предыдущая глава http://www.proza.ru/2015/11/08/
Прошу прощения у читателей. В законченой книге у героини изменилось имя. Я старалась привести свою литературу к одному знаменателю.Главную героиню здесь зовут Лариса. Но если встретится на просторах моей повести имя "Яна",вместо "Лариса" - это означает что я плохо вычитала публикацию.
Здесь, возле клиники с утра было прохладно, когда солнце поднялось
выше — она вернулась в холл, где работали кондиционеры. Дремала
сидя на диванчике, пока её не разбудила уборщица в голубом халате.
— Ноги подбери.
Лариса послушно освободила место для стремительной швабры.
— А я чернява, молода, кудрява... И довго так сидити збираешся? ( И долго так сидеть собираешься?)
— Да уж, до вечера, наверное.
— Шо таки напряг? ( Что такое напряжение?)
— Парень обследуется, которого привезла сюда на свою голову.
— Бачу, тоби диватися никуды. Пидемо, допоможеш мени. А я тебе погодую. ( Вижу, тебе деваться некуда. Пойдём поможешь мне, а я тебя накормлю).
— Что такое – погодую?
— Эх, братья-славяне. Накормлю!
До обеда время бежало быстро. Гладили халаты, сортировали по размерам,
ещё раз была влажная уборка. Потом немудрёный обед с огурцом и салом, а
в три Лариса запросилась, на диванчик в холле.
Уборщица Ульяна тяжело вздохнула и проводила её до «наблюдательного
пункта».
Она уже знала про Ларису и Данилу все и уже предложила бездомной
безработной два хороших места на выбор. В одном – паралитик, в другом
двое детей церебральников. Работа тяжёлая, но с крышей над головой и
едой. Можно продержаться, если будет операция и ждать придётся недели
две.
Лариса безучастно слушала Ульяну и понимала, что это — тупик. Никакой операции без денег.
Диагноз подтвердился. Что было в этом хорошего? Операцию можно было
бы делать и в Минске. Правда положительный результат только – 58%.
Здесь шансов больше вернуть зрение. Но…
— Ну и что там по твоему плану, Данила? — Лариса смотрела на него и
удивлялась: никаких признаков уныния, депрессии и переживаний. Сидит,
подставив лицо солнцу. Улыбается.
— Что-то важное чувствую. Пытаюсь словить, что… Ты мне обстановочку
опиши, что ты видишь.
— Сидим на скамейке на остановке. Ждём автобуса. Стайка школьниц, с
ними рядом две учительницы. К остановке идёт солдат, у него большие
высокие ботинки и оружие.
— Приближается, говоришь… нет это не солдат… не в нем дело. Что ещё приближается?
— Дети, школьники.
— Куда они движутся?
— К нам, на остановку. Похоже, у них экскурсия.
— Значит, должен быть автобус. Думаю, в автобусе все дело….
— Да, вот я вижу автобус…
Данила поднёс ладони к вискам, потом обхватил голову. Бормотал
что-то для себя:
— Да, да , да! Все дело в автобусе.
Дети очень организованно выстроились на остановке. Данила рывком
поднялся и оказался первым у раскрывающейся двери автобуса. Он просто
перегородил всем путь:
— Stand. Danger.
Водитель автобуса яростно кричал в раскрытую дверь, потом взял
переговорное устройство.
Через минуты появился патруль.
Лариса будто окаменела, наблюдая, как быстро разворачиваются события.
Всех пассажиров вывели из автобуса, а грозный водитель вдруг присмирел.
Люди в военной форме оцепили остановку.
Через час Лариса и Данила сидели в комендатуре. Рядом сидел переводчик.
Их допрашивали.
— Если вы были уверены, что в автобусе взрывчатка, то может знаете
кто её принёс. Кто оставил её там. Может вы заходили в автобус?
— Да нет же, Данила был на обследовании целый день. Мы только вышли из
клиники. Он не мог ничего видеть, он слепой. Вот документы…
Ситуация была странной. Им не верили, проверяли, делали запрос в
клинику.
Ночевали в «израильских застенках». Лариса была на грани истерики.
Данила вдруг притянул её голову к себе и погладил по волосам.
— Спокойно, девочка. Я отвечаю за тебя.
Лариса шмыгала носом и действительно чувствовала себя маленькой
девочкой.
— Как ты это почувствовал? Как узнал про взрывчатку?
— Помнишь, мы с тобой играли на корабле и я всегда знал, куда ты
прячешь вещи и где ты находишься? Мне было забавно выигрывать у тебя.
