Голос в телефонной трубке был настойчивым. Звонившая женщина говорила с придыханием, как астматик, и в тоже время с какой-то затаенной болью.
-Я вам уже звонила полгода назад, вы меня отправили к другому корреспонденту, но он не стал со мной разговаривать, - женщина на том конце провода сделала паузу, чтобы отдышаться. - Так выслушайте же меня, снимите с моей души этот груз!
Это был крик души. Я не смог отказать, и уже на другой день пришёл в квартиру звонившей. Годы не смогли стереть с ее лица восточную красоту, а в фигуре - природную грациозность. Даже седина в некогда черных волосах добавляла ей особую величавость. Мы сели за журнальный столик и она, переведя на меня глаза, измученные каким-то недугом, начала тихо рассказывать:
- Родилась я 22 апреля 1937 года. А 24 декабря моего отца, потомка Аблай хана, забрали - пришли вечером и увели. Больше мы его не видели. Это было в селе Маканчи, Семипалатинской области. Когда мне исполнилось три года, мать меня бросила и уехала куда-то. А потом я помню, как стою посреди улицы и плачу. А тут наша корова со стадом пришла. Где-то она рог сломала и у нее, вокруг раны, кровь запеклась. Подошла она ко мне, наклонила голову, и я вижу, как из ее глаз бегут крупные слезы. Падают они мне на щеки и смешиваются с моими. Так нас обоих, плачущих, и забрал к себе сосед. Жили мы у него до тех пор, пока за мной бабушка не приехала.
Что я хотела вам сказать. (Женщина умолкла, словно вспоминая.) Мне это моя бабушка говорила. И строго настрого наказала, чтобы я потом, когда она умрет, передала ее рассказ. Потому, что на земле наступит такая жизнь, в которой живые станут завидовать мертвым. Я была совсем маленькая, но бабушка старалась, чтобы я запомнила ее слова. Это было где-то во время войны, кажется в 1942 году. Бабушка, мама моей мамы, приехала за мной в Семипалатинскую область с юга Казахстана. Она жалела, что я слишком маленькая, но очень просила, чтобы я не забыла то, что она говорит, и передала дальше. Мир, дескать, спасет - Аблай хан. Я не все понимала, что бабушка рассказывает, и перебила её: «Он же умер!». А она отвечает, что когда я повзрослею, то пойму, что к чему.
Так оно и вышло. Я выросла, выучилась, и слова бабушки мне казались легендой, красивой сказкой. Поэтому о её наказе я особо не вспоминала. Но какая-то сила не даёт мне его забыть, из-за чего я без конца болею. Врачи мне не могут помочь, так как не находят причину недуга. А я знаю, что исцеление придет тогда, когда я передам дальше рассказ бабушки. И такое время наступило. Недавно наш Президент, Нурсултан, поехал в Аравию. Ему разрешили зайти в мавзолей к одному из великих людей Ислама. Когда он вышел оттуда (это по телевизору было видно), нависла черная, черная туча и пошел дождь. Так вот - чёрная туча - это страдание всех людей земного шара. И это меня вновь заставило вспомнить бабушку.
Почему, спрашиваете, я раньше молчала? Боялась, что скажу кому-нибудь про это, и меня тут же посчитают сумасшедшей. Вы ведь тоже, признайтесь, так подумали? (Я начал горячо уверять в обратном). Но я - не сумасшедшая! И рассказ, к которому возвращаюсь, - правда. Так вот, я и спрашиваю бабушку:
- А как Аблай хан нас спасет?- А она мне отвечает:
- У Аблай-хана был белый шатёр, над которым развевался белый флаг. Но он был не простой. Когда враг нападал на землю казахов, флаг поворачивался в ту сторону, откуда шёл неприятель, и начинал вибрировать и гудеть. И сабля была дома у Аблай хана, белая, серебристая. И она начинала играть. Это значило, что идёт враг. И пока он шёл, оповещенный хан и воины собирались в войско, нападали на непрошенных пришельцев и побеждали их.
