- Как дойдешь до перекрёстка - сразу налево. Там ещё… метров пятьсот по прямой и упрёшься.
- Спасибо! - Николай, кивнув, ускорил шаг.
Заброшенная воинская часть пребывала в столь плачевном состоянии вовсе не из-за демилитаризации страны. Силы ракетно-ядерного сдерживания незаметно покинули западносибирские края, аккумулируясь у внешних границ. Это - первое и главное. Другая же причина - генетическое бессмертие народного навыка взять то, что не охраняется (…читай - плохо лежит) и использовать куда толковее. В деревенском ли - родительском - доме. На дачном ли участке. В гараже. Мало, что ли, мест, где может пригодиться куб шлакоблока, какая-никакая, но металлоконструкция, хорошая ещё дверь или сносно сохранившаяся оконная рама…
Чёрные глазницы бывшего контрольно-пропускного взирали на окружающую действительность неодобрительно и печально. Сквозь пористый асфальт строевого плаца вовсю пробивалась жизнелюбивая травка. От облезлого и выгоревшего "Слава КПСС!" над крошащейся бетонной трибуной веяло уже не ностальгией, а какой-то чудовищной издёвкой Её Величества Истории.
Николай озирался, оглядывая полуразрушенные казармы и нащупывая в кармане два обратных билета. В принципе, времени хватит чтобы облазить здесь всё. Возможно, повезёт. Впрочем, что значит "возможно"? Должно повезти! А для этого и ночевать лучше здесь.
- Кар! - вякнула облезлая ворона с полуживого тополя. Одобряя или отговаривая?
- Ну, допустим. А ты-то чё за масть?
- Друг отца.
- И чё?
- Поговорить хочу.
Пацаны переглянулись. Тот, что постарше, зевнул, пожал плечами, но "бабочку" не убрал. Парочка, стоявшая чуть поодаль, не выказывала никакой видимой заинтересованности к разговору. А ещё двое то и дело пытались незаметно и словно между прочим зайти Николаю за спину.
- Так как? Заплачу.
- Гешка, у него ствол! - звонко выкрикнули из-за спины. Зашёл таки, вахлак.
- Мусор, бля? - заметно напрягся старший, парнишка лет пятнадцати от силы, тот самый, с ножом-бабочкой. - Опер? С табельным пасёшь?
- Не опер, - Николай спокойно вынул из-за пояса "Т-12", - и не табельное, травмат… Так как?
Гешка озадаченно покрутил лохматой головой, отчаянно ища решение проблемы в выражении лиц сотоварищей. Напрасно. Напряжённое и в то же время равнодушное ожидание какой-либо более или менее внятной команды - единственное, что удавалось на них прочесть.
- Заплачу, - повторил Николай.
- Лечишь, - выдавил из себя Гешка недоверчивое, - нет у Серьги никакого отца.
- Знаю. На моих руках умер… - Николай помолчал, глядя на рваные Гешкины кроссовки. - Осколочные в грудь и голову.
- Айда… - сплюнув и пряча нож, прохрипел тот.
- Серёжка, ты меня помнишь?
Светловолосый и босоногий мальчишка, лежащий на куче рваных солдатских бушлатов, беспомощно хлопал голубыми глазами в подвальном полумраке.
- Да.
- Вставай. Поехали. У меня дочка, Варенька, ровесница твоя. Подружитесь.
- Болеет он, - деловито вставил Гешка, распинывая по углам использованные шприцы и пакеты из-под клея, - не ходит. Третий день уже.
- Держи, - Николай вытащил из кармана портмоне и, оставив пару сотен на еду, протянул его Гешке. - Там не очень много, но...
- Спрячь. Шмотья Серьге купишь. Воняет он.
Серёжка, обхвативший шею Николая тонкими ручонками, ойкнул от неожиданности и зажмурился от яркого утреннего солнышка. А потом едва заметно скривил бескровные губы. Скорее всего - улыбнулся.
- Кар! - сказала ворона. Наверное - похвалила... А, может быть, удивилась.
http://www.proza.ru/2015/11/08/1044