Сентябрьское воскресенье Нина с дочкой решили посвятить прогулке по центру города, да на беду зарядил дождь, и они укрылись в кинотеатре повторного фильма. Шёл старый фильм-опера «Евгений Онегин». В кинозале было много школьников с педагогами и просто любителей Пушкина и Чайковского. Озорники сначала перешептывались, хихикали, но постепенно затихли, втянувшись в очарование и лёгкость пушкинского стиха, прозрачную понятность музыки, искреннюю игру актёров. Особенно тихо стало при дуэте Татьяны и няни, а затем письмо Татьяны: « Я к Вам пишу…». Чарующий голос проникал в самое сердце, вызывал сочувствие, сопереживание нежной девичьей душе, впервые полюбившей. Затем менторский ответ Онегина, похожий на ледяной душ. Сидевшая рядом девчушка хлюпнула носом. Куплеты мсье Трике несколько оживили зал, послышались смешки. И опять напряжённое молчание. Ссора. Дуэль. Юный поэт падает на снег. «Мерзавец» , -- чей-то шёпот. И вот уже в снежном Петербурге Онегин на коленях перед Татьяной. Детские облегченные вздохи. Идут титры: играет – поёт… Татьяна – Ариадна Шенгелая, а кто же поёт? Пустое место! Нина прислушивается к разговору интеллигентных старушек: « А Татьяну-то поёт Галина Вишневская. Вытерли и даже сейчас не восстановили».
Можно вытравить из титров,
Можно просто оболгать,
Можно памятник гранитный
Осквернить, иль разобрать –
Ей звучать с экрана вечно,
Нам же слушать, не дыша:
Рассекает Путь наш Млечный
Благотворная душа.