Все чужое вокруг… Я подхожу и спрашиваю свое… Никто не знает моего… я должен его открыть… Я совсем один и я со всеми.
Очень часто умные люди живут не своим умом и вообще не собой.
Земная жизнь есть любовь и убийство, а стремление человеческого сознания – устранить убийство и оставить одну любовь.
Мои переживания, вероятно, обыкновенны. Но именно этой обыкновенностью я и дорожу. Я хочу выделить из себя то, что весь мир переживает.
Мне хочется самому творить свою собственную нескладную жизнь. Это моя первая святая обязанность.
Счастье должно быть дано человеку, он должен все делать с ощущением счастья.
Через любовь мою к цветку я связан со всем великим миром.
Только кажется, что один что-то важное сделаешь.
Основное зло нашей жизни, что мы невнимательны к каждому отдельному человеку.
Не отрицать, а утверждать: чтобы утверждать без отрицания, я удалился от людей, жизнь которых есть постоянное отрицание… И весь свет для меня переменился, и люди стали приступать ко мне совсем другие.
Почему же никто из социалистов не поднял голос против войны и пошел под расстрел? (1914 г.)
Мы мучимся над разрешением мировой загадки и не можем ее разрешить, когда не живем полной жизнью.
Любить - узнавать мир.
Моя старинная мечта заняться как-то особенно, по-своему, географией, природоведением, одухотворить эти науки…
Дело человека высказать то, что молчаливо переживается миром.
В такую минуту – не в каждую - мир весь точкой своего креста сойдется в сердце и чувствуем тогда все по правде: и бурю в саду, и войну, и спящего ребенка, и все, куда не обратилась мысль: и настоящее, и прошлое, и будущее, спросите тогда себя, и на все будет ответ.
Гораздо важнее увидеть жизнь, чем изменить ее, потому что она сама изменяется с того мгновения, когда мы ее увидели.
Когда мне кажется, что я в каком-то союзе и со звездой, и со спящими на деревьях птицами, все тогда радует меня.
...час целый сидишь, собираешься, пока, наконец, появится ощущение себя самого.
Дело – слово любви, а сама любовь молчалива.
Творческое поведение - это индивидуальный путь, который не похож ни на чей, как не похожи друг на друга листья. И в то же время все листья, все дерево делают одну работу – тянутся к солнцу и растят сами себя. Движение в природе – закон для всех, но каждый должен двигаться по-своему, иметь свое собственное небывалое движение.
- Будет война, - сказала сестра, - потому что ребята играют в войну. Войны не бывает, когда дети не играют в войну.
Во время холодной войны с Америкой, уже взрослый Пришвин рассуждает: будет ли новая война? И сам себе отвечает: «Нет, не будет». (Выработал творческое поведение, посеял в России мир? Вспоминаю своих друзей, сделавших ставку на развитие духовности. Вот как это выглядело на практике. Троллейбус в час пик, люди нервничают, хамят друг другу, толкаются. Мои друзья ведут себя настолько спокойно и достойно, что в переполненном и злобном троллейбусе наступает мир. Мои друзья вырабатывали творческое поведение? Как это им пригодилось по жизни! Они и конфликтов на работе умело избежали, что сказалось на росте карьеры и даже на собственном здоровье).
Человек рождается и тут же получает порцию давления окружающего мира. И так – всю жизнь. Как решил эту проблему Пришвин? «Я разбил цепь моего заключения и, выйдя на свет, так обрадовался открывшейся жизни, что мне хватило этой радости на мою сознательную жизнь, обращенную моей волей в творческое поведение.
Творческое поведение я понимаю как усилие в поисках своего места в общем человеческом деле и как долг в этом общем деле оставаться самим собой.
Не талантом один человек отличается от другого (талантливы от природы в чем-нибудь все), а поведением.
Построить свое поведение не на сострадании, а на святой радости, то есть – выйти из неизбежного страдания.
В дубах нарастают годовые кольца, в людях – сознание. Это я бы хотел раскрыть в работе «Искусство как поведение».
