Продолжение . Предыдущая глава http://www.proza.ru/2015/11/08/690
Лариса с трудом сдерживала себя, чтобы не вылететь из вестибюля на
горячий ветер. Она следила, как медперсонал оформлял медицинскую карту
и ей казалось, что все делается очень медленно... Данила повернулся к ней и с лёгкой улыбкой спросил:
— Ты ещё здесь? Я теперь обойдусь без сопровождающей. Давай будем
прощаться. Если честно, мне будет без тебя немножко тоскливо.
— Да ладно тебе. Какая тоска. По-моему тебе всегда будет весело.
— Не сердись на меня. Наверняка ты хотела что-то привезти отсюда,
а здесь магазины закрываются рано и корабль уйдёт в рейс через пару часов.
Так что повезёшь обратно свой пустой чемодан.
Что-то в его голосе появилось странное. Вроде сожаления или грусти.
Она шагнула к нему, положила руку на его плечо. Какая-то дурацкая пауза.
Говорить не хотелось, а вот поплакать зачем-то.
— Ты любишь загадывать желания?
— Конечно,— шмыгнула носом Яна.
— Я тоже. Говорят, что если правильно задумаешь, то желания
сбываются. Задумай сейчас. Задумала? Скажешь о чем?
— Вот ещё.
— А я задумал чтобы мы с тобой ещё встретились.
— Неправильно задумал. Тебе надо про операцию. С хорошим
концом…
— Думаю, не это главное. Он силой притянул её к себе, крепко обнял и
коснулся губами где-то возле мочки уха.
— Документы готовы, можно платить. А вы девушка, подойдите, я
вам копию договора сейчас после оплаты выдам,— испортила все
медсестра с рецепшен.
Лариса чувствовала, что все её лицо горит от волнения и неожиданной
нежности от этого сурового человека. Она ощущала его дыхание у своего
лица. Он вздрогнул, сделал шаг назад и все изменилось. Лариса повела его к
кассе.
— Сейчас все это закончится. У меня начнётся моя нормальная жизнь…
Кассир аккуратно расстегнула кожаный кошелёк, в котором Данила вёз
деньги на операцию и, как видно, на обратную дорогу, и вынула оттуда
пачку аккуратно нарезанных бумажек, в которых угадывались обложки
еженедельников «Стройка».
Они сидели на скамейке под сенью большого раскидистого дерева.
Рядом шумел фонтан, в котором Яна периодически мочила Данилину майку.
Данила был спокоен, Лариса удивлялась его выдержке и невозмутимости.
Через два часа за ней приедет автобус с Ханкой. Значит есть два часа
времени, чтобы обдумать ситуацию.
— Давай подумаем, как развивались бы события, если бы за тобой приехал трансфер.
— Что тут думать. Если трансфер, то все бы было оплачено.
—Трансфер — прокол в плане твоих кидал. Отсутствие его насторожило
карабинеров. Один ты ехать в клинику не мог, я должна тебя доставить.
И должна была, как последняя сволочь, бросить тебя без денег, без жилья,
еды и всего… и поехать… а дома меня найдут и обязательно спросят, надёжно
ли я тебя оставила. Думаю пятистами долларами я не откуплюсь. Слушай,
а ты свою сестру когда в последний раз глазами видел?
— Лет восемь мне было. Да я и голоса её не помню.
— Кроме американской сестры у тебя никого нет. Зато есть недвижимость. Генеральская квартира в центре. Что ещё?
— Дача в Крыжовке, я её выставил на продажу. Сестра (он поперхнулся)
продаёт. По генеральной доверенности. Есть ещё машина и гараж.
— Богатенький ты, Буратино. Что ж так на лечение деньги экономили.
Бедняжка сестра копила, а тут столько денег в заначке — дача, машина.
Данила резко повернулся к ней, и Лариса совсем близко увидела его белое
лицо, маленький шрам над правым виском и глаза, которые смотрели куда-то
внутрь, за ребра, за сердце — прямо в душу.
—Ты — авантюристка, смелая и отчаянная, вместе мы исправим ситуацию.
Будет трудно, но, обещаю, интересно. Первое, что надо сделать —
подписать договор и уплатить деньги за обследование.
— Деньги? Какие?
