Счастье Пушкина.
В 1833 году Александр Сергеевич Пушкин написал стихотворение "Не дай мне бог сойти с ума". Считается, что стихотворение отражает трагическое мироощущение поэта в те годы. Вероятно, авторов этой версии (и их приверженцев) ввела в заблуждение первая строчка стихотворения (она же заглавие) с обращением к богу о помощи.
Биографии поэта времён советских (и постсоветских) учебников в один голос твердили, что у поэта жизнь была не из лёгких, что он вёл постоянную борьбу с притеснениями со стороны царской цензуры, с противостоянием общественному мнению, с всевидящим оком полицейского надзора, с неодобрительным осуждением обывателей, со всякого рода лишениями - это вызывало у Пушкина мрачные мысли, способные свести с ума.
Несомненно, Поэту жилось нелегко, его изматывали материальные трудности, профессия литератора не приносила большого дохода, семья увеличивалась: своих двое детей, плюс живущие с Пушкиными две незамужние сестры Натальи Николаевны, денежная помощь младшему брату Льву, расходы на обязательное посещение дворцовых балов, плата за съёмное жильё ... иногда денег и вовсе не было и приходилось влезать в новые долги – всё это держало Пушкина в напряжении, но не настолько, чтобы он стал жаловаться на судьбу и на психические расстройства. Александр Сергеевич не был меланхоликом и неврастеником, он по природе своей был жизнелюбом и даже в невзгодах умел находить светлые стороны.
Поэтому мой взгляд на стихотворение более оптимистичный.
Я уверена, что поэт писал не о чёрных днях в своей жизни, а о своём счастье, а о том, что Александр Сергеевич был счастлив в семейной жизни, все почему-то забывают.
К 1833 году у Пушкина уже двое детей: годовалая дочка Маша и родившийся в июле любимчик Саша, жена по-прежнему для него ангел, тёща, видя его любовь к жене и детям, подобрела к зятю, друзья продолжали боготворить, поэтический дар поэта расцветал.
В 1833 году у Пушкина был новый взлёт вдохновения – вторая "болдинская осень". Только окрылённый счастьем человек мог написать за короткое время множество произведений, ставших для нас хрестоматийными. Одних стихотворений было написано более 20-ти, среди них великолепная "Осень" (Октябрь уж наступил, уж роща отряхает). В том же 1833-м Пушкин написал две сказки: "Сказку о рыбаке и рыбке" и "Сказку о мертвой царевне и семи богатырях", в три дня создал почти всего "Медного всадника" (пометки на рукописи 29, 30 и 31 октября – 5 час.5 мин), вчерне написал основной текст "Истории Пугачёва", составил "Песни западных славян", написал поэму "Анджело". С 1833 годом связаны "Дубровский" (19 глава) и "Пиковая дама" (закончил к 1834-му г.). В том же году Пушкин начал записки "Мысли на дороге" - о Радищеве и его "Путешествии из Петербурга в Москву", к концу 1833-го появились первые записи "Дневника" (сохранившаяся тетрадь №2).
Жизнь радовала поэта. До страшного 1837-го ещё четыре года, но кто об этом знал! Особая радость Пушкина – его семья, его источник вдохновения и отдохновения, его отдушина, его райский уголок, его - счастье!
Пушкин всю свою жизнь искал своё счастье. Имея многочисленные любовные связи, большое число возлюбленных (Наталья Николаевна была сто тринадцатой), он считал, что счастья так и не знал. Он хотел жениться, но только на той, в которой сочетались бы важные (в его понимании счастья) качества: красота, молодость, ум и душевная чистота. Ему повезло, такие качества он нашёл в Наталье Николаевне Гончаровой.
Из письма Пушкина жене: "Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив".
Пушкин добивался своего счастья два года. Увидев Наталью Гончарову, он влюбился в неё раз и навсегда. Через четыре месяца, утвердившись в своих чувствах, он сделал ей предложение руки и сердца, но Наталье всего 16, и предложение было отклонено. Пушкин писал матери Натали: "Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, ваш ответ при всей его неопределенности на мгновение свел меня с ума.."
Через два года новая попытка. В этот раз согласие получено. В письме к Плещееву Пушкин сообщает, что получил от Натальи "премиленькое письмо", в котором она "обещает выйти за меня и без приданого". Долгожданная женитьба на любимой девушке и будущие перемены в личной жизни приятно волновали Пушкина и вызывали в нём жажду жизни и деятельности!
