— Я, как офицер российской полиции, обязан сообщить в опеку о твоём ненадлежащем исполнении обязанностей опекуна. Я думаю, что ребёнка необходимо отправить в детдом, нельзя таким, как ты, доверять опекунство... Проститутке и наркоманке.
Это говорил майор полиции, средних лет мужчина, в форме, с явными признаками ожирения. Перед ним сидела худенькая женщина лет сорока и испуганно повторяла:
- Не делайте этого, прошу вас! Я не наркоманка и не проститутка...
- Как это не делайте? — перебил её майор. — Я, как офицер, должен исполнять свои служебные обязанности! Я дал указание, чтобы разобрались, как это тебе, такой наркоманке, проститутке доверили опекунство! Ты свою дочь не сумела воспитать, превратила её в наркоманку, а теперь ещё внучку «воспитываешь».
- Не надо сообщать в опеку. Я не наркоманка...
- Я повидал таких, как ты, с первого взгляда распознаю! Если ты не наркоманка, то дочь-то твоя как родилась такой? Какое семя, такое и племя! Ты и родила её от наркомана! Без мужа притащилась откуда-то сюда, в Питер... И ты хочешь чтобы я разрешил ребёнку жить с двумя проститутками и наркоманками? Не дождёшься этого! Дитё будет воспитываться в коллективе, из неё ещё можно сделать человека. Одну опять нужно забрать на поселение, а ты иди отсюда, не хочу с тобой разговаривать!
Женщина, сжавшись в комочек, смотрела на него, как загнанный в угол зверёнок, повторяла, чтобы он её пощадил.
— А что ты можешь? — сказал майор, презрительно разглядывая сидевшую перед ним женщину. — Мне никогда не нравились худые женщины... Но если ты так настаиваешь, ну что ж, тогда вот...
Он взял лист бумаги, быстро что-то написал и пододвинул лист к женщине. Увидев то, что там было написано, женщина с испугом посмотрела на майора, её глаза расширились, и в них застыли слёзы.
- У меня и десятой части этого быть не может.
- Ну, не может быть, а может и быть! Займи, возьми кредит, у хозяйки попроси, ты же в магазине работаешь? А завтра я до восемнадцати часов потерплю. А пока я дал распоряжение, чтобы ребёнка оставили на круглосуточном в садике. А ты ищи...
- Я не сумею достать нигде такие деньги, — отвечала женщина, — это слишком много для меня.
- Для кого много, для кого не много, впрочем... Есть ещё один вариант. Я тут дал распоряжение, чтобы выяснили, как это так вдруг женщина ни с того ни с сего дарит незнакомке двухкомнатную квартиру в центре города. Надо посмотреть, разобраться, естественной ли смертью она умерла, или ей помог кто-то... Спустя месяц после написания завещания.
- Что вы такое говорите, она болела! — оправдывалась женщина.
- Ну что ж, все болеют, но некоторые и годами больными живут, а эта сразу!
- Она на протяжении нескольких лет, — тихо добавила женщина.
- Не знаю, не знаю, я дал распоряжение, разберутся, проверят. Так вот, про второй вариант: вот тебе телефон, — он пододвинул лист себе обратно, написал на нём номер и протянул женщине, — позвони сегодня, можешь завтра позвонить, в течение дня тебе подберут жильё, помогут переехать, и этот вопрос будет решён. И с опекой, и со мной.
- Но мне оставлено завещание без права обмена и продажи.
- Это не твоя забота, твоя забота просто подписать. А уж права здесь устанавливаю я. Вот тебе два варианта, иди решай. Завтра чтобы до восемнадцати часов всё было решено.
Полина стала подниматься, колени её не гнулись, их опять пронзила боль. Было видно, что она поднялась, превозмогая себя. Полина шла качаясь. Она вышла из кабинета и чуть не упала со ступенек на лестнице, успев ухватиться за перила.
— Вам плохо? — спросил проходящий мимо молодой полицейский.
— Всё в порядке.
— Вам помочь?
— Нет, не нужно.