Был у Аблай хана, по словам бабушки, и бело-голубой конь, быстрый, как стрела, который не раз выручал своего наездника. Когда годы начали брать своё, Аблай хан все чаще стал говорить приближённым о том, что после смерти его тело надо доставить с Алтая, где он жил, в Туркестан. К сожалению, я, тогда - маленькая, не запомнила - то ли у хана вообще была единственная дочь, то ли среди мальчиков она таковой оказалась. Но в рассказе бабушки фигурировала она. Еще у них был белый верблюд, который пасся вдалеке сам по себе, но когда начиналась очередная война, он шёл вслед за воинами и со стороны наблюдал битвы, а после, вместе со всеми, возвращался домой.
Ну и вот, когда Аблай хан в очередной раз заговорил о смерти, дочь и спрашивает о том, как она в степи найдет дорогу на Туркестан, чтобы отвезти туда его тело? А он ей отвечает, что отвозить его не надо! Уложите, дескать, меня на моего белого верблюда Акбота, а он сам знает, что делать. И, мол, когда верблюд тронется, чтобы никто не смотрел ему вслед, иначе всем будет плохо! Таков был наказ Аблай хана.
...Прошло время. Однажды хан сильно заболел, и все поняли, что его жизнь идёт к закату. А верблюд, словно что-то почуяв, начал пастись рядом с юртой. О болезни Аблая узнали враги и, осмелев, решили на его глазах разбить ханских воинов и унизить его. Близко они подошли к стойбищу хана и стали лагерем под горой. Сильно скрутила болезнь правителя, и не ведал он о том, что над его соплеменниками нависла беда. Но никто не решался сказать правду повелителю. Даже его близкий друг. Он то зайдет в юрту, то выйдет из неё. И так много раз. Не выдержал Аблай и говорит ему в гневе: «Что ты как женщина-сплетница мечешься туда сюда! Или сказать что хочешь?» Заплакал друг и поведал хану о горе, которое начнется, когда враги пойдут в атаку.
Ослаб от болезни Аблай хан, но вскочил с ложа, как джигит. Выбежал в нательном белье на улицу и закричал своему коню: «Акбоз! Сен кайдасен?!» «Где ты?!» Не успел закончить, а неоседланный конь, роя копытом землю, уже стоял перед ним. Положил Аблай руки на его круп и воскликнул: «О, Аллах, помоги мне, дай силы хотя бы до обеда!». Сказав это, запрыгнул хан на коня, и тут же, прилетев по воздуху белой молнией, в его руках оказалась сабля. И началась битва. Много часов она шла, и закончилась в полдень, когда солнце начало скатываться к западу, а чужеземцы были повержены. Взошёл тогда Аблай хан вместе с конем на зеленый холм, обнял за шею своего аргамака и упал на траву.
...Выполнили родные наказ хана, прикрепили его тело к верблюду. Но тут заупрямилась дочь. Сама, дескать, поеду и похороню отца. А верблюд ни в какую идти не желает. Кричит и стоит на месте. Дочь и лаской его пыталась уговорить тронуться в путь, и за веревку тянула, а он - не идет. Устала девушка, села на землю, плачет и ругает верблюда. А веревка из её рук вдруг выскользнула и куда-то потянулась вверх. Оглянулась дочь хана, и увидела, как Акбота взмыл вверх и исчез в облаках.
...Женщина вновь сделала передышку, собираясь с силами, но рассказ продолжила:
- Я вам уже говорила слова бабушки о том, что Аблай хан спасет мир. Так вот, верблюд бродит где-то вокруг Туркестана. Сабля и флаг Аблая были завернуты вместе с его телом. И они тоже там. Единственное, что осталось на Алтае - это серебристый конь хана. Раньше, когда умирал воин, у его коня отрезали гриву и хвост и отпускали коня пастись. А через год резали для поминального обеда. А у Аблая дух его коня остался на той сопке, где хан умер. Чтобы разбудить Аблай хана, точнее его дух, который подскажет людям, как спасти земной шар от войн и зла, надо табун лошадей из Алтая прогнать до Туркестана туда и обратно трижды. Бабушка мне сказала, что с этими конями дух скакуна Аблай хана тоже уйдет в Туркестан.
... Женщина замолкла, задумчиво разглаживая платье на коленях. А затем, вдруг спросила без перехода:
- Вы мне верите?