Я будто привязывался к твоим мыслям и видел твоими глазами. Как только
ты переставала думать обо мне — у меня ничего не получалось. Дедулю помнишь, который подходил и к тебе и ко мне? Ты ещё говорила, что он следит за нами.
Он не следил, он чувствовал нас. И я будто чувствую опасность.
Особенно, если говорю себе: я защищаю этого человека, я отвечаю за него.
— А я думала, что это я отвечаю за тебя.
— Вот в этом-то все и дело. Как только твоя обязанность переросла в
настоящую заботу: включились чувства, эмоции и эта сила, которая сидит
во мне, стала откликаться и подсказывать опасность. Начиная от стены,
в которую я могу воткнуться до приближающегося автобуса с взрывчаткой.
— Ну, а ты не чувствуешь, что будет дальше? Мы тут не сгниём в еврейской тюрьме?
— В голове у меня ясно и спокойно. Думаю, всё будет хорошо.
— Да ты оптимист. Тебя заманили в чужую страну, рассчитывая, что слепец без денег не выберется из неё, а если и произойдёт чудо,— ни квартиры, ни машины, ни дачи… Бомж без всяких прав на нормальную жизнь. Генеральная доверенность подписана твоей рукой. Я — главный свидетель, думаю со мной будут происходить неожиданности, возможно неприятные. Очень неприятные.
— Не бойся. Я же чувствую неприятности на расстоянии.
Он засмеялся и непонятно было: шутит или говорит серьёзно.
Их вызвали на следственный эксперимент. Даниле следовало угадать,
где спрятана граната — в детском рюкзачке, солдатском вещмешке, корзине
с овощами или плюшевой игрушке. Лариса сидела под навесом в тени и наблюдала
за Данилой, который растерянно ходил вдоль выставленных предметов.
Что-то пошло не так. Спустя полчаса к нему подошёл офицер и одел
наручники.
Спустя пару минут и у Ларисы появились эти экзотические браслеты.
Он обвинялся, а она была его сообщницей. Их развели по разным камерам.
Маленькая камера-одиночка была темновата и так мала, что вытянуть
ноги на узкой полке было невозможно. В углу стояло ведро. Обед был отвратительного вида и Лариса к нему не притронулась. Потом состоялась
беседа с русскоязычным адвокатам. Он озвучил сумму, которую хотел бы
получить за свою работу.
— Я согласна на эту сумму, но с белорусскими нулями.
— Зря вы так. У нас здесь не ценят чувство юмора. Вы не представляете,
что вас ждёт. Вас будут судить как террористов, а после суда поместят в
разные тюрьмы. Вас — в Тирцу для женщин. Его скорее всего в Шатах, где
содержатся террористы. В конце разговора он напомнил, что у Ларисы есть
право на один звонок. При этом криво усмехнулся: « У вас есть здесь
знакомые, кому можно позвонить?»
— Да, конечно, есть!
Она мучительно вспоминала Ханкин номер. Память не отзывалась. Но зато
всплыл номер солдатика-вздыхателя Ханки, его записка с кривыми двойками,
похожими на девятки. Но как с ним разговаривать? Нужен переводчик. Знает
ли он уже Ханкин телефон, захочет ли передать ей известие, что мы в беде?
Захочет ли Ханка вновь прийти на помощь? Адвокат был предельно учтив:
— Напишите на бумаге номер. Его наберёт служитель порядка.
— Прошу вас, передайте по этому номеру такой текст на иврите: «сообщи
Ханке, что её друзья в беде. Сизо Абу Кабир. Тель Авив».
Офицер, дежурящий у входа, сделал звонок и что-то бесстрастно произнёс
в трубку.
— Господи, если ты есть, сделай так, чтобы Ханка получила это известие,
чтобы откликнулась.
На следующее утро Ларису вызвали на беседу. Она терпеливо отвечала на
необычные вопросы — какого она вероисповедания, состоит ли она в
молодёжной террористической организации, есть ли у неё среди арабов
друзья или родственники (!) Она твердила своё: « Я сопровождающая. Мы
ехали в клинику. Там мой подопечный проходил обследование. Потрудитесь
проверить то, что я говорю. Вот чек платных услуг клиники, вот билет на
корабль…»
Два дня прошли в узкой камере и вдруг — свидание с Данилой.
Сидели по разные стороны стола с охранником у двери. Просто
смотрела на него, а он молчал. Спонтанно вытянули руки и пока
охранник что-то грозное крикнул им, она ухватилась за его
пальцы и ощутила ответное пожатие.
— Нет, этого не должно быть. Ты говорил, что все будет хорошо.
Ты спас людей, там были дети. За что нас задержали? Что плохого мы
сделали?
