На подступах к голоду
( На фото: резиденция губернатора)
Когда большевики пришли к власти, то официально заявляли, что они представляют интересы рабочего класса и трудового крестьянства. Это была большая ложь. Главной их опорой оказалась тыловая армия, которая и помогла коммунистам в самую трудную минуту. Так в Самаре всего десяток другой экстремистов, профессионально подготовленных, знающих психологию и политологию, достиг всего, опираясь на силу гарнизона. Как же оказалось, что защитники Отечества стали его могильщиками? Немалая вина здесь лежит на военном министерстве Временного правительства. Российская буржуазия слишком увлекалась будущими победами в войне, порой забывая об инстинкте самосохранения. Миллионы мужиков погибали в окопах, изнывали от скуки в казарменном тылу. В узком пространстве запирали и двадцатилетних и сороколетних. Расцветала дедовщина, пьянство, спекуляция, воровство, азартные игры. Карточные долги принимали изощрённые формы. Порой проигравшие в очко не могли выйти на улицу, потеряв всё обмундирование подчистую.
Германский генштаб считал главным стратегическим оружием против русских не пушки и винтовки, а наркотики. Это называлось марафетом. Огромные тонны кокаина, опиума, морфия хлынули в Империю через северные порты под видом лекарств и обезболивающих средств. Сухой закон не помогал патриотизму. Тыловая солдатчина глядела на мир остекленевшими обезумевшими от наркомании глазами. Служители отечества творили в городах ужасное, и за них это делал чаще всего наркотик. Так солдаты Казанского военного округа, в который входил и Самарский гарнизон, любили останавливать трамвай и выявлять граждан, у которых нет мозолей на руках. Их называли буржуазным классом, били и грабили. Трибунал Казанского военного округа всё лето 1917 года рассматривал подобные воинские преступления. Увы, командиры лишь подогревали негатив своими странными приказами: то они отправляли солдат на сельхозработы, где мужики пьянствовали, разлагались и прилюбодействовали, то демобилизовывали солдат 1895-1898 годов, вызывая ненависть всех остальных.
В региональные газеты постоянно попадали известия о жестоких преступлениях, совершаемых людьми в форме, по отношению к населению. Вот типичный пример: 3 августа 1917года двое солдат 95 пехотного полка влезли в лавку купчихи Евдокии Львовой. Хозяйка услышала шум, так как солдаты искали деньги, опустошая полки. Старорежимная женщина бросилась спасать своё добро, преградив выход грабителям. Люди в шинелях буквально искромсали купчиху штыками. Следователи Казанского военного округа были в ужасе от жестокости содеянного. А ведь солдаты не имели зла в отношении купчихи и действовали машинально. Вот эту машинальную склонность к убийству почувствовал Ленин и пошёл на переворот, надеясь на таких солдатиков. Вспомним знаменитую походную песню русского воинства: « Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваши жёны? Наши жёны – пушки заряжёны - вот где наши жёны». Такая пушка и шарахнула с «Авроры» в ночь на 25 октября в славном городе на Неве. Но Ильич понимал, что солдатушки – плохие союзники и в любой момент готовы нанести удар в спину. Требовались надёжные люди со штыками. Потому то он и требовал создания крупных капиталов вокруг ревкомов. В условиях голода, холода сконцентрированные деньги позволяли покупать такой товар - « солдат удачи.»
Так новые хозяева переводили солдат самарского гарнизона в красногвардейцы. Правда стоит похвалить служивых - они туда не рвались, а стремились демобилизоваться и уехать в деревню. Красную гвардию наполняли польские, латышские и эстонские националисты, мечтавшие об освобождении от Империи, венгры, чешские и словацкие интернационалисты, китайцы, корейцы и иудеи, мстившие за черту осёдлости. Чем больше комиссары получали денег от самарской буржуазии, тем активнее они разворачивали свои отряды. Чем больше у них становилось вооружённой силы, тем они действовали наглее. Так ночью 11 января 1918 года комиссары осуществили налёт на представительство своих попутчиков анархистов. 33 бывших коллеги по движению оказались за решёткой. Их лидер П.А. Кропоткин в ужасе говорил, что можно взять любую крепость, но человеческий череп неприступен. (ГАСО,Ф.402,оп.1, д.4,с.97).
