За други своя

               

     Петькина баба, Нюрка Щеглиха, сама не дура глотнуть стакан другой сивухи и побуянить всласть, стуканула на своего Щегла в полицию. Дескать, носится Петька с перепоя по всей деревне с кувалдой и грозится её, Нюрку то бишь, по самые сиськи вбить в землю.Так вот прямо и заявила слово в слово, хотя народ местный знал, что Петька – хоть пьяный, хоть трезвый – мухи не обидит, а паче того свою любимую Нюрку. И не носится он пьяненький никогда по деревне, а сидит на лавочке у дома и поет одну и ту же песню о маленькой девочке, которую злая мачеха выгнала на мороз, а потом ей отрезали ножки. Поет и плачет.
     Полиция из района прикатила оперативно. На раздрыганной облезлой «буханке» с новенькой мигалкой на крыше и с включенной сиреной, переполошив до потери пульса кур, гусей и старушек.
     Петьку сдернули с лавочки и запихнули через заднюю дверцу «буханки» в клетку для преступников. Полицейские в количестве трех сержантов (вместе с водителем) подались к Нюрке в дом. То ли протокол оформлять, то ли еще за какой надобностью, но машину с преступником оставили без присмотра.
     Сим моментом воспользовался сосед и приятель Петькин Александр Анисимович Антошкин, человек, кстати сказать, непьющий и по всем канонам бывшего социалистического общежития правильный. Он ведь, Александр-то Анисимович, с самого  начала слышал и наблюдал из-за забора развитие событий. Слышал, как Нюрка блажила в телефонную трубку про кувалду, коей у Петьки отродясь не было, про свои сиськи, коими сухопарая Нюрка особо похвастаться не могла: так прыщики какие-то, про то, что Петька носится по деревне, хотя он битый час на лавке портки протирает…
     И взяла Александра Анисимовича здоровая злость на Нюрку, съехавшую, по выражению бабки Антошкина «с глуздов», и обида на полицейских, швырнувших друга Петьку в машину, будто мешок с картошкой. Улучив момент, Антошкин схватил большую отвертку, выскочил на улицу, подбежал к «буханке», сунул отвертку в гнездо от ручки, которую водитель унес собой, открыл дверцу, вывалил уснувшего Петьку на дорогу, откатил его в кювет за обочиной и присыпал скошенными намедни сорняками. Все действо заняло минуты полторы, не более…
     Лопухнувшиеся стражи порядка, вернувшись на поиски Петьки, получили от Нюрки полный набор эпитетов вроде «ментов позорных», «козлов дранных» и пр., так и не найдя Петьку, повязали Нюрку, отвезли в суд и определили на десять суток за мелкое хулиганство.
     Петька выгребся из кювета лишь к ночи, когда земля остыла от июльского зноя и ощутимо похолодало. Пока Нюрка отбывала срок, Петька через день возил ей передачки. Любовь однако…