"Родиться и умереть на сцене"!
Она всегда об этом мечтала, но к шестидесяти годам передумала. То есть, родиться красиво не получилось. Родилась она на сеновале, во время рабочей страды. Мать так заработалась, что не заметила, что произвела на свет дочь, седьмую по счёту. По счёту седьмую, но единственную, первую и последнюю, так как до этого благополучно родила шестерых мальчишек. А сейчас пожаловала долгожданная дочь. Причём, откровенно не задержалась ни на минуту в матушкиной утробе, после решения увидеть свет собственными глазами. Она благополучно приземлилась в сено, вот тут-то матушка её приметила. Дальше, как полагается, мать пупок перегрызла, дала под зад натруженной рукой. Дочь закричала и тут же заполучила в рот материнский сосок.
- Крикливая, у-у голосище! Певицей станет моя птичка певчая! – сказала труженица колхозной нивы и, обмотав новорожденную "птичку певчую" в фартук, отогнав мух, продолжила работу.
"Птичка певчая", оказалось с характером, палец в рот не клади. Да и если уж вбила себе в голову что-то – не передумает. Поэтому, как только получила аттестат зрелости, уехала в большой город, к брату старшему - вкалывать. Слово то нашла, мать сразу и не поняла о чём речь.
Тридцатисемилетний Семён встретил младшую сестрёнку на вокзале.
- С завтрева на работу выходишь. Готова?
- А чё не готова? Где работать буду?
- На базаре, под моим руководством.
Интересно ей было на базаре. Люди. Разговоры, ругань! Случались и драки! Она, правда, не участвовала, но порой так хотелось, кому-то дать в глаз. Сёмка за подол удерживал. Сам разбирался. Кулаки у него, как жернова. Как врежет – искры из глаз или глаз в искры!
В общежитии жизнь весёлой была. Всё ей нравилось в городе, но и о родителях не забывала. Матушке с батюшкой и братьям старшим, подарки к праздникам привозила, чем радовала их безмерно.
- Доченька, как жизня городская? Не страшно-то тебе, птичке певчей? – спрашивала матушка, улыбаясь.
- Жизнь хорошая, весёлая, да и за работу платят. Сёмка за мной присматривает. Не переживайте матушка.
- Всё поёшь, балаболка? – интересовалась соседка Груня.
- А чё ж не петь, когда поётся? – и она пела … на всё село.
- Певица, - смеясь, говорила та же Груня, почухивая толстый зад. - А ну, девка, спой чёй-то весёлое, чтоб душа развернулась, как гармоника.
Вскоре жизнь круто изменилась, дав возможность "птичке певчей" приблизиться к великому искусству.
Сёмка, браток старшенький, устроил её в Театр Оперетты на новую должность. Теперь она работала уборщицей в театре. Ох, с каким наслаждением она выходила на сцену со шваброй. Пустой зал, слушал её звонкий голосок. Правда, не рукоплескал, но слушал, рождая эхо, вторя в унисон.
И вновь повезло ей. Зимой дело было. Пела она на сцене арию из оперетты "Летучая мышь", обнимая швабру, пританцовывая, подражая знаменитой, местной приме Вере Афанасьевне Горлиной.
Мне часто снится, как будто я птица,
И птица мчится в тот дивный край,
В тот край счастливый, где зреют, где зреют оливы,
В край волшебный, где вечный светлый май,
Где любят верней и нежней,
Где нет вероломных мужей,
Где муж до рассвета не кружится где-то,
Жену бросив дома одну...
Мой женатый друг, что ж ты смутился вдруг?
Эй, забудь жену, ну-ка, спляшем, ну!
Сердце мне отдашь ты на один чардаш?
Ты пляши чардаш, пусть хоть час, да наш!
Не смущайся, развлекайся, стыдно станет -
Так покайся и слезу пролей. Все прощаем мы шалопаям, Но не бойся, смелей, смелей!
Сердце мне отдашь ты на один чардаш?
Ты пляши чардаш, пусть хоть час, да наш!*
Неожиданно за спиной раздались аплодисменты. Швабра выпала из рук.
- Неплохо, очень неплохо. Я так понимаю, Вы наша новая уборщица?
Она кивнула головой.
- Как зовут тебя, птичка - певчая?
Волос на голове зашевелился. Это же надо… "птичка певчая"! Откуда она знает, что матушка её так кличет с рождения?
Вера Афанасьевна Горлина лично приняла участие в судьбе молодой девушки, обучая музыкальной грамоте, литературе, работая над постановкой голоса. Так началась настоящая жизнь " птички певчей".
Через год, по настоянию и требованию самой примы, она пела в общем хоре, на сцене. Её звонкий голосок выделялся из общей звуковой гаммы.
- Тебе Бог дал талант, - говорили великая прима местного театра, – не растрачивай его на глупости. Учись и работай над собой. Я тебе всегда помогу, - и помогала.
На её бенефис приехала вся родня. Матушка с батюшкой, братья с жёнами сидели в первом ряду партера, роняя слёзы радости, смущённо улыбаясь.
- Пой так, будто в первый и последний раз, - наставнически произнесла постаревшая прима, с гордостью поглаживая ученицу по голове. - Я всегда знала - ты родилась для сцены.
И она пела. Зал наслаждался спектаклем, взрываясь овациями. За кулисами, не отрывая взгляда от дебютантки, плакала Вера Афанасьевна. Плакала от радости и гордости.
Сегодня ей шестьдесят. Вновь её бенефис. Она выйдет на сцену, как делала это сотни раз. Зал будет рукоплескать, будут корзины живых цветов. Поздравления, пожелания. В первом ряду не будет матери и отца, старшего брата Семёна, Веры Афанасьевны Горлиной – замечательной женщины и народной актрисы. Сегодня она будет петь для них, в их честь. Она скажет о них много добрых слов любви. В зале будут её братья с жёнами, повзрослевшие племянники, любимый муж, её дети и внуки. Будут сидеть, слушая её необыкновенный голос, в который она вложит всю любовь и талант, отмеренные Богом.
"Умереть на сцене"!
Нет, ей не хочется умирать на сцене ни в полном, ни переносном смысле. Ей так дорога жизнь. Дорог каждый день и час.
Петь так, будто в первый и последний раз.
* отрывок из арии - оперетта "Летучая мышь"