Тропинка в лесу – самая интересная книга, какую мне только приходилось читать. И до того много всего на тропе, которое в то же время никто никому не мешает.
Там пахал Толстой, там охотился Тургенев… Да мало ли вышло великих людей из этой земли, но вышли как духи, а сама земля через это как будто стала беднее: выпаханная, покрытая глиняными оврагами и недостойными человека жилищами, похожими на кучи навоза.
Мой читатель книгу не кушает, а переживает ее и вовлекает себя в сотворчество.
В законе божьем нужно было только слушаться, а законы природы – узнавать. И слушаться больше никого не нужно: в знании – дело.
Нужно найти такое научное знание, чтобы открывалось все – и человек, и природа, а искусство, как у Шиллера, служило бы высоким целям. Я неспособный доверять одним логическим выводам.
Когда-нибудь мы, близко подойдя к нашему внутреннему, о себе сами вдруг догадаемся. И только тогда, мне кажется, мы будем сознательно и безопасно для себя заниматься науками.
Душа неудачника устроена так, что он ищет виновника своей неудачи. И выползают они из своих канав только для того, чтобы рогом своим кого-нибудь ткнуть.
Чтобы настоящим быть первым, не нужно много думать о первенстве, а если станете доказывать, то сверху только и будете первым.
Как долго лежат иногда в памяти большие слова, будто дожидаются, когда спящий проснется…
Было много совершено неясного, от чего робеет душа и блуждает, оторванная от жизни, пока вдруг не найдет свою прекрасную родину в самом обыкновенном лице.
Теория личности – и у животных, и у растений. Нет ни одного листа на дереве, чтобы повторял другой. Надо быть очень внимательным, чтобы разглядеть это творчество. В школе нас не учили этому родственному вниманию, вот от чего являются далекие от жизни планы.
Дворян сохраняет воспитание, без этого и кровь не поможет.
Не расчет, не одумка спасает в лесу человека. Жизненные силы начинают работать в последний момент отдельно от помраченного разума (глаз вдруг останавливается на клочке сена, что наводит на мысль…)
Не сказал ни одного слова во время танца, а значение было безмерное.
Сначала встречаются, а любят потом.
Когда земле хорошо, тогда и человеку хорошо.
Мать – сыну: счастье само приходит, а ты за ним гонишься.
Для творчества не надо родиться великим человеком, создаваемая в творчестве форма – книга, сад или машина – есть форма совершенного общения людей.
Мало встречал хорошего, когда не было в душе равновесия.
«Если рассудок подменяет собой решения всей цельной личности – тут надо бояться. Все ошибки – от этого».
Литература является образом нашего личного поведения.
По жизни одной любимой березки поймешь жизнь всего человека.
«Способность видеть себя – от роста вверх».
Старый человек сажает сирень. Лучшее у человека – сад (рай)
Обняла меня тоска, чего со мной никогда не бывало. Вероятно, это сделала непрерывная жизнь на людях.
Если натянуты струны радости, то и плохую погоду сделаю на бумаге хорошей, и на каждом шагу мне чудеса открываются.
Все чудеса врачей сводятся в их силе внимания к больному. Этой силой поэты одухотворяют природу, а врачи больных поднимают с постели.
Здоровье человека – не в сердце и не в почках, а в желании сказать хорошее другому.
В обыкновенном нашем искусстве есть какая-то слепота обыкновенной физической любви. Художники прут куда-то в восторге, сами не знают куда.
Есть два пути: к себе и замещению себя другим (в детстве Пришвину понравилось чувствовать себя Лермонтовым, и это он назвал началом порочного пути, по которому не пошел).
Разговор выявляет первенство, а внимание рождает друзей (Пришвин против соревновательности, что от слова - ревность)
Женщина знает, что любить – это стоит всей жизни, поэтому убегает. Не нужно догонять ее, а стоит доказать, что за тебя можно отдать жизнь.
В природе только индивидуальности, а люди их классифицируют.
Прочные вещи мне удаются только при условии цельности своей личности.
Поведение мое измеряется прочностью создаваемых вещей.
