тяжело, через десять дней после отъезда Алексея она отправилась в Ставку с дочерями и пробыла там 15 дней. Жила государыня с дочерями в своем поезде, все вместе появлялись  в столовой во время завтраков, обедала царская семья отдельно. Успокоенная она уехала в Царское Село, но, когда узнала об их поездке в Одессу, снова забеспокоилась, и она не могла обойтись без наставлений и инструкций:
27 октября 1915. «Бог благословит ваше путешествие.  < >  Как-то будет море? Оденьтесь потеплее. < > Возьми Беби на несколько судов, но только не в открытое море».
25 ноября 1915. «Береги Беби, не давай ему бегать по поезду, чтобы не зашибить руки – я надеюсь, что к четвергу он будет в состоянии сгибать руку».
Алексей простудился, от постоянного  кашля у него из носа пошла кровь. Профессор Федоров, все время находившийся при цесаревиче, не мог остановить кровотечения.  Несмотря на болезнь сына, государь решил не откладывать намеченной поездки в Галицию. Ночью в поезде состояние мальчика ухудшилось, и у него поднялась температура. По просьбе профессора Федорова поезд  развернули  в Могилев, где он мог бы в лучших условиях оказать помощь наследнику. Но утром состояние больного до того ухудшилось, что было решено везти его прямо  в Царское Село. Пьер Жильяр записал, что в пути цесаревич несколько раз терял сознание, и он подумал, что уже приближается конец. Как только императрица узнала о болезни сына, она сразу же вызвала Распутина, она умоляла его спасти ребенка. После короткого молчания, Григорий сказал: «Слава Богу! Он дал мне опять жизнь твоего сына». 5 декабря государь приехал  с сыном в Петербург. На вокзале их  встречали  государыня  с дочерями. Во дворце наследнику была оказана медицинская помощь. Ему сделали прижигание ранки кровоточившего сосуда, течение крови прекратилось.  Государыня  была уверена, что ее ребенка спас Распутин. «Репутация «старца» - как человека обладающего божественной силой - стала еще выше, чем когда-либо». Через неделю царица уже успокаивала уехавшего супруга. «12 декабря. Слава Богу, твое сердце может быть спокойным насчет Алексея. Я надеюсь, что к тому времени, когда  ты вернешься, ты его найдешь таким же кругленьким и розовым. Как раньше».  А 14 декабря с облегчением добавила: «Его ручка совсем поправилась, у него 36, 6, и он весел».
В Ставку цесаревича отец забрал вновь  17 мая 1916 г., и находился Алексей рядом с отцом в Ставке и во время его поездок до 25 ноября. Письма государя многие исчезли, но по ответам супруги мы догадываемся об информации, которую она получала о сыне.  27 мая. «Я надеюсь, что Бебиной руке не слишком плохо». Воспитатель Жильяр,  прибыв в Петербург, доложил государыне о своих опасениях, считая, что пребывание в Ставке для наследника крайне вредно.  На что государыня ответила, что, «сознавая серьезность опасения, все же считает необходимым оставить царевича в Ставке, чтобы, вращаясь среди людей, он избавился от робости, от которой государь всю жизнь так страдает».
До государыни дошли слухи о неприличных шалостях сына, и она тут же среагировала: 10 сентября  «Держи Бебичу в руках, смотри, чтобы он не играл за столом, пожалуйста,  и не клал рук и локтей на стол – не давай ему бросать хлеб шариками». И снова осенью ребенок заболел, и опять его болезнь проявила себя – начался неожиданный приступ опасного кровотечения из носа, поднялась  температура,  мучала головная боль. А 12 октября мама с радостью написала: ««Слава Богу, что Бебин нос в порядке». А через четыре дня, 16 октября. «Буду с нетерпением ждать тебя, надеюсь, что Бебича к тому времени совсем поправится». Болезнь затянулась.  4 ноября. «Я надеюсь, что ножка душки скоро поправится». 7 ноября.  «Я так счастлива, что Беби лучше».

Фото. Ефрейтор Русской армии Алексей Романов, 1916

В первый год войны Александра Федоровна обращалась к супругу, когда он был в отъезде,  с просьбами только относительно людей из близкого круга,  - супруг великих князей Михаила и Павла Александровичей,  права которых  не были еще полностью восстановлены, хотя и их браки признаны. Ходатайствовала она  по поводу офицеров своих шефских полков,  давала мужу советы относительно  членов Императорского дома, находившихся в Ставке и во  фронтовых частях. Ее советы и пожелания относительно военных дел наивны и нереалистичны, и государь их во внимание не принимал.
19 ноября 1914 г.  она просила супруга назначить вместо отстраненного П.К. Ренненкампфа командующим армии генерал-адъютанта П.И. Мищенко. «Такая умная голова и любим войсками». Ходатайство царицы было оставлено без внимания.
12 декабря 1914 г. Александра Федоровна просила царя назначить генерал-майора П.П. Гротена командиром гусарского полка его императорского величества. Просьба не была выполнена.
20 апреля1915 г. императрица писала, что ожидается наступление немцев на Варшаву: «Мое скромное мнение: почему не послать несколько казачьих полков вдоль по берегу или продвинуть нашу кавалерию немного к северу по направлению к Либаве, чтобы помешать им  все разрушить». Предложенный план атаки во внимание принят не был.
10 июня 1915. Надо «приказать, как во Франции, чтобы те и другие заводы производили снаряды, патроны (если пушки и винтовки слишком сложная работа) – пусть большие заводы пошлют инструкторов. < > Они должны найти людей, фабрикантов, чтобы все наладить, пусть  они всюду побывают и примут меры сами». Производство боеприпасов удалось резко увеличить  уже к концу 1915 г, но другим путем – за счет  мобилизации гражданской промышленности и закупок военной техники в США, Англии и Франции.
5 апреля 1915 г. Александра Федоровна просила супруга, ссылаясь на мнение Григория, не ездить в Галицию с главнокомандующим. Совет мотивировался тем, что ненависть в войсках к великому князю Николаю Николаевичу была настолько велика, что поездка может привести к печальным результатам,  а визит царя обрадует всех. В тот же день Николай II ответил, что не согласен с тем, что Николай Николаевич должен остаться в Ставке, когда царь поедет в Галицию. Он считал, что во время войны при поездке в завоеванную провинцию царя должен сопровождать главнокомандующий. «Он сопровождает меня, а не я нахожусь в его свите», - писал Николай II. 
Когда русские войска отступали по всей линии фронта,  императрица посчитала, что в трудную минуту она должна помочь супругу и взять часть его функций на себя, когда он был в разъездах.
4 мая 1915 г.: «Бог тебя щедро благословит, даст тебе крепость и мудрость, утешение, здоровье и спокойствие духа, чтобы продолжать мужественно нести тяжелый венец, который он возложил на твои плечи. Ах, это нелегкий и неудобоносимый крест! Как бы я хотела помочь тебе нести его!»
10 июня. «Позволь мне помочь тебе. Наверное, есть какой-то способ для женщины помочь и быть полезной. Мне так хочется облегчить твою задачу. И все эти министры, которые между собой ссорятся тогда, когда все должны были в такое время дружно работать и забывать свои личные обиды – иметь целью благо своего царя и народа – это приводит меня в бешенство. Попросту говоря, это - предательство». Она не сомневалась, что ее чуткое и любящее сердце может подсказать правильное решение. «И ты, моя любовь, постарайся обращать внимание на то, что я говорю, — писала она 9 сентября 1915 г. - Это не моя мудрость, это известный инстинкт, данный мне Богом помимо меня, так чтобы я могла быть твоей помощницей».
Государь принял предложение супруги, - ему было интересно знать ее мнение по многим вопросам. Ее интуицию, умение разбираться в людях он ценил, и ее советы ему часто были очень нужны.  В одном из первых писем из Ставки он ее просил: «Подумай, женушка моя, не прийти ли тебе на помощь к муженьку, когда он отсутствует? Какая жалость, что ты не исполняла этой обязанности давно уже, или хотя бы во время войны! Я не знаю более приятного чувства, как гордиться тобой, как я гордился все эти последние месяцы, когда ты неустанно докучала меня, заклиная быть твердым и держаться своего мнения».

Александра Федоровна была рада, что может оказаться полезной, и  с энтузиазмом взялась за работу.  Ее письма наполнились иным содержанием, - семейные дела, ее болезни отошли на второй план. Она считала, что должна  сообщать последние важные городские новости, поступившую по разным каналам  информацию о членах правительства, некоторых сановниках Думы и иерархов Синода, свои комментарии по возникшим вопросам и советы. Она стала принимать у себя министров и их помощников, - они приходили с докладами и записками и держали ее в курсе последних событий. В литературе сложился стереотип, который широко раздувался прессой еще в дореволюционные годы, что царь был натурой колеблющейся, решения принимать не решался, что на него влияла властная супруга, которая в свою очередь исполняла волю Распутина. По представлению многих она была серым кардиналом в юбке, и, не обладая никакими полномочиями, реальной властью, негласно управляла страной. В письмах  нет никаких приказаний супругу, есть рекомендации, советы, пожелания и даже наставления, но никогда она не посягала на его прерогативы самодержца. Его слово всегда оставалось последним и не подвергалось обсуждению. Она чаще всего добивалось от него того, чтобы он проявлял волю монарха, чтобы был твердым и не шел на поводу у советчиков, решительно отстаивал свои позиции.
10 июня 1915 «Если бы ты только мог быть строгим. Они должны слышать твой голос. Они слишком привыкли к твоей легкой, всепрощающей доброте».
15 июня 1915. «Он (Григорий) просил тебе передать, что ты должен меньше обращать внимания на то, что тебе будут говорить, и не давать им влиять на тебя, но пользоваться твоим собственным инстинктом и руководствоваться им, чтобы быть более уверенным в себе и не прислушиваться слишком много, и не уступать другим, которые знают меньше, чем ты».
9 сентября 1915.  «Как им всем нужно почувствовать железную волю и руку, до сих пор твое царствование было царствованием мягкости, а теперь оно должно быть царствованием власти и твердости, - ты повелитель  и хозяин России, и всемогущий Господь тебя там поставил, и они должны преклоняться перед твоей мудростью и твердостью».
«Бог послал тебе воистину страшно тяжелый крест. Только дорогой, будь тверд, покажи властную руку, вот, что нужно русским! Ты никогда не упускал случая показать любовь и доброту – дай им теперь почувствовать порой свой кулак. Они сами просят этого – столь многие говорили мне – “нам нужен твердый кулак”. Это странно, но такова славянская натура. Одной любви мало – они должны бояться тебя».

