Сегодня туман в город наведался. Окутал все живое. Ни зги не видно. Белым покрывалом окна защурил и притаился в ожидании.
Раздвинула я створки окна и нырнула с головой в задумчивость туманную, в одиночество сладкое с сероватым вожделенным привкусом.
Голову на плечо склонила от уюта и тепла туманного покрывала. Улыбнулась. Рожицу хитрую скорчила и язык показала ему – Кудеснику.
Никто не видит, не надо скрывать свои эмоции…
-Надолго ли ты пожаловал к нам, Дружок –обращаюсь я к нему, и на ходу, надевая пальто, выбегаю из подъезда на рандеву с долгожданным другом..
Туманная дымка загадочно обволокла лысеющие кроны гордых и модно подстриженных тополей. В тусклом свете фонарей тополиные денди отбрасывают фантастические тени.
Поблекли осенние акварельные краски, размытые дождями, навевая неизбежность потерь…
И грустит Туман, унося на своих волнах, память светлую и теплую, согретую солнечными лучами лета.
Силуэт одинокого заблудившегося прохожего зловеще завис в серебристой уходящей дымке рвущегося марева. И только горящие окна соседних домов, как светляки ночные радостно подмигивают чрез толщу медленно исчезающего вара.
Какой удивительный вечер! – невольно подумала я, прижавшись щекой к шершавому стволу березки, застыв от одолевающих меня непонятных чувств.
И в восхитительной игре теней, в их обворожительном и диковинном перевоплощении я окунулась в сказку, доселе никогда не слышанную.
По капельке впитывала в себя увиденное чудо природного явления.
А, меж тем, Туман умелой рукой маститого художника насыщал пространство сюрреалистическими образами, преломляющимися в воздушных потоках, сливающихся с осенним духом ноябрьских грез.
Мнится ему сентябрьское буйство красок, по- бабьи золотой осенней поры, и нежно укутывает он своей серой печалью оставшиеся следы былой роскоши, с любовью обнимая последние осенние подарки, пытаясь, хоть ненадолго сберечь их, лаская одинокую ромашку, удивленно раскрывшую свою лепестковую душу.
Прижался скорбно к увядающей зелени уснувшего газона с плачущими глазами астр.
Обнял старого пригорюнившегося дуба, застывшего в ожидании Зимы. И дуб протянул ему навстречу свою разлапистую ветку, некогда королевской кроны, а ныне поредевшую в скрюченных желудевых пальцах.
-Ох! Уж этот туман! Странник. Ступай себе с Богом. Не береди застывшие души…
Не мешай!
Сама желала, доглядывала и придумывала. Себя обморочила и ублажила щедрыми твоими раздачами, сваленными вперемешку с восторгами и стонами...