И он ушёл, а Полина постояла ещё немного, думая о том, где взять ей сто тысяч... Ведь иначе лишат её опекунства, и не будет у неё внучки её, Танечки.
Она начала идти. Временами, когда перед глазами начинали плыть круги, она останавливалась, держалась за стену. Полина шла в садик, чтобы забрать оттуда свою внучку...
Полина была на работе, когда ей позвонила воспитательница и сказала, что какая-то женщина пытается забрать «её дочь». В детском саду не знали, что Полина, на самом деле, бабушка Тане, а не мать.
- Она ведёт себя неадекватно, - сказали ей в трубку. - Похоже, либо пьяная, либо под наркотиками. Мы вызвали полицию.
Полина испугалась худшего. Она бегом бежала в садик, но было слишком поздно. В садике она увидела свою дочь, лишённую родительских прав, только что вернувшуюся из колонии поселения, куда она попала за хранение наркотиков. Она вернулась два дня назад из колонии, и Полина просила не приходить её в садик. Там её не знали и могли неправильно понять. К Полине же хорошо относились и воспитатели, и родители некоторых детей, и нянечки. Но дочь не послушалась, раздобыла где-то наркотики, и пришла в садик, требуя выдать ей её дочь. Дочь ей не отдавали, и она устроила скандал, и приехавшая полиция забрала её, а заодно и Полину в участок. Майор полиции, с которым Полина только что говорила, был начальником этого участка...
Полина пришла в садик, но ребёнка ей не выдали. Дежурная воспитательница с испуганным видом объясняла Полине, что ей запрещено выдавать Таню. И Полине пришлось уйти. Периодически, её взор застилала какая-то густая пелена, в глазах темнело, и ей приходилось останавливаться, чтобы не упасть в обморок. Когда она более менее приходила в себя, она продолжала идти. Ей бросались в глаза лица людей: счастливые, озабоченные, — все спешили по своим делам, а она... Ей было некуда идти, кроме её пустой квартиры. Дочь скоро, наверное, снова отправят обратно за нарушение режима, а внучку заберут в детдом... Майор сказал о двух вариантах, но есть и третий вариант.
Полина стала думать об этом третьем варианте. Фонтанка или Нева? Пускай будет Нева. Где... У Тучкова моста, конечно. Там сейчас идёт какое-то строительство, вокруг полно заграждений, и ей никто не помешает... Перед глазами спала пелена. Решение принято. Третий вариант. Он устроит всех, и, главное, устроит её. Полина почувствовал прилив сил, даже боль в коленях отступила. Она шла почти быстрым шагом и обдумывала предстоящее... Как это сделать? Полина вспомнила, что в кладовке у неё лежали гантели. Их можно очень удобно уложить в сумку от ноутбука, перекинуть через плечо, обмотать карабин скотчем, чтобы не отцепилось, и прыгнуть! Ей будет лучше, когда она уйдёт... И пусть будет, что будет. Только прежде нужно решить, что делать с квартирой...
Она пришла домой, села на диван и стала вспоминать... Стала вспоминать всё с самого начала...
Полина помнила, что в садике она была самая красивая, самая умненькая девочка. Всегда она была лучше всех одета, всё на ней было заграничное: и туфельки, и платьица, и колготки. Мама её была учительницей, а вот папа был моряком, штурманом, как он сам говорил. Уезжал он, правда, надолго, но зато по приезду привозил много подарков. Чего только не привозил! Полина очень любила жвачку, жевательную резинку, которую тогда не продавали. Он привозил, а она приносила её в садик и делилась с детьми. Отец любил рыбачить на реке, поэтому привозил из-за границы различные снасти, на которые с завистью смотрели местные рыбаки. Катушки, спиннинги, воблеры, крючки — всем этим он делился с местными, как Полина делилась жвачкой с детьми. Семья её была общительной и счастливой до некоторого времени.
С детства Полина любила танцевать. Однажды мама познакомила её с одной женщиной, Ангелиной Фирсовной, которая предложила Полине научиться хорошо танцевать. У неё была своя школа танцев, где девочки и мальчики учились народным танцам. Полина и сейчас помнила, как завешана была её комната различными грамотами, похвальными листами и дипломами. В какой-то момент они перестали помещаться у неё в комнате, и их стали вешать в коридоре.