Советы Григория она считала посланиями с Небес, поэтому относилась к ним с пиететом, глубоким уважением и, передавая их супругу, она обязательно ссылалась на него, надеясь, что государь к ним относится также и воспользуется ими. С позиции современника, знающего ход событий, можно с уверенностью заявить, что если бы государь следовал им, то революции не было бы, и Россия была бы другой и царская семья жила долго.

1. Самое главное, Григорий умолял государя не вступать в войну, не воевать против немцев. И был прав. Государь не послушался, пошел на поводу у англичан, французов, защищавших свои интересы, и масонов.
2. 10 апреля 1915 г. Александра сообщила, что, «Григорий расстроен историями с мясом. < >  Он думает, что кто-нибудь из министров должен был вызвать нескольких главных торговцев и объяснить им, что это очень дурно – в такую тяжелую минуту подымать цены». Торговцев мясом  министры не приглашали, цены продолжали  расти. А принимать решение на первоначальном этапе, когда на проблему обратил внимание  Григорий, было намного легче.
3. 10 июня 1915. Александра Федоровна обращается «с вопросом, который наш Друг принимает к сердцу и который является самым серьезным из всех в интересах внутреннего мира – отмена призыва второго разряда. Если приказание отдано, скажи Н. (Николаше), что ты настаиваешь на его отмене, чтобы от твоего имени “повременить”.  Это милостивое распоряжение должно исходить от тебя - не слушай никаких отговорок». К июню 1915 г.  контингент ратников первого разряда был исчерпан. Встала острая необходимость призыва ратников второго разряда, по российскому закону о воинской повинности они не могли быть взяты в ряды действующих войск. Это были льготники, единственные сыновья или единственные работники в семье, которые должны были использоваться как охрана в тылу или рабочая сила. 11 июня. «Не позволяй, чтобы кто-либо из второго разряда был призван, - откладывай, как только можно дольше. Им надо работать на полях, на фабриках, на пароходах и т.д. Лучше возьми призывных будущего года – пожалуйста, прислушайся к Его совету, когда Он высказывается так серьезно и не спит ночей из-за этого.   Раз ошибешься, и мы должны будем за это поплатиться». Вопрос о призыве ратников второго разряда был поднят на заседании Совета министров 16 июня 1915 г. В этот же день Николай II сообщал жене, что на совместном заседании Совета министров и Ставки рассматривался вопрос о призыве ратников второго разряда. Было решено призвать набор 1917 г.  Но уже 4 августа вопрос призыва ратников был поставлен опять. В октябре 1915 г. призыв ратников второго разряда был проведен, а к концу 1916 г. и эти ресурсы были исчерпаны. Многие крестьянские хозяйства и общины  остались без своей  главной трудовой силы, что в дальнейшем привело к падению урожая. Хозяйства, принадлежавшие помещикам и богатым купцам и ориентированные в первую очередь на производство хлеба на рынок, переживали нехватку рабочих рук болезненно и сократили посевные площади в среднем вдвое,  и при этом средняя урожайность зерна упала  с 50 пудов на десятину в 1913 г. до 45 пудов в 1917 г.
4. 12 июня 1915 г. Александра Федоровна передала пожелание Григория о том, чтобы в один день по всей России был устроен крестный ход с молебном о даровании победы «Он просит тебя самым настойчивым образом, немедленно приказать, чтобы в один день по всей стране был крестный ход, чтобы молиться о победе. Бог скорее услышит, если все к нему обратятся. Пожалуйста, душка, сделай это так, чтобы это было приказание   от тебя, а не от Синода». 16 июня. «Устрой крестный ход теперь, не откладывай его милый, послушайся меня,  это серьезно, сделай это поскорее, теперь пост, поэтому оно более подходяще, выбери день Петра и Павла, но теперь же и поскорее». 25 июня. «Пожалуйста,  ответь мне, стояться ли крестные ходы 29.  Это ведь такой большой праздник и конец поста». В конце концов, государь осознал важность и полезность такого мероприятия, и 8 июля (не в день Петра и Павла) были совершены торжественные всенародные молебствия о ниспослании победы с крестными ходами.
5. 17 июня Александра Федоровна просила подождать с созывом Думы. Придавая своему пожеланию особую  значимость, она сослалась на Григория. «Теперь Дума собирается в августе. А наш Друг несколько раз просил тебя созвать ее как можно позже, а не теперь, так как они все должны были бы работать по своим местам – а здесь они захотят вмешиваться и говорить о вещах, которые их не касаются».
25 июня 1915. «Милушка, я слышала, что этот отвратительный Родзянко* и другие были у Горемыкина с просьбой, чтобы Дума была тотчас же созвана. Ах, пожалуйста, не надо! 
19 июля 1915  открылась четвертая сессия Четвертой Государственной думы. Большинство фракций Государственной думы выступили с резкой критикой правительства, потребовали создания правительственного кабинета, пользующегося «доверием страны». На одном из собраний Думы В.И. Гурко** заявлял: «Мы желаем сильной власти - мы понимаем власть, вооруженную исключительным положением, власть с хлыстом, но не такую власть, которая сама находится под хлыстом». Императрица сразу среагировала на это выступление: «Это – клеветническая двусмыслица, направленная против тебя и нашего Друга. Бог их за это накажет».
___________________________________________________________
* Родзянко, Михаил Владимирович, председатель IV гос. Думы
           ** Гурко, Василий Осипович, генерал от кавалерии, командующий
              «особой армией»; во время болезни М. В. Алексеева исправлял
               должность начальника штаба верховного главнокомандующего.
           С первого дня работы Думы Александра  настаивала на ее скорейшем роспуске.

