Песочные часы
Передо мной на столе стоят песочные часы. Тот, кто изобрёл их немного не додумал, как превратить этот прибор в машину времени, а я смотрю на них и думаю: «Почему нельзя остановить время и, как в песочных часах, перевернуть и вернуть назад, пускай не всё, пусть самую малость прошедшего времени. Увидеть и ещё раз прожить короткий отрезок, отсыпанный песочными часами. Создатель не оставил нам такой возможности, а жаль.
Год назад я был самым счастливым и богатым человеком в мире. У меня была мама – лучший друг и учитель в одном лице. Всё моё богатство находилось в маленькой хрупкой женщине, зорко следившей за благополучием моей семьи, детей и внуков. Каждое утро она встречала с молитвами за всех нас, и кто знает, может быть она своими обращениями к Богу сделала больше, чем мы сами для себя. Все мои победы в этой жизни благодаря благословлению и молитвам мамы.
На этих хрупких плечах выросли мы – трое пацанов, со своими характерами и амбициями. К каждому был свой подход с добрым словом или лёгким подзатыльником, направлявшим в нужное русло наши строптивые характеры. Вспоминаю, как учил таблицу умножения и безвылазно сидел дома, пока не сдал маме на отлично всю последнюю страницу обложки тетрадки в клеточку. Прошло пятьдесят лет, а я до сих пор легко бравирую своими знаниями математики перед кассирами магазинов, опережая их калькуляторы с цифрой «итого».
Мама всегда знала все наши возможности и обрезала наши потребности, оставляя самое необходимое. Мы конечно обижались на неё и вот тут я бы очень хотел перевернуть часы и попросить прощения. Досталось ей не только от нас. Время, которое для неё началось с 1927 года не дало ей среднего образования, и я вспоминаю как отец учил маму считать на счётах, на которых я любил кататься, лёжа на животе, за что и получал по заслугам. Через двадцать пять лет мама уходила на пенсию начальником отдела труда и заработной платы литейного цеха.
В тяжёлые военные годы она в 14 лет пошла на завод и всю войну работала контролёром. Рассказывала, как сдавала снаряды военному представителю и когда открыли склад, многие снаряды были подписаны матом, обращённым к Гитлеру. На вопрос: - кто это сделал? Мама развела руками и сказала: - любой из нас - и показала на цех, в котором трудились подростки, стоящие на ящиках у станков с серьёзными лицами и выполняющие ответственную работу. Военпред обошёл весь цех и подошёл к матери.
- Вы что, будете наказывать этих героев? – спросила мать, и вопрос повис в воздухе. Никто из мальчишек не пострадал, а вскоре закончилась война и с фронта вернулся мой отец.
Они работали в одном цехе - мать контролёром, отец токарем. Мамка была красавица и отцу ничего не оставалось делать, как пригласить её в кино. Идут под ручку, никого не трогают и вдруг мамка вырывает руку и идёт в сторонке, показывая глазами на идущих на встречу её родителей.
- Что ещё за фокусы, я с тобой серьёзно – говорит отец. Вот так он объяснился в любви, а вскоре они поженились. Мама не любила своего имени - Матрёна и отец её ласково называл «мотылёк».
В частном доме её родителей на берегу реки Самара началась их, а потом и наша жизнь, полная опасностей и ужасных приключений. Мама занималась нашим воспитанием, а папка один трудился на благо нашей семьи. У него были «золотые» руки и светлая голова. У нас на этажерке стояла его книга «Скоростное нарезание резьб». С этой книгой и чемоданом с резцами он исколесил весь Советский Союз, делясь опытом на заводах и предприятиях страны, за что и был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Вспоминаю, как в детстве мне понравился пистолет с пистонами, и я бесцеремонно разбудил отца, отдыхавшего перед второй сменой. Стыдно рассказывать про свой поступок, но он безропотно встал, протёр глаза, и мы вместе поехали на трамвае за злосчастным пистолетом. Совесть мучает от того, что мы на родителей смотрели, как потребители и не задавались вопросом – легко ли им? Конечно мне было обидно донашивать одежду за братьями, и я радовался любой новой вещи, не задумываясь о её происхождении.
Отец любил юмор. Иногда его было трудно понять - смеётся он или говорит серьёзно, а когда на праздники собиралось много народу, нас частенько выгоняли из-за стола, чтобы услышать новые анекдоты, которые мы уже знали наизусть. Вот так бы запоминалась таблица умножения.