— Те, которые ты припасла для того, чтобы закопать на поле чудес
в стране дураков. Сколько их?
— Не путай роли. Буратино это ты… У меня честно отработанный
гонорар.
— Платим честно отработанный гонорар за обследование и получаем
волшебную бумажку о том, что я остаюсь в клинике.
— И что мы выиграем? Обследование кончится и ты вновь без операции
и без денег один в чужой стране.
— Почему один. А ты?
— Ах, я забыла что мне надо устроиться на работу уборщицей, а ты
будешь петь на перекрёстках жалобные песни, так мы заработаем 27 тысяч на операцию. Потом ещё немножко попоём хором и купим билеты на самолёт.
А спать можно под пальмой, тут жарко. Вода в фонтане. Туалет на заправке.
— Правильно мыслишь. Все как я задумал. План хороший.
Лариса хотела съязвить, но он сжал её запястье и она почувствовала,
что будет делать всё, что он скажет. Они вошли в клинику, оплатили
обследование и у Яны осталось 10 долларов.
Грудастая медсестричка протянула Ларисе копию договора об обследовании:
— Завтра после пяти можно будет встретиться с лечащим врачом и узнать результаты обследования. Вы можете остановиться в нашей гостинице для
приезжих. У нас недорого и есть кондиционеры. А завтра в восемь,
господин Жук должен быть в клинике.
* * *
Держась за локоть Данилы, она, как сомнамбула, шла к остановке.
Впервые в жизни никаких планов в голове, никаких желаний, никаких эмоций…
Подъехал экскурсионный автобус и Лприса не сразу поняла, что это им сигналят.
Ханка вылетела им навстречу, лёгкая и весёлая, как июньская бабочка,
схватила копию договора и впилась в него глазами. Кивала и напевала
что-то себе под нос. А Лариса закрыла лицо руками. Нет, она не плакала.
Просто так легче было сосредоточиться. Ещё надо было немножко покачаться из стороны в сторону и тихонько и протяжно повыть: «ы-ы-ы». Но обстоятельства не позволяли.
Ханка махнула водителю:
— Передашь документ на таможню. Заедешь за мной в семь.
Потом она медленно повернула свою курчавую голову к своим новым
знакомым:
— Ну, и что в этот раз, или мне опять что-то показалось?
Пока они ехали в рейсовом автобусе, шли по тесной улице,
спотыкалась о выщербленные ступеньки, не замечая прекрасных роз с
капельной системой полива и нежных занавесок, вырывающихся из окон, Лариса рассказывала про свои рухнувшие планы и всеобщую безысходность.
— Ладно, прервала её Ханка ,— бабушка скажет что делать.
В прихожей ощущался сквознячок.
Ханка немедленно сбросила свои сандалии и зашлёпала босиком по
каменным плиткам.
— Кондиционер имеет только бабушка. Вам надо зайти и
поздороваться с ней.
Девушка открыла дверь в комнату, откуда на гостей повеяло
приятной прохладой, слегка испорченной запахом лекарств.
В кресле сидела старуха, которую можно было бы принять за персонаж
из сказки братьев Гримм. (Ну, из тех, которые сторожили пряничные домики
и лакомились непослушными детьми.)
Старуха мелко застучала по каменному полу своей клюкой, будто выбивая напряжённую барабанную дробь перед казнью.
— Мишугине, ты пришла домой так рано, потому что обратно потеряла
работу?
— Нет, меня повысили в должности и выплатили премию, — весело
откликнулась Ханка, обнимая старуху.
— Ой, не лечите мне нервы, я вижу, уже за тобой пришли.
— Бабушка, этот наши гости. Поживут у нас.
— Откуда гости, где ты их взяла?
— Из Беларуси, уточнила Лариса.
— О, Боже мой, ты услышал меня! Наконец, я могу сделать ещё два
дела! — завопила старуха, наверное сомневаясь, что Господь может её
расслышать.
Бабка с трудом поднялась с кресла и произнесла:
— Ну и, пойдемте на кухню.
Ужин был насыщен не только разнообразием удивительных блюд, но и
необыкновенными, яркими замечаниями бабушки Ханки.
— Вы едите фиш из вилки или из ложки?