27 августа 1915. «Неужели Думу, наконец, не закроют - зачем тебе быть здесь для этого?» 
29 августа 1915. «Я надеюсь, что ты заставишь Думу убраться».
30 августа 1915. «Только поскорее закрой Думу, прежде чем будут представлены их вопросы».
3 сентября 1915 г. Дума была распущена на каникулы. А правильней было бы ее не открывать, как рекомендовал Григорий, и не было бы инсинуаций на всю страну.
6. 4 октября. «Вчера я видела Григория у Ани – хорошо. < > Он просил меня сказать тебе, что не все ладно с новыми разменными почтовыми знаками, простой народ это не понимает. У нас достаточно разменной монеты, а это может вызвать неприятности». Министерство финансов продолжало выпуск почтовых марок-денег номиналами 10, 15 и 20 копеек до 1917 г. С началом Первой мировой войны царское правительство было вынуждено прибегать к внешним и внутренним заимствованиям  и в их покрытие резко увеличить выпуск кредитных билетов. В 1914 г. был запрещен обмен бумажных денег на золото, увеличены прямые налоги на землю, городскую недвижимость и промышленность. В стране началась гиперинфляция, количество бумажных денег, включая почтовые марки, выросли к весне 1917 г. на 600 %. Суть процесса роста бумажных денег Григорий уловил, но государь не мог следовать ему – валовый продукт сокращался, денег в казне не хватало, бюджетный дефицит покрывали денежной массой.
7. В разговоре с государыней Григорий выразил беспокойство по поводу нехватки муки и сахара. Государыня встретилась с А.Н. Хвостовым (министром внутренних дел) 8 октября «Я говорила с ним по поводу муки, сахара, которого недостает, масла, которого также не хватает в Петрограде, между тем как в Сибири застряли полностью вагоны. Он говорит, что все касается Рухлова (министра путей сообщения) он должен за этим наблюдать и давать приказания». Запасы сахара и муки находились в отдаленных областях империи, откуда при нехватке подвижного состава на железных дорогах их вывезти было нелегко. 30 сентября 1915 г. Рухлов был снят с должности министра путей сообщения. 
1 февраля 1916. «Многие находят, что было бы хорошо, если бы ты, хотя на время, передал продовольственные вопросы Алексу (принцу А.П. Ольденбургскому). Наш Друг боится, что если так будет продолжаться еще два месяца, у нас  будут неприятные беспорядки и истории в городе».
9 июня 1916 г. «Наш Друг просит тебе передать, что было бы лучше передать этот вопрос о продовольствии и топливе министру внутренних дел, которого касается это в большей степени, чем министра земледелия. У министра внутренних дел везде свои люди, он может давать приказания и прямые инструкции губернаторам, в конце концов, все ему подчинены». Трудности со снабжением хлебом в Петрограде, вызванные срывом графика перевозок по железным дорогам привели к его исчезновению, чего раньше никогда в столице не случалось. У хлебных лавок выстроились длинные очереди - «хвосты», как тогда говорили. С 16 августа 1916 г в Москве начали распределять сахар  по карточкам.  В декабре 1916 г. правительство в лице нового министра земледелия Риттиха вынуждено было пойти на крайнюю меру  - на  введение обязательной поставки хлеба в казну по твердой цене согласно разверстке.
8. Увеличение цен за поездки на трамвае  у Григория  вызвало беспокойство, так как затрагивало семейный бюджет малообеспеченных семей: «Наш Друг просит тебе передать, чтобы ты отдал приказание не увеличивать цены за поездки на трамвае в городе  - вместо 5 копеек теперь приходится платить 10 копеек, и это несправедливо по отношению к нуждающимся – пусть богатые будут обложены, но не другие, которым приходится ежедневно часто по несколько раз ездить в трамвае». Пожелание к сведению не было принято.
9. Единственный раз Григорий обратился с просьбой по личному вопросу.  20 июня Анна Вырубова передала царице телеграмму от Григория из Покровского: «Вдруг телеграмму получаю, что сына забирают. Я сказал в сердцах, неужели я Авраам, век прошли, один сын кормилец, надеюсь, пусть он владычествует при  мне, как при древних царях». Единственного сына Распутина, Дмитрия, причислили к числу ратников второго разряда. «Любимый мой, что ты можешь для Него сделать, кого это касается? – спросила Александра супруга.- Его единственный сын не должен быть забран. Не может ли Войков написать воинскому начальнику. Я думаю, что это его касается». На просьбу государь не отреагировал.
В августе Григорий передал  прошение на имя государя с ходатайством об отсрочке призыва сына. Императрица считала, что «эту просьбу вполне можно удовлетворить». Но государь опять на просьбу Друга никак не отреагировал.
30 августа от Григория пришла новая телеграмма: «Первое объявление ратников вести, узнайте тщательно, когда губерния пойдет наша. Воля Божия, это последние крохи всего мира, много милостивец Никола, творящий чудеса». Государыня просила:  «Не можешь ли ты выяснить, когда будут взяты эти ратники в Его губернии (Тобольской) и сразу дай мне знать. Я предполагаю, что в твоем штабе все точно намечено». И вновь на просьбу не поступило никакой реакции.
1 сентября царица пишет:  «Наш Друг в отчаянии, что его Сын должен идти на войну -  единственный Сын, который за всем смотрел, когда Его не было дома». И снова на просьбу супруги и глубокоуважаемого старца никакой реакции не последовало, государь продолжал молчать.
11 сентября императрица сообщила: «Григорий прислал отчаянные телеграммы о своем сыне, просит принять его в Сводный полк. Мы сказали, что это невозможно. Анна просила Воейкова что-нибудь для него сделать, как он раньше обещал, и он ответил, что он ничего  не может. Я понимаю, что этот юноша должен был  быть призван, но его можно было бы командировать в поезд, как санитара или что-нибудь другое ему всегда приходилось заведовать Его домами в деревне, как  единственному сыну, конечно, это конечно страшно тяжело. Хотелось бы помочь, не вредя отцу, и сыну. Какие прелестные телеграммы Он опять прислал». Идея монарху понравилась,  и после долгих размышлений, многочисленных  обращений и просьб супруги и старца государь распорядился, и Дмитрия определили в санитарный поезд  императрицы, доставлявшей с передовой раненых в госпитали Царского Села.
Особо хотелось остановиться на советах Григория императору по ведению военных действий:
Карта. Первая мировая война в Европе. 1914-1918.

1. 6 ноября 1915. «Наш Друг, которого мы видели вчера вечером, < > боялся, что если у нас не будет большой армии, чтобы пройти Румынию, мы можем попасть в западню с тыла». К концу 1915 г. на юге фронт заканчивался на границе с нейтральной Румынией. От военных поступали предложения окружить австро-венгерскую группировку, обойдя ее с юга через Румынию.
2. 15 ноября 1915. «Наш Друг просит тебя приказать, чтобы начали наступление возле Риги. Он говорит, что это необходимо, иначе немцы так прочно утвердятся в течение зимы, что потребуется бесконечное кровопролитие. < > Он говорит, что именно сейчас самое существенное и просит тебя серьезно приказать наступать». Наступление русское командование провело в середине марта и не под Ригой, а в районе озера Нарочь (Белоруссия). Сроки подготовки наступления пришлось резко сократить из-за просьб союзников ускорить его в связи с их тяжелым положением под Верденом. Нарочская операция принесла пользу союзникам России, поскольку немцы не смогли перебросить с востока под Верден ни одной дивизии.
3. 3 июня 1916 г.  началось наступление русских войск  на юге, операция получила название Брусиловский прорыв, она продолжалась до 22 августа 1916 г. В результате Брусиловского прорыва фронт продвинулись от 80 до 120 км вглубь территории противника. Австро-Венгрия и Германия потеряли более 1,5 миллиона убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Войска Юго-Западного фронта потеряли убитыми, ранеными и без вести пропавшими около полумиллиона солдат и офицеров. Для отражения русского наступления Центральные державы перебросили 400 тыс. штыков и сабель, что облегчило положение союзников в сражении на Сомме во Франции и спасло терпящую поражения итальянскую армию от разгрома. Под влиянием русской победы Румыния приняла решение о вступлении в войну на стороне Антанты. В июле Ставка перебросила на юг гвардию и стратегический резерв, создав Особую армию генерала Безобразова, и приказала Юго-Западному фронту овладеть Ковелем. 15 июля Юго-Западный фронт начал наступление. Григорий не был военным стратегом, но чувствовал, что дальнейшие попытки продвижения вперед приведут к крупным потерям и   обратился с просьбой остановить наступление.
 25 июля 1916 г. «Только вечером буду у Ани, чтобы повидать нашего Друга. Он находит, что было бы лучше не наступать слишком настойчиво, так как потери будут чрезмерно велики, - можно быть терпеливым и ничего не форсировать, так как, в конце концов, мы все получим». Атаки против германских войск закончились неудачей. Ставка предчувствие старца в учет не приняла.


        Фото. Генерал  Алексей Брусилов. 1917.

4. 26 июля генерал Безобразов начал повторное наступление на Ковель. Участник этого наступления дает следующую характеристику русских атак: «После слабой артиллерийской подготовки, в час дня 15 июля гвардейские полки цепь за цепью, почти колоннами, двинулись вперед. Но о движении людей нормальными перебежками под огнем противника здесь приходилось только мечтать. Движение цепей шло очень медленно, ноги так засасывались болотом, что люди падали или вытягивали ноги из тины с помощью рук, дабы не оставить в болоте сапоги. Рукава реки оказались настолько глубокими, что офицеры и солдаты в них тонули. Не хватало санитаров для оказания помощи раненым и выноса их из боя, а здоровые расстреливались немцами, как куропатки < > от полка осталось приблизительно около роты». И снова предвидя крупные потери, Григорий просит государя остановить наступление:
8 августа 1916 г. «Наш Друг надеется, что мы не станем переходить Карпаты, и не попытаемся овладеть ими, так как Он повторяет, что потери опять будут слишком велики». Сражение на Ковельском направлении закончилось взятием местечка Трыстень, после чего русские уже ни на шаг не смогли продвинуться далее. «Все жертвы, принесенные гвардией, остались бесплодны». Бездарно проведенная наступательная операция, мало изменившая линию фронта, но приведшая к гибели почти всего  основного состава вышколенной гвардии, закончилась лишь отстранением от командования генерала Безобразова 14 августа. К концу августа наступление русских армий прекратилось.

5. 17 августа 1916 г. в Бухаресте была подписана конвенция между Румынией с одной стороны, Россией, Великобританией, Францией и Италией, с другой. Соглашение предусматривало вступление Румынии в войну, за что ей в случае победы было обещано присоединение Трансильвании, Буковины и земель венгерской равнины  до Тисы. Румыны были приняты в Антанту по настоянию Франции, вопреки возражениям российского главнокомандующего Алексеева, полагавшего, что румынская армия не сможет защитить территорию страны, с трех сторон окруженную врагами, и эта задача ляжет на плечи русской армии. В первые дни сентября болгары при поддержке немецких частей нанесли румынской армии жестокое поражение.
6 сентября 1916 г. императрица передала наставление Григория: «Наш Друг предпочел бы, чтобы мы взяли в свои руки румынские войска, тогда мы будем в них увереннее». Принимать к действию совет Григория в Ставке не торопились. В это время немцы и австрийцы преодолели Карпаты и захватили Олтению. 22 октября болгарские и немецкие войска взяли Констанцу, а 6 декабря 1916 г. немцы вошли  в Бухарест. Чтобы предотвратить захват неприятелем всей румынской территории и его наступление на юго-западные области России, в декабре 1916 – январе 1917 г. пришлось срочно перебрасывать более полумиллиона российских солдат в Румынию и развертывать их на фронте от Буковины до устья Дуная. 
6. 1 сентября Брусилов дал команду армиям вновь перейти в наступление, которое началось 3 сентября.  Наступление закончилось безрезультатно, но принесло огромные потери. После многочисленных неудач на Ковельском направлении Ставка рекомендовала Брусилову  перенести главный удар с Ковельского направления в Лесистые Карпаты. Однако Брусилов принял решение вновь наступать на Ковель, не считаясь ни с потерями, ни со складывавшейся стратегической обстановкой. Григорий вновь и вновь обращается к государю остановить наступление, прекратить бойню, сберечь кадровый офицерский и солдатский состав. 
24 сентября 1916 г. «Наш Друг совершенно вне себя от того, что Брусилов не послушался твоего приказания остановить наступление. < > Он говорит, опять будут бесплодные потери». 25 сентября 1916 г «Отдай приказание Брусилову – остановить эту бойню. < > Твои планы так мудры, их одобрил наш Друг – Галич, Карпаты – Румыны. Держись этого».
Он видел, что творится в России, - там, в глубинке, каждая потеря кормильца отражалась колокольным звоном по стране  и звала в набат. Россия во время Брусиловского прорыва потеряла убитыми и ранеными полмиллиона. Зреющее негодование народа грозило привести к катастрофе, к событиям более страшным, чем в русско-японскую войну, которая велась далеко от европейской части России, на чужой территории, касалась незначительной части населения, и привела к такому взрыву. Крупные потери грозили обернуться жестоким бунтом.

