Глава 9. КРУГОМ ВРАГИ.
Фото. Императрица Александра Федоровна. 1913.
Не вызывает сомнения, что царь осознавал, в какую опасную игру втягивают его союзники. Они уверяли его, что вместе страны Антанты обладают ресурсами и армиями, превосходящими по силе не только немецкие, но и всех их союзников, вместе взятых. Поэтому война с Германией должна закончиться в течение нескольких месяцев после того, как немецким и австрийским армиям будет нанесено сокрушительное поражение. Сразу после начала войны состоялись переговоры представителей страны Антанты, которые согласовывали и установили территории, которые должны были перейти к ним после победы над Германией. 1 сентября 1914 г. посол Франции в Петрограде Морис Палеолог телеграфировал министру иностранных дел Теофилю Делькассе: «после поражения Германии и Австро-Венгрии
• «Россия присоединяет нижний бассейн Немана и восточную часть Галиции, для Царства Польского в составе Российской империи - Восточную Познань, Южную Силезию и западную часть Галиции.
• Франция возвращает Эльзас и Лотарингию, добавив к ним по своему выбору часть рейнской Пруссии.
• Англия, Франция и Япония разделят между собой немецкие колонии».
После того, как в ноябре 1914 г. Турция вступила в войну на стороне Германии, Россия поставила вопрос о включении в состав ее империи Константинополя, проливов Босфора и Дарданелл, Мраморного моря и Южной Фракии. 14 марта 1915 г. английский посол в Петрограде сэр Джордж Бьюкенен вручил министру иностранных дел С. Д. Сазонову меморандум, составленный им на основании инструкций из Лондона. В нем подтверждалось согласие английского правительства «на присоединение к России проливов, Константинополя и Южной Фракии до линии Энос - Мидиа. при условии, что война будет доведена до победного конца, а Великобритания и Франция осуществят свои пожелания за счет Оттоманской империи».
Союзники обещали царю «золотые горы».
С другой стороны, царь не мог не принимать во внимание сообщения, полученные от русской разведки в лице представителей Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) (перед войной ГУГШ имело достаточно определенные сведения о германской и австро-венгерской армиях) и сравнительные данные аналитиков об уровне промышленного производства и вооруженных сил Германии и России.
• Россия между 1900 и 1913 гг. увеличила производство стали с 2,2 млн. до 4,8 млн. т, но бросок Германии был более впечатляющим — с 5,3 до 17,6 млн. т. Угля Германия добыла в 1914 г. 277 млн. т., Россия — 36 млн. т.
• По численному составу русская армия превосходила всех участников военных действий. До мобилизации ее кадровый состав состоял из 1, 9 млн. человек, после мобилизации сухопутные силы увеличились до 3,4 млн. штыков. «Под ружье было поставлено 3 388 тыс. военнослужащих и более 570 тыс. ратников ополчения» В августе 1914 г. у России было уже 114 боеготовых дивизии, тогда как у Франции всего 62 дивизии, к которым присоединились 6 английских. У немцев же имелось в первый месяц войны 78 дивизий, к ним добавлялись 49 австро-венгерских. Но сила армии складывается не только из числа солдат и офицеров, а из множества компонентов.
• К началу войны Россия имела 959 батарей при 7088 орудиях, Франция — 4300 орудий, немцы и австрийцы заметно превосходили русских и французов по общему числу орудий. По данным ГУГШ к 1 января 1914 г. полевая артиллерия, считая полевую легкую и гаубичную и полевую тяжелую, за исключением тяжелой осадной артиллерии, состояла всего: в Германии из 1713 батарей при 9388 орудиях, в Австро-Венгрии из 785 батарей при 4088 орудиях. По тем же данным, из них тяжелая артиллерия состояла: в Германии из 1396 орудий и в Австро-Венгрии из 506 орудий. У России было 240 тяжелых орудий. Именно это превосходство сыграло главную роль в победах на Восточном фронте. В Первую мировую войну 75% потерь русские войска понесли от огня артиллерии, они в среднем втрое превышали потери от ружейного и пулеметного огня. На отдельных участках фронта противник превосходил русских в мощи артиллерии в 40 раз.
• Русская армия в начале войны имела по 800 снарядов на орудие, а немецкая армия - более 4 тысяч снарядов. С первых дней войны немецкая промышленность в короткий срок перестроилась и многократно увеличила поставки боеприпасов. Граду немецких снарядов русские войска, несмотря на громкие заявления министра Сухомлинова, смогли противопоставить лишь 5-10 выстрелов на легкую пушку в день. 1 сентября 1914 года Главное артиллерийское управление сообщило начальнику штаба Верховного главнокомандующего, что «никакого запаса огнестрельных припасов не существует». Накопленных в мирное время запасов хватило лишь на один месяц, а новые снаряды не поступали. По расчетам Генерального штаба война не должна была продлиться не дольше шести месяцев, на этот срок и были заготовлены боеприпасы. Считалось, что их хватит вполне, и что орудия не успеют расстрелять даже половины имевшегося запаса. Командир корпуса, генерал Зуев вспоминал: «Немцы вспахивают поля сражения градом металла и ровняют с землей всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников землею. Они тратят металл, мы — человеческую жизнь. Они идут вперед, окрыленные успехом, и потому дерзают; мы ценою тяжких потерь и пролитой крови лишь отбиваемся и отходим. Это крайне неблагоприятно действует на состояние духа у всех».
• В германской армии насчитывалось около 70 тысяч автомобилей. К концу войны автомобильный парк русской армии состоял из 9930 автомобилей. За время войны всеми странами было произведено более 10 тыс. танков. В России танки не производили. Созданный «Царь-танк» с места так и не сдвинулся.
Вывод аналитиков был четким и определенным – воевать Россия с Германией не готова. Из докладов следовало, что по основным показателям технического оснащения войск Россия значительно уступала армии Германии, а по важнейшим видам оружия таким, как тяжелые орудия, пулеметы, аэропланы, мобильная техника и боевые корабли Россия отставала от Германии в 2-5 раз. Война России с Германии грозила жестокими поражениями, гибелью миллионов солдат и офицеров на фронте, разрушением сел и городов, потерей территорий и непредсказуемыми последствиями.
В этой опасной игре царь воспринимал происходящее, как движение, вызванное обстоятельствами непреодолимой силы, при этом осознавая, куда и к каким трагическим результатам они его ведут. И все же он верил в счастливый конец, уповая на Бога, на его спасение. Государь оказался по воле судьбы на канате над пропастью, и любой неосторожный шаг грозил ему гибелью. Окруженный недружественной средой, которая демонстративно занималась обструкцией, разрушением основ самодержавия, государь оказался без соратников, единомышленников, а положиться он мог только на тех, кому доверял - на свою супругу и на отца Григория. Даже члены Императорского дома оказались в лагере оппозиции.