Большевики перестали заниматься политикой в прямом смысле этого слова. Политика- это всегда компромисс между различными социальными группами. Члены партииРСДРПб сделали ставку на грубую физическую силу и на крайние животные инстинкты. Они пресекли деятельность земских учреждений решением губисполкома от 14 января. Самара получила позорную славу города, где разоружались все патриотические силы, идущие с фронта. Так эшелоны казаков отправляли на запасные пути, где фронтовиков арестовывали и разоружали, срывая Георгиевские кресты. Большевики боялись воссоединения боевых казаков с восставшими отрядами атамана А.И. Дутова, воспламенившего всё Оренбуржье.
19 января перестала существовать городская дума. (ГАСО,Ф.136,оп.1,д.1,с.49). Последний руководитель города А.М. Смирнов составил официальный протест по этому поводу. В это время на политическую арену выходит Василий Иванович Чапаев. Он создаёт красногвардейский отряд, с которым разгоняет земские управы по всей губернии. Опишем, как это происходило в Николаевске. 20 января состоялось заседание уездного земского собрания. К 37 гласным явились комиссары, объявив о его закрытии и роспуске по законам революции. (ГАСО,Ф.1-У,оп.1,д.25,с.23). Гласные отказались подчиниться, и в зал вошёл легендарный герой с вооружённым отрядом. Чапаев размахивал со свистом шашкой над головой и кричал - кто не подчинится – развалю до пупа. Аргумент оказался достаточным.
Атака с земства перешла на продовольствие. Большевики создавали продкомы, которые по тайному замыслу Ленина должны были породить голод среди всех оппозиционеров. (ГАСО,Ф.81,оп.1,д.4,с.40). Одновременно началось наступление на церковные ценности, которые цинично описывались не по их исторической ценности, а исходя из веса золота и других редкоземельных металлов. Самарская епархия в качестве противодействия объявила трехдневный пост и устроила всенародный крестный ход, сопровождавшийся набатом. Увы, большевистский натиск ничем уже остановить было нельзя.
Под председательством члена Учредительного собрания Б.К. Фортунатова 23 января открылся губернский крестьянский съезд, на который прибыло 200 делегатов. После пламенных речей эсеров съезд принял решение о поддержке Учредительного собрания, и немедленном восстановлении городского самоуправления, а также о разоружении Красной гвардии. Телеграф разослал это решение по всей России. В ответ комиссары направили Галактионова, Дорогойченко и Герасимова разогнать съезд и арестовать лидеров. Это было осуществлено при помощи китайских красногвардейцев. (ГАСО,Ф.136,оп.1, д.59,с.2).
24 января новая власть приняла Конституцию Самарской губернии. Начиналось формирование партийно-хозяйственной и военной номенклатуры, ставшей основой будущего государства. Председателем губисполкома стал конечно В.В. Куйбышев. Военный комиссариат возглавил М.П. Герасимов, финансов – В.А. Кузьмин, продовольствия – К.Г. Мясков, призрения – В.К. Адамская, юстиции – Н.Н. Лотов, труда – Ю.К. Милонов, просвещения – В.А. Тронин, земледелия А.Я. Дорогойченко, внутренних дел – А.П. Галактионов… Эти господа тасовались как карточная колода, перемещаясь с одной должности на другую. Вверх поднимались только самые беспринципные, беспощадные и готовые на всё. Среди них выделялся М.М. Хатаевич, в будущем разрушитель самарских храмов, уничтожитель Воскресенского собора. Ему под - стать была Евгения Коган, проявившая себя вместе с Франциском Венцеком в деятельности ревтрибунала и заслужившая ненависть всей Самары. Немало добрых слов можно найти и в адрес И.Г. Бирн, а также А.Х. Митрофанова. Партийная номенклатура составляла из себя новый тип людей, взявших на вооружение ложь и насилие. Про них действительно можно было говорить такие строки:« Гвозди бы делать из этих людей, в мире бы не было крепче гвоздей». Как известно Христос был прибит гвоздями к кресту на Голгофе. Подобную же Голгофу «товарищи» готовили всей России. Всего 300 активистов по Самаре меняли ход истории. (ГАСО,Ф.81,оп.1,д.4,с.44).
Население уже практически не сопротивлялось, ожидая самой страшной участи. Протестом стало разве что народное искусство в форме частушек. Последние спасали русский народ ещё во время татаро-монгольского ига.
И вот теперь вернулось их время. Горчишники пели в Запанском « Эх, яблочко, куда ты котишся, в ревтрибунал попадёшь, не воротишся». Представители бывших привилегированных сословий отбивали в такт «Эх, яблочко, да на тарелочке, с комиссарами гуляют наши девочки». Уже все вместе выдавали общую плясовую « Наше яблочко, не украинское, эх сожрёт тебя морда свинская».