В себя смотреть – никогда ни до чего не досмотришься и никогда из сомнений не выйдешь. Нужен кто-то другой, чтобы посмотрел и сказал.
Есть мастера вешать замки на уста и руки. А есть мастера кандалы разбивать.
В лёгкой атлетике – один победитель на миллион людей. В искусстве невозможен рекорд, подлинный художник один на весь мир.
Что делать с теми, кто хочет, но не может открыть новое, свое и присваивает себе чужое? И с теми, кто радость открытий принимает не за счет жизни, а только за свой счет и возвеличивается, и гордиться собой безмерно? Борьба художника с самомнением открывает одну из тайн природы и образует дальнейшее ПОВЕДЕНИЕ художника. Скрываемое самолюбие человека грызет и ведет к старческому ворчанию и чудачествам.
Чехов неспелые души мужиков изображал на фоне уныния интеллигентного человека. Я же очищаю их от грязи и сливаю с природой. Так бывает весной: вокруг грязно, но уже видна небесная бирюза.
Слово настоящего поэта – знак, рождающий в каждом способность вызывать свое слово.
Заметил, что творческому открытию предшествует мгновение гармонического спокойствия, родственное тому душевному спокойствию, которое появляется, когда у себя в комнате и на письменном столе приберешь, и каждая вещь станет на свое место.
Ум писателя не лестничный, он схватывает скорее всех мгновение жизни.
Соломоново решение. Две свахи поссорились и пришли к судье, чтобы рассудил. Судья был уставшим и предложил помириться. Свахи благодарили судью.
Услышать ветер, помолчать…
Для писателя: материал у меня под ногами - родная земля, а направление дает каждое дерево – вверх, прямо к свету!
Как сделаться отличным писателем: в тесном общении с простым человеком и томиком Пушкина в руке, слушая сердцем время.
Огонь, камни, вода, ветер – части единого разбитого существа, а человек собирает природу в единство.
Свет, нарастая, рано или поздно, создаст новую культуру.
Общее всем, но неизведанное, принимаем за личное.
Чем больше сердце у человека, тем больше у него любимых людей. Чем больше развит – тем больше видит знакомых фигур среди снежных образований в лесу. Как снежинки образуют геометрические формы, так и человек силою творческого труда создает свое лицо… Я так и вел себя в жизни, чтобы найти в природе и людях признание собственного лица.
Брюсов о птичке нежно сказал, и весь мне представился, и я его понял. А ученость, манеры навертел на этот голосок, чтобы не стыдно было с птичкой одной выходить. Всю жизнь за один голосок! Как прекрасен может быть человек!
Внешний порядок соответствует внутреннему. У Гоголя не было в душе порядка, он пытался найти его вовне. У Аксакова порядок был, поэтому его картина гармоническая, включающая в себя, как причину, поведение художника. Аксаков – наш Гомер.
Каждый из нас является связью для всех.
Если ты нашел в глубине себя мысль, то она везде: и птички, и листики о ней говорят.
На свете много счастливых пар, но мы их не замечаем, а гонимся почему-то за драмами.
Если душа придет в равновесие с природой, то все, что напишется, будет хорошо.
Работать нужно не над складыванием мыслей и фраз, а так, чтобы само собой все получалось, радовало, возносило…
Чувство Родины напитано радостью жизни наших предков.
Как назвать у человека способность вникать в жизнь природы? РОДственным вниманием.
Человек, любующийся природой, видит в себе не гадкого утенка, а лебедя. Сливаясь с природой, он возвышается и растет.
В незабудке я встретил живую вселенную…
Я думал о маленькой гвоздичке, определившейся на лугу по образу солнца, и понимал ее существо, как рассказ о солнце, исполненный выразительной силы, и через нее вернулся внутрь того круга, каким обведена природа моего тела и освоена моей личностью. Всю вселенную можно понять как свою собственную, такая природа должна лечь в основу воспитания наших детей.
Причина моих первых неудач в литературе в том, что я не мог быть самим собой.
Может, искусство начинается взамен утраченного родства?