С каким бы удовольствием я бы сейчас перевернул часы и поглядел бате в смеющиеся глаза.
Один раз я сам рассмешил его до слёз. Он пришёл домой в хорошем настроении, и я подумал, что сейчас самый подходящий момент, показать двойку. Отец открыл дневник и сказал: - Эту двойку, если постараешься можно исправить.
- Не могу, у меня красных чернил нет – сказал я, чем завоевал в его глазах авторитет. В другой раз, когда мама ругала меня на даче за столом перед всеми, я гордо ей ответил пословицей, не раз услышанной от отца: - Сын в отца, кобель во пса и вся порода собачья. За что и заработал подзатыльник под хохот братьев и родственников.
Позже, когда мы уже были взрослыми, отец поражал нас своими артистическими выступлениями. Он выбирал момент, когда в компании люди ещё не дошли до кондиции, вставал и начинал читать наизусть приключения деда Щукаря. Никто никогда не перебивал его, только смех сквозь слёзы иногда останавливал его. Запомнилось его выступление на проводах на пенсию со сцены в клубе - рассказ о том, как дед Щукарь купил у цыган лошадь. Смеялись все, хотя и не к столу было сказано. По его глазам было видно, что он испытывал удовольствие от таких встреч.
В летнее время мы всегда собирались у маминых родителей. Весной, когда Самарка разливалась, вода подходила к самой калитке дома, оставляя маленькую тропинку. Стихийно разворачивалась лодочная стоянка. Рыбаки побогаче - на моторных лодках, а мы - беднота на плоскодонках, как гребцы на галерах рассекали тихие заводи, ставили сети, морды или просто ловили на удочку. На майские праздники с утра и до позднего вечера на реке слышались песни, играла гармошка или гитара. Люди нарядные, в белых рубашках гуляли по грунтовой набережной, не боясь сломать ноги. Проходило немного времени, и вода потихоньку начинала убывать, обнажая заливные луга, где мы устраивали запруды и руками ловили рыбу. Когда земля подсыхала, начинался каторжный труд по освоению целины. Грунт тяжело поддавался лопате и чего греха таить, часто пытались сачковать от этой работы, но очень редко у нас получалось. Вот так нам прививали любовь к земле, зато после работы стол у бабушки ломился от яств. Солёные огурцы и помидоры с картошечкой, политой деревенским растительным маслом, присыпанной зелёным лучком и рыба, жаренная в духовке и на сковородке вперемешку с луком – всё это дополнялось творожниками со сметаной и когда в конце трапезы подавались блины, дедушка всегда говорил: - Бабушка, ты сумела приготовить, но не сумела подать. Блинчики с чаем уже не шли на ура, из-за мощнейшей бомбардировки желудка. После еды все сидели за столом и разговаривали. Вспоминали всё самое интересное и самое страшное – прошедшую войну.
Всё время в правом вернем углу на нас смотрела икона Божьей Матери с Иисусом на руках. На её глазах были проводы деда на Гражданскую и Отечественную войну, рождение у них детей, бегство из деревни в город, когда за наличие коровы и лошадей раскулачивали и ссылали, проводы сына Николая в армию под Ленинград, где застала его война и когда он в 1944 году приехал в отпуск домой худой - кожа да кости и постучал в окно, его никто не узнал, только голос выдавал в нём сына и брата. И конечно на её глазах состоялось возвращение всех- отца и сына с войны. Дедушка увидел бабушку, когда она с полными вёдрами отходила от колонки с водой. Обнялись, расцеловались и пошли в обнимку домой. Про вёдра вспомнили, когда соседи принесли их и заодно выпить рюмку за возвращение. Я всегда смотрел на икону и чувствовал притягательную силу там, за ней, где никто из живых никогда не был, куда бабушка и мама обращались в надежде, что их услышат и помогут. И ведь помогла слава Богу и продолжает помогать с нашими молитвами.
Сейчас, когда уже нет моих дедушек и бабушек, когда следом за ними ушли родители и мой средний брат, я смотрю на икону и песочные часы и слышу, как внутренний голос мне говорит:
- Торопиться не надо.
А ведь на самом деле мы торопим события в ожидании чуда, которое обязательно должно случиться. Говорят, что так мы материализуем наши мечты в реальность, но внутренний голос повторяет: - Торопиться не надо. Получишь ты свою премию «Поэт года 2015» и всё у вас будет хорошо. Иконка молчит и смотрит на меня, а часы ждут, когда я их переверну.
Торопиться не буду.
29 10 2015 г.