В течение первой половины 1915 г. главной и важнейшей темой писем  Александры Федоровны были действия  великого князя Николая Николаевича в качестве верховного командующего.  Своим  поведением, распоряжениями, попытками воздействовать на ее супруга он  вызывал у государыни негодование. Прежде всего, она ощущала, что главная угроза для ее супруга, ее сына-наследника, для их династии исходит от «Николаши» и его соратников. «Черные женщины» (сестры-черногорки) и их мужья, великие князья, были главными ее врагами, она интуитивно чувствовала, что все нападки и вся грязь выливается на них из этого черного клубка. И она, как оказалась, была права. Этот мозговой центр, обладая большими полномочиями по административной линии и по связям через масонские ложи, непрерывно вбрасывал через прессу дезинформацию по дискредитации царицы. Чередой следовали письма государыни с наставлениями, предупреждениями об исходящей от «Николаши» опасности, с инструкциями, как надо его поставить на место, чтобы он всегда чувствовал, кто в стране главный.
4 апреля 1915. «Хотя Н.(Николаша) поставлен очень высоко, ты выше его. Нашего Друга так же, как и меня, возмутило то, что Н.(Николаша) пишет свои телеграммы, ответы губернаторам и т. д. твоим стилем».
10 июня 1915. «Наш Друг боится твоего присутствия в Ставке, так как все приходят к тебе со своими объяснениями, и невольно ты им уступаешь тогда, как твое собственное чувство как раз было верно, но для них неподходяще. Вспомни, что ты долго царствовал и имеешь гораздо больше опыта, чем они. Н.(Николаша) приходится думать только об армии и об успехах, ты несешь внутреннюю ответственность уже годами. Если он делает ошибки, - после войны они превратятся в песок, а  тебе придется все исправлять».
13 июня 1915. Я страшусь назначений, сделанных Н.(Николашей), он  далеко не умен, упрям и его ведут другие.
16 июня 1915. Ты видишь, у меня абсолютно нет доверия к Н.(Николаше) – я знаю, что он далеко не умен и, так как он пошел против человека, посланного Богом, его дела не могут быть угодны Богу, и его мнение не может быть правильным.
25 июня 1915. Ах, мой Ники, все делается не так, как следовало бы, и потому Н. (Николаша)  держит тебя поблизости, чтобы заставить тебя подчиняться всем его идеям и дурным советам. Неужели ты до сих пор не веришь, мой мальчик?»
25 июня 1915. «Помни, что ты император, и что другие не смеют брать на себя так много. Начиная с маленькой детали, как это было в истории Ностица, Он в твоей свите, и Н. (Николаша) абсолютно не имеет права отдавать  приказания, прежде чем не спросить твоего разрешения».
25 июня 1915.. Все возмущены, что министры отправляются с докладами к нему, как будто он теперь Государь. Помни, наш Друг умоляет тебя не оставаться там долго. Он знает и видит Н.(Николашу)  насквозь, а также твое мягкое и доброе сердце». Военный министр В. А. Сухомлинов свидетельствовал, что «мания величия великого князя дошла до того, что он стал вмешиваться в дела Совета Министров. Вскоре началось паломничество в Ставку лиц, никакой связи с задачами и обязанностями верховного командования не имевших, но искавших лишь предлога для поездки туда». В обществе его стали  воспринимать как второго императора, величая Николаем III.
22 июля1915 была сдана Варшава, Ковно, были взорваны укрепления Бреста, немцы приближались к Западной Двине, была начата эвакуация Риги. В командовании царила растерянность. В таких условиях Николай II решил отстранить великого князя и сам встать во главе Русской армии. 22 августа император прибыл в Ставку, и на следующий день великий князь Николай Николаевич подписал акт о сдаче командования и покинул Могилев.
Фото. Приезд государя в Могилев.

Царица продолжала волноваться, ожидая неподчинения и откровенного саботажа со стороны великого князя, а возможно даже и активных действий с его  стороны.
22 августа. «Дружок, если ты услышишь, что я не совсем здорова, не пугайся - я так ужасно страдала, физически переутомилась за эти два дня и нравственно измучилась, у меня было столько нравственных волнений, и я еще волнуюсь, пока все не будет сделано в Ставке и пока Н.(Николаша) не уедет».

Нервозность и напряженность, которые царили в Ставке при великом князе, с момента приезда государя исчезли, установилась спокойная деловая атмосфера. «Как неузнаваем штаб теперь, - отме¬чал великий князь Андрей Владими¬рович. - Прежде была нервность, из¬вестный страх. Теперь все успокоились».

Факт назначения великого князя Николая Николаевича в преддверии Первой мировой войны верховным главнокомандующим вызывает массу вопросов. Почему государь выбрал его, своего опасного соперника, на столь ответственный пост, предоставляя ему огромные полномочия и передавая ему в руки управление армией и флотом? И то, что возглавлял великий князь тайную сеть (ложу мартинистов), немногочисленную, но влиятельную, это ему было тоже известно (и по докладам жандармерии, и по связам с некоторыми  масонами, с которыми он познакомился, будучи членом этой ложи). Более того, как выясняется, к этому времени большинство членов правительства были ставленниками Николая Николаевича,  члены Государственной думы откровенно поддерживали великого князя, а пресса превозносила его заслуги, хотя их было не так уж и много. Во время русско-турецкой войны он принимал участие в штурме Систовских высот и в захвате Шипкинского перевала. За проявленную храбрость в боях он был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и золотым оружием с надписью «За храбрость». В начале русско-японской войны 1904–1905 годов он отказался принять в ней участие, так как не ладил с наместником России на Дальнем Востоке адмиралом Е.И. Алексеевым. Факт  назначения великого князя вызывает удивление, и объяснить его историки пытаются тем, что великий князь Николай Николаевич  был крупным военачальником и  имел большой авторитет среди офицерства и войск армии. Но вот полководцем он не был, и опыта по управлению даже армий у него не было, не говоря о фронтах. Его первым опытом на высоком командном посту стала операция в Восточной Пруссии. По замыслу русского командования германские войска в ходе операции должны были попасть под двойной удар 1-ой русской армии (командующий П.К. Ренненкампф) и 2-ой армии (командующий А.В. Самсонов) Операция ярко выявила абсолютную  неподготовленность верховного главнокомандующего и его штаба к управлению войсками и решению стратегических задач. После поражения Николай Николаевич послал императору следующую телеграмму: «Я совершенно сознаю, что не сумел настоять на исполнении моих требований, посему слагаю перед Вашим Величеством мою повинную голову». Император должен был привлечь к суду его за гибель и пленение четверти миллиона русских солдат, а   он наградил его орденом Св. Георгия 3-й степени.