В науке ищу общий закон, в краеведении – частности, чтобы явились во мне чувства и образ, чтобы сложилось лицо данного края и практическое знание о нем.
Что такое талант? Птичик поет, чтобы славить зарю. И человек поет, чтобы славить зарю, а не самому славиться.
Страшный суд – это суд совести над делом жизни: хорошим ли мастером был…
Я поднимал людей, тащил скамейки, укладывал раненых, забыл в себе литератора и вдруг почувствовал наконец себя настоящим человеком.
Если бы все народы имели стыд перед другими, стыд, вытекающий из чувства общего родства, то не было бы страшной войны.
Мой идеал: достигнуть в словесной форме согласия ее с моей жизнью. И теперь, когда у меня есть собственная мысль, я далек от того, чтобы ее навязывать. Я затем ее выставляю, чтобы глубже понять себя.
Раньше современна была чувствительность к страданиям, и на этой почве вырастали такие писатели как Глеб Успенский, «святые народники», вызывавшие в читателях образ поведения: сострадание. Я любовь свою к матери соединял с чувством радости, направленной против обязательного сострадания. Мать моя была источником моей радости. Свидания чередовались с разлуками, а из этого забвения худого при встрече с хорошим и зарождается ток высокого напряжения – ток радости жизни.
Корешки дела всей моей жизни: построить свое поведение на святой радости, чтобы в трепещущих листиках видеть мир так, будто он есть великая кладовая сияющих драгоценностей.
Так, наверное, нужно писать, чтобы было чувство жизненной всюдности.
Под РЕАЛИЗМОМ у нас понимается видеть одинаково светлые и темные стороны жизни, но что это за реализм! Настоящий реалист не только видит светлую и темную сторону жизни, но и ведет в светлую сторону. И только пройденный путь в эту сторону можно считать реальностью.
Потребность в лучшем жилище стоит у некультурного человека в конце всех его желаний.
Я-то сам люблю свой труд, а через это постигаю всякий труд, все равно, земледельцев, ученых или рабочих, был бы он только не бессмысленным.
Со скорбью смотрю на молодежь, которая пыжится писать тенденциозные романы. Зачем берется за невозможное… в схемах, идеях пропуская живую жизнь через головное решето?
Чем взяли крупные писатели? Только уменьем перенести запасы русской устной словесности на литературный, всему миру понятный язык.
Без представления себе мира как органического целого и в то же время своей современности, я писать не могу. Когда мне этого не хватает, я зарываюсь в исследование жизни до тех пор, пока накопленные знания не начинают пульсировать в крови.
Встречал и врагов. Это те, кто обладает большим самомнением. Если их спросите, что они сделали, то выяснится, что ничего не сделали, и меня они не читали, а вот смотрят с высоты, будто бы все знают. «Это Пришвин, он разъяснен, он - мистик».
Думаю, что литература все-таки ТВОРЧЕСТВО РАДОСТИ. До сих пор говорили о соревновании, а я говорю о сорадовании. Я хочу творческого содружества. Мы должны представлять единый союз, единый дух, сорадоваться друг другу. Я понимаю, что это не сегодняшний день, но если зажечь огонь впереди, то сколько-то лучей попадет и на сегодня.
Самое характерное в моем мастерстве – потребность меняться с постоянным страхом упустить жизнь, борьба с рассудочностью, такая сильная, что просто физически хочется бежать от нее, то есть путешествовать. И когда я в путешествии обретал несомненную уверенность, что какой-то огромный мир существует вне меня, что я – его свидетель, то в сочинениях является мысль и оригинальный язык.
«Кащеева цепь» - автобиографическое произведение, рассказ о том, как никому не нужный «подпасок» не желал слепо идти за большинством, пошел своей тропой и сделался на этом пути личностью, а значит, участником творчества новой связи между людьми, то есть культуры.
Настоящий ЧИТАТЕЛЬ не читает для отдыха, а участвует в авторском творчестве, продолжает его, распространяя и на свои повседневные дела.
Вы должны усвоить крепко-накрепко: никому никогда во время приступа тоски не открываться, а создать особенную предохранительную гигиену (систему охраны внутренней творческой личности).
