Наш кот Джерри снова занемог. Не ест, не пьёт. На диване лежит, страдает. На прогулке по любимому дереву с ветки на ветку не прыгает. И даже на подружку Ясю не обращает внимания. Чем всех удивил. Особенно хозяйку красавицы пепельного окраса. Соседка гордилась дружбой Яськи с Джерри. Конечно, он у нас, как оказалось, непростых кровей. «Потомок знаменитых предков», - объявили нам друзья, вручая рыженький комочек в качестве рождественского подарка.
И стал этот комочек красавцем. Кота обожают не только наша семья, но и соседи со всего подъезда. Он у нас, безусловно, во всём хорош – умница и на всякие проказы гаразд. Так что для Яси лучшей партии, чем Джерри, не найдёшь. Она его всегда с радостью встречает. Но в эти дни он только на вынужденную прогулку выходит. Ни на кого не смотрит и сразу же домой возвращается. А это уже прямое подтверждение, что у Джерри депрессия. Следовательно, снова визит в ветлечебницу, куда он с превеликим удовольствием ездит.
С Геннадием Викторовичем Джерри знаком с того периода взросления, когда учился твёрдо по земле ходить и мышей ловить. Но и тогда уже доставлял немало хлопот своими «недомоганиями». Притворщик ещё тот! Бывает, так резвится по всей квартире, что шторы развиваются как парусник на ветру, а стулья ходуном ходят. На шкаф может запрыгнуть, повиснуть на пальто в прихожей. Спрятать тапочки или ботинок – для него пара пустяков. Посуды перебил - не счесть.
И вот этот забияка может вмиг сделаться вялым, безо всякого интереса к любимой игрушке – пушистому маленькому зайчику и к пище (а он любит поесть!). И чаще всего с ним такое происходит, когда муж в обиде на кота за разбросанные листы с важными записями и беспроводную мышку от компьютера. Стоит мужу отвлечься, как Джерри ворует её.
- Ах ты вор! - кричит Юра. – Немедленно принеси мне мышь! Иди в подвалы ищи себе живую мышь и играйся с ней.
Мы не могли понять, как он умудрялся переносить довольно неудобную ношу. Однажды мне удалось застать нашего рыжика на месте преступления. Оказалось, что он перекатывал мышь на край стола и сбрасывал её на кресло стоящее рядом, а с него на мягкий ковёр. А потом перекатывал её под диван или кресло. На место, естественно, возвратить мышь не мог. И муж постоянно его за это ругает. Позавчера Юра выбросил Джерри в прихожую и закрыл двери в комнаты и на кухню. Проведя ночь без удобств и в одиночестве, рыжик впал в депрессию. Вот и ходим теперь на процедуры.
Сегодня должны принять третий укол. Заняла очередь за мужчиной, у ног которого лежала немецкая овчарка. Очень красивый окрас, шерсть блестит. Но глаза грустные-прегрустные.
Пациентов на приём оказалось много, и мы устали в ожидании своей очереди. Устал и Джерри. А потом, вероятно, забыл, что находится в состоянии депрессии, начал проявлять интерес к овчарке. То лапой её за ухо тронет, то за хвост потянет. Но на кота она даже не смотрела. Джерри, привыкшего к обожанию и вниманию к своей особе, такое безразличие обидело. Он изогнул дугой спину и в «злой стойке», оскалив зубы, зашипел. Но и этот финт не привлёк ее внимание к Джерри. Лежала и страдала от своих переживаний.
Мне стала интересна причина печали овчарки. Познакомилась с хозяином, узнала имя его подопечной и выразила сочувствие:
- Жаль Альму. Она что серьёзно заболела?
- Нет. Мы не уследили, и она что-то несвежее съела. А печалится из боязни к предстоящему уколу. Оказалось, что она уколов очень боится. Сегодня на третью процедуру пришли. Так она начала дрожать уже при подходе к зданию лечебницы.
Альма, услышав своё имя, поднялась, подошла к Петру Ивановичу, положила на его колени голову и посмотрела на своего друга так, словно вымаливала сочувствия. Больно было наблюдать её страдания. Даже Джерри притих и не приставал больше к Альме.
Я погладила своего кота и рассказала о его «депрессии»:
- А Джерри с превеликим удовольствием идёт на встречу с Геннадием Викторовичем. И прямо «тает» от его ласкового голоса и обращения к нему. Врач каждый раз удивляется очередному «плохому» состоянию своего пациента:
- О, Джерри, ты снова у меня в гостях? Что на этот раз придумал, чтобы прийти на приём? Депрессия? Ох ты ж, притворщик такой! Глаза-то ведь «смеются». Но раз уж пришёл, то постараемся избавить тебя от грусти. Сделаем тебе витаминный укол. Или может валерьянки для поднятия тонуса? А, Джерри?
И Джерри перед ним на спину ложится, лапки на живот положит и лежит неподвижно на процедурном столе всем своим видом показывает покорность и послушание, чтобы обратили на него лишний раз внимание и услышать:
- Джерри, ну ты и артист! И хоть со многими котами я знаком, но ты уникум.
