Живая сказка. Продолжение 4. Золотушные отроки

   
Путь струился через поле; даль была светла; небо ясное; воздух чист. Если, конечно, не считать незримо витающую в воздухе взвесь Великой Ворожбы. Но, вот, вскоре, отчётливо потянуло гарью, небо помутнело, застелился дым…
Взойдя на холм, Лесовод увидел Травяной Пожар.
Пожар нужно было срочно тушить, пока огонь не охватил большие пространства. Но вместе с тем было важно определить и Причину Пожара.
«Потому что если не уничтожить Причину Пожара, – сказал Лесовод Непослушнику, – то пожары станут разгораться вновь и вновь; а мы их не будем успевать тушить».
Впрочем, Причину он определил почти тут же.
В поле стояла большая роскошная телега; на телеге находился перекрученный золочёный граммофон, а из этого граммофона исходил некий шаманский, весьма громкий, неприличный звук и ритм.
Если подобными ритмами, при подобном же уровне их громкости, воздействовать на человеческие уши и мозги, то уши тут же вянут и сворачиваются в трубочку, а мозги – разжижаются. И здоровый человек, заслышав подобные звуки – тут же вынужденно затыкает уши, защищая свой мозг. Однако если мозг у человека был уже разжижен, то он, напротив, с удовольствием слушает такого рода звуки, даже испытывает потребность слушать их вновь и вновь, погружаясь при этом в своеобразную прострацию, – отчего, разумеется, его мозг разжижается ещё пуще.
И вот, камлающие подле телеги с граммофоном отроки, то ли страдающие золотухой, то ли зачем-то покрытые позолотой, а, скорее, страдающие и тем и другим совместно, судя по всему, и являлись Печальной Причиной Травяного Пожара.
Лесовод подошёл к ним и, выключив громокипящий граммофон, обратился к несчастным:
«Здравствуйте, – сказал он, – извините пожалуйста, это вы подожгли поле?»
«Мы; ну и чё?», – скорчили они ему в ответ свои весьма скверные позолоченные мины. После чего не преминули его и послать: куда-то очень далеко.
«Вы что, не понимаете, – продолжил Лесовод, пропустив мимо ушей их «посыл», – что таким образом вы сжигаете поля, перелески, леса, сады, деревни?…»
«Ну и чё?», – ещё больше скорчились «жертвы шаманского гипноза»; и вновь «послали» Лесовода, но теперь куда-то ещё дальше.
«А ничего, – просто ответил Лесовод, вновь не обращая внимания на скверные их «посылки»,  – возьмите вёдра, вот, валяющиеся, и, давайте, заливайте свой Пожар; вода – вон, в канавах, в лужах!»
«Сам, дурак, заливай, хы-хы! – ответили ему эти убогие «жертвы шаманства», вновь, разумеется, его «послав». – Тем более, у тебя ничего не получится!»
«Это ещё почему?» – переспросил Годолюб.
«А потому что мы тут всё это подожгли своей волшебной Зажигалкой!», – и показали ему Золочёную Зажигалку.
«А чем же она волшебна?», – поинтересовался Годолюб.
«А тем, что если мы ею чего-нибудь подожжем, – ответили ему «жертвы», – то никто не имеет права возникший тот пожар тушить! Ибо эту Зажигалку дали нам в Высших Инстанциях! Так что, иди ты!....» – Здесь они вновь «послали» Лесовода куда-то за тридевять земель.
«А я, – спокойно ответил им на это Лесовод, – не только позволю себе потушить этот Пожар, коему вы, со своей Зажигалкой и разжиженными мозгами, послужили Печальной Причиной, но и вас заставлю сделать то же самое! На меня, знаете ли, волшебство не действует! Так что, берите вёдра и тушите!»
Тут камлавшие отроки взяли палки для игры в лапту, а один из них – даже кий для игры в бильярд, и, действительно, пошли «тушить», – но не пожар, а, как они выразились, «свет» для Лесовода.
На что Лесовод тоже взял валявшуюся корягу и, словно играя в «городки», швырнул её прямо в «городок» головы одного из камлавших: «городошная» фигурка так и разлетелась в стороны!, – а позолота осыпалась. – У других «отроков» он отнял их палки и дубины, и поломал их об их пустотелые головы: со всё тем же пустым гулким звуком, треском, хрустом и престранным дополнительным шелестом осыпающееся сосального «золота».
А затем, привязав покалеченных и убогих к их телеге, схватил ведро и бросился тушить разгорающееся поле. То же сделал и Непослушник. И так они вместе потушили угрожающе распространявшийся Пожар.
«Ну и кто это такие?» – спросил, отряхнувшись, Годолюб «мелкую сошку», трусливо прятавшегося, пока всё вышеописанное событие происходило, за большим колесом телеги.
«Это – Золочёные Отроки, – слегка заикаясь промямлил «сошка»; и, далее, пояснил. – Они особая каста: им «всё можно». Например, если они переедут вас на своей большой телеге, то вы ещё будете виноваты; а если, вот, что-то подожгут, то, значит, так оно и должно сгореть; «они же дети»; и не просто дети, а дети Хозяев Жизни… Тех самых, которые лопнули…».
«Значит, и твои тоже?» – усмехнулся Лесовод.
На что «мелкая сошка» залебезил, стал что-то мямлить насчёт того, что он, мол, всего лишь «мелкая сошка», и у него, де, нет таких «детей», точнее дети есть, но они не такие, хотя тоже гоняют на телегах, тоже находятся под шаманским ритмическим воздействием, тоже прожигают жизнь и звонкую монету в ночных увеселительных подвальных капищах, тоже имеют волшебные магические Зажигалки, тоже поджигают траву и гадят в парадных… ы!... но они не такие!, не такие!, не такие!... ы!...
И тут с ним случился истерический припадок, – вплоть до полного паралича и корчи.
А Годолюб с пританцовывающим Танец Светлого Дня Непослушником направили свои стопы в сторону Административного Здания Высшей Инстанции, уже виднеющегося на горизонте, – на богатых окраинах Стольного града.

(продолжение следует)