Урок истории

Юрий Елизаров
В школе я учился долго. Дольше тех ребят, с кем пошёл однажды в первый класс восьмилетней школы шахтёрского посёлка на Урале. Дольше потому, что, едва окончив там четвёртый класс, отправился в большое путешествие по стране. Разумеется, не один и, разумеется, не по своей воле. Мама решила, что жизнь на Урале для нас тяжела и, взяв меня с сестрой, поехала искать счастье на юге. Не в Ташкент, конечно, который, как известно, «город хлебный», а в шахтёрский город Ангрен, что находится километрах в ста от него.
Поскольку никто нас там не ждал, то жизнь, хотя и стала вкуснее (всё-таки фрукты), но легче не стала. Из-за жилищного вопроса мне пришлось сменить в разных районах узбекского города несколько школ, в результате чего я успешно отставал от школьной программы и дважды оставался на второй год. Благодаря этим мытарствам я забыл напрочь почти всех учителей тех школ и, конечно же, их уроки. В памяти остались только те, что, хотя и прошли в школьных стенах, стали, скорее, уроками жизни.
В Ангрене наряду со всеми предметами общесоюзной школьной программы мне пришлось учить ещё и узбекский язык. Была там и узбекская школа, но немало узбекских ребят родители отдавали в русские школы. Кроме узбеков и русских учились там и немцы, и крымские татары. Почему представителей двух последних национальностей в Средней Азии было много, я узнал позже. А пока мы жили, дружили и учились вместе. После уроков играли в чику, сочки или лянгу – кому что нравилось. Но иногда после уроков приходилось дежурить. В день, когда выпало дежурить мне и Юнусу, и приключилась история, какую хочу рассказать.
На задних стенах каждого класса висели портреты великих писателей или учёных с описанием их заслуг, а вот над доской – портрет какого-нибудь члена Политбюро ЦК КПСС. Если портреты великих людей и их заслуги я изучал охотно, то к партийным боссам интереса не проявлял. До того дня.
Уборка класса – занятие нудное, а потому не случайно, что нам захотелось его «оживить». Мытьё пола и классной доски мы стали сопровождать шутками в адрес друг друга. А когда я нагнулся, чтобы смочить в ведре половую тряпку, надо мной просвистела тряпка классной доски брошенная Юнусом. Свою досаду, что не попал, он скрыл под язвительной рожицей. Я поднял брошенную тряпку и «вернул» её обратно. Юнус увернулся и я тоже не попал. Так повторилось несколько раз, пока тряпка, брошенная в меня, не улетела далеко, а Юнус в азарте не запрыгнул на первую парту. Азарт охватил и меня: я бросил в одноклассника половой тряпкой. Юнус спрыгнул с парты, а тряпка, припечатавшись к портрету над доской, упала вниз, оставив грязные потёки на лице члена Политбюро. Воцарилась немая сцена: мы с Юнусом посмотрели друг на друга, потом на портрет и улыбки на наших лицах исчезли, а в довершение всего дверь класса в эту минуту открыл кто-то из учителей…
«Разбор полётов» состоялся в кабинете директора. К тому же в присутствии родителей. Это судилище было страшнее Страшного суда. Все негодования учителей, многим из которых грудь согревали партийные билеты, а прочие воплощали в жизнь решения недавнего съезда КПСС, были адресованы в мой адрес. Смысл их сводился к одному: как я посмел поднять руку (вернее тряпку!) на самого Первого заместителя Председателя Совета Министров СССР товарища Мазурова. Именно тогда я и узнал фамилию «пострадавшего». Позже осознал, что мне крупно повезло, что злосчастный портрет принадлежал именно Мазурову, а не дорогому Леониду Ильичу или Первому секретарю ЦК Компартии Узбекистана. Страшно представить, чем бы тогда всё закончилось!
– При Сталине тебя бы просто расстреляли, – сочувственно сказал молчавший до сих пор директор школы. Хотя он преподавал историю средних веков, о недавней советской истории Халит Абеевич знал не понаслышке: он был из числа крымских татар депортированных сюда в 1944 году.
После слов директора «суд» завершился. Меня оставили в живых. Юнуса тоже. Но в качестве наказания на обоих наложили штраф, сумму которого – десять рублей – разделили по справедливости: с него два рубля, с меня – восемь. И хотя я был одним из лучших учеников директора по истории, учителя посоветовали моей маме перевести меня в другую школу…