У нас закралось подозрение, что он скучает по Геннадию Викторовичу и таким вот способом заставляет приводить его сюда. И терпит уколы.
- А Альма только в первый день относительно спокойно перенесла укол. Видимо, не ожидала, что такой добрый человек может причинить ей боль. Но вчера нам пришлось приложить немалые усилия, чтобы справиться с ней. И откуда только такая сила появилась! Двое мужиков еле удержали, чтобы не сбежала. А сегодня пришлось взять с собой поводок. Видите, как она вздрагивает, когда врач приглашает следующего пациента?
- Вижу. Это же такое нервное потрясение для неё.
В очереди перед Альмой оставалось две кошки и маленький пекинес. А за мной человек семь со своими питомцами. Когда очередь дошла до нашей страдалицы, Геннадий Викторович, как и всех своих пациентов, позвал овчарку:
- Альма, на процедуру!
Альма, услышав приглашение, попыталась спрятаться под стул. Но Пётр Иванович защёлкнул на ошейнике поводок, начал гладить и успокаивать её: "Альмочка, ну что ты так боишься простого укола? Тебе же лечиться надо. Ты умная и должна понимать это. Ничего не бойся. Я буду рядом с тобой».
Услышав «рядом с тобой», Альма так посмотрела на своего друга, словно он вёл её на заклание, и на негнущихся лапах, дрожа, пошла за Петром Ивановичем.
- Слава, Богу, - подумала я. - Поняла собачка, сто лечиться необходимо.
Но не тут-то было! Альма дошла до дверей кабинета, вдруг подпрыгнула и уперлась всеми лапами в дверной проём. Распласталась, как шкура медведя на полу. Пётр Иванович натянул поводок, пытаясь стащить её на пол. Но она каким-то чудом держалась на весу.
Геннадий Викторович удивился такому невероятному способу защиты от предстоящей боли. Не мог удержаться от улыбки. И, сжалившись над Альмой, успокоил её:
- Ну ты и молодец! Акробат! Хорошо, Альма, я понимаю, что такое страх. Поэтому мы больше не будем мучить тебя уколами. Ограничимся таблетками. Ты, согласна?
Не знаю, поняла ли Альма что-то о таблетках или услышала в голосе врача нотки соболезнования, но начала медленно сползать с дверного проёма. Пётр Иванович выпустил с рук поводок. Но овчарка так и не переступила порог процедурного кабинета. Возвратилась на прежнее место. Тяжело, как человек вздохнула, легла около нас. Я погладила её. Она, положив голову на ноги, закрыла глаза. Джерри не приревновал меня. Хотя не терпит, когда хотя бы частицу внимания кто-либо из нашей семьи уделяет Яське и Тишке из соседнего подъезда. А сейчас, видимо, проникся переживаниями Альми.
Пётр Иванович вышел из кабинета и начал журить её:
- Альма, ну и что это было? Как ты могла так поступить. Ты же умницей была до сегодняшнего дня. Мне стыдно за тебя!
Овчарка по-прежнему лежала на полу с закрытыми глазами, и только уши реагировали на порицание друга. Она их то прижимала к голове, то поднимала. После слов: «Мне стыдно за тебя» Альма встала, подошла к другу, потёрлась о его ногу и так виновато посмотрела на него, что сердце от жалости сжалось. Думаю, что не только у меня, а и у присутствующих в приёмном покое владельцев кошек и собак. Не говоря уже о сочувственном взгляде Петра Ивановича на Альму:
- Ладно уж, горе моё. Прощаю тебе твой неординарный поступок! Удивила! Будем лечиться таблетками. А сюда придём только в крайнем случае. Но ты, впредь, не ешь что попало.
Пётр Иванович снял с ошейника Альмы поводок и, попрощавшись с нами, они вышли на улицу. Посмотрела в окно. Друзья шли бок-о-бок и «разговаривали». То есть, Пётр Иванович что-то рассказывал Альме, размахивал руками и поворачивал голову в её сторону.
Подошли к стоящему у тротуара автомобилю. Альма подождала, когда откроется его дверца, и легко запрыгнула на переднее сидение. Здесь она была на своём месте и в безопасности.
Они уехали, а мы всё ещё говорили об Альме и её поступке. Это надо же придумать такое! Упереться ногами в дверной проём, чтобы избавить себя от предстоящих мучений.
Мы разошлись во мнении в том, что явилось движущей силой для такого невероятного поступка – страх или ум? Вероятно присутствовали оба фактора. Но оставалось непонятным, каким образом ей удалось удержаться в таком положении несколько минут. Альма удивила нас так, что вряд ли скоро мы её забудем, несмотря на то, что и наши питомцы ежедневно такое вытворяют, что диву даёшься.
Но мы любим наших братьев меньших со всеми их достоинствами и недостатками. Любим просто за то, что они есть рядом с нами. И за то, что они понимают нас с полу слова, взгляда и прощают нам всё, даже недостойное отношение к ним. Они нас никогда не предают, не подводят. Они нас любят.
03:11.2015
3:56