Летающая корова Глава 2

Верико Кочивари
    Разбудил писателя звонок телефона. Наумов нехотя поднялся, подошёл к столу, взял трубку:
   - Доброго дня, Григорий! Конечно помню, только вот даже и не знаю, смогу ли присутствовать на твоей выставке. Продрог вчера, неважно себя чувствую. Если оклемаюсь — буду обязательно. Ничего не изменилось? Ну тогда - до вечера .
 "Это, сколько же я проспал? - Аркадий Ильич глянул на часы. Почти восемь утра. "Волнуется Гриша. Только бы не раскиснуть. Как некстати привязалась простуда..." 
       Лена ещё не ушла. Наумов слышал, как она суетится на кухне.
 Как обычно, хотел дождаться пока она уйдёт из дома, но сегодня не тот случай. Срочно требовались деньги, а его банковская карта у неё. Чуть помедлив, Наумов решительно направился к кухне и толкнул дверь:
     - Доброе утро.
     - И тебе — не хворать.
Оставь, пожалуйста, сегодня мою карточку. Я остался без работы. Мне нужно снять немного денег, пока не найду новую.
    - Хорошо. Но прежде, ты должен подумать над тем, как долго тебе придётся стоять передо мной на коленях, чтобы я взяла у тебя её обратно.
     - Унизить хочешь, в очередной раз?
      - С каких это пор, тебе стало знакомо это чувство?
     - С тех самых, когда мой лучший друг и моя жена предали меня?
      - Почему же ты тогда не выставил меня за дверь? Ведь это твоя квартира, и ты имел на это полное право?
     - Ты прекрасно знаешь — почему, не так ли?
     - Конечно знаю! Потому что ты — размазня и неудачник. Ты ни тогда ничего не сделал, ни сейчас, абсолютно — ни -че - го! А мужчина всегда найдёт выход, если он мужчина, конечно.
     - Это я ничего не сделал?! Я только и делал, что исправлял твои ошибки.
      - Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Сидит и наблюдает, как ошибаются другие. Получается, в нашей семье, я всегда была мужчиной.
     -  А знаешь, ведь мне тебя совсем не жалко. Я Лизу пожалел
     - Так пожалел, что даже не заметил, что она здесь больше не живёт?
     - Не правда! Лизу я всегда любил и люблю, как родную. Куда она ушла?
      - Она особо не объяснялась. Оставила записку, что нашла себе достойного «пупсика» и теперь у неё, наконец — то,  «всё в шоколаде».
    - Что?! И ты так спокойно мне говоришь об этом? Как ты могла ей это  позволить? Впрочем, у неё была прекрасная возможность  многому научится, глядя на тебя.
   - Вот твоя карточка, - Лена подошла  к полке, на которой лежала стопка квитанций оплаты за квартиру, взяла карточку и положила на стол. - Можешь быть спокоен, я ею ни разу не воспользовалась.
    - И на что же ты жила всё это время, позволь полюбопытствовать? Я давно хотел тебя спросить, кто эти люди, что постоянно приходят к нам в дом?
    - Я, конечно понимаю, Наумов, что Обсерватория сделала своё благородное дело, но не до такой же степени. Ты, наверное, до сих пор думаешь, что сосиски, которые лежат на тарелке, перед твоим носом, растут в нашей ванной на бельевой верёвке?
    - Ты что же, жульничаешь?! - изумился Наумов.
     - Прибереги красивые фразы для своих "опусов". Уверена, Чечёткин их по достоинству оценит, в твою же пользу. Приятного аппетита!
    Внутри у Наумова всё заклокотало от негодования.
    - Как? Ну как она может быть такой?! Четырнадцать лет молчали! А я ждал. Как же я ждал, дурак! - Он, неожиданно для самого себя, вдруг, размахнулся и со всей силы саданул кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки. Но Лена этого уже не видела и не слышала. Минутой раньше она, хлопнув дверью, вышла из дома.
   Аркадию Ильичу тоже пора идти. Накануне он условился о встрече. В кафе его ждал человек, которому требовался переводчик текстов. Переводы и являлись источником основного и дополнительного заработка Наумова.
  Не притронувшись ни к завтраку, ни к карточке, писатель начал собираться на встречу. Он снял с батареи в ванной ботинки, подошёл к входной двери и хотел уже обуваться. Чертыхнувшись, вернулся на кухню, достал из кухонного ящика два целлофановых пакета. Натянул мешки поверх носков, сунул ноги в ботинки, и проклиная всё на свете, заспешил на встречу с заказчиком. Быстрая ходьба немного остудила его:"В конце — концов, разуваться я сегодня ни перед кем не собираюсь".
     Вечером, на выставке, Наумов долго рассматривал полотно, с названием "Летающая корова". К нему подошёл Григорий и протянул бокал шампанского:
    - Нравится?... Тогда, давай выпьем, Аркаша, за мой успех? Я тебя приглашаю отметить это событие "в тесном кругу друзей". Никуда не уходи, понял?
    - Так ты... знаешь, я в тебе никогда не сомневался.
    - И я - в тебе.
    - Как бы я сейчас хотел оказаться на месте этой глупой коровы.. И смотреть на этот грёбаный мир, такими же, счастливыми глазами....
     - О! Кажется я знаю, что тебе в данный момент нужно больше всего. Пойдём со мной.
    Они зашли в служебную комнату, Григорий достал из портфеля ключ и подал Наумову:
     - Это ключ от моей дачи. Там есть всё необходимое для жизни. Через неделю я приеду к тебе. Маршрут ты помнишь. Давай, действуй!
      Писатель взял ключ. Хотел поблагодарить художника, но в носу защипало предательски, и он, махнув рукой, быстро пошёл к выходу.
    На даче Наумов сразу же приступил к работе над третьей главой своего романа. Всю свою злость и негодование он перекладывал на плечи Фрола Вулканова. Приписывал ему все существующие и несуществующие грехи. Когда сам уже начинал уставать от похождений своего Главного Героя, переключался на переводы.
     За месяц он переделал, как и обещал Чечёткину, три главы. Оставалось только в последний раз отредактировать, исправить мелкие погрешности и поставить последнюю точку.
 
               
                Продолжение следует