Правдивость – это близость к самому себе.
Личное ЖИЗНЕТВОРЧЕСТВО есть счастье единственно прочное на земле.
Жизнь – источник творчества, творчество – источник жизни.
Наравне с талантом должны быть скромность, застенчивость. ТАЛАНТ без добродетели может быть очень неприятной вещью.
Когда я вращался в писательских кругах Мережовского, я чувствовал благополучие (существовал у нас такой островок). А вот когда возвращался в газету, там всегда неблагополучно. Успенские говорили о страшной жизни, тогда как мои профессора все говорили о чем-то хорошем. И вот Успенский спивается на своих принципах, а наш островок продолжает существовать.
Действительность разрушила этот островок, но, разрушив, создала остров бойцов. Сейчас, когда я вращаюсь в обществе Третьякова, Агапова, Шкловского, Ставского – я чувствую, что мы сможем стать в центре литературы.
Не за тем ездил я на охоту, чтобы подглядеть в щелку мужицкую жизнь, а просто на охоту, для самой охоты, блуждаю в лесах и через это непринужденно соприкасаюсь с истоками жизни.
У немцев – закон, у русских – совесть живая.
Для культуры очерка требуется большая общая культура автора и, самое главное, на мой взгляд, живейшая чуткость к этическим проблемам своего времени. Вопросы саморазвития так велики, что выдвигать на первый план литературное мастерство вредно.
Не уходите от себя в погоне за дальним, приближайте, напротив, все великое к себе, за все достойное и подлое считайте ответственным себя лично и тогда мастертво вам дастся легко и просто как дается грамота ученику, любящему ежедневно читать великих мастеров слова.
Ежедневно на сон грядущий принимаю дозу целебной речевой воды (читаю Пушкина), чтобы отделаться от словесной отравы.
Беллетристика – способность легко писать без своего языка и стиля.
Погладить ребенка словом, как погладил бы его рукой по голове любящий детей человек.
Писательство – школа радости. Я путешествовал, охотился, фотографировал, учился на ходу, имея целью организовать в себе родственное внимание к миру природы, медленно, с осторожностью поднимаясь к человеку и его любви.
Рано или поздно, но меня поймут по существу.
Оптимизм таится в каждом семечке.
Воспитал в себе чувства праздника, наблюдая сорок лет движение весны, начиная от февральских метелей и кончая майским расцветом растений и пением всех птиц.
Вячеслав Шишков родился в сорочке, счастливым человеком, пропустив необходимый для всех период писательского эгоизма, чтобы прямо, без раздумья, самой жизни сорадоваться. Основанием его подлинного писательства является прекрасный нравственный облик.
Высоко подняться может каждый разными способами, но держаться долго на высоте можно только силой излучаемой любви.
Не вечную природу я описываю, а себя самого, свое собственное. Через правильно подобранное слово вечное, бывалое входит в меня и выходит небывалым, новым, молодым
Можно ли открывать, чего не было? Можно, только это называется не открыть, а СОТВОРИТЬ. В сердце всякого поэта, пишущего и непишущего, есть особое чувство современности (рождение нового). Но это не время ведет нас за собой, а мы сами делаем время. В таланте и времени есть такое соотношение, что не случай, а поведение решает вопрос, сколько ты проживешь после себя.
ПИСАТЕЛЬ СЛЕПНЕТ, когда становится известным, и тут особенно нужно ему поведение в отношении своего таланта.
Поведение содержится в самом нашем слове, если черпать его из глубины собственного колодца, а не хватать даром или не брать напрокат из чужого.
Надо чувствовать и ловить в себе прафеномен нашей русской нравственнй жизни.
Люди должны быть разными, неповторимыми и в то же время слитыми воедино чувством товарищества и общей высокой целью.