Коммунистам досталась дармовая власть, но что делать с ней они не знали. Жизнь несколько отличалась от общих лозунгов. Так выкрик в толпе «фабрики – рабочим» обернулся несколько странным состоянием, когда 280 предприятий губернии действительно оказались в руках партийной инспекции. В условиях разрушенного маркетинга быстро закончилось сырьё и энергетические ресурсы. Предприятия вставали одно за другим, что приводило к безработице, а ведь это 100 тысяч трудовых мест. Остановился государственный военный Трубочный завод. Гордость Самары сначала составляла 23 тысячи рабочих, потом их сократили на 8 тысяч, а затем расчёт получили все, кроме 200 охранников. (ГАСО,Ф.1,оп.1,д.1,с.39).
Лозунг «Мир народам» также не сулил ничего доброго. Попирая национальные интересы державы, вождь платил за него огромными территориальными уступками западных земель, а также пяти миллиардной контрибуцией в золотом исчислении. Ради сбора такой гигантской суммы с 1 марта по городам и весям началась конфискация золотых вещей у населения.(ГАСО,Ф.81,оп.1,д.4,с.114). Так в Самаре обнаглевшие красноармейцы срывали у дам серёжки на улицах, объясняя свои действия требованиями революции. Изъятию подлежали все частные вклады. Самарские газеты регулярно печатали объявления об очередных шагах революции. Читаем «Волжское слово» : « Советской властью конфисковано у крупных капиталистов 62 дома, в том числе у Сурошникова 16 домов, у торгового дома Челышёва 8, у братьев Шихобаловых 10, у товарищества Соколовых 12, у Ивана Яковлевича и Александра Ивановича Соколовых 7, у Лаврентия Семёновича Аржанова 2, у А.С. Борщова 4.»
Сатирический журнал «Харакири» под редакцией А.Вдовина пытался всё это обернуть в шутку, но получался смех сквозь слёзы: «Номера Торгового дома «Куйбышев, Дерябина и К»( Солдатская слободка, здание тюрьмы). Свободных мест нет. Все помещения заняты крупными коммерсантами и общественными деятелями». С марта 1918 года при ревтрибунале стало действовать специальное отделение по печати, объявлявшее всех независимых журналистов врагами революции. К ним относились А.. Клафтон, С. Елачич, фельетонист А.С. Степанов. Под Дамоклов меч комиссаров попали меньшевистская газета «Вечерняя заря», кадетская «Курьер» и «Утро Поволжья». Их считали явно контрреволюционными, отравляющими сознание народных масс, клеветническими.
Особенно жестоко функционеры РКПб извратили лозунг «Земля крестьянам». Красногвардейские отряды из продкомитетов врывались в сёла как на вражескую территорию. Забирали всё – муку, мясо, птицу, объясняя свои действия благородной борьбой с голодом. Читатель задаст вопрос – откуда же возник голод, если урожай 1917 года оказался полностью собранным? Большевики просто конфисковывали весь хлеб, отказываясь за него заплатить хоть малую толику труженику. К 11 апреля городская пайка составляла лишь 100 граммов на человека в день. Такой мизер выдавался также в Питере и Москве .Однако у населения оставался шанс не пухнуть с голоду , лишь пойдя на службу к коммунистам, наступая сапогом на собственную совесть. В этом и заключался тайный смысл действия продкомитетов Пошёл на службу - получи покушать. Ломоть хлеба и кусок сала становились валютой, унижая людей, низвергая их до уровня животных. Коммунисты, чувствуя живую кровь, требовали всё больше дармовой провизии. Наиболее огалтелой в этом вопросе оказалась женщина - С.И. Дерябина. Она предлагала проводить «красные недели» в деревнях, то есть конфисковывать всё подчистую.
Откуда самарские большевики брали методику по удушению населения? Ответ прост. Между В.В. Куйбышевым и Лениным в Питере существовала прямая телефонная связь. Так что по проводам в волжский город вместе с электронами бежали человеконенавистнические мысли вождя. Последний до конца не верил в окончательную победу, а потому требовал кардинальных переименований. Комиссары слушались своего лидера, а потому к 1 маю 1918 года Алексеевская площадь получила имя Революции, Театральная оказалась Красной, Романовский проспект стал Рабочим. Новая жизнь с кумачами и транспарантами поднималась с Востока.