http://www.proza.ru/2015/10/19/2080
Прошло несколько дней. И однажды, возвращаясь домой поздно, в начале ночи, Лёлька обнаружила - вблизи её подъезда на скамейке сидит тот самый зубодёр.
- Здравствуйте, Оля, - поднялся он ей навстречу.
- Здрааасссьте! - протянула она насмешливо, не сразу его узнав. - Чего это вы тут?
- Ждал. Вы пообещали встречу и не пришли. Так что - не дождался я. Сам пришёл.
- Когда это я чего-то обещала вам?
- Да как же? Вы сказали "Мы ещё встретимся"!
- Вы что, ненормальный? - изумилась Лёлька.
- Это заметно? Так и есть, ненормальный. С того самого дня.
Лёлькин "артобстрел" накрыл Виктора с головой. Каждый "снаряд" лёг точно в цель. Он бы потрясён яростной Лёлькой. Глаза, мимика, голос - ему явилась страсть во плоти, и воплощение это было прекрасно. Виктор и в самом деле надеялся, что Лёлька исполнит свою угрозу, он жаждал снова её видеть. Жалоба… да Бог с ней! Не первая и не последняя. К тому же, виноватым Виктор себя не чувствовал, всё делал правильно и тому есть свидетели. Но эту женщину ему надо было увидеть опять. Думал о ней постоянно, ни о чём другом думать не мог. Сначала этот плен был сладостен - вероятно, муха тоже бывает счастлива, обнаружив целую миску мёду. Потом мысли по кругу, по кругу стали мучительны. Он сказал себе "Хватит, подурил. Теперь хватит". Муха трепыхнула крылышками, но они уже распластались по медовому янтарю, безнадёжно вросли в него. Виктор безнадёжно влип. Он был распят на кресте из мыслей о Лёльке, приколочен гвоздями-мыслями, его сжигали на этом кресте те же мысли.
Виктор взял в регистратуре медицинскую карточку Тараса, где имелись данные о родителях мальчика, и несколько дней носил в портмоне листок с рабочим телефоном Тараскиной мамы. Как-то, по пути на работу, понял, что всё равно позвонит ей, рано или поздно позвонит, - и вынул из кармана сотовый.
- Здравствуйте, Людмила Александровна. Я Виктор Купов, врач из стоматологической поликлиники. Вы недавно приводили ко мне своего сына на лечение, и я хотел извиниться…
- Ах, да, я в курсе этой истории! Но знаете... я не уверена, что Лёлька была права на сто процентов.
- Лёлька?.. Разве не вы приходили с мальчиком?
- Нет-нет, это не я скандал вам устроила! То была моя сестра, Ольга.
- Вот оно что! Тогда дайте мне телефон вашей сестры.
- Телефон дать я могу. Но, право, она уже сама поняла, что переборщила.
- Вы меня успокоили, но всё же, пожалуй, я позвоню. Диктуйте, записываю.
В справочном Виктор получил Лёлькин адрес и в тот же вечер ждал её у подъезда - благо, семья доктора Купова в те погожие летние дни жила за городом, на даче.
Если бы её ещё накануне спросили, как она смотрит на то, чтоб стать любовницей женатого мужчины, Лёлька скривилась бы: "Да на кой он нужен, женатик? Нет, это не для меня". А вот, поди ж ты… Может быть, страсть в её высшем проявлении имеет способность передаваться как грипп, воздушно-капельным путем? Не всем подряд, а одному-единственному, на кого направлена. Может быть, нужны для того какие-то особые условия, обстоятельства? Кто его знает, но для Лёльки совпали все обстоятельства и условия, проявились все тайные способности к инфицированию - голова закружилась от близости именно этого мужчины, от тепла его рук, от слов "я не могу без тебя".
Они были самозабвенно счастливы. Жизнь заиграла самыми яркими красками, неудержимый свет лился из их глаз. Они сделались остроумны, легки, интересны. Им нельзя было появляться вдвоём, любой увидел бы, что эти двое - две половинки целого. Слишком похожи они были друг на друга счастливыми улыбками, сиянием лиц. Слишком много говорили друг другу их глаза. Стоило посмотреть на них, и понятен становился смысл слов "земли под собой не чует", и что значит - "летать на крыльях любви". Лёлька по земле не ходила, она её не касалась - такая была окрылённая, так наполнена счастьем, что, кажется, могла полететь. И летала. Но вдвоём их мало кто видел. Всё знали про них только Ася и Элька. Иногда они все вместе выезжали за город, бывали на Элькиной даче. На этой даче Виктор и Лёлька провели немало дней.
Необходимость прятать своё ворованное счастье вроде бы совсем их не угнетала. Они были счастливы уже оттого, что могли встречаться, быть вместе. А обстоятельства этих встреч отходили на задний-задний план, не имели абсолютно никакого значения. К счастью, Лёлька жила в отдельной квартире - маленькой, однокомнатной, но это была их территория, их солнечный остров в безбрежном человеческом море.
Ольга, разумеется, давала себя отчёт, что тайная их любовь длиться вечно не может. Иллюзиями тешиться себе не позволяла. Она знала, что Виктор души не чает в сыне и дочке. Она запретила Виктору даже гипотетически говорить о том, каким могло бы быть их совместное будущее. Сейчас было их время. Но без будущего.
- У тебя хорошая семья - не раз говорила она. - Ты, Витенька, гад, конечно, что любовницу завёл. Льщу себе, что я - форс-мажор, а не звено в цепочке.
- Ольчик-колокольчик, клянусь! Ты самый форс-мажорный форс-мажор! Ты моё стихийное бедствие! Разве человеку против смерча, к примеру, выстоять?
Нет, разумеется, не выстоять. Только вцепиться друг в друга, сплестись в неразрывное, единое. И пусть носит, кружит, лишая разума и памяти.
Но любая стихия со временем теряет силу, смиряет безумие, сходит на нет. А любовная страсть - что оно, как ни огненная стихия? Те, кто горит в ней, бывает, дотла сгорают. Но ведь не может она пылать вечно. Стихает мало-помалу, становится костром, вблизи которого уютно, тепло. Так и роман Ольги с Виктором всё больше начал обретать черты спокойного костра. Они встречались и были рады этим встречам, оба ждали их, тянулись друг к другу сердцами. Каждый любил и был любимым. Но одновременно свидания стали напоминать расписание, в них уже не бросались очертя голову. Всё больше они становились по-семейному размеренными и разумными. Роман грозился перейти в бесконечный обмен репликами, где каждый считает за должное поддерживать диалог и никто не решается поставить точку. Более всего Лёлька боялась того, что Виктор станет тяготиться их связью. Нет, он любит её, им хорошо вместе, Лёлька нужна ему. Но есть семья. У него есть жена и дети. И невозможно ему разделиться на двое. Осенний марафон. С унылыми мыслями, выстуживающими ветрами, серыми дождями… долгая-долгая дистанция, которой не видно краю… Пока один не скажет: стоп!
http://www.proza.ru/2015/10/19/2120