Я исповедуюсь другу в том, что сам лично верю в возможность мира. И все же встречаю одного и того же врага, убивающего веру в чудесные возможности жизни. Я могу, углубляясь в себя, вызвать на свет тысячи таких врагов и проследить изначальные формы гасителя творчества до нынешнего дня моей жизни. Когда-то сомнение вырвалось из службы жизни на самостоятельный путь и стало отравлять самую жизнь. В мое время такое паразитическое сомнение называлась СКЕПСИС и это состояние духа породило врагов жизнетворчества.
В искусстве слова все являются учениками друг друга, и каждый идет собственным путем.
Когда-то в Москве было много певчих птиц. Куда девалось певчее богатство? Последних воробьев мальчики наши добивают из рогатки. Воспитание детей должно стать первым предметом охраны природы. Нужно воспитать в себе то внимание, которым можно открыть на улице воробья, услышать в его неустанном, как живые часы, чирикании: «Здравствуйте, здравствуйте!»
В прежнее время чувство природы в детях воспитывалось через охоту, ведь чтобы охотиться, нужно сохранять размножение дичи.
Рыбе нужна чистая вода, птице – чистый воздух, зверю – лес, степь, горы. А человеку нужна Родина. Охранять природу – значит, охранять Родину.
Природа борется со смертью количеством семян: сколько-нибудь да выживет. Но мы, люди, за свое бессмертие боремся не количеством, а качеством, стараясь создавать бессмертные вещи.
Никогда весна не приходит такой, как была, и лето, и осень, и зима новые не придут такими, как были. Все это новое надо заметить.
Чувство Родины складывается из любви к тому месту, где родился и устремлением вдаль, путешествием, расширяющим и обогащающим нашу родину.
Радостью жизни, сосредоточением внимания и дружбой питали наши предки живущее в нас чувство Родины.
Ты, человек, покоряешь природу и воспитываешь в себе НЕБЫВАЛОГО зверя. Нельзя осушать болота, где берут начало великие реки, нельзя истреблять заповедные уголки природы, потому что с ними таинственно связаны самые глубокие потоки человеческой мысли.
Только я сам, близкий к грубой материи своей родины, могу преобразить ее, поминутно спрашивая: «Здесь не больно?», и если слышу: «Больно!», ищу в другом месте свой путь.
Горел очаг духа, и в свете его хотелось смотреть на милые леса, поля, и моря, и озера, а когда погас очаг, то моря омелели, леса пали, поля онищали.
Если человек достигнет управления вселенной, то сам превратится в управляемый механический организм.
Иллюзия научного познания: тысячи ученых передержали в руках косточки журавля, сосчитали все его перья, но самая жизнь журавля неизвестна почти совершенно.
Как писатель я отличаюсь от многих тем, что завоевал себе свободу в отношении к материалу: мне совсем не нужно книг, быта, все приходит само собой, в помощь чему-то главному. Быт и книги – это ответы, а ценное – это рождающиеся в себе вопросы.
Знания, повторяющиеся в разных хрестоматиях, разучают думать.
Быть может, способность соприкасаться посредством внутренней ритмики с иными временами, с иными сроками и следует назвать собственно творчеством?
Не вдали, а под нашими руками вся жизнь, и только мы слепы, отводим глаза на далекое прекрасное. Уходим туда, чтобы понять силу и красоту близкой жизни.
Если бы человек не носил в себе общей цели и единства всего рожденного, то мы давно уничтожили бы друг друга.
Единственно опасный для всех зверь обитает в человеке. Множество людей, сами того не зная, живут страхом этого зверя, ненависти к нему, презрения, но при всяком удобном случае сами в него обращаются. Конечно, есть настоящие охотники на этого зверя: ими жизнь продолжается.
.
Живые дни проходят не без нашего живого участия.
Во мне есть сильное чувство благодарности к тому месту, где я жил – к оврагу, к дорожке, к дереву. Вспоминая это, я забываю неприятности.
В природе нет милости к человеку. Человек должен быть милостив к природе, чтобы жить.
Флаг Мичурина делает человека не царем природы, а диктатором.
Рубка лесов образует пустыню духа.
Начинаю понимать себя как русского простейшего человека, имеющего способность сказать людям, что прекрасна на свете и та малая доля жизни, что досталась. На этом пути со временем объявятся многие…