Данила был внешне очень спокоен и молчал. Он так и не сказал ей
ничего. Но губы его шевелились, он что-то проговаривал про себя. Через
несколько минут его увели.
Ещё одна ночь, полная неопределённости и ещё одно свидание — с Ханкой.
Тут все было громко, сопливо, радостно и воспринималось, как дар с неба.
Их выпустили под Ханкино поручительство.
Лариса даже не обрадовалась свободе, которая была весьма относительна.
Постоянно возникающие проблемы не разрешались. Данила держал
Ларису за руку и, казалось, не она, а он ведёт свою сопровождающую.
Ханка уверенно шагала, иногда останавливаясь и, как регулировщик,
показывала рукой направление движения. Они завернули в торговый центр.
Ханка исчезла за стеллажами, где были выставлены продукты со скидками,
а Лариса с Данилой присели на выступе витрины недалеко от кондиционера.
Людей было много. Молодые мамочки с очаровательными детьми, неспешные пенсионеры, бережно поддерживающие друг друга, молодые люди в военной
форме… На фоне женщин в платьях из лёгкой ткани, подростков в
весёлых шортах, смешно выглядела фигура мужчины в чёрной бейсболке
и объёмной куртке, закрытой на замок. Руки он держал в карманах и был
похож на мультяшный смешной персонаж: тонкие ножки, торчащие из-под
коротких штанов, стоптанные сандалии и эта нелепая куртка в два обхвата.
Пока Лариса удивлялась его темно-фиолетовой щетине, Данила вдруг
отпустил её руку и рванулся навстречу этому чудику. Лариса и пошевелиться
не успела,как Данила ухватил его за локти и хотел завести руки назад, но
скользкая ткань куртки подвела. Человек резко рванулся и чуть не
выскользнул, оставив у руках у Данилы рукав. Но слепой тут же
перехватил руку и плотно прижал этого странного человека к себе спиной,
лишив его всякой возможности двигаться. Люди в торговом зале что-то
кричали.
— Все на выход. Это смертник, террорист. Все должны бежать к
выходу,— кричал Данила.
Кто-то из присутствующих в зале громко отозвался на иврите.
Поистине слово «террорист» было понятно всем.
С противоположного конца зала к Даниле мчались двое полицейских. Люди расступались, уважая из их за скорость и давая дорогу правосудию.
Кассы перестали работать — все внимание было направлено на Данилу.
—Ну вот, опять сейчас загребут, успела подумать Лариса.
Бросившись наперерез полиции, она первая подбежала к мужику с оторванным рукавом и рывком расстегнула его куртку.
Под курткой на чёрном жилете у него было прикреплены что-то вроде
красных шариковых ручек, связанных проводами. Вот оно, доказательство,
что Данила не врёт, он наверняка знает, кого надо остановить.
Мужичок напрягся и ударил Яну ногами в грудь. Удар оказался сильным.
Она упала и, больно ударившись о каменный пол, потеряла сознание.
Все, что меняется — к лучшему.
Голова гудела, но в целом было всё даже неплохо: чистая постель,
прохладно, чернявая медсестричка поправляет капельницу. Пришёл молодой
доктор и очень понятно объяснил про сотрясение, трещину в ребре и
скорую выписку.
— Понятно, тут же платить надо за койко-место.
— Да нет, ваше пребывание здесь оплачено. Просто травма у вас не
очень серьёзная, поэтому лучше долечиваться дома. К вам какое-то спец
предложение готовят. Так что мы больше диагностировали вас, чем лечили.
— Все чудесатее и чудесатее…
Дверь приоткрылась и в проёме показался Данила с веснушчатым
карабинером. Лариса вздрогнула, но это был не конвойный, а Ханкин кавалер. Загорелое лицо украшала широкая улыбка:
— Шолэм алейхэм.
Из-за его спины вдруг неожиданно вынырнула Ханка:
— Это Ашер. Я не успела рассказать. Он позвонил мне, и я узнала,
где вы с Данилой. Вы – настоящая головная боль, а теперь и национальные
герои нашей страны. Ашер устроил вам ещё один шанс. Случай в супермаркете
был решающим в вашем оправдании.
— Ханка, делай паузы, остановил её Данила.
— Но ведь надо сказать самое главное — вас обоих хотят взять на патрулирование. Это полное довольствие. И деньги. Все проблемы решились!
И может быть я буду переводчицей при вас!
Лариса слушала в пол уха. Она смотрела на лицо Данилы — что он думает,
как он это воспринимает. А он с каменным лицом ей ответил, будто знал,
какой у неё к нему вопрос:
Я же сказал: все будет хорошо!
(продолжение следует) http://www.proza.ru/2017/07/06/1401