То, что Николай II не мог не понимать, что следует ждать от дяди «Николаши», когда он принимал решение о его назначении, не вызывает сомнений, в противном случае нам пришлось бы  говорить о его слабоумии, но его действия в качестве монарха как раз говорят об обратном. Поэтому остается одно – влияние внешних сил и, прежде всего, императорской семьи в лице матери-императрицы, а, возможно и  масонов. А государыня, не зная обо всех перипетиях и давлении на него со стороны, удивлялась и боролась против насаждения ее врагов в управление государством. Воспользовавшись ситуацией (крупными поражениями, отступлением войск до Западной Двины) государь сместил великого князя с должности главнокомандующего и отправил его наместником на Кавказ, а сам занял его место. Тем самым он укрепил серьезно пошатнувшийся его трон и взял в свои руки армию. Он понимал, что в полководцы он не годится, (академий не заканчивал), поэтому опирался на генералов, которые держали его в курсе дела и докладывали о своих намерениях и действиях,  и старался им не мешать. Атмосфера действительно в Ставке изменилась, стали приниматься взвешенные решения. Отступление было приостановлено, фронт стабилизировался.
Для государыни врагами были все ближайшие помощники великого князя Николая Николаевича и его ставленники в правительстве и Думе. «Он (великий князь Николай Михайлович) и Николаша мои величайшие враги в семье, не считая черных женщин и Сергея [великий князь Сергей Михайлович]». И чаще всего она выявляла их по их подлым, омерзительным   высказываниям относительно Григория.  Она убеждала супруга таких людей не назначать в правительство, но он к ее советам и замечаниям  прислушивался редко.
5 ноября 1916. «Будь хладнокровным, но не слишком добрым к нему (Николаше) и Орлову*, и Янушкевичу**  – вспомни во имя России, что они хотели сделать – выжать тебя (это – не сплетня, у Орлова уже все бумаги были готовы), а меня в монастырь». Свою позицию государыня  отстаивала и пыталась каким-то образом повлиять на супруга и отменить некоторые намечавшиеся назначения. «Я бы испробовала все, чтобы разубедить тебя, если бы ты был здесь, и я думаю, что Бог бы мне помог, и ты бы вспомнил слова нашего Друга».
* Орлов, Владимир Николаевич - генерал-лейтенант, заведовал военно-походной канцелярией Николая II; с назначением вел. кн. Николая Николаевича на Кавказ перешел на службу в управление наместника, где занял место помощника по гражданской части.
**  Янушкевич Николай Николаевич – генерал от инфантерии, начальник штаба верховного главнокомандующего. После назначения Николая Николаевича наместником на Кавказе - главный начальник снабжений Кавказской армии.
А. Просьбы снять с поста и выступление против кандидатов.
1. Несогласие с назначением А.А Поливанова.
12 июня 1915  Александра Федоровна сообщила мужу, что все жаждут отставки военного министра В.А. Сухомлинова, так как его обвиняют в нехватке вооружения, ходят слухи о назначении Поливанова. Он «мне совсем не нравится, я предпочитаю Сухомлинова, хотя Поливанов и умнее».  Николай II ответил Аликс, что великий князь Николай Николаевич рекомендовал на это место генерала А.А. Поливанова, и что он просмотрел список генералов и пришел к выводу, что в настоящий момент Поливанов мог бы оказаться подходящим человеком. 
13.июня 1915. генерал Сухомлинов был снят с поста, а Поливанов назначен управляющим Военным министерством, с 10 сентября -  военным министром. В тот же день императрица написала мужу: «Извини меня, но я не одобряю твоего выбора военного министра - ты помнишь, как ты сам был против него. Но разве он такой человек, к которому можно иметь доверие?; Не враг ли он нашего Друга, что всегда приносит несчастье?»
12 марта 1916. «Маклаков умоляет, чтобы я тебя упросила поскорее избавиться от Поливанова – что он просто революционер под крылышком Гучкова. Шт.(юрмер) просил того же самого. 15 марта 1916 генерал Поливанов был уволен с должности министра обороны
2. Выступление против назначения Самарина. Государыня узнала о предполагаемом назначении новых членов правительства.
15 июня 1915. «Город полон сплетен, будто всех министров сменят, что Кривошеин [министр земледелия] будет первым министром, Манухин вместо Щегловатова, Гучков – помощником Поливанова и т.д., и наш Друг, к которому Аня ездила прощаться, очень хотел знать, что правда (как будто бы также Самарина вместо Саблера [обер-прокурора], которого лучше   не менять прежде чем не найти очень хорошего, чтобы заменить его; конечно, Самарин пойдет против нашего Друга и будет заступаться за епископов, которых мы не любим, он такой настоящий «москвич» и так узок». Александра Федоровна была настроена против Манухина, которого ранее называла «этот противный Манухин», против Гучкова, которого готова была повесить, за его выступления в Думе, против. Самарина, который принадлежал к кругу сестры Елизаветы Федоровны, выступавшей вместе со своими единомышленниками «против нашего Друга».
16 июня. 1915. «В тысячу раз лучше оставить еще на несколько месяцев Саблера, нежели назначать Самарина». «Когда Гр.(игорий)вчера слышал в городе перед отъездом, что Самарин назначен, уже тогда вся публика это знала, он был в полном отчаянии, так как он в последний вечер, здесь проведенный, умолял тебя не менять Саблера сейчас и говорил, что скоро, может быть, найдется настоящий человек, а не московская банда, которая опутает нас, как паутина. Враги нашего Друга – наши собственные враги, а Щербатов, я уверена, будет с ними заодно».  «Самарин твой враг, раз он принимается говорить против Гр.(игория)»  За время пребывания государя в Царском Селе с 27 июня по 22 августа 1915 г. были уволены: обер-прокурор Синода В.К. Саблер и министр юстиции И.Г. Щегловатов.  Вместо них были назначены: А. Д. Самарин  и А.А. Хвостов.
3. Просьбы, пожелания, наставления удалить Самарина и Щербатова. Когда назначались люди из вражеского лагеря, несмотря на ее и Григория пожелания, она не сдавалась, продолжала отстаивать свою позицию изо дня в день,  доказывая супругу, что этим людям доверять нельзя и что их следует  заменить на надежных кандидатов.
29 августа. «Мы должны удалить С. (Самарин), и чем скорее, тем лучше, - он ведь не успокоится, пока не втянет меня, нашего Друга и А. (Вырубову) в неприятную историю. Это очень гадко и ужасно непатриотично и узко, но я знала, что так и будет, - потому тебя и просили его назначить, а я писала тебе в таком отчаянии». «Мне хочется отколотить почти всех министров и поскорее выгнать Щерб. и Сам».
1 сентября. «Щербатов, который мне говорил, что он будет справедлив и не будет делать им зла, теперь преклоняется перед желаниями Думы, устраняет все немецкие имена. В самом деле, он (Щербатов) сумасшедший трус, всех этих честных людей, при том истинно русских, выгоняют. Почему ты, душка, дал свое согласие?»
3 сентября. «Так как Щербатов ничтожество, чтобы не сказать худшего,  он, наверное,  не поможет, когда начнутся беспорядки».
7 сентября «Ты видишь теперь, что он [Самарин] не слушает твоих слов - совсем не работает в Синоде, а только преследует нашего Друга. Это направлено против нас обоих - непростительно, и для теперешнего тяжелого времени даже преступно». «Самарин и Кривошеин, я бы их быстро убрала, последний очень не нравится старику (Горемыкину). В тот же день Николай II ответил жене, что «Щербатов на этот раз произвел на меня гораздо лучшее впечатление, он робел гораздо меньше и рассуждал здраво»
9 сентября. «Прости меня, что я опять к тебе пристаю со всем этим, но это для того, чтобы показать тебе, что ты должен немедленно сменить С. (Самарина)». «У тебя было лучшее впечатление от Щербатова, но я боюсь, что он совсем нехорош, такой слабый и не хочет как следует работать со стариком [Горемыкиным]». «Поскорее смени Самарина. Каждый день, что он остается, он опасен и делает зло».
И, наконец, 26 сентября Самарин был уволен, но причиной перестановок кадров в правительстве  были  не настойчивые пожелания, почти требования императрицы, а «забастовка министров». Совет министров отказывался работать со своим председателем И.Л. Горемыкиным. 14 сентября в Ставке состоялось совещание Совета министров. Государь отказался увольнять Горемыкина, а выступавших против него  уволил. При этом А.А. Поливанов, так же подвергавшийся критике императрицы, из исполняющего обязанности министра стал полноправным министром и еще год проработал в этой должности. В.И. Гурко писал по поводу увольнения Самарина и Щербатова писал: «На практике ни Самарин, ни в особенности Щербатов не оказались на высоте положения данного момента; Самарин и Щербатов были дилетанты, и этот их дилетантизм сказался очень скоро». 
4. Просьба, пожелание удалить Поливанова.
9 января 1916. «Ах, как бы я хотела, чтобы ты отделался от Поливанова».
6 марта 1916 «Штюрмер сидел со мной около часа < >  Поливанов приводит его в отчаяние, и ему хочется, чтобы ты его сменил, но он понимает, что ты этого не можешь сделать, пока не будет ему хорошего преемника».
12 марта1916. «Маклаков был у Ани и настойчиво просит, чтобы я его приняла, и также умоляет, чтобы я тебя умолила поскорее избавиться от Поливанова».

5. Требование удалить Джунковского. Особую неприязнь у Александры Федоровны вызывал помощник министра внутренних дел генерал Джунковский. Еще до революции 1905 г. он был помощником у генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, с тех пор он оставался одним из близких друзей у его супруги великой княгини Елизаветы Федоровны, и являлся лидером, как считала государыня, «московской банды». С марта 1915 г. им раскручивалось дело Распутина, связанное с его поведением в ресторане «Яр» в Москве. «Джунковский ненавидит нашего Друга, а потому является и моим личным врагом», - неоднократно заявляла   Александра в своих письмах.
22 июня 1915. «Зимой Джунк.(овский) показал эту бумагу Воейкову*, прося передать тебе ее, но он отказался сделать такую гадость, вот почему он (Джунковский) ненавидит Воейкова. Пожалуйста, поговори с Воейковым об этом. Я хочу, чтобы он знал о поведении Джунк.(овского) и о злоупотреблении твоими словами. Ах, дорогой мой, когда, наконец, ты хватишь рукой по столу и накричишь на Джунк.(овского) и на других, если они неправильно поступают».
Царь принял Джунковского, выслушал его доклад, и после проверки дела уволил Джунковского 14 августа.
6 октября 1915. «Душка, почему Джунковский получил преображенцев и семеновцев? Это ему слишком много чести после его подлого поведения, это портит эффект наказания, он должен бы получить армейские полки».
8 октября 1915. «Со всех бумаг против нашего Друга, которые хранились в министерстве внутренних дел Джунк.(овский) снял копии (он не имел права это сделать) и показывал их направо и налево в Москве среди дворянства – после того как его сняли. < > Я называю этот поступок бесчестным, нелояльным в высшей степени, и нахожу, что человек этот не заслуживает ни награды, ни высших назначений. Такой человек будет продолжать без стеснения делать зло и агитировать против нашего Друга в полках».   
8 января 1916. «Джунковского и Орлова следовало бы прямо сослать в Сибирь, после конца войны нужно было бы произвести расправы».
           *    Воейков, Владимир Николаевич, генерал-майор свиты, дворцовый
                комендант.
         
