Глава 1
Аркадий Наумов спешил на встречу с редактором Чечёткиным, не замечая никого и ничего вокруг. Сегодня решится судьба его романа. А это почти четыре года мучительного и кропотливого труда. Одно успокаивало:не каждого писателя Николай Михайлович приглашал на личную беседу. Зачастую, "вердикт" озвучивался по телефону.
Подойдя к двери с табличкой "Главный редактор", Аркадий Ильич на секунду замешкался, и решил, что всё — таки лучше постучать, прежде чем войти.
Знакомы они давно, но сейчас положение обязывало соблюдать субординацию.
- Проходи, Аркаша, проходи! - поднялся из — за стола Чечёткин и указал рукой на свободный стул.
В кабинете, как и водится, царил творческий беспорядок: горы стопок книг, рукописей, журналов. Накурено и пыльно.
Чечёткину почти восемьдесят лет. Компьютером он не пользовался принципиально. Тексты правил по — старинке, красным карандашом, вечно торчащим у него за ухом. Теперь уже и не вспомнить, когда, и с чьей лёгкой руки это безжалостное оружие Чечёткина писатели прозвали "лобзиком". Не существовало такой рукописи, однажды попавшей на стол к редактору, в которой бы этот лобзик основательно не похозяйничал, на свой вкус и усмотрение.
Затрещал звонок телефона. Чечёткин недовольно сморщился и поднял трубку:
- Алё! Да я, я! Как раз передо мной, - Чечёткин свободной рукой взял из стопки верхнюю папку, открыл, зашелестел страницами.
- Ну конечно читал! Что скажу? Нет, это ты мне скажи, с чего это, вдруг, ты за кота меня держишь? Не держишь? Правильно! На сметану не "ведусь" и "вшей" твоих отлавливать не намерен, понял да? Не возбуждай! - гаркнул в трубку Чечёткин, - это всё — лирика. Лучше ответь мне на один простой вопрос. Откуда ты взял название этой речки? Нет такой речки в местах, которые ты описываешь. И не было никогда. Ты бы хоть карту для интереса просмотрел! Писатели, ёшкин макентош!
Чечёткин чертыхаясь швырнул трубку телефона на аппарат:
- Нет, ну ты понял да!? - обратился он к Наумову. - Куда ни плюнь — Пушкины и Гоголи. Интересно, вот эти писаки читают что — нибудь, кроме своих "нетленок"? Тех же классиков, к примеру? Молчишь? А ведь постоянно говорю, чтобы в литобъединение ходили, учились, коль уж литературных курсов и институтов не заканчивали. Одна "былобыльщина" скоро в гроб загонит. Ладно, теперь по делу. Беру я твой роман, Наумов, беру. Но!.. - сделал многозначительную паузу Николай Михайлович. - Сотри улыбку - то, сотри. Не в Голливуде. У меня другие критерии отбора. Ты понял да? Теперь смотри, - Чечёткин достал из следующей стопки рукопись Аркадия Ильича:
- Три главы надо переписать. Текст оформлен грамотно, без ошибок. Тут никаких претензий. Вопрос у меня к тебе один, и касается он главного героя твоего произведения. Фрол Вулканов, так? Откуда такая фамилия? Почему ты его так назвал? Если по плану он у тебя "сволочь", так покажи мне эту сволочь, во всей своей красе. Так покажи, чтобы у меня и у читателя руки зачесались от желания врезать ему по харе. А у тебя что? Потухший вулкан - то показываешь, потухший. Перца добавь! Я пометил на полях, — Чечёткин полистал страницы, - третья, восьмая и двадцать четвёртая глава — коту под хвост. Всё переписать. Жду тебя через две недели.
Возвращался домой Наумов пешком. Приходилось экономить даже на маршрутках. Да и что такое восемь остановок? В конце — концов — не барин, если уж на то пошло.
К мрачным мыслям добавляла краски тёмных тонов сама природа.
Падал мохнатыми хлопьями тяжёлый мокрый снег. Коснувшись земли, смешивался с грязными лужами талой воды, образуя густое, кашеобразное месиво. Видавшие виды ботинки промокли насквозь. Аркадий Ильич медленно брёл по улице не замечая ни бесконечного встречного потока людей, ни чавканья давно прохудившихся ботинок. Его, на данный момент, беспокоила всего одна лишь мысль: как сказать жене, что он потерял очередную работу? Впрочем, "жена" - это громко сказано. Уже много лет они живут в одной квартире, как соседи по коммуналке.
Как такое случилось? Почему? Он и сам не мог понять. Полоса отчуждения, с каждым днём, становилась всё шире и шире, незаметно направляла их к противоположным полюсам собственной квартиры, разделяя по разным углам. Вынужденное сосуществование, и только.
Наумов почти кожей чувствовал, насколько непрочно последнее связующее звено. Одного очередного конфликта будет достаточно, чтобы и эта ниточка оборвалась. И тогда их отношения неизбежно и плавно перетекут в очередную стадию, стадию вялотекущей, взаимной ненависти.
"Лена. Как же она изменилась...А ведь когда — то она была совсем другой. Или мне это только казалось? Но ведь я помню как она на меня смотрела раньше, до всего того, что произошло с нами. Выходит, притворялась? Изображала из себя идеальную жену до тех пор, пока жизнь не стала испытывать на прочность, всех без исключения? - терзал себя Наумов вопросами, ответы на которые не мог найти уже очень давно.
"А ведь мы были счастливы! Да, были! Оказывается и комната в семейном общежитии имеет свои преимущества..." - Аркадий Ильич горько усмехнулся, - может, именно прошлое, каким — то образом, и удерживает нас на плоту жизни, стремительно несущемуся по реке времени?
Наумов поднял воротник пальто и ускорил шаг. Его начало знобить. Промёрз.
Продолжение следует