Ради семейного счастья Пушкин заложил доставшееся ему после отца поместье Кистенёво (и 200 душ крепостных), за которое выручил 38 тысяч рублей, 17 тысяч из них пошли на обустройство личного гнёздышка на 2-ом этаже в квартире дома Хитрово на Арбате - для счастья любимой женщины денег не жалко!
18 февраля 1831 года Пушкин стал женатым человеком. Он в восторге пишет друзьям: "Я женат и счастлив, одно желание мое, чтобы ничто в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился".
Если до женитьбы в письме Вяземскому Пушкин писал: "Правда ли, что Баратынский женится? Боюсь за его ум", то, полюбив Наталью, он сам был "готов сойти с ума". Но это пока он добивался своей избранницы!
Пребывая в семейном счастье, он сознавал, что сойти с ума (даже от счастья) – значит, потерять его! А такой потери Пушкин не мог допустить: всё, что угодно, пусть "посох и сума", "труд и глад", пусть другие лишения и испытания, но только не потеря счастья. А счастье для Пушкина - это любовь Натальи Николаевны и дети, то есть его семья! Об этом он писал Плетнёву: "желание мое, чтобы ничто в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь."
За свой ум он не побоялся ("Не то, чтоб разумом моим/Я дорожил;"), он боялся потерять то, что ему дорого.
Сошедший с ума тоже находится в состоянии счастья, но в идиллическом и бессознательном, и не понимает своего состояния. А Пушкин хотел чувствовать своё счастье, ощущать его, осязать, погружаться в него с с головой и блаженствовать в нём!
Жизнь за стенами дома была разная: красота Натальи Николаевны вызывала неоднозначные суждения. Кто-то восхищался, например, государь Николай Павлович и его супруга, а кто-то распускал злые сплетни, как например, Идалия Полетика и графиня Нессельроде. Пушкин гордился своей "женкой", души в ней не чаял, восхищался, опекал, заботился, наставлял и утешал.
Уезжая по делам, забрасывал её письмами, в которых признавался, как ему без семьи скучно, тошно и не уставал признаваться в любви: "береги себя, мой ангел!"
Пушкин страстно желал окружить Наталью Николаевну вещами, достойными её красоты и внутренней чистоты, но постоянное безденежье тяготило его душу, ах, если бы эти терзающие мысли " ... оставили меня/На воле, как бы резво я/Пустился в темный лес!"
Свободный, лёгкий, радостный, резвый ...!
Вот тогда его счастье было бы ещё полнее и глубже : "Я пел бы в пламенном бреду,/ Я забывался бы в чаду/Нестройных, чудных грез./И я б заслушивался волн,/И я глядел бы, счастья полн .../"
Эти образные перечисления - пребывание в состоянии Любви, а не в бегстве от суровой действительности в мир фантазий.
Есть ещё одна причина, о которой автор просил бога "не дать ему сойти с ума" - он боялся за своих близких. Ведь если гипотетически он сойдёт с ума и его "... запрут,/Посадят на цепь дурака/И сквозь решетку как зверка/Дразнить тебя придут", то, видя эту безрадостную и жуткую картину, его близкие (жена, дети, родные, друзья) утратят собственное счастье. Вид затравленного безумца навсегда лишит их покоя и радости. Пушкин не хотел, чтобы они страдали. Не за себя – за них страшно! Поэтому и просьба, идущая из глубин души::
Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
Не то, чтоб разумом моим
Я дорожил; не то, чтоб с ним
Расстаться был не рад:
Когда б оставили меня
На воле, как бы резво я
Пустился в темный лес!
Я пел бы в пламенном бреду,
Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грез.
И я б заслушивался волн,
И я глядел бы, счастья полн,
В пустые небеса;
И силен, волен был бы я,
Как вихорь, роющий поля,
Ломающий леса.
Да вот беда: сойди с ума,
И страшен будешь как чума,
Как раз тебя запрут,
Посадят на цепь дурака
И сквозь решетку как зверка
Дразнить тебя придут.
1833
Илл. - Худ. Попова И.Н. "А.С. Пушкин в семейном кругу." х., м. 1987.