Эта история произошла не так давно в одном кафедральном соборе. Мужчина по имени Данила нес послушание на клиросе: читал и иногда пел. Не то, чтобы хорошо пел, а так – подпевал. В нотах особо не разбирался, ориентировался больше на слух, но понятие о том, когда нужно брать тон выше или ниже всё же имел. Одним словом, на похвалу не рассчитывал, но и нареканий не получал. Ходил Данила на службу ежедневно – утром и вечером, стараясь не пропускать, тем более, что к храму у него было чувство благоговения или как говорят «имел страх Божий».
Однако, с течением времени постигла его «профессиональная» болезнь: как-то уж чересчур он на новом месте освоился, как-то быстро он ко всему попривык и стал чувствовать себя настолько смелее, что от страха Божия осталось скорее только уважение. Если раньше он и подумать не мог, чтобы прийти к службе не вовремя, то теперь Данила приходил «без-пяти-минут-начало» и деловой скорой походкой (не иначе подражая кому-нибудь) забегал на клирос. Если раньше он не мог позволить себе даже просто так пройти по клиросу взад-вперед, боясь нарушить тишину в храме, то сейчас смешки и шуточки, пусть и полушепотом, стали для него обычным делом. Нельзя сказать, конечно же, что Данила потерял благоговение, но то, что чувствовать он стал себя привольнее – это точно. Ну а если дал себе послабление, то уж тут будь готов - получай целый букет духовных болячек: за чувством свободы сразу пришло самолюбование, гордость и нетерпимость к окружающим.
И как результат – ожили в сердце давние пристрастия, когда-то загнанные в угол совестью, но так до конца и не добитые. Дошло до того, что по вечерам мог позволить себе выпить изрядное количество пива (которое любил употреблять всегда), уже не беспокоясь о том, что наутро от него может не совсем хорошо пахнуть. «Ну а почему другим можно, а мне нельзя?» - думал Данила и от такого самооправдания совершенно успокаивался. И даже упреки его жены Алены не тревожили его совесть.
Однажды в ссоре с женой они зашли слишком далеко. Настолько далеко, что чувство обиды на Алену, посмевшей высказать все, что она о нем думала, вылилось в ряд уничтожающих заявлений вроде: «Зря я за тебя замуж вышла!», «Ах так? Зря? Ну, давай – найди себе лучше!».
Слово за слово, и обиженные друг на друга супруги разошлись по своим «углам». Данила потянулся к холодильнику за очередной порцией пива. А потом – еще и еще…
Утром, с трудом открыв глаза от звука будильника, Данила посмотрел на часы. «Опаздываю!» - молнией пронзила мысль. Да, он уже должен был быть на полпути к храму. Наскоро умывшись, Данила вылетел из дома. А в голове прокручивался «фильм» под названием «Вчерашняя ссора». Снова и снова всплывали в памяти обидные слова жены. Данила вспомнил, что сегодня утром он не поцеловал спящую Алену перед уходом, как делал это ежедневно. «Ну, значит, так тому и быть! Пусть ищет себе другого мужа» - обида подавляла голос совести.
Так и не примирившись со своей обидой, Данила переступил порог храма. Служба еще не началась. «Успел!» - вздох облегчения немного утихомирил бурю, бушевавшую в сердце.
Оказавшись на клиросе, Данила стал привычно готовиться к службе, раскладывая книги и заглядывая в богослужебные указания.
- Вы не могли бы? – чей-то голос прозвучал рядом.
Данила оторвал взгляд от книг – рядом стояла низенькая женщина, Наталья, которая прислуживала в храме. В руках у нее была горящая свеча.
- Что? – переспросил Данила.
- Не могли бы зажечь лампаду у Почаевской? А то мне не дотянуться… - в глазах Натальи читалось чувство сожаления, что она отвлекла его от дел.
- А-а-а… Да без проблем!
Взяв свечу, Данила подошел к Почаевской иконе Богородицы, которая находилась на клиросе. Икона висела достаточно высоко и ему пришлось стать на цыпочки, чтобы дотянуться до фитиля лампады. Данила мельком посмотрел на лик Богородицы. Но что это? Ему почудилось, что Она смотрит очень грозно.
В эту секунду в душе снова поднялась буря грозных мыслей, адресованных Алене. Увлекшись этими мыслями, Данила сделал неловкое движение и лампада, сорвавшись с цепочки, полетела вниз… Ахнула Наталья, раздался стук стекла о стекло. Лампада упала на икону, лежащую на аналое у стены, и масло расплескалось во все стороны.
Данила почувствовал, что кровь прилила к его лицу, а сердце заколотилось. Люди, находившиеся в храме, стали взволнованно заглядывать на клирос, пытаясь рассмотреть, что случилось.
«Так, лампаду сломал, икону разбил, залил все вокруг маслом…» - Даниле захотелось застонать от отчаяния. Он осторожно глянул на икону, лежащую на аналое. Стекло цело, несколько капель масла на нем и больше ничего. Опустившись на пол, Данила поднял лампаду и стал рассматривать коврик, ожидая найти лужу масла. Ничего… Поднявшись с колен, он увидел пятна на своих брюках и сразу понял, что стеклянный стаканчик лампады, ударившись об икону, выплеснул все масло на брюки, поэтому на коврике ничего и не было.
Наталья принесла бумажные салфетки, и он осторожно промокнул стекло иконы, впитывая масло. Еще раз осмотрев стекло, Данила облегченно вздохнул: «Цело! Ни трещинки».
И тут он вдруг начал что-то понимать… Икона эта была – «Неупиваемая чаша»! Перед ней молятся об исцелении от недуга пьянства. А он же вчера… эх… Чувство раскаяния начало наполнять сердце Данилы. Он осторожно стал на стул, чтобы повесить лампаду на старое место. И снова взглянул на лик Богородицы. Она уже не смотрела так грозно. Скорее – с сожалением.
«Ой! Это ведь – Почаевская! Наша с Аленой икона!!!» - внутри все сжалось и похолодело.
Дело в том, что Данила и Алена венчались в храме как раз в праздник Почаевской иконы и считали ее «своей» иконой, покровительницей своего брака. Странно, но раньше Данила совсем не обращал внимания на эту икону здесь, на клиросе.
А сейчас он смотрел на нее и шептал: «Почаевская… Неупиваемая… Почаевская…».
Нужно ли дальше говорить о том, что после службы Данила, прикрыв брюки каким-то полотенцем, мчался домой с одной только целью – просить прощения у жены?
Он многое понял в эти секунды, когда стоял перед иконами, многое переосмыслил. Еще было не поздно, их брак еще можно спасти, можно залечить эти трещинки в их отношениях. Но для этого нужно смягчить свое сердце маслицем искреннего раскаяния в своих грехах и от чистого сердца просить прощения у супруги, которая справедливо на него разгневалась.
«Матерь Божия! Благодарю Тебя за вразумление и за Твою милость ко мне!» - шептал Данила, а прохожие оглядывались на странного молодого человека и улыбались ему вслед.