Б. Выдвижение и обсуждение кандидатур на должностные места.
Назначенные в мирное время члены правительства не справлялись с новыми задачами, их приходилось государю увольнять и приглашать энергичных организаторов, проявивших себя в военных условиях. Рекомендации на кандидатов поступали  к нему с разных сторон, и лишь тогда, когда он получал о них благожелательные отзывы от нескольких компетентных должностных лиц, утверждался в выборе. Царица часто узнавала об изменениях лишь из прессы. При этом не забывала в письмах прокомментировать того или иного назначенца, которого она относила к оппозиционерам, выступавшим против Григория.
Область деятельности, связанной с подбором кадров, считала государыня одной из важнейших при управлении таким огромным государством. Профессиональные качества и способности человека можно точно определить по результатам ранее выполненных работ, ведения дел в крупной преуспевающей кампании или отрасли, но насколько можно доверять этому человеку, и является он человеком преданным царю, могла определить она, и ей помогала в этом интуиция. При этом все окружающие отмечали ее особую способность разбираться в людях и давать им правильную оценку почти с первой встречи. В этой области она считала себя компетентной, и  после того, как супруг уехал в Ставку, государыня предложила супругу оказать ему посильную помощь, расширяя круг своих функций, приняв на себя отбор предлагаемых кандидатур. К исполнению этой новой обязанности  государыня приступила со всей своей энергией,  с огромным желанием очистить ряды высокопоставленных чиновников от своих врагов и содействовать укреплению власти монарха (ее супруга) и всей России.  Членов правительства, которые вели себя нелояльно по отношению к царю или принимали участие в компании по дискредитации ее или Григория, она предлагала уволить, а на их место старалась найти новых, преданных кандидатов. В этой работе она опиралась на человека, которому безмерно доверяла, на старца Григория. Круг людей, с которыми она встречалась и общалась, был ограниченный, и старец помогал ей найти ту или иную кандидатуру, при этом само собой разумелось, что  предлагаемый кандидат должен был относиться к Григорию  уважительно. В период всеобщей вакханалии разнузданной клеветы на Григория выступления в его защиту следовало считать героическим поступком.
1. А.Н. Хвостова на должность министра внутренних дел 
22 августа 1915 императрица написала в первом  письме в Ставку. «Я надеюсь, что старик [Горемыкин] одобрит твой выбор Хвостова – тебе нужен энергичный министр внутренних дел». Из этой фразы следует, что во время пребывания государя в Царском Селе кандидатура Хвостова обсуждалась, и на нем супруг уже остановился (твой выбор).
29 августа 1915. «А.(ня) только что видела Андрон.(икова)* и Хвостова. Последний произвел на нее приятное впечатление (Горемыкин против него). Я его не знаю и потому не знаю, что сказать. Он тебе крайне предан, говорил с ней легко и хорошо о нашем Друге».
*    князь Андроников Михаил Михайлович – адъютант великого князя Михаила Николаевича
7 сентября 1915. «Макаров* продолжает петь хвалы А.Н. Хвостову и сказала об этом Гр.(горию), так как он хочет устроить между ними свидание, чтобы тот убедился, что тот готов дать себя разрезать на части ради тебя (он постоит за нашего Друга и никогда не позволит о нем упоминать). «Надо подумать о новом министре внутренних дел (может быть, когда ты вернешься, ты еще подумаешь насчет Хвостова)».
10 сентября. «Пожалуйста, переговори серьезно насчет Хвостова в качестве министра внутренних дел».
12 сентября 1915. «Я не могу понять почему старик [Горемыкин] против Хвостова – его дядя [министр юстиции] недолюбливает, и говорят, что он человек, который думает, что он все знает. Я объяснила старику, что нам нужен решительный характер, кто-нибудь, кто не боится ».
15 сентября 1915. «Григорий телеграфировал, что «Хвостов был бы хорош»
16 сентября 1915. «Гр. дал нам понять, что Хвостов подойдет. Помнишь, Он однажды ездил к нему в Нижний Новгород».
17 сентября 1915 г. «Милый, Хвостов был опять у А. и умолял, чтоб я приняла его, поэтому приму его сегодня. < > Теперь, когда и Гр.(игорий) советует взять Хвостова, я чувствую, что это правильно, и поэтому приму его. < > Приезжай как можно скорее и произведи смены, а то они продолжают подкапываться под нашего Друга, а это большой грех. Телеграфируй хоть одно слово, чтобы успокоить меня. Если министры не сменены, телеграфируй: «перемен пока нет», и если решил насчет Хвостова, напиши: «я помню про Хвост».
За время пребывания государя в Царском Селе с 21 сентября по 1 октября на место Щербатова министром внутренних дел был назначен А.Н.. Хвостов, а его товарищем А.П. Белецкий.
*  Макаров, Александр Александрович, член Государственного Совета, с 7 июня 1916 г. министр юстиции, в декабре 1916 г. заменен Н. А. Добровольским.
А.Н. Хвостов, будучи министром внутренних дел, через некоторое время заметил, что Распутин перестал его поддерживать, и понял, что его дружба с Григорием может его окончательно скомпрометировать, Хвостов решил уничтожить Распутина. Организовать убийство он поручил Борису Ржевскому, привлекая Илиодора и его лиц, пообещав большую сумму денег. Ржевский во время дознания сообщил о заговоре Белецкому. Информация дошла до Распутина, и через Анну до царицы. Признания Ржевского и его переписку с Илиодором  прочитал государь. Во время пребывания государя в Царском Селе с 17.02 до 02.03 1916  А.Н. Хвостов был уволен, на его место назначен. Штюрмер.
2 марта 1916. «Я так несчастна, что мы через Гр.(игория) рекомендовали Х.(востова) тебе - я просто не могу успокоиться - ты был против этого, а я уступила их давлению, хотя с самого начала я сказала Ане, что мне нравится его большая энергия, но что у него слишком много себялюбия, и в нем что-то для меня неприятное; и им овладел дьявол, иначе этого нельзя назвать». «Пока Х.(востов) у власти и у него в руках деньги и полиция, я по совести  не могу быть спокойной за Гр.(игория) и Аню. Да, поможет тебе Бог найти хорошего приемника Х.»
5 марта 1916. «Дорогой Мой, как не везет. Нет настоящих джентльменов, вот в чем беда. Ни у кого нет приличного воспитания, внутреннего развития и принципов, на которые можно было бы положиться. Горько разочаровываться в русском народе - такой он отсталый. Мы стольких знаем, а когда приходится выбирать министра, нет ни одного человека, годного на такой пост».

2. Кандидатуры на должность обер-прокурора.
 7 сентября 1915.  «Вот список лиц, очень правда небольшой, которые могли бы заменить Самарина. А. (Аня) получила его от Андрон.(икова), который беседовал с митрополитом. < >  Хвостов (министр юстиции), очень религиозен, много знает о церкви, очень предан тебе и очень сердечен; Гурьев (директор канц. Синода), очень честен, долго служил в Синоде (любит нашего Друга)».
12 сентября 1915.  Макаров – не годится, Арсеньев из Москвы вопил против нашего Друга, Рагозин ненавидит нашего Друга. Князь Урусов (я его не знаю)  знает нашего Друга, о нем говорят много хорошего. У меня голова болит от поисков людей, но кто бы то ни было лучше, чем Самарин».
За время пребывания государя в Царском Селе с 21 сентября по 1 октября с должностей был уволен А.Ф. Самарин,  на  его место назначен А. Н. Волжин.
Несмотря на пылкие послания царицы с просьбой не назначать обер-прокурором Самарина и  не включать в правительство Щербатова, которые были ставленниками великого князя Николая Николаевича, государь наставления супруги во внимание не принял. Три месяца вела государыня  атаки, требуя их уволить,  и даже   предложила  список кандидатур на их смену, но никто из этого списка не был вызван даже для знакомства. В сентябре, наконец, Самарин и Щербатов были уволены, но не только по настоянию супруги, а по серьезным объективным обстоятельствам.  Рекомендации супруги и мнение Григория для Николая II имели значение, но их желания и просьбы никогда автоматически не становились волей монарха.
В литературе назначение А.Н. Хвостова министром внутренних дел и С.П. Белецкого его товарищем считают результатом воздействия  на царицу Григория Распутина, рекомендовавшего Хвостова на этот пост и получившего крупные суммы денег за оказанную услугу. Из переписки мы узнаем, что на самом деле кандидатура Хвостова рассматривалась государем еще  во время его пребывания в Царском Селе, и что на ней он остановился. Хвостов, понимая, что на этот пост претендует другие, чтобы не упустить свой шанс, познакомился с Анной Вырубовой, произвел на нее впечатление. И именно она составила ему протекцию,  организовала встречи царицы и Григория с ним. Со стороны Григория поступила лишь короткая телеграмма, что «Хвостов был бы хорош». Он его не рекомендовал, Хвостов не был его протеже, он лишь одобрил выбор государя.
10 ноября 1915 «Тебе придется подтянуть Волжанина. Он слаб и напуган. < > Ты его встретишь, дай понять ему, что он служит, прежде всего, тебе и церкви, что это не касается ни общества, ни Думы».
Волжина уволили в сентябре месяце 1916.,  и на его место назначили Раева, избранника митрополита Питирима, директора женских курсов.
3. А.Ф. Трепова министром путей сообщения. 1 ноября  1915. царица писала: «Он [Григорий] не знаком с Треповым, многие против него, считая его слабым и недостаточно энергичным человеком. Наш Друг огорчен его назначением, так как он знает, что он очень против Него. < > Его огорчило, что ты не спросил Его мнения. Я также жалею об этом назначении». 
То, что супруг принимал решения, не обращая во внимание на ее советы, никак не оскорбляла Александру Федоровну (на то он и самодержец), и она продолжала выполнять свою миссию, считая, что ее информация нужная и полезная, и что  она помогает ему лучше ориентироваться и оценивать ситуацию со всех сторон. Ее особо волновало окружение супруга, способны ли они изменить положение на своих участках к лучшему или нет, поэтому всю информацию, которая к ней поступала по разным каналам, она спешила сообщить, чтобы предотвратить вредительства и, не дай Бог, заговора. А кандидатуры людей, на которые можно положиться, она продолжала рекомендовать и настаивать.
4. Князя Живахова помощником обер-прокурора.
9 сентября 1915. «Я сегодня придумала нового – кн. Живаха, ты помнишь его, он совсем молод, знает все насчет церковных вопросов, очень лоялен и религиозен. Согласен ли ты?»
10 октября 1915. «Князь Живахов был бы хорош  как помощник для Воложина»
6 ноября 1915. «Он (Григорий) находит, что ты должен был высказать Волжанину, что ты желаешь назначить ему помощником Ж.(евахова)».
Одновременно с назначением Н.П. Раева обер-прокурором Святейшего Синода вместо Волжина, на должность товарища обер-прокурора был назначен князь Н.Д. Жевахов