Уже через пару минут Лариса просто обожала эту старуху. Её весёлый
говорок заставил напрочь забыть о том, что впереди столько
неясностей.
— Я имею задать вам пару вопросов. А как там, в Минске, Широкая
улица ещё имеется?
— Да они все широкие.
— «Широкая» – такое название, девочка. Я там в доме целый месяц
жила в шкафу.
Да у этой еврейской бабушки была своя история. Оккупированный Минск,
Гетто, и белорусская семья, которая прятала её за двойной стенкой
шкафа. Все родные расстреляны, а Нехама выжила. И отплатить за это
чудо надо было добрыми делами, ровно семь раз и всем членам рода.
Значит и Ханке тоже. Только вот белорусов чистых кровей здесь было
не найти, все были с подмешанной еврейской кровью и бабушка очень
волновалась за судьбу внучки и за то, что вдруг помрёт не отплатив
за добро добром. Все Ханкины неудачи она объясняла невыполненным
своим обязательством воздать за спасённую жизнь. Поэтому, как только
Данила или Лариса открывали рот что-то спросить, бабушка была просто
в восторге. Это была реальная причина сделать одно из добрых дел для
устройства судьбы любимой внучки.
—Ханка, не поможешь связаться с Минском по интернету?
— Так и да! — немедленно откликнулась бабушка, — иди связывай их
с Минском.
В скайпе искали Данилиных сослуживцев. Девушки забрасывали Данилу
вопросами и пытались в списках однофамильцев найти действительных
друзей-однополчан. На сайте одноклассников нашёлся человек, который
откликнулся и обещал позвонить по городскому телефону лучшему
Данилиному другу, сообщить Ханкины координаты. Пока шли поиски по
интернету, Лариса думала о том, как кратко и убедительно рассказать о
проблеме, которая возникла у Данилы. Ей пришло в голову отослать
письмо в Союз ветеранов-афганцев. Наверняка среди них найдутся
такие, кто подскажет что надо делать. Она точно знала, что эти
ребята не оставят друг друга в беде.
По очереди бегали принимать прохладный душ и снова возвращались к
компьютеру. Наконец дело было сделано, когда уже было далеко
за полночь.
— Хотите иметь счастье? Будем спать на полу. Так не очень жарко, —суетилась
Ханка.
Но жарко было и на полу.
— Ханка, ты спишь?
— Пока нет. Пекло. Я сплю под мокрой простыней.
— Данила спит неспокойно. Разговаривает во сне.
— Пусть говорит. Интересно послушать.
— Ну уж нет, лучше не надо.
Они лежали в ряд в крохотной комнатке. Тёплый ветер вздымал лёгкую
занавеску на балконе. Лариса думала о том, что она совсем потерялась в
чужой стране, среди чужих проблем, о ночи в чужом доме и спящим рядом
чужим мужчиной с абсолютно чужим мировоззрением. Но он не спал. Нащупал
в темноте её руку. Предупредил её вопрос:
— Вдруг ночью закричу, а ты вот тут рядом, подержишь за руку и
успокоишь. Нельзя же всех перепугать.
Он слегка пожал её пальцы. Но она была уверена, что не ему, а ей
нужна поддержка. И он это прекрасно чувствует и помогает ей как умеет.
Скоро сон сморил их.
Ей снился душный, непролазный лес, поваленные стволы деревьев, и
стук дятла. Это бабушка Ханки будила их своей палкой, стучала у самого уха.
— Дети, пора вставать!
* * *
Они стояли втроём возле в холле клиники и молчали. Но вот за Данилой
пришла медсестра, положила ему руку на плечо и направила к открытой
стеклянной двери.
— Стой, стой, кому говорят, — вдруг закричала Ханка. Ты не пожелала
ему ничего. Иди, скажи ему доброе слово.
Она дёрнула Ларису за руку и Данила обернулся, бросив через плечо:
— Не отвлекайся, я тебя должен слышать.
Лариса хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Она только
и успела перекрестить его, пока двери не закрылись.
Ханка провела рукой по своей весёлой причёске, но это была просто
привычка — в её волосах абсолютно ничего не изменилось:
— Я должна идти на работу. Сама понимаешь. А ты можешь вернуться к
бабушке. Она устроит твою жизнь как нельзя лучше.