Недовольство действиями государя, поведением царицы, присутствием мужика Распутина в царском дворце росло среди членов Императорского дома год от года, при этом круг недоброжелателей среди родственников рос, а их негодование становилось все более открытым и даже порой проявлялось на публике.
; Лидерами оппозиции государю в императорской семье был великий князь Николай Николаевич вместе со своим братом Петром и супругами Милиций и Станой.
; Мать Николая, императрица-вдова Мария Федоровна, свою неприязнь к невестке не скрывала и считала, что все беды на семью и страну свалились из-за «царицы-немки». Во время войны она, не скрываясь, встала в оппозицию к действиям сына. 28 октября в Киеве прямо потребовала отставки председателя Совета министров Штюрмера.
; Старшая сестра Аликс, великая княгиня Елизавета Федоровна, которую снабжал выписками из докладов филеров - агентов, следивших за Распутиным, генерал Джунковский, несколько раз заводила нелицеприятный разговор с сестрой о старце, предупреждала, «что Распутин не таков, каким он кажется», и предлагала удалить столь безнравственную и аморальную личность из дворца. На что царица отвечала, «что она считает эти слухи клеветой, которая обычно преследует людей святой жизни». Визиты Елизаветы Федоровны ни к каким результатам не привели, старшая сестра отдалилась от царицы. Люди ее круга разделяли ее негодование и были настроены на активные действия по дискредитации Распутина и его ссылке в Сибирь.
Фото. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, великая княгиня Ксения Александровна, великий князь Михаил Александрович и княжна Ольга Александровна в Гатчине
; Младший брат Николая, Михаил, (до рождения царевича Алексея был наследником престола) после того, как тайно вступил в морганатический брак в Вене в 1912 г. с Натальей Сергеевной Вульферт, из-за действий брата по отношению к его семье перешел в стан оппозиции. Его супруга, кроме того что была не знатного роду, она была еще и дважды замужем: в первый раз в 1902 г. за актером Мамонтовым, во второй в 1905 г. - за гвардейским ротмистром Вульфертом, служившим в гвардейском полку, которым командовал великий князь Михаил Александрович. Наталия развелась с ротмистром Вульфертом и вскоре родила великому князю ребенка. Его брат, Николай, узнав, что Михаил тайно без его согласия вступил в брак с женщиной, неравнородной, (не царского достоинства) уволил его со всех постов и должностей, запретил въезд в Россию, а имения взял под опеку. Великий князь вынужден был остаться с молодой супругой за границей, проявляя свое раздражение к брату-государю.
; Свое недовольство действиями царя демонстрировали «владимировичи» (клан дяди великого князя Владимира Александровича). Великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат Николая II, который в очередности престолонаследия был следующим после Михаила Александровича, женился без соизволения государя на Виктории-Мелите, которая ранее развелась с герцогом Эрнстом-Людвигом, единственным родным братом императрицы Александры Федоровны. Аликс была очень расстроена разводом брата и противилась новому браку его бывшей жены. Николай II, получив сообщение об этом браке, своим указом лишил своего двоюродного брата звания флигель-адъютанта, уволил со службы и запретил молодоженам проживать в России. Великий князь Владимир Александрович, отец Кирилла, устроил грандиозный скандал. Лишь через два года Кирилл Владимирович был прощен, возвращен в Россию с женой и восстановлен на службе. 5 июля 1907 г. после того, как Виктория приняла православие. Николай II признал брак Кирилла Владимировича и именным указом, присвоил супруге Кирилла титул великой княгини, а родившейся от этого брака дочери Марии - титул княжны крови императорской. Кирилл Владимирович никогда не забывал нанесенные ему унижения, в глубине души таил чувства злости и недоброжелательства к царской семье и всегда был на стороне оппозиции. Младшие братья Кирилла, Борис и Андрей, поддерживали его. 22 декабря 1916 г. французский посол в Петрограде Палеолог записал в дневнике: «Несколько великих князей, в числе которых мне называют трех сыновей великой княгини Марии Павловны: Кирилла, Бориса и Андрея, говорят ни больше, ни меньше, как о том, чтобы спасти царизм путем дворцового переворота. С помощью четырех гвардейских полков, преданность которых уже поколеблена, они двинутся ночью в Царское Село, захватят царя и царицу; императору докажут необходимость отречься от престола; императрицу заточат в монастырь; затем объявят царем наследника Алексея под регентством вел. кн. Николая Николаевича». 1 марта 1917 г., после свершившегося переворота в Петрограде, великий князь Кирилл снял свой Гвардейский экипаж с охраны царской семьи и перешел вместе с ним на сторону революционного комитета Думы. Кирилл призвал другие воинские части: «Я и вверенный мне Гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединитесь к нам». В своих интервью после прихода Временного правительства Кирилл обвинял царскую семью в старорежимности, в не понимании новых веяний и заявлял: «Даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима? < > Смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне. < > Впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья».
; Мать Кирилла Владимировича, великая княгиня Мария Павловна, занимала исключительное положение в придворном обществе. Говорили, что императрица Александра Федоровна опасалась интриг Марии Павловны и старалась держаться от нее подальше. Придворный чиновник генерал А. А. Мосолов писал о ней в своих эмигрантских мемуарах: «Не существовало в Петербурге двора популярнее и влиятельнее, чем двор великой княгини Марии Павловны, супруги Владимира Александровича». В 1916 г. она присутствовала на обеде у французского посла в Петрограде Мориса Палеолога, который записал в дневнике одно из ее скандальных высказываний: «Императрица сумасшедшая, а Государь слеп; ни Он, ни Она не видят, не хотят видеть, куда Их влекут». Родзянко вспоминал, что в последних числах декабря 1916 г. он был приглашен к великой княгине Марии Павловне: «Я застал ее вместе с ее сыновьями, как будто бы они собирались для семейного совета. < > Великая княгиня стала говорить о создавшемся внутреннем положении, о бездарности правительства, о Протопопове и об императрице. При упоминании ее имени она стала более волноваться, находила вредным ее влияние и вмешательство во все дела, говорила, что она губит страну, что, благодаря ей, создается угроза царю и всей царской фамилии, что такое положение дольше терпеть невозможно, что надо изменить, устранить, уничтожить».