5. Питирима, экзарха Грузии, на место митрополита Петроградского..

2 ноября 1915. «Он (Григорий) предвидит страх Волжина (обер-прокурора Синода)  и что тот постарается тебя отговорить [не назначать Питирима], но просит тебя быть твердым, так как он единственный человек».
За время пребывания государя в Царском Селе с 15 по 25 ноября 1915 г митрополит петроградский Владимир был перемещен в Киев, а на его место назначен Питирим.

6. Графа Татищева на место министра финансов.
13 ноября. «Заешь ли ты графа Татищева из Москвы. Он очень любит Григория, не одобряет московского дворянства и ясно видит ошибки, которые делает Барк (министр финансов). Наш Друг говорит, что это человек, на которого можно положиться, он очень богат и прекрасно знает банковское дело».
19 декабря. «Татищев – очень положительный человек, знает и почитает нашего Друга и отлично ладит с Хвост.(овым). < > Подумай о нем. И когда ты увидишь Хвостова, поговори о нем».
Кандидатура государем не рассматривалась.

7.  Наумова на место министра земледелия.
14 ноября. «Я так рада, что ты окончательно назначил Наумова (министром земледелия), и я полна надежды, что он будет подходящим человеком. Он мне всегда нравился».
23 июня 1916. Наумов направил прошение Штюрмеру об увольнении.
8. Штюрмера на место председателя Совета министров.
 4  января 1916 г. «Душка, в самом деле, ты думаешь о Штюрмере (на место председателя правительства)? Я думаю, что следовало бы рискнуть его германским именем, так как мы знаем, какой он настоящий человек, < >  и он хорошо будет работать с новыми энергичными министрами».
7 января 1916. «Душка, я не знаю, но я все-таки подумала бы о Штюрмере; у него голова совсем достаточно свежа. Хвостов чуточку надеется получить это место, но он слишком молод! Штюрмер подошел бы на время, а потом, если ты захочешь найти другого, ты можешь его сменить, но только не давай ему переменить свою фамилию, это ему больше повредит чем, если он сохранит свое старое и почетное имя, ты помнишь, Григорий так сказал. < > Он очень ценит Гр (игория), а это большая вещь».
9 января 1916 она пишет, что назначение Штюрмера не следует откладывать, чтобы он успел до созыва Думы подготовиться, а Горемыкин этим обижен не будет, так как Штюрмер — пожилой человек.
За время пребывания государя в Царском Селе с 16 по 28 января 1916 г. Горемыкин был уволен, Штюрмер назначен председателем правительства с 20 января.
Три недели спустя государыня поблагодарила мужа: «Как я рада, что у тебя теперь Штюрмер, на которого ты можешь положиться. Ты знаешь, что он постарается объединить всех министров».
В начале ноября 1916 г. в  Думе произнес громовую речь П.Н. Милюков, которая  была направлена против Штюрмера. Говоря об ошибках правительства, Милюков неоднократно спрашивал аудиторию: «Глупость это или измена?» И в конце сам сказал: - «Нет, господа, воля ваша, уже слишком много глупости».
7 ноября 1916.  «Я имела продолжительное свидание с Протопоповым, а вечером короткое с нашим Другом, и оба они находят, что для успокоения Думы Шт.(юрмер) должен был бы сказаться больным и уехать на отдых на три недели».
9 ноября 1916. «Наш Друг говорит, что Шт.(юрмер) может еще некоторое время оставаться пред. С.(овета) М.(инистров), так как за это его не так много упрекают, но весь шум начался с тех пор, как он стал министром иностранных дел. Гр.(игорий) это понял летом и уже тогда ему сказал - с этим тебе конец будет. Вот почему Он умоляет, или чтобы Штюрмер уехал в отпуск на месяц, или же сейчас же был назначен кто-либо другой на его место м. ин. дел, например, Щегловитов, так как он очень умен».
Государь, вопреки желанию императрицы, 10 ноября освободил Штюрмера от должности председателя Совета министров и снял с поста министра иностранных дел. На место председателя был назначен А.Ф. Трепов, а министра иностранных дел – Н.Н. Покровский..
10 ноября. «Я принимала старика (Штюрмера), и он мне сказал о твоих решениях - дай Бог, чтобы все оказалось к лучшему, хотя для меня было горестным ударом, что ты его также удаляешь из Совета Министров. < > Я жалею, так как он любит нашего Друга и в этом отношении поступал так правильно. < > Я сказала Штюрмеру, чтобы он передал ему (Трепову), как нужно вести себя по отношению к Гр.(игорию) и всегда Его оберегать».
11 ноября. Вспомни, как в прошлом году все были против тебя и за Н. (Николашу), а наш Друг дал тебе помощь и силу, ты все на себя взял и спас Россию, мы более уже не отступали. Он сказал Штюрмеру, что он не должен был принять назначения министром иностранных дел, что это его погубит - немецкое имя, и станут говорить, что это все я делаю. < >  Штюрмер испугался, и целый месяц Его не видел - это так дурно, и он потерял точку опоры»

9. А. А. Макарова министром внутренних дел.
23 мая 1916. «Наш Друг очень просит, чтобы ты не назначал Макарова министром».
12 июня 1916. Макаров назначен  министром юстиции.
16 июня 1916 «Какое несчастье, что выбрали Макарова (опять враг твоей бедной, старой женки).
10.  Н.П. Раева на должность обер-прокурора.
14 августа 1916. «Потом насчет Волжина - не повидаешь ли ты Раева, чтобы с ним хорошенько переговорить и увидеть, подходит ли он тебе – я думаю, что имея Живахова помощником, он, в самом деле, был бы находкой для всех».
4 сентября 1916. Раев назначен обер-прокурором Синода вместо уволенного Волжина.
6 сентября 1916. «Он (Григорий) говорил больше часа с Раевым, Он говорит, что это воистину посланец Божий».

11.  А.Д. Протопопова на пост министра внутренних дел.
Протопопов, будучи членом Государственной думы и товарищем ее председателя, встретился с Распутиным у доктора тибетской медицины Бадмаева,  который,  предложил кандидатуру  Протопопова на пост министра. Генерал Спиридович говорил, что Бадмаев принял все меры, чтобы использовать Распутина для назначения Протопопова министром, при этом была подключена. Анна Вырубова, которой обещали, что Протопопов сможет обеспечить личную безопасность Распутину и оградит его от обвинений депутатов Думы. Анна  передала информацию государыне.
7 сентября 1916. «Хотя я очень устала, но я должна начать письмо сегодня же вечером, чтобы не забыть то, что сказал мне наш Друг < > Гр.(игорий) убедительно просит тебя назначить на эту должность Протопопова. Ты его знаешь, и он на тебя произвел такое хорошее впечатление. < > Я думаю, что лучше всего было бы назначить его (Протопопова). < >  Он в дружбе с нашим Другом уже, по крайней мере, четыре года, и это очень много говорит за него.< >  Я его не знаю, но я верю в мудрость и советы нашего Друга».
А.Д. Протопопов стал министром внутренних дел.
14 сентября 1916. «Да благословит Господь твой новый выбор - Протопопова, - наш Друг говорит, что ты очень мудро поступил, назначив его».
10 ноября 1916. Государь в письме к супруге сообщил: «Мне жаль Протопопова - он хороший, честный человек, но перескакивает от одной мысли к другой и не может решиться ни на что. Я это заметил с самого начала. Говорят, что несколько лет тому назад он не был вполне нормальным после некоторой болезни (когда он обращался к Бадмаеву). Рискованно оставлять министерство Внутренних дел в руках такого человека в такие времена!» Государыня сразу ответила:
11 ноября. «Умоляю тебя - не меняй Протопопова теперь - он будет вполне хорош< > Протопоп.(ов) честно за нас.  < > Эта история, как в прошлом году опять против твоей женки – они знают, что он вполне мне предан и приходит ко мне так же, как Шаховской*. < >  Протопопов благоговеет перед нашим Другом и будет благословен».
 *   Шаховской, Всеволод Николаевич, князь, с февраля 1916 г. управляющий министерством торговли и промышленности.
 