Она продолжала учиться танцевать, в школе училась хорошо. Сейчас Полина уже не помнила, когда именно, но с какого-то возраста Ангелина стала учить нескольких девочек другим, современным танцам. Тогда она ещё не понимала, но сейчас она знает, что это были обыкновенные эротические виды танца. Возможно, у Ангелины были свои какие-то замыслы, и она их реализовывала, но Полина их не знала тогда и с энтузиазмом отрабатывала новые па, которым учила её Ангелина.
Жизнь шла своим чередом до тех пор, пока мама однажды не сказала с озабоченным видом:
- Полина, завтра папа приезжает.
- Что случилось?
- Не знаю, пришла телеграмма, что срочно приезжает.
На следующий день они приехали встречать отца. Полина не узнала его. Он был всегда красивый, в форме, высокий, статный, а теперь форма на нём висела, как на вешалке. Взгляд потухший, спина сгорбленная... Мама заплакала и обняла его, а Полина смотрела и недоумевала, неужели это её отец!
— В тропиках подцепил какую-то заразу, — объяснил отец. — Одно лечили, другое залечили. Теперь вот я инвалид...
С этого дня жизнь Полины резко поменялась. Отец запил и стал отказываться садиться за стол, на котором не стояла бы бутылка водки. Мамины запасы ушли очень быстро, отец начал продавать драгоценности, которые когда-то сам ей дарил, затем дошла очередь и до Полининых вещей. Но и на этом отец не останавливался: каждый завтрак, обед и ужин на столе должна была стоять бутылка. Наконец, настал момент, когда нечего больше было продавать, а мамина зарплата была уже им потрачена. Он стал требовать с Полины.
— Принеси.
— Откуда? У меня самой денег нет.
- Пойди займи.
- А как отдавать?
- Иди у подруг материных займи, мать отдаст.
Полина не пошла, и отец запер её в кладовку.
- Ни на какие танцы не пойдёшь, пока не будет бутылки.
На следующий день она пошла к Ангелине и рассказала ей, что больше не может заниматься. Она рассказала ей про отца, и Ангелина ответила:
- Хорошо, я буду давать деньги на бутылку, потом отработаешь.
После каждой репетиции Полина теперь приносила отцу бутылку, чем тот был очень доволен. Он ждал её возвращения каждый день с нетерпением и не любил, если она задерживалась.
В один из дней, она пришла с репетиции, протянула отцу бутылку, которую тот схватил дрожащими руками, открыл и стал пить прямо из горлышка. Полина смотрела на него с отвращением, а мать, зашедшая в комнату, тихо что-то сказала, Полина даже не расслышала что, но отец тут же набросился на неё и ударил по лицу. Мать закрыла лицо руками, а он ударил её ещё раз — мать упала на диван. Отец начал душить её. Полина видела лицо матери, которое уже начало бледнеть, схватила недопитую бутылку и ударила отца по голове. Он упал, а мать стала хватать ртом воздух. Придя в себя, они вместе с Полиной связали отца, собрали немногочисленные вещи и пошли к бабушке, матери отца. Они рассказали ей всё, что произошло, та выслушала их и строго ответила:
- Вы царствовали, когда он привозил вам деньги и подарки, а теперь, когда он стал инвалидом, вы его бросили, избили и связали. Вон из моего дома, чтобы я вас больше не видела!
Она их выгнала, и им пришлось переночевать в школе. Идти им больше было некуда, и они вынуждены были просить директора пустить их переночевать там.
Через два дня у мамы случился приступ, а ещё через день её не стало. Полине было некуда идти, единственный человек, который у неё остался, была Ангелина. Она рассказала ей обо всём, что произошло с ней за последние дни, сказала, что отец пригласил её жить к себе, но она боится приходить к нему, и Ангелина сказала Полине, что та может остаться жить у неё. А ей ничего другого и не оставалось...
Продолжение следует...