; Дядя царя, великий князь Павел Александрович, следующий после братьев Кирилла в очередности престолонаследия, не мог долго простить государю его унижение, лишение чести и достоинства. После гибели его супруги, греческой принцессы Александры Георгиевны, он решил жениться во второй раз на разведенной жене полковника Пистолькорс, Ольге Валерьяновне, урожденной Карнович, которая пользоваться покровительством великой княгини Марии Павловны. Простая дворянская барышня Карнович превратилась в уважаемую персону высшего света. Великий князь Павел Александрович увлекся Ольгой, вскоре они стали любовниками. В декабре 1896 г. Ольга Пистолькорс родила от великого князя Кирилла мальчика, которого назвали в честь деда Владимиром. У Николая II появился первый незаконнорожденный двоюродный племянник. Когда Кирилл тайно обвенчался с разведенной Пистолькорс, матерью его троих детей, царь лишил Павла Александровича офицерских званий, отчислил со службы, запретил въезд в Россию. В 1904 г. баварский принц-регент даровал Ольге Пистолькорс, ее сыну Владимиру и новорожденной дочери Ирине титул графов фон Гогенфельзен. После похорон великого князя Сергея Александровича в феврале 1905 г. в Париж пришло от государя прощение - Павел Александрович был восстановлен в звании генерал-адъютанта и мог вернуться в Россию, но без жены: «Во всяком случае, за Мною остается право решения вопроса о времени, когда тебе будет разрешено приехать сюда с женою. Ты должен терпеливо ожидать, не забегая вперед. Позволив тебе приезжать в Россию от времени к времени, Я желал этим дать утешение твоим детям видеться с тобою. Они потеряли в дяде Сергее в сущности второго отца. Не забудь, что ты покинул их для личного своего счастья». Великий князь воспринял это указание как оскорбление и отказался появляться на родине без жены. До 1914 г. он жил во Франции. В кругу его семьи царская семья была не в чести. 2 декабря 1916 г. великий князь Павел Александрович от имени семейного совета Романовых потребовал от царя введения конституции.
; Сын великого князя Павла Александровича, Дмитрий Павлович, участвовал в убийстве Распутина. За участие Дмитрия Павловича в заговоре против Распутина царь сослал его в действующую армию в Персию. За смягчение приговора выступил целый ряд членов императорской фамилии, которые обратились к Николаю с коллективным письмом, которое также подписал отец Дмитрия, Павел Александрович. Письмо вызвало резкое недовольство императора и императрицы Александры Федоровны. Ответ царя гласил: «Никому не дано право заниматься убийством. < > Удивляюсь вашему обращению ко мне. Николай». Разрыв между семьями стал окончательным. В письме от 23 апреля 1917 г. Дмитрий писал отцу из Персии: «Потом другая мысль мне покоя не дает. В дни старого режима, в дни того, что теперь принято называть "прогнившим строем", мы часто и откровенно говорили с тобою! Ты отлично знал мои взгляды, которые шли прямо против того, что тогда говорилось. Мы все приходили к убеждению, что "старый режим” неминуемо должен привести к финальной катастрофе. < > Помнишь, как я был, сам того не зная, - прав, когда умолял Ники не брать командование армиями, относиться с большим доверием к народному представительству и обращать больше внимания на общественное мнение, говоря, что в противном случае - все рухнет! Наконец, последним актом моего пребывания в Петр[ограде] явилось вполне сознательное и продуманное участие в убийстве Распутина - как последняя попытка дать возможность государю открыто переменить курс, не беря на себя ответственности за удаление этого человека. И даже это не помогло, и все осталось по-прежнему, если не стало еще хуже!».
; Особенно радикальными взглядами отличался великий князь Николай Михайлович-историк, который был активным участником так называемой «великокняжеской фронды» и считался ее лидером наряду с великим князем Николаем Николаевичем и великим князем Павлом Владимировичем. Общим требованием великих князей стало отстранение от управления страной Григория Распутина, «царицы-немки» и введение «ответственного министерства». 1 ноября 1916 г. от имени фронды великий князь Николай Михайлович подготовил письмо и отправил царю: «Ты веришь Александре Федоровне. Оно и понятно. Но что исходит из ее уст, есть результат ловких подтасовок, а не действительной правды. Если ты не властен отстранить от нее эти влияния, то, по крайней мере, огради тебя от постоянных систематических вмешательств этих нашептываний через любимую тобою супругу. Если твои убеждения не действуют, а я уверен, что ты уже неоднократно боролся с этими влияниями, постарайся изобрести другие способы, чтобы навсегда покончить с этой системой. < > Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше, накануне эры покушений. Поверь мне, если я так напираю на твое собственное освобождение от создавшихся оков, то я это делаю не из личных побуждений, которых у меня нет, в чем ты уже убедился и ее величество тоже, а только ради надежды и упования спасти тебя, твой престол и нашу дорогую Родину от самых тяжких и непоправимых последствий». В ноябре 1916 г. великий князь Николай Михайлович писал вдовствующей императрице Марии Федоровне: «Есть только один способ, каким бы неприятным он ни казался Сандро и Павлу, - самые близкие, т. е. Вы и Ваши дети, должны проявить инициативу, пригласить лучшие медицинские светила для врачебной консультации и отправить Ее в удаленный санаторий с Вырубовой или без нее для серьезного лечения. В противном случае будьте готовы ко всяким случайностям». После убийства Распутина в письме к вдове-императрице он предлагал: «Я ставлю перед Вами всю ту же дилемму. Покончив с гипнотизером, нужно постараться обезвредить А.Ф., т. е. загипнотизированную. Во что бы то ни стало надо отправить ее как можно дальше или в санаторий, или в монастырь. Речь идет о спасении трона - не династии, которая пока прочна, но царствование нынешнего Государя. Иначе будет поздно». 31 декабря 1916 г государь сослал великого князя Николая Михайловича в его имение в Грушевку. Возвратившись в столицу 1 марта 1917 г., Николай Михайлович признал власть Временного правительства. В начале марта его встретил в Петрограде французский посол: «Он открыто перешел на сторону революции, и сыплет оптимистическими заявлениями, < > утверждает, что отныне падение самодержавия обеспечивает спасение и величие России». Был арестован при советской власти. Несмотря на ходатайства Академии наук и Максима Горького, Ленин подтвердил приговор, вынесенный великому князю, к высшей мере наказания с резолюцией: «революция не нуждается в историках».
; 11 ноября с письмом к царю обратился великий князь Георгий Михайлович, заявивший, что «прямо говорят, что, если внутри России дела будут идти так, как теперь, то нам никогда не удастся окончить войну победоносно, а если это действительно не удастся, то тогда конец всему. Ненависть к Штюрмеру чрезвычайная». «Общий голос - удаление Штюрмера и установление ответственного министерства для ограждения тебя от обмана различных министров. Эта мера считается единственною, которая может предотвратить общую катастрофу». С подобным по содержанию письмом обратился в тот же день – великий князь Михаил Александрович, брат, который прямо заявлял, что «сочувствует английским порядкам» (парламентаризму), а 15 ноября - великий князь Михаил Михайлович (из Англии). После Февральской революции ряд великих князей признали Временное правительство. 9, 11 и 12 марта на имя премьер-министра князя Львова поступили соответствующие телеграммы от великих князей Николая Николаевича, Александра Михайловича, Бориса Владимировича, Сергея Михайловича, Георгия Михайловича и принца Александра Ольденбургского.
