Расставание с командиром, уходящим на выслугу лет , было недолгим. Обнялись на КПП и расстались.
На его место начальником курсов одного из факультетов высшего ракетного училища назначен полковник Скосырский.
Ранее его служба проходила при Генеральном штабе ракетных войск и работы с личным составом не имел. И, чтобы подняться на ступень выше, требовалась запись как раз о работе с личным составом.
Статный красавец майор Радин сразу приглянулся новому руководителю. Скосырскому. В своем заместителе нравилось новому начальнику все: и то, как руководит подчиненными, как отлично знает правила штыкового боя (еще такое существовало на то время), и многое другое. Ловил каждое слово своего зама, вдох и выдох.
Ну просто души в нем не чаял. Готов был посадить на божницу.
Радин недоумевал , чем он так пленил своего командира? И, когда служебные отношения перевалили в скором времени за экватор, Скосырский дополнил:
-Виктор Алексеевич! Я восхищаюсь вашей работой, безупречными знаниями каждого военнослужащего.
-Опыт приходит с годами, товарищ полковник,- по –военному ответил Радин, удерживая дистанцию .
Он уже обжигался на панибратских отношениях и знал, что за елейностью может прятаться жало. Радин разбирался в людях и понимал: штабисту Скосырскому пройти путь от лейтенанта ( в виде писарского клерка) до полковника, (теперь он метил в генералы), можно только при «волосатой» руке влиятельного родственника.
А Скосырский подводил к главному:
-Мне бы хотелось, чтобы вы, Виктор Алексеевич, посетили мою семью. Я много рассказываю о вас...Моя жена хочет увидеть настоящего ракетчика.
-Но во мне ничего особенного нет, это вы преувеличиваете мою роль в системе ракетных войск.
-Завтра вечером загляните к нам на чай. Я пришлю за вами машину.
Радин в душе противился этой идее, но в нужный момент ничего веского для отказа не подыскал.
Здесь, на полигоне, полковник занимал трехкомнатную квартиру на втором этаже. Свой особняк и постоянное место жительства его было в Москве.
Жена Скосырсого Элеонора Сергеевна не являла собой барыню. низенькая росточком, словно каравай, вынутый из пода, источала лучезарность и поролоновый шаг.
-Ах, здравствуйте, дорогой Виктор! Наш папа в восторге от вас. Присаживайтесь вот сюда, -прошелестела Элеонора Сергеевна.
Радин удивился, что Элеонора Сергеевна называет его по имени, будто сына.
Почему-то место его во главе и рядом свободный .
Когда разлили вино, и полковник поднялся для тоста, из соседней комнаты выпорхнула пташка- копия мамы, девушка лет девятнадцати. Кротко села рядом с Радиным.
-Жених и невеста, -чуть не сорвалось с губ Радина.
-А это,- нежнейше произнес полковник, -наше солнышко- дочь Алевтина, учится в консерватории. Принца, пока, нет. Выпьем за знакомство.
Потом непонятно что говорила Элеонора Сергеевна. Снова папа. Осушили по пятой. Радину нравилось вино , и он пил и закусывал с удовольствием , ни разу не взглянув на Эльвиру, которая не отозвалась ничем в сердце гостя,тем более - екнуло.
Скосырский начал рисовать радужные картины будущего Алевтины и ее избранника, подчеркнув, что устроит зятю и карьерный рост и благополучие, и что рядом сидящие могли бы дополнить друг друга.
-Как-то еще не думал о женитьбе, пока не встал на ноги ,-обтекаемо вставил Радин.
В танце Алевтина жалась к могучему Радину, да он и не старался прижать ее, а чуть касаться ее пальчиков, словно они были из стекловидных ниточек.
Вечер получился сумбурным, без определенного решения и со множеством вопросов.
Через час Радин, попрощавшись с хозяевами, катил к себе в часть.
Голова казалась заполненной ракетной жидкостью.
–Как можно жениться, если впервые видишь девушку, не зная ее совсем? -думал Радин.
С этого времени Скосырского словно подменили. Он перешел на официальный тон.
Начал строить козни, ненужные проверки, никчемные придирки,хотя придраться было не к чему. Его подчиненный исполнял свои обязанности профессионально и грамотно. И все же Скосырский однажды остановил Радина:
-Товарищ майор! Почему на вашем кителе нет орденских колодок? Это нарушение воинского устава.
-Отцепились, товарищ полковник,- парировал майор.
И все же через двадцать минут на доске объявлений появился приказ: «За нарушение формы майору Радину В.А. объявить выговор с занесением в личное дело».
Вскоре Скосырского отозвали Москву на повышение, а Радину полагающееся очередное воинское звание пришлось ждать еще целый год, пока не было снято взыскание. Орденские колодки он так и не носил, потому что Хрущевым были отменены на них льготы участникам войны.