...Я подтвердил это кивком головы, но рассказчица, похоже, не заметила жеста, погруженная в воспоминания, и так же неожиданно возобновила повествование:
- Танкист знает двигатель танка, летчик мотор самолета. Их звук они услышат издалека. А кто разбудит дух воина-степняка, если не топот лошадей и не ржанье его коня? Это я поняла позже. Когда это случится, тогда все воссоединиться, как было при жизни Аблай хана. А кто сегодня может дать команду насчет табуна лошадей, если не Нурсултан? Он скажет - кому положено и организует такой перегон. Нурсултан должен быть и у мавзолея Аблай хана, когда того дух проснется. И только ему будет сказано, что и как делать. Народ Нурсултану верит и от него ждет больших решений. Вот это я должна была передать кому-то, кто понесет слова бабушки дальше. Сколько раз я порывалась это сделать и отказывалась от затеи. Я даже зрение начала терять.
...Мне ничего не оставалось, как заверить женщину в том, что постараюсь исполнить ее просьбу, и через друзей в Астане и Алматы, влиятельных госслужащих, с которыми налажены хорошие отношения, передам диктофонную запись ее рассказа тем, кто близок к Президенту. Но, не удержавшись, я все же спросил свою собеседницу - не боится ли она того, что ее и меня посчитают душевнобольными?
- Чокнутыми!? - уточнила она и добавила. - Но речь то идет о спасении мира!
- Нам скажут, - не сдавался я, - что бабушка рассказала маленькой девочке легенду, а мы сегодня, спустя более полувека, пытаемся убедить людей в правдивости этой притчи и заставит их делать не совсем логичные, в современном понятии, действия.
Женщина устало и как-то так, как смотрит учитель на непонятливых учеников, посмотрела на меня и сказала о том, что она выполнила свою миссию и теперь ни от неё, ни от меня - журналиста, ничего не зависит.
- Арабы тогда не зря Нурсултана в мавзолей позвали, - женщина подняла палец и как бы погрозила им кому-то. - Там в священной книге есть его имя. Мол, тогда-то и тогда-то приедет Нурсултан, и он поможет миру. У бабушки была маленькая, толстая книжка, про которую она говорила, что на Земле таких книг - всего четыре.
- Коран? - перебиваю рассказчицу.
- Нет, - она покачала головой. - Кажется «Иманшарт» называлась. И как точно на русский переводится - не помню, маленькая была. От кого она к нам попала - я тоже не знаю. Помню, что год написания обозначили всего три цифры, то есть она очень древняя. В ней были предсказания. С того дня, когда мне бабушка читала книгу, и что сохранилось в памяти, - все произошло так, как написано в той книге. Было там и про атомные бомбы, про людские страдания, про длинные и короткие юбки. Про все, все, все. А потом у нас эту книгу украли. Мы тогда в Луговом жил, где землетрясение было. Туда меня бабушка из Семипалатинска к себе увела. Неподалеку от нас китаец жил, он хорошо по-казахски говорил и читал по-арабски. Он и попросил у бабушки книгу почитать. А, спустя сколько-то дней, прибегает его жена и говорит, что он умер. Начали все ахать и охать. Потом бабушка спохватилась, вспомнила про книгу, пошла туда, где китаец жил, а там - никого нет. Исчезли все. Может быть, этот китаец и не умирал вовсе. Вот и все, что я хотела вам рассказать.
...Мы оба погрузились в молчание. Не знаю, как собеседница, а меня одолевали мысли об услышанном. Их прервали слова женщины, которая, похоже, чувствовала ход чужих мыслей.
- Я - человек образованный и тоже до последних годов воспринимала рассказ бабушки как красивую легенду об Аблай хане. Спит он вечным сном и пусть земля ему будет пухом. Но события в мире разворачиваются так (слава Аллаху, что в Казахстане это нет), что нужно вмешательство, чтобы навести порядок и успокоить людей. Может быть, мы действительно сможем разбудить Аблай хана и помочь миру. Да, вы правы, дух нельзя тревожить. Но иного выхода нет. Я и новости на телевидении стараюсь не смотреть, так как везде насилие, теракты, слезы и горе людей. Те, кто жил до нас много веков назад, - они же каким-то образом предвидели наши сегодняшние беды и то, как можно спасти мир. И на это благородное дело я имею право благословить нашего Президента.
... На этом мы распрощались. Больше женщина мне не звонила.