Великая княгиня Ольга Александровна, сестра государя, писала в воспоминаниях: «Михаил был единственным братом, который у него остался. Он мог бы оказать Ники большую помощь. Снова повторяю, виноваты мы все. Из троих сыновей дяди Владимира один был выслан за границу, второй, Борис, открыто жил с любовницей, а от третьего, Андрея, не было никакого проку. А ведь они были сыновьями старшего Великого князя и по закону о престолонаследии стояли на третьем месте – после Алексея и Михаила. Не было никого из членов нашей фамилии, которые могли оказать поддержку Ники, за исключением, может быть, Сандро, моего зятя, да и там со временем начались нелады: между Сандро и Ксенией появились серьезные разногласия. Какой же пример могли мы дать своим соотечественникам? Ничего удивительного в том, что Ники, не находя нигде поддержки, стал фаталистом. Нередко, обнимая меня за плечи, он говорил: «Я родился в день Иова Многострадального. Я готов принять свою судьбу».
Справка. Все сведения о многострадальном Иове исходят из «Ветхого завета». Иов страдал и понимал, что «всякое страдание есть возмездие за какую-нибудь неправду. И ни одним словом ропота за страдания Иов не согрешил перед Богом. За терпение Бог наградил Иова.< > Скоро он исцелился от своей болезни и разбогател, у него опять родилось семь сыновей и три дочери, и он прожил после сего в счастье 140 лет и умер в глубокой старости».
Пытаясь смягчить создавшееся напряжение между царской семьей и семьями великих князей, царь пошел навстречу нарушителям «Положения об императорской фамилии» и введенные им ограничения или лишения прав были сняты с некоторых из них.
; В начале войны великий князь Михаил Александрович, родной брат государя, отправил из Парижа прошение на имя государя с просьбой о возвращении на Родину для участия в военных действиях. Михаил был помилован, опека с имущества снята, брак его с Натальей Вульферт был признан. Его жена вместе с сыном Георгием вернулась в Петроград, супруге был пожалован титул графини Брасовой, Георгий, которому после рождения был пожалован титул графа Барсова, был признан племянником государя. Семья великого князя Михаила Александровича поселилась в царском дворце в Гатчине.
; В 1914 г. великому князю Павлу Александровичу было разрешено вернуться в Россию с супругой и детьми; семья поселилась в Царском Селе во дворце, строительство которого было закончено к этому времени. В 1915 г. Ольга Валерьяновна, графиня фон Гогенфельзен, получила титул княгини Палей, а ее дети стали величаться князь и княжна Палей.
; В 1916 г. государь дал свое согласие на развод своей сестры великой княгини Ольги Александровны с принцем Петром Александровичем Ольденбургским. Она вышла за него замуж в 19 лет в 1901 г. Брак оказался несчастливым. «Мы прожили с ним под одной крышей 15 лет, но так и не стали мужем и женой» - признавалась Ольга Александровна. Как оказалось, ее муж был гомосексуалистом. В апреле 1903 г. 22-летняя Ольга Александровна познакомилась с ротмистром лейб-гвардии кирасирского полка Николаем Александровичем Куликовским, влюбилась в него и сразу обратилась к брату за разрешением подать на развод. Государь согласие на развод не дал. 13 лет ждала Ольга разрешение брата, и, естественно, не могла жить с любимым человеком. Обвенчалась великая княгиня Ольга Александровна 4 ноября 1916 г. в церкви Святителя Николая и стала женой полковника Куликовского.
Фото. Великая княгиня Ольга с братом Михаилом Александровичем
О том, что писали в прессе и говорили в высшем обществе о Григории Распутине, было известно доподлинно государю, более того, министры внутренних дел вручили ему не один доклад с компроматами на старца. Общество, уверовав в любвеобильность Распутина, считало, что в его квартире на Гороховой собирались сексуально неудовлетворенные и психически неуравновешенные женщины, предавались «просто разнузданному разврату». Говорили, что он гипнотизировал сознание разговорами о любви, а затем «овладевал» очередной жертвой, которая уже не могла освободиться от его чар и оставалась преданной ему до конца.
И все же Григория продолжали допускать в царский дворец, и царь по душам разговаривал с ним часами. Для государя встреча со старцем было особенным и важным событием, и в своем дневнике он обязательно все их фиксировал. 22 августа (через месяц после начала войны) царь записал: «После обеда видели Григория, в первый раз после его ранения». «17 октября 1914 года. Находился в бешеном настроении на немцев и турок из-за подлого их поведения на Черном море! Только вечером под влиянием успокаивающей беседы Григория душа пришла в равновесие».
Такая привязанность царской семьи к старцу прессой объяснялась гипнотическим влиянием Распутина, подавлением воли царицы и безропотным исполнением государем всех каприз своей супруги. Некоторые находили объяснение только в сексуальных связях и в страстях, с ними связанными. Все эти версии были далеки от истины, от отношений людей разного социального уровня, глубоко верующих, страдающих и молящихся за здоровье их единственного сына. О каком-либо прелюбодеянии они и помыслить не могли, так как были уверены, что за содеянные грехи будут Всевышнем наказаны. Все их страдания и переживания за сына и его мучения, по их мнению, это была кара Божия за их нехристианские поступки, за их не соблюдение всех заповедей. Пропасть, разделявшая царственных особ от мужика из Сибири в их социальном положении в обществе, была столь безмерной, что преодолеть ее было невозможно ни при каких обстоятельствах. Фантазировать можно, творить сценарии разных отношений, не связанных ни со временем, ни с порядками, канонами, с табу не запрещается, но созданные литературные шедевры нельзя принимать за свидетельства для историка.
Чем же так покорил Григорий Распутин царскую семью? На самом деле он был рядом с ними 10 лет, и с каждым годом они доверяли ему все больше, и его присутствие становилось для них все более необходимым. Без сомнения, сыграли большую роль его способности к врачеванию, его особый дар молитвой облегчить страдания сына. Свои удивительные способности он проявил и 2 января 1915 г., после того как Анна Вырубова попала в железнодорожную катастрофу. «Она умирает, ее не стоит трогать!» — сказал врач, когда ее с перебитыми ногами и спиной извлекли из-под обломков вагона. Вырубову причастили, царица позвонила Распутину - тот никак не мог найти машину, пока ему не предложил свою граф Витте. Стоя у постели умирающей, Распутин с напряжением, так что пот тек по лицу, повторял: «Аннушка, Аннушка» - пока Вырубова не открыла глаза. «Жить будет, но останется калекой», - сказал обессиленный Распутин. «И я осталась жить», - вспоминала Вырубова - полгода лежа на спине, затем в инвалидной коляске, затем на костылях».
