К.С. Льюису
Порой бывает так, что близким человеком для тебя становится не тот, с кем ты годами сидел за одной партой, жил в одном дворе, работал в одной комнате или даже читал одни и те же книги, а тот, кто однажды просто проходил мимо, с кем тебя свел случай… Тот, кто видит то же, что и ты.
Такая встреча всегда удивительна: ведь раньше он был одним из многих, а теперь… Теперь ты ощущаешь тишину его присутствия, угадываешь тепло улыбки… Он внимает твоим путаным рассуждениям и прощает глупость и максимализм молодости; ты следишь за его мыслью, иногда соглашаешься, иногда, сомневаясь, что-то мычишь себе под нос, иногда просто пожимаешь плечами, и в вашей беседе обоим достаточно места для маневра. Впрочем, всем известно, что лучшая форма общения – молчание, и вы молчите – в унисон.
Он тот, кто в затяжной кризис подал тебе руку. Он выслушивал твои возмущенные вопли, не обращая внимания на пену, выступавшую на губах от обиды и бессилия, он давал выговориться и лишь иногда вставлял пару слов, которые все равно не доходили до твоего сознания, а если и доходили, то ты выворачивал их наизнанку, затыкая ими пробоины в днище своего корабля; в сущности, тебе был безразличен смысл высказываний, и ты переиначивал их на свой лад, чтобы с их помощью доказать кому-то свою правоту, в глубине души зная, что никакой правоты нет. Сотканная им ткань сминалась в твоих руках и, кровоточа, превращалась в лохмотья, но он молчал, и слушал, и был рядом, и тебе становилось легче.
По большому счету у вас не так уж много общего: на ваших картинах – краски с разных палитр (хотя отчасти, конечно, они пересекаются), а ваши песни – в разных тональностях. Но, возможно, весь секрет в том, что вы настроены по одному камертону?
Ты узнаешь его характер в том, что им создано, восхищаешься его энциклопедическими познаниями и живым умом, радуешься знакомому спокойствию и самоиронии. Тебе интересны его друзья, хотя, конечно, при мысли о них ты немного робеешь; в свою очередь тебе то хочется познакомить его со своим кругом общения, то на первое место выходит стремление сберечь ваш тет-а-тет. Ты немного знаешь узор его жизни, а он свидетель того, как вырисовывается орнамент твоей. Он близок тебе так, как почти не бывает.
Он умер за четверть века до твоего рождения.