Протопопов остался на своем посту.
12. А.Ф. Трепова на пост председателя Совета министров.
10 ноября 1916. «Трепова я лично не люблю и не могу иметь к нему того чувства, которое было у меня к Горемыкину, Штюрмеру < > а этот, увы, я сомневаюсь, чтобы он меня любил и, если он не верит мне или нашему Другу, трудно будет работать». 
10 ноября Трепов был назначен председателем правительства
12 ноября. «Ты знаешь, я не очень хорошего мнения о Трепове, и я вижу проявление его игры, его желание избавиться от людей, которые мне преданы. Тогда это будут все министры, как те, которые избрала последняя Ставка – все против меня. < > За Треповым стоит скверная партия.< > Оставь старого Бобринского».
14 ноября Бобринский был уволен.
13 декабря 1916. «Он умоляет тебя быть твердым, быть хозяином и не уступать всегда Тр.(епову) - ты гораздо лучше все знаешь, чем этот человек (и все-таки даешь ему руководить собой), - а почему не нашему Другу, который ведет через Бога. Вспомни, за что меня ненавидят - это показывает, что правильно быть твердым и внушать страх, и ты будь таким же, ты ведь мужчина, - только больше доверяйся нашему Другу (вместо Трепова); Он живет для тебя и для России. И мы должны передать Бэби крепкое государство и ради него не смеем быть слабыми, иначе у него будет еще более трудное царствование. < > Прости мне это письмо, но я не могла спать эту ночь, все тревожилась за тебя - не скрывай ничего от меня - я крепка, но послушайся меня, т.е. это значит, нашего Друга, и доверься нам во всем - и остерегайся Тр.(епова) - ты не можешь любить или уважать его».
16 декабря 1916.  Дума была распущена на рождественские праздники. В тот же день императрица передала Вырубовой икону, которую она привезла из Новгорода, для передачи Распутину. Вырубова поехала к Григорию пила у него чай вместе с Головиной, Шаховской и Сухомлиновой. Распутин сказал, что вечером едет к князю Юсупову и познакомится там с его красавицей-женой, княгиней Ириной Александровной. Вернувшись в Царское Село, Вырубова рассказала об этом императрице, которая  удивилась, так как знала, что княгиня Юсупова находится в Крыму. Поздно вечером к Распутину заехал епископ Исидор, а потом и Протопопов. Около часу ночи к Распутину приехал князь Юсупов и повез его к себе в гости.
Последнее письмо Александры Федоровны к супругу в 1916 было написано 17 декабря. Тщательный анализ писем государыни позволяет нам однозначно заявить, что во всей чехарде назначений и увольнений, которую устроил Николай II во время войны в высших структурах управления страной,  влияние Александры Федоровны просматривается в единичных случаях. С лета 1915 по февраль  1917 им были назначены:
• четыре премьера – И.Л. Горемыкин, Б.В. Штюрмер, А.Ф. Трепов, Н.Д. Голицын;
• шесть министров внутренних дел – Н.А. Маклаков, Н.Б. Щербатов, А.Н. Хвостов, Б.В. Штюрмер, А.А. Хвостов, А.Д. Протопопов;
• четыре министра юстиции – И.Г. Щегловитов, А.А Хвостов, А.А. Макаров, Н.А. Добровольский;
• четыре министра земледелия – А.В. Кривошеин, А.Н. Наумов, А.А. Бобринский, А. А. Риттих;
• три министра иностранных дел – С.Д. Сазонов, Б.В. Штюрмер, Н.Н. Покровский;
• четыре военных министра – В.А. Сухомлинов, А.А. Поливанов, Д.С. Шуваев, М.А. Беляев;
• три министра транспорта  - С.В. Рухлов, А.Ф. Трепов, Кригер-Войновский
• четыре обер-прокурора Синода – В.К. Саблер, А.Д Самарин, А.Н. Волжин, Н.П. Раев;
Из всего состава правительства сохраняли свои посты в течение всей войны
• министр финансов  - П.Л. Барк,
• морской министр – И.К. Григорович.
Среди этих многочисленных перемен в высшем руководстве по рекомендациям государыни при поддержке Григория были назначены всего четыре «облагодетельствованных»  ими лица: Штюрмер, Протопопов, А.Н. Хвостов и Раев. При чем, Штюрмер был уволен после назначения через десять месяцев, А.Н. Хвостов – через 6 месяцев. Государь выбирал членов правительства, исходя из собственных оценок профессиональных качеств человека и предоставленных рекомендаций. Пожелания императрицы рассматривались, возможно, и обсуждались, принимались к сведению и в редких случаях исполнялись. Но и в этих случаях им принимались во внимание многие иные обстоятельства, которые склоняли его к назначению предложенной супругой кандидатуры. Все разговоры о влиянии царицы на супруга в выборе членов верховной власти, в ее действии как серого кардинала сильно преувеличены. С другой стороны, поражает, что чаще всего им отбирались кандидаты из либерального блока, настроенного против его супруги и Распутина. И вместо того, чтобы защищать супругу, настаивать на закрытии Думы и запрете публикаций в прессе, направленных против монархии, вновь пришедшие министры пожар вакханалии не тушили, а его даже раздували. Государь сам своими действиями вел свою семью к пропасти, и считать, что совершал этот акт самоуничтожения добровольно, по недомыслию, мы не вправе, зная, каким он был человеком. К этим решениям его подталкивали обязательства, принятые им и определенные группы людей (например, масоны), с которыми он был связан. Александра Федоровна отмечала в письмах, что все назначенные министры   до  войны были ставленниками великого князя Николая Николаевича. Она пыталась убедить супруга устранить самых оголтелых ее врагов, аргументировала, настаивала, писала каждый день, и лишь через год после начала войны ей удалось добиться увольнения дяди Николаши, генерала  Джунковского, а затем Щербатова и Самарина. Но и эти перемены царь смог произвести только тогда, когда были засвидетельствованы им факты их непрофессионализма. Она пыталась остановить  вакханалию в прессе и в Думе, надеялась, что А.Н. Хвостов, преданный ей человек, как она считала, расправится с этой улюлюкающей толпой издателей, журналистов и депутатов и наведет порядок. Но карьерист Хвостов не оправдал ее надежд.
Она боролась за сохранение своей династии, за супруга, за сына и умоляла ее поддержать. «Трудно писать и просить за себя, уверяю тебя, что это делается ради тебя и Бэби, верь мне. Я равнодушна к тому, что обо мне говорят дурно, только ужасно несправедливо, что стараются удалить преданных, честных людей, которые любят меня. Я всего лишь женщина, борющаяся за своего Повелителя, за своего ребенка, за двух самых дорогих ей существ на земле, и Бог поможет мне быть твоим ангелом-хранителем, только не выдергивай тех подпорок, на которые я сочла возможным опереться».
Она четко понимала свою задачу, кроме того что следовало сохранить династию и передать трон своему сыну, они  должны были создать сильную страну, чтобы у их сына не было таких проблем, какие стоят перед ними.  «Мы должны передать Бэби сильную страну и не смеем быть слабыми - ради него, иначе ему будет еще труднее царствовать, исправляя наши ошибки и крепко натягивая вожжи, которые ты распускаешь. Тебе приходится страдать за ошибки своих царственных предшественников, и одному Богу известны твои муки. Да будет твое наследство более легким для Алексея!»

В конце 1916 г.  со всех сторон приходили сведения о выступлениях против самодержавия. Недовольство правлением страной росло, оно охватило почти все сознательное население страны. Великокняжеская фронда требовала даровать стране «ответственное  министерство» (правительство подотчетное Думе).  Даже в императорской семье говорили о перевороте, об отречении от престола, о ссылке царской семьи, о высылке «немки» в монастырь, о регентстве великого князя Николая Николаевича. Ситуация обострилась до предела, и государыня стала не просить, не умолять, а требовать введение жесткого режима, чтобы супруг поступил так, как в такие критические моменты действовали великие императоры России: казнили за неповиновение, за саботаж, за непочтительное отношение к монарху и его семье, за бунтарские призывы.    Она чувствовала, что трагедия должна произойти скоро и выход  оставался только один.
14 декабря 1916. «Будь Петром Великим, Иоанном Грозным, императором Павлом - раздави их всех под собой - нет, не смейся, нехороший, - но я так хотела бы видеть тебя таким со всеми, которые стараются управлять тобой - а должно быть наоборот».
И как ни странно она была права. Военное время требовало введение единоначалия, а действие всех демократических институтов прекратить. Так поступили большевики, придя к власти, и многие государства во время Второй мировой войны. Государь продолжал ориентироваться на действовавшую систему в  Англии, но войны на ее территории не было, и население ее не испытывало таких лишений, как россияне. И эта игра в демократию во время войны оказалась пагубной. А у Александры Федоровны не хватило аргументов убедить супруга.
 Она сражалась и подчинялась воли Божьей и супруга.