Фото. Анна Вырубова на прогулке в инвалидной коляске с великой княжной Ольгой Николаевной, 1916.
«Государыня, дети и родители ежедневно посещали меня. Государь первое время тоже приезжал ежедневно; посещения эти породили много зависти: так завидовали мне в те минуты, когда я лежала умирающая!.. Государь, чтобы успокоить добрых людей, стал сначала обходить госпиталь, посещая раненых, и только потом спускался ко мне». Анна медленно выздоравливала и только через год смогла сделать первые шаги. Ее осматривал профессор С.П. Федоров. Впоследствии начальник подвижной охраны царя полковник А.И. Спиридович писал, что был «поражен, когда лейб-хирург Федоров сказал мне, что делая медицинское обследование госпожи Вырубовой еще с одним профессором вследствие перелома бедра, они неожиданно убедились, что она девственница. Больная подтвердила им это и дала кое-какие разъяснения относительно своей супружеской жизни с Вырубовым». Железная дорога в качестве компенсации за увечье выдала ей 100 тысяч рублей. На эти деньги она основала лазарет для солдат-инвалидов, где они обучались ремеслу. «Испытав на опыте, как тяжело быть калекой, я хотела хоть несколько облегчить их жизнь в будущем. Ведь по приезде домой на них в семьях стали бы смотреть как на лишний рот! Через год мы выпустили 200 человек мастеровых, сапожников, переплетчиков».
То, что Григорий был особо рода духовник, отмечали все сталкивавшиеся с ним священнослужители, и их он поражал не особыми формулировками священных текстов или точным воспроизведением их наизусть, а их проникновенными трогающими душу трактовками и разъяснениями. Они легко воспринимались и оставались в памяти в своем первозданном виде долгие годы. Не случайно императрица в письмах мужу, описывая встречи с «дорогим Григорием», цитировала только лишь его телеграммы. Она признавалась, что «трудно передать сказанное им - слова недостаточны и нужен сопровождающий их дух, чтоб осветить их». И все же, для того чтобы войти в доверие к царской семье и этого было мало.
Все члены царской семьи полюбили его, потому что он был редкой души добрый человек, бессребреник, он покорил их своим бескорыстием, щедростью своей души, своим постоянным беспокойством, заботой о других, желанием помочь страждущим возможными для него средствами. Распутину была неведома злобная непримиримость. Как справедливо свидетельствовал перед ЧСК министр внутренних дел А. Д. Протопопов: «Григорий Распутин зло не говорил про людей. Он мог не любить какого-то человека, но он не умел ненавидеть». За десять лет за то, что он лечил царицу, сына, приезжал к ней по вызову, бросая свои дела, он не взял ни одной копейки. Ладанки, иконки, пояски, вышитые рубашки, платки и другие подобные мелочи и изделия домашнего рукоделия - это все, чем Распутина одаривали в царской семье. Он, в свою очередь, посылал высочайшей почитательнице освященные куличи, пасхальные яйца, иконки, но главное, чему «Она всегда искренне радовалась, - напутствия и пожелания, даваемые лично или отправляемые по телеграфу». Есть информация, что последняя квартира оплачивалась отцом Вырубовой из средств императрицы, а на поездки в родное село княжны передавали 100 рублей. В своих показаниях на допросе А. А. Вырубова сообщила, что княжны, «когда Распутин уезжал из Петрограда, что бывало раза три в год, передавали деньги из своих личных средств „на дорогу“, но никогда не более чем в сумме ста рублей в один раз. От Распутина я слыхала, что его поклонники дарят ему деньги, причем таковые иногда он находит неизвестно кем положенными в карманах его пальто. По моим сведениям, после смерти Распутина никаких денег не осталось, и дочери его бедствуют».
Отношения царской семьи к Григорию Распутину и Анне Вырубовой были уникальными, - за свою безупречную службу они не были награждены орденами, не были назначены на почетные дворцовые должности, их не отблагодарили драгоценными подарками, акциями, имениями или волостями. Они служили во имя, а не за вознаграждение. И именно это бескорыстие в их действиях и их преданность были теми важными и порой редкими качествами, которые особо ценили царственные особы. В действительности, Григорий Распутин своей семье никаких средств не оставил кроме дома в Покровском, отстроенного на средства почитательницы великой княжны Милици, но и тот соседи крестьяне разграбили в 1917 г., а потом подожгли. Не накопила миллионов и Анна Вырубова. Она была арестована большевиками, ей удалось бежать в Финляндию, а когда она обратилась за получением финского гражданства, то получала отказ из-за отсутствия достаточных средств к существованию. Позже гражданство ей было предоставлено, жила в Финляндии скромно, почти нищенствовала.
В конце августа 1914 г. возобновились ежедневные приемы Распутиным на Гороховой. Распутин был прост и доступен практически любому. По мере того как расходились слухи о влиянии Распутина на царя, число посетителей неудержимо росло и доходило до 100 человек в день. Посетителей принимал, вызывая их в кабинет. Некоторые приходили за советом «как жить», но чаще просьбы были спасти мужа, отца, брата от тюрьмы или другого наказания, восстановить на службе, получить место, получить разрешение на проживание в столице, выхлопотать пенсию, устроить какое-нибудь дело, а то и просто помочь деньгами. В таких случаях Распутин «шарил у себя в карманах и совал просительнице деньги. Одна интеллигентная женщина жаловалась, что муж убит, пенсии еще не вышло, а жить не на что. Распутин зорко смотрит на нее. Треплет свою бороду. Быстро оборачивается, окидывает взглядом просителей и хорошо одетому господину говорит: „У тебя деньги ведь есть, дай мне“. Тот вынимает из бокового кармана бумажник и подает что-то Распутину. Посмотрев, Распутин берет просительницу за плечи: „Ну, пойдем“. Проводит ее до выходных дверей. „На, бери, голубушка, Господь с тобой“. Выйдя на лестницу и посмотрев, что сунул ей Распутин смятым, она насчитала пятьсот рублей». В большинстве случаев Распутин давал просителю записку на имя того или иного сановника: «Милый дорогой устрой беднаго тебе бог поможет Григорий».
Во многих сложных вопросах, особенно в финансовых и юридических, Григорий был не искушен, простодушен и наивен. Его легко обманывали, представляли дело сомнительное за благотворительное или общественно полезное. Купцы и банкиры предлагали ему деньги, но не как взятку, а на благотворительные цели, на помощь бедным и нуждающимся. Немало в его кабинете оказывалось проходимцев, мошенников, которые, рассказывая душещипательные истории, получали от него записочку к влиятельному лицу, а тому, предъявив эту записочку, излагали иную историю, иную просьбу. Ловкие аферисты, посещая его по разным пустякам, заявляли о своем близком знакомстве с Распутиным и от его имени совершали махинации. Перед Распутиным заискивали, его расположения добивались, а в душе часто ненавидели и презирали.
Великая княгиня Ольга Александровна, которая часто видела Григория во дворце (к его поклонницам не относилась), рассказывала позже: «Истинная правда, после того, как Распутин несколько раз побывал во дворце, чересчур приукрашенные рассказы о его влиянии при дворе побудили многих использовать этого сибирского крестьянина в своих собственных честолюбивых целях. Распутина осаждали просьбами, щедро одаряли, но для себя он ничего не оставлял. Я знаю, что он помогал беднякам – как в Петербурге, так и в других местах. И я ни разу не слышала, чтобы он что-то просил у Алики или Ники для самого себя. Но за других хлопотал. Я убеждена, что его преданность моему брату и его супруге была лишена каких бы то ни было эгоистических интересов. Он без труда смог бы скопить себе целое состояние, но когда он умер, то все, что у него осталось, это библия, кое-что из одежды и несколько предметов, которые подарила ему Императрица для его личных нужд. Даже мебель у него в квартире на Гороховой в Петербурге ему не принадлежала. Он действительно получал крупные суммы денег, но все деньги он раздавал. Себе он оставлял лишь на то, чтобы обеспечить свою семью, жившую в Сибири, пищей и одеждой. А если к концу своей жизни он и приобрел определенное политическое влияние, то лишь оттого, что к этому его принудили некоторые беспринципные, не знающие, что такое жалость, люди».
Григорий оставался крестьянином, несмотря на то, что оказался в обществе особо приближенных к царствующей семье, не стеснялся своего социального положения и не бравировал им. Он сохранял свой уклад жизни, и по описанию его дочери Матрены «ходил в русской рубашке, русских шароварах, заправляя их в сапоги, и в поддевках. Мяса он не ел до самой смерти. Его обед состоял из одной ухи. Кроме того, он еще употреблял редиску и любил квас с огурцами и луком. Больше этих кушаний он ничего дома не ел». «Я должна торжественно заявить, - как писала Лили Ден - что, когда он находился в нашем обществе в Царском Селе, ни словами, ни манерами, ни поведением Распутин ни разу не скомпрометировал себя». Своими проповедями, душевными качествами Григорий покорил многих людей, а их было сотни, и среди них были и представители высшего общества, и сановники, и священники, и крестьяне, женщины и мужчины. Их отношение к нему, их чувства четко выразила Мария Головина (Маня) в своем письме:
«Среди нас живет. человек, который добровольно взял на себя все наши тяжести и несет за них ответственность перед Богом, отдавая Ему всего себя, получая взамен от Бога все те богатые духовные дары, которыми он нас же питает, а от людей, ради которых он приносит себя постоянно в жертву, - одни насмешки, одно непонимание, одну холодность, неблагодарность и злобу! За его безграничную любовь и жалость к людям - ему платят подозрением в самых низких чувствах, которые для него - служителя и избранника Божьего - давно не существуют! Клевета его всегда преследовала и будет преследовать, потому что в этом его подвиг и потому что истинных Божьих подвижников всегда презирали, гнали, судили и осуждали!» И надо считать, что таким избранником Божьим он был в понимании царицы и царя.
Историки подробно рассказывают о детстве Александры Федоровны, о ее способностях, о ее увлечении историей, философией, мистикой и о ее глубоком проникновении в теологию православия, истиной верующей которого она стала. Они говорят о ее болезнях, о ее недомоганиях, вызванных болями в спине, ее депрессиях и неврологических заболеваниях. Но, когда около нее появились Вырубова и Распутин, царица, по описаниям некоторых историков, неожиданно преобразилась, - государыня, забыв о болезнях, своих принципах и вере, стала придаваться любовным утехам с Анной, а затем находила усладу в объятиях сибирского мужика.
Фото. Император Николай II и императрица Александра Федоровна в Ливадии, последний приезд, весна 1914.
В 1914 г. ей исполнилось сорок два года, но она была далеко не ягодкой, разбитой болями женщиной, перемещавшейся в коляске, а после пережитой болезни сына, находившегося при смерти, была в состоянии невротического расстройства. И прежде всего, это состояние сказалось на ее восприятии поступавшей со всех сторон информации о враждебном отношении членов императорской семьи лично к ней и всего общества к старцу Григорию. Она очень хорошо знала историю Российского государства и знала, что происходило, когда вражда внутри царского клана обострялась. Молодой царь Петр с помощью потешных войск захватил власть, а свою единокровную старшую сестру Софью заточил в монастырь. Его дочь, Елизавета Петровна, свергла с престола малолетнего Иоанна VI и регентшу Анну Леопольдовну, а затем отправила семью своей родственницы в ссылку. Екатерина Алексеевна (Екатерина II) совершила переворот, своего супруга арестовала, а по дороге в имение в Ропше с ним расправились охранявшие его гвардейцы. А в заговоре против императора Павла I принимал участие его сын Александр. История сама подсказывала, что главная опасность для монарха таиться близко, там, в семьях ближайших родственников рождаются заговоры, к которым привлекаются сановники и почетные полки.
Аликс даже, когда она только вышло замуж, уже тогда относилась к окружению Ники с недоверием: «Я чувствую, что все, кто окружает моего мужа, неискренни, и никто не исполняет своего долга ради России. Все служат ему ради карьеры и личной выгоды, и я мучаюсь и плачу целыми днями, так как чувствую, что мой муж очень молод и неопытен, чем все пользуются». А через двадцать лет царица не сомневалась и была уверена, что именно ближайшие родственники плетут сети заговора против них, поэтому всех подозревала, никому не доверяла, и, естественно, свои сомнения и предположения излагала супругу.
Лидером оппозиции в Императорском доме был великий князь Николай Николаевич, и его высказывания относительно царицы и царя и его действия были известны высочайшим особам и, по их мнению, он представлял перед войной наибольшую опасность. Не желая иметь рядом, во дворце столь серьезного соперника, рвущегося сесть на престол, государь назначил великого князя Николая Николаевича после начала войны верховным главнокомандующим, как требовала общественность. Царь надеялся, что в Ставке он будет вынужден заниматься разбором оперативных сводок с фронтами и разработкой операций, и у него не останется времени на политические интриги. Опасения, что Николай Николаевич и его окружение намереваются совершить переворот, преумножились после неудач на фронте в 1916 г. Из письма Александры Федоровны супругу от 5 ноября 1916 г.:
«Милый, остерегайся, чтобы Николаша [Вел. кн. Николай Николаевич] не вырвал у тебя какого-нибудь обещания или чего-нибудь подобного... <...> Будь холоден, не будь слишком добр с ним, с Орловым и Янушкевичем. Ради блага России помни, что они намеревались сделать - выгнать тебя (это не сплетня - у Орл. все бумаги были заготовлены), а меня заточить в монастырь. Ты не касайся этого в разговоре, так как все миновало, но дай им почувствовать, что ты не забыл и что они должны тебя бояться. Они должны дрожать перед своим Государем - будь более уверен в себе, Бог тебя поставил на это место (это не спесь), Ты - Помазанник Божий, и они не смеют этого забывать».
Страх за супруга, за сына-наследника, стал некой доминантой в ее поведении, а подозрительность маниакальной. И это настроение передавалось государю. За период с 1915 г. по февраль 1917 в России сменились четыре премьера, пять министров внутренних дел, четыре обер-прокурора Синода, четыре министра юстиции, три министра земледелия, три министра иностранных дел и четыре военных министра. При малейшем проявлении нелояльности к государю сановники лишались должности и на их места назначались новые. Лакмусовой бумажкой при определении подходящего кандидата было отношение его к Божьему человеку, к Григорию, который был единственным, на кого она могла положиться. Более того, она уверовала в его способности предвидеть будущее и умение заглянуть в душу и понять человека. Царица ни минуты не сомневалась, что лишь такой необыкновенный человек, молитву которого слышит Всевышний, способен дать правильный совет, кому можно доверять, а кому нет.
Чаще всего высокопоставленные лица, которые выступали против Григория или высказывались нелицеприятно по отношению к нему, она старалась удалить из круга их семьи. «Враги нашего Друга - наши враги», - писала Александра Федоровна мужу 16 июня 1915 г. Столыпин потребовал убрать Распутина. Он стал опасным, и когда его убили (кто был заказчиком убийства до сих пор неизвестно) она вздохнула. Генерал Джунковский предоставил доклад государю, кульминацией которого была записка начальника Московского охранного отделения полковника А.П. Мартынова о поведении Распутина в ресторане «Яр» в Москве:
«5 июня 1915 г.
Совершенно секретно
Личное
Его превосходительству г-ну товарищу министра внутренних дел,
командующему отдельным корпусом жандармов Джунковскому.
По сведениям Пристава 2 уч. Сущевской части г. Москвы полковника
Семенова, 26 марта сего года, около 11 час. вечера, в ресторан "Яр" прибыл известный Григорий Распутин вместе с вдовой потомственного почетного гражданина Анисьей Ивановной Решетниковой, сотрудником московских и петроградских газет Николаем Никитичем Соедовым и неустановленной молодой женщиной. Вся компания была уже навеселе. Заняв кабинет, приехавшие вызвали к себе по телефону редактора-издателя московской газеты "Новости сезона", потомственного почетного гражданина Семена Лазаревича Кугульского и пригласили женский хор, который исполнил несколько песен и протанцевал "матчиш" и "кэк-уок". По-видимому, компания имела возможность и здесь пить вино, так как опьяневший еще больше Распутин плясал впоследствии "Русскую",
а затем начал откровенничать с певичками в таком роде: "Этот кафтан подарила мне "старуха", она его и сшила", а после "Русской": "Эх, что бы "сама" сказала, если бы меня сейчас здесь увидела". Далее поведение Распутина приняло совершенно безобразный характер какой-то половой психопатии: он будто бы обнажил свои половые органы и в таком виде продолжал вести разговоры с певичками, раздавая некоторым из них собственноручные записки с надписями вроде "люби бескорыстно", прочие наставления в памяти получивших их не сохранились. На замечания заведующей хором о непристойности такого поведения в присутствии женщин Распутин возразил, что он всегда так держит себя пред женщинами, и продолжал сидеть в том же виде. Некоторым из певичек Распутин дал по 10-15 руб., беря деньги у своей молодой спутницы, которая затем оплатила и все прочие расходы по "Яру". Около 2 часов ночи компания разъехалась».
Никто, из перечисленных в записке, допрошен не был. Кроме рассказа пристава полковника Семенова нет ни одного свидетельства, ни одного доказательства. Разобраться с запиской Джунковского о Распутине царь поручил своему доверенному лицу Н.П. Саблину. Тот допросил Джунковского и попросил его представить свидетелей, которые могли бы все описанное подтвердить. При допросе московского градоначальника Адрианова и некоторых других лиц вскрылось, что в ресторане «Яр» никакого скандала не было, и все дело оказалось липовым. Позднее градоначальник Москвы генерал Адрианов передал Вырубовой записку, в которой сообщал, что «по лично им произведенному расследованию, неблагопристойности Распутин не производил у "Яра"».
Царь принял Джунковского 4 августа 1915 г., а через десять дней популярная столичная газета «Биржевые ведомости» начала публиковать серию статей о похождениях Распутина, где почти слово в слово была переписана записка пристава, которая, как заявлял Джунковский, была подготовлена в «одном экземпляре» и передана царю. 15 августа генерал был отчислен и отправлен на фронт. Вместе с Джунковским были сняты со своих должностей его друзья: князь Орлов, начальник военно-походной канцелярии, и его помощник Дрентельн. 8 октября 1915 г императрица Александра Федоровна сообщала супругу о неблаговидном поведении генерала: «Джунковский, после того как его уволили, снял копии со всех бумах против нашего Друга, хранящихся в министерстве внутренних дел (он не имел никакого права этого делать), и показывал их направо и налево среди московского дворянства. Жена Павла [княгиня Палей] еще раз рассказала Ане, что Джунковский уверял честным словом, будто Ты зимой ему приказал строго судить Григория. Он это сказал Павлу и его жене и повторил это Дмитрию и многим другим в городе. Я называю это бесчестным, в высшей степени нелояльным поступком».
24 августа 1915 г. на имя начальника жандармов Добродеева поступил секретный рапорт ротмистра Калмыкова, в котором он ссылался на сведения, полученные от местного купца Александра Ивановича Михалев. Донесение было направлено шефу жандармов Джунковскому:
«27 августа 1915 года.
Рапорт
Помощник мой в Тюменском, Туринском и Ялуторовском уездах ротмистр Калмыков донес мне, что 9-го сего августа на пароходе "Товар-пар" по пути из Тюмени в село Покровское Тюменского уезда среди других пассажиров был крестьянин Григорий Распутин, который был сильно пьян, безобразничал и приставал к пассажирам. На этом же пароходе следовала команда солдат, которых Распутин ввел в салон 1-го класса и хотел угостить обедом, что вызвало возмущение пассажиров, по требованию которых капитан парохода, под угрозой высадки, удалил Распутина и солдат из салона. Спустившись вниз, на палубу 3-го класса, Распутин что-то громко кричал, заставляя солдат петь песни, и дал им за это 125 рублей. Пробравшись затем снова наверх парохода, Распутин стал мешать командиру парохода исполнять свои обязанности и особенно приставал к жене чиновника особых поручений при Тобольском губернаторе, которая просила командира парохода составить об этом протокол. Помимо этого, на Распутина собирался подать жалобу и официант парохода за то, что Распутин возводил на него ложное обвинение в краже 3000 рублей. Будучи уже совершенно пьяным до бесчувствия, Распутин в своей каюте упал на стол и заснул, и, как говорили в публике, "омочился". По прибытии парохода в село Покровское Распутина высаживали матросы, ведя его под руки.
Полковник Добродеев".
Добродеев приказал подробно расследовать это дело и представить свидетелей. Однако реальных свидетелей найти не удалось. «Жена чиновника особых поручений» осталась неизвестной, купец Михалев показаний не дал. Никакого официального протокола составлено не было. Официант жалобу не подавал. Поручение на фабрикацию дела на Распутина, как было установлено позже, было выдано Джунковским, когда он еще был начальником жандармерии, и донесение было направлено на его имя, хотя он уже был не у власти. Дело дальше не пошло за неубедительностью и оставлено в архиве.
Показательна история двух крупных сановников С. П. Белецкого и А. Н. Хвостова. Желая добиться высоких постов, они решили действовать через Распутина, разработали целую программу «вхождения в доверие», встречались и очаровывали Анну Вырубову, обедали у нее. Императрица писала супругу в Ставку 3 ноября 1915 г: «Хвостов и Белецкий обедают у А. Это, по-моему, напрасно, - похоже, что она хочет играть роль в политике. Она так горда и самоуверенна и недостаточно осторожна». Они стали приходить на «благочестивые обеды» на Гороховой 64, где по воскресеньям на уху собирались почитатели и почитательницы.
Осенью 1915 г. Хвостова назначили министром внутренних дел, а Белецкого его помощником. В ЧСК Белецкий в своем объяснении писал: «Из разговоров за столом мне стало ясно, что наши назначения Распутину были известны и что он против нас ничего теперь не имеет, но что он, видимо, хотел, чтобы мы получили назначение как бы из его рук». В качестве вознаграждения за содействие они платили Григорию 1500 рублей ежемесячно из фонда МВД. С помощью Григория им удалось провести на должность обер-прокурора своего родственника А.Н. Волжина. Однако в дальнейшем Распутин в них разочаровался, он понял их замыслы и перестал реагировать на их просьбы. Убедившись в том, что подчинить Григория своим интересам не удается, министр внутренних дел А. Н. Хвостов приступил к организации его убийства. О намерениях Хвостова информация дошла до царя. Министр сразу же был отстранен от должности, а потрясенная императрица в письме к супругу 2 марта 1916 г. негодовала: «Я в отчаянии, что мы через Григория рекомендовали Тебе Хвостова. Мысль об этом не дает мне покоя, Ты был против этого, а Я сделала по их настоянию, хотя с самого начала сказала Анне, что Мне нравится его большая энергия, но он слишком самоуверен и что это Мне в нем антипатично. Им овладел сам дьявол, нельзя это иначе назвать».
Под напором немецких войск весной 1915 г Русская армия из-за отсутствия снарядов, неся значительные потри, была вынуждена отступать. Россия потеряла 15 губерний. Огромное число беженцев, спасаясь от германских войск, двинулось с запада на восток и пыталось найти убежище в центральных районах страны. 21 мая был сдан Перемышль, 9 июня Львов, 22 июля Варшава. На Северо-Западном фронте, чтобы не попасть в мешок, русским войскам приходилось сдавать без боя крепости, были взорваны укрепления Бреста, начата эвакуация Риги. К августу противник вышел к нижнему течению Западной Двины и верхнему течению Припяти. За первый год войны русская армия потеряла убитыми и ранеными около 1,5 млн. и пленными около 1 млн. человек. К ноябрю 1915 г. общие потери составили свыше четырех миллионов человек. «Отступление можно перенести, но не это», - писала царица
Фото. Первая мировая война. Западный фронт России. Линии фронта к концу 1914 г. и к концу 1915 г.
Нужно было срочно принимать меры и в первую очередь менять руководство. Переоценка великим князем своих способностей повлекла в итоге ряд крупных военных ошибок. Царь считал, что Николай Николаевич должен ответить за неудачи. Воспользовавшись ситуацией и общим настроением, из-за боязни переворота царь отправил предполагаемого главного претендента на престол и, возможно, руководителя заговора, подальше, на периферию России. Опасение были в какой-то мере обоснованными, так как будучи главнокомандующим, он мог своими дивизиями поддержать заговорщиков и заставить царя отречься от престола. Великий князь Николай Николаевич был назначен наместником на Кавказ, и в конце августа 1915 г. он покинул Ставку, вместе с ним в Тифлис прибыл его начальник штаба Н.Н. Янушкевич. «Если наш не взял бы место Ник[олая] Ник[олаевича], то летел бы с престола теперь», - говорил Распутин царице в декабре 1916 г.
23 августа 1915 г. Николай II подписал первый приказ: «Сего числа Я принял на СЕБЯ предводительствование всеми морскими и сухопутными силами, находящимися на театре военных действий». По оценке военного историка А. А. Керсновского такое решение Императора «было единственным выходом из создавшейся критической обстановки. Каждый час промедления грозил гибелью. Верховный главнокомандующий и его сотрудники не справлялись больше с положением - их надлежало срочно заменить. А за отсутствием в России полководца заменить Верховного мог только Государь». Смену верховного главнокомандующего армия и страна приняли спокойно. Всплеск волны патриотизма и поддержки монарха, прокатившейся по всей стране после объявления войны, с поступлениями сообщений с фронта об отступлении и сдачи территорий ежедневно терял свою силу. Вновь в обществе заговорили о смене монарха, вновь газеты стали выступать с разоблачительными сенсационными статьями о Распутине и его связях с царской семьей, вновь недовольство самодержцем стало проявляться во всех слоях общества.
Царице казалось, что переворот должен произойти на днях. Это было не ее паранойей, а ощущение надвигающейся катастрофы. Царь понимал, что он в полководцы не годиться, что уровень его военных знаний осуществлять руководство всеми фронтами и стратегическими операциями не достаточен, но все же он принял на себя верховное главное командование. При таком негативном отношении к царской семье со стороны членов Императорского дома, Государственной думы, общества, царь считал, что он может опираться только на солдат, офицеров и генералов, которые ему присягали. Возглавив армию, он в случае волнений, подобных революции 1905 года, мог легко снять с фронта две-три дивизии и легко расправиться с бунтарями. С этого времени и до отречения в марте 1917 г. он большую часть времени проводил в Ставке в Могилеве, удаленном от Петрограда почти на тысячу верст. И он не мог себе вообразить, и даже представить, что его предадут генералы и адмиралы, все командующие фронтов, его элита, его опора, даже Гвардейский экипаж в Царском Селе.
Фото. Императрица Александра Федоровна и